Текст книги "Один на один. Бессоница"

Глава 3
Зеркало

На проводах раскачивались вороны, под ними гудел проснувшийся город, а с неба летел мокрый снег. До вечера оставалось еще немало времени, и Евгений истерически радовался, разглядывая свое отражение в стекле витрины.

«Может быть, все, что произошло вчера – просто ужасный сон?» – думал он. И раньше ему приходилось блуждать в кошмарах по запыленном улицам запретного града, в котором царил вечный мрак. И раньше чудились языки пламени и ощущение полета. Сон, все только сон, который бесследно прошел. Слишком реальный сон. Еще оставалась слабая надежда, Евгений с большей охотой поверил бы, что сходит с ума. Но два месяца – достаточный срок, чтобы убедиться в реальности превращений. Ночью – монстр. Днем – человек, изнывающий от отчаяния и одиночества.

Днем голод проходил, даже свет не резал глаза. Единственное, в чем по-настоящему нуждался Евгений, были ответы. Ему требовался кто-то, способный объяснить творившиеся с ним ужасы и помочь вынырнуть из тягучего рабства бесчеловечных желаний.

«Они меня убьют. Охотники найдут меня. Но раньше я кого-нибудь убью. И еще этот голос, который зовет…» – думал Евгений, и его вновь обуял страх. Казалось, точно он поселился на перекрестке двух миров, как между молотом и наковальней. Он и его темное отражение. Нахлынула волна паники, и перед глазами разверзлась черная бездна. Будущее отрезала острая бритва неопределенности. Пространство съежилось до размера зрачка и исчезло в вулкане красных глаз, наполненных болью и тоской.

Внезапно мир зловеще растекся пикселями и растрескался, как поврежденный монитор. Люди и машины исчезли, только вороны неизменными стражами города покачивались на проводах. Евгений испуганно сжался, озираясь по сторонам.

Он не узнавал свой город, не узнавал улицы и дома – все выглядело нереально-сизым, подернутым помехами, как на поврежденной пленке. Здания привычно громоздились бетонными параллелепипедами, но изменили очертания и расположение. Вместо витрины с полузеркальным стеклом перед носом выросла глухая стена, разрисованная черно-белыми граффити. Свет солнца поблек и растворился. Этот перевернутый искаженный город жил во власти вечного тумана.

– Добро пожаловать на Зеркало, тварь! – раздался зычный голос, и вместе с ним – выстрел. Зажигательный патрон прочертил вязкий воздух, и Евгений успел уклониться. Пуля жадной осой впилась в темную стену, не достигнув головы вампира, который стрелой кинулся в сторону, уходя из-под огня.

В сизом тумане он снова видел синие глаза охотника, очевидно, Дарка. При свете сумрачного дня он оказался еще страшнее, молодой, крепкий, с нечеловеческими белыми волосами и кривой ухмылкой, и при оружии – на поясе мелькнула кобура револьвера, а в длинных кожаных ножнах у бедра покоился меч. На улице его бы остановил первый же патруль милиции. Очевидно, в пределах города охотники передвигались сквозь это самое мистическое Зеркало, иное пространство, в котором оставались незримы для обычных людей.

Только вороны на проводах никуда не делись. Они замечали все, и среди них внимательно взирала алым глазом одна крупная черная птица. Ворон. Он взмахнул крыльями, издав гортанный крик, и взметнулся прочь.

Повинуясь необъяснимому порыву, Евгений последовал за ним, оторвавшись от земли. Неограниченной мощи и опьянения после пиршества он не ощущал, к тому же Дарк нагнал его днем. Оставался один выход – бежать. Бежать и надеяться, что морок странного тумана рассеется и выплюнет обратно в заполненный людьми город. Хотелось очутиться в густой толпе, где все толкались локтями и наступали на ноги, зато там бы Дарк не смог палить направо и налево.

– Не уйдешь! – жадно рычал он и гнал вперед. – Что же ты? Убегаешь?!

«Убегаю», – мысленно ответил Евгений, выхватывая глазами парящего в небе черного ворона, перескакивая с улицы на улицу. Полноценно лететь днем ему не удавалось или не хватало новой подпитки.

Как он и опасался, накануне парение едва не закончилось падением, когда «сел аккумулятор». По ощущениям было похоже, словно нечто замерцало внутри перегорающей лампочкой, предупреждая о достижении лимита, «пустом бензобаке», позволяя плавно приземлиться. К тому времени Евгений был уверен, что сбежал от охотников, пересек город насквозь и снизился на другой окраине, где-то в восточном округе. Но нет, его снова выследили, намного быстрее, чем он рассчитывал.

– Хантер будет доволен, когда я принесу ему твои клыки, – прохрипел над ухом Дарк, и Евгений покатился кубарем в сторону, потому что взмах прямого двуручного меча обещал снести ему голову. В следующий же миг грянул выстрел револьвера. Зажигательная пуля врезалась в асфальт с гадким шипеньем.

– Нет! – крикнул Евгений и атаковал взмахом прорезавшихся когтей. И Дарк схватился за квадратный подбородок, щелкнув зубами. Блеснули осклабленные клыки, две пары – сверху и снизу.

«Они не люди. И не вампиры. Они… существа. Как будто специально выведенные для охоты на нас», – ужаснулся Евгений и кинулся прочь, пока вслед ему неслось еще семь беспощадных шершней, семь метких пуль, от которых позволяла уклоняться только неведомая сила. Зря он летел полночи, зря наслаждался свободой среди облаков. Следовало сохранить хоть немного новообретенной силы после пиршества. Теперь Дарк снова гнал перепуганного мальчишку, не монстра.

«Царь чудовищ, вечный царь! Иди ко мне, следуй за мной, я выведу тебя, я утолю твою жажду, залечу твои раны, и ты больше никогда не будешь одинок, – увещевал из подсознания далекий приторный голос хозяина. – Ты станешь больше, чем человеком, больше, чем вампиром. Ты станешь иным существом. Иди ко мне, создавай вместе со мной армию таких, как мы, существ, на твоей Земле».

«Не слушай его! Иди за мной!» – резко обрывал иной голос, заставлявший выискивать боковым зрением силуэт ворона, черную кляксу на сером мареве снежного неба. Голоса разрывали рассудок, точно делили его надвое. Тянули в разные стороны, как мама и папа в год их развода.

Евгений плохо помнил лицо отца, только боль, когда грубые мужские руки вывихнули ему руку в попытке притянуть к себе. И плач матери, которая тащила в свою сторону. Теперь же его словно намеревались разодрать на две половинки, расколоть по ложбинке, разделяющей полушария мозга.

– А! Отстаньте все! Отстаньте от меня! – закричал Евгений, и меч Дарка настиг его, рассекая острым хлыстом левое плечо. Не обученное специальным приемам тело в ответ само подскочило на полтора метра ввысь и с размаху нанесло удар обеими ногами.

Плечо заживало, но пугающе дымилось. Похоже, охотники пропитывали чем-то клинки. Чем? Чесночной настойкой? Покрывали серебряным напылением? Евгений не знал, какие у него слабые места, что он за тип вампиров, в какой из книг наиболее правдиво описан образ тех, с кем, возможно, авторы сталкивались в реальности. Но не решались признаться себе, загипнотизированные, перепуганные. Или же часть книг написали те, кто боролся с монстрами, оставив подсказки потомкам. Об охотниках Евгений почти не слышал, но зато узнавал на собственной шкуре, в чем заключается их работа.

Упав навзничь и приложившись копчиком, он с наслаждением отметил, что Дарк тоже размазывает кровь по лицу и перезаряжает револьвер. Не хотел больше лезть в ближний бой.

«Быстро! Быстрее!» – скомандовал себе Евгений, подскакивая и устремляясь вперед. Единым сосредоточенным прыжком ему все-таки удалось взлететь. И он скрылся на одной из крыш, потом перескочил через двор на другую. Но по земле за ним все еще следовал Дарк, упрямый охотник приклеился, как клещ. Видимо, Хантер потребовал от него поймать «асурского выродка» любой ценой. И Евгений бежал прочь, не представляя, как теперь выбраться с Зеркала, о существовании которого еще недавно даже не подозревал.

Погоня длилась бесконечно долго, уже близился вечер, но в этом пустынном пространстве источником свежей крови оставался только неукротимый враг. Никто не обещал помочь, лишь нарастал снедающий голод.

Евгений давился воздухом. И уже не радовался, что все еще дышит, потому что в груди пекло, как у обычного человека после долгого бега. Каждый прыжок с крыши на крышу давался все труднее. Пару раз хотелось упасть и разбиться в лепешку, так было бы проще, легче. Но ноги несли вперед.

Как назло, путеводный ворон нежданно скрылся из виду. Последней надеждой замаячила река, наверное, обводной канал. Да они уже носились по центру! Евгений не узнавал ни зданий, ни улиц, на Зеркале все перемешалось, не мерцали звезды Кремля, не светилась штукатурка особняков. Пространство Зеркала выглядело заброшенным и чужим, как искаженные города из кошмарных снов.

«Скроюсь под водой или утоплюсь», – решил Евгений и прыгнул, проносясь запущенным пушечным ядром между домами. Он приземлился на мост, посередине которого уже поджидал Дарк, достававший из подсумка новые патроны. Револьвер он перезаряжал молниеносно с помощью обоймы.

Евгений только задушено усмехнулся в лицо охотнику и глянул на ядовито-зеленые ледяные волны, которые позволили бы скрыться от ястребиных глаз существа, считавшего себя защитником людей. А может, они истребляли вампиров по своим неведомым причинам. Какое это имело значение?

Евгений вскочил на перила, одновременно раздался выстрел, но удалось резко уклониться, злобно рыча. «Вперед!» – скомандовал себе он и ринулся головой вниз, в глубину отравленной стоками воды.

– Тварь! – крикнул Дарк, но раздосадовано застыл на мосту.

«Я сбежал», – понял Евгений, оставляя на поверхности мутные круги. Он погружался все глубже, но, достигнув дна, легко задвигал руками и ногами, поднимая взвесь. Значит, миф о проточной воде, губительной для вампиров, оказался только мифом. Повезло. Он спрятался, как осьминог в чернильном пятне.

В первую минуту Евгений боялся поверить, но он без труда «дышал» под водой. Или он все-таки не дышал? Сам факт пугал, но практическое применение пригодилось как нельзя вовремя.

Разглядывая дно, Евгений поплыл по течению. Он цеплялся руками за дно, скрывая себя в густом облаке взвеси, отчего сам не ведал, где очутился. Он барахтался во мраке воды, а сила вампира подсказывала, что в мире вокруг уже настала ночь. И с ней пришел непреодолимый гнев голодного хищника, обжегшего приступом ярости и, вместе с тем, сознанием бессилия – в мутной глубине он не различал ничьих запахов.

Лишь медленно погружался, все ниже и ниже. Вскоре он уловил сильное подводное течение. Повинуясь инстинкту и наплевав на осторожность, Евгений двинулся вперед, позволяя жадному потоку подхватить себя. Возможно, его ждала решетка стока или лопасти промышленного вентилятора – он не знал, какое оборудование стоит в этом потаенном темном пространстве в мире Зеркала. Но в разводах черной взвеси он видел силуэт путеводного ворона, который и вывел к реке. Кем бы ни был, каким бы из голосов в голове ни взывал, но он определенно не желал мгновенной и нелепой смерти юного вампира.

Туннель втянул Евгения, как жадная воронка урагана. Он двигался вперед, разрывая и отводя от себя попадавшиеся комья водорослей и слизи. Вскоре над поверхностью зловонной воды мелькнул слабый оттиск электрического света. Евгений поспешил на этот маяк.

Он всплыл посреди непонятных катакомб. Вряд ли такие существовали в той Москве, которую он знал до сего дня. Евгений воровато осмотрелся, ощущая, как его пронизывает холод. Он нервно застучал зубами. Промозглая сырость заползла в ботинки, в джинсы и под водолазку. Но, как оказалось, озноб пробегал вовсе не из-за нее.

В душе витала оглушающая тишина, прорезая гулкой пустотой возле сердца. То ли так сгнивала очерненная злыми деяниями душа, то ли это желудок сворачивался от голода. Голод… Вампир стал зависим от получения новой крови. Каждую ночь, снова и снова. И так до конца этой не-жизни, до конца вечности.

Евгений брел по катакомбам, содрогаясь от голода. Внезапно болезненно обостренный слух прорезал слабый писк. И он увидел крысу, с отвращением говоря самому себе, ненасытному зверю внутри себя:

– Ну, конечно, куда же без этого…

В следующий миг он уже сцепил когти на покрытом серой шерстью тельце: зверек не успел спрятаться. Истошный писк погибающего существа затерялся под каменными сводами. Клыки погрузились в отвратительную плоть, добираясь до крошечных артерий. Долгожданный глоток – через миг вся выпитая кровь выплеснулась наружу. Горло свело судорогой.

«Не прошли с тобой киношные штучки. Нездоровая пища, да? Только человеческой крови тебе надо, да? Как пил кровь у мамы с отчимом все эти годы, никчемный лентяй, так и будешь пить кровь людей теперь? Да? Любили же они говорить, что я у них крови попил немало, да, любили. Ну, что, теперь и правда пью. Договорились они, допридумывались! Лентяй… на серебряную медаль шел, лентяй, который кровь только пьет. Да что уже теперь!» – посетовал Евгений, отбрасывая кишащую блохами крысу, отчего его едва не вывернуло еще раз. Даже в страшных снах он не мыслил, что докатится до такого. Не докатился, природа вампира не разрешила. Голос в голове, хозяин, требовал выпить досуха именно человека. Убить.

Но в катакомбах больше не было живых существ. Мертвых, к счастью, тоже. Евгений уже не удивился бы встрече с зомби или крокодилом-мутантом. Он оказался в каменном лабиринте, не представляя, в каком мире. Ноздри потянули затхлый воздух – никого. Только слабые дуновения доносили невнятное смешение запахов города.

«Стоп! Если есть дуновения, значит, где-то есть и выход!» – быстро осознал Евгений. Обратной дороги он бы уже не нашел, к тому же вблизи моста караулил охотник. Пришлось идти вперед. В последнее время он двигался только вперед и вперед. А возможно, по кругу, как вагончик на американских горках.

Евгений попытался встать на ноги, выпрямиться в полный рост, как подобает разумному существу, но помешал низкий свод, да еще накатывала давящая слабость. Вампир без чужой крови капля за каплей терял силы.

– Надо идти… Идти, хотя бы ползти, – убеждал себя Евгений и продолжал путь, ориентируясь по потокам подземного ветра. Путь? Скитания. Для пути нужна хотя бы иллюзорная цель. Хотя цель-то была, до безумия простая и исконно животная – выжить. Сохранить себя.

Мишура прошедших лет, образования и культуры, спала, обнажив угрюмый оскал настоящих опасностей. В них не было ни лицемерия, ни жадности, ни жестокости мира к несчастному изгою. Все сводилось к обычной биологической цепочке «хищник-жертва» в случае с охотниками и к паре «паразит-хозяин» в те моменты, когда вампир насыщался жизнями невинных жертв.

Он хотел есть, поэтому полз, нервозно щелкая клыками. Глаза его, казалось, вылезли из орбит и раскалились двумя угольками. Когти царапали неровный скользкий бетон, а в голове стучал гигантский маятник с молотом на конце.

Внезапно обоняние уловило дурманящий аромат свежей раны. Человек? Животное? Определить не удалось. И путь продолжался. Метр за метром, подобно червяку в пустыне, тело ползло, в горьком исступлении стремясь к добыче.

Послышался жалобный лай, и надежда погасла – завернув за угол, вампир лицезрел взбесившуюся от ужаса шелудивую дворнягу, поджимавшую переднюю лапу. Очевидно, она провалилась в катакомбы сквозь какую-то дыру. Несчастный пес, учуяв вампира, с загробной тоской завыл и тут же скрылся за поворотом.

«Да не шугайся ты так. Все равно от тебя толку не больше, чем от крысы. Но… на Зеркале нет собак! Нет жизни! Я дома! То есть… Я в своем мире! – вдруг понял Евгений. – Это был портал… Портал с Зеркала. Портал… Зеркало… Когда я узнал все эти слова?»

По наитию он догадался, что река вернет его с серой изнанки, куда его закинул охотник. Хотя бы это радовало, пока в туннелях разносился эхом мученический собачий вой. Вампир впитал его, вдруг осознав, что это вовсе не вой, а зов. Снова чей-то зов.

В голове замелькали цветными шаржами беспорядочные картинки, отражения понятий и образов, реальность представлялась зыбкой, нецелесообразной в хороводе теней и снов. Накатывала полуобморочная неподвижность, пустота. Всюду царствовала пустота.

Казалось, он заключен, стиснут меж двух гигантских туч, навечно замерзший в пустоте. Вокруг клубился дым. Лишь дым – больше ничего. Дым вился копотью и вкусом горящего мусора: фрагментов несуществующей мечты, которая обугленными клочками проносилась перед глазами, не давая возможности прочитать обрывки ненаписанных и, без сомнения, великих фраз. Стихов, прозы, статей… Всей его жизни, которая не состоялась, как отмененный спектакль.

Все звуки поглощал голос хозяина, приказ чудовища. Он завывал и оглушал, но среди давящего хаоса проявлялся иной зов. Тихо, едва уловимо, но решительно он прорезал мрак.

Возможно, все было лишь галлюцинацией, лишь отражением в зеркале действительности. И Евгений сам себе приснился однажды, не успев появиться на свет. Значит, не страшно, если его лишили возможности проснуться. Он просто никогда не существовал.

Но голос, тот, другой, обретал все большую силу, пронизывающий, реальный. Он заставил полуприкрытые веки подняться. И Евгений очнулся от бредового видения. Он лежал на городской свалке, не помня, как выбрался из катакомб. Возможно, туннели и река существовали только в том, другом месте, где всем владел сизый дым.

– Наконец-то я нашел тебя. Поверь, в этом муравейнике подобная задача не слишком проста, – раздался мягкий спокойный голос. Над Евгением склонился человек. Или тень. Или что-то… неизвестное, очередное непонятное существо, которое прикидывалось человеком.

– Вы пришли, чтобы помочь мне? – взмолился Евгений.

– Нет. Не совсем. Но если тебе так легче – да.

Сердце Евгений колотилось все быстрее, замирая неясным ожиданием и волнением. Незнакомец изучал тяжелым пронзающим взглядом светло-карих глаз, на крупных ярких губах застыла спокойно-горькая полуулыбка.

– Вы всем помогаете? – не сознавая глупой наивности и даже неуместности своих слов, слабым голосом спросил Евгений.

– Нет, – ответил странный незнакомец. – Лишь тем, кто потерял свое имя.

Он загадочно улыбнулся и продолжал успокаивающим тоном:

– Запомни, мальчик, гнев никогда не спасет от одиночества. Запомни.

«И как мне поможет этот пафос?» – хотел уточнить Евгений, но последние слова незнакомца, будто отражаясь от множества металлических пластин, летели по кругу, вибрируя на одной замирающей ноте. Отяжелевшие веки вновь сомкнулись, и измученный разум погрузился в сон. Но легкий, дарующий на краткое время блаженный покой.

Время растворилось, перечеркнутое тишиной, иссяк и голод. В эту ночь Евгений никого не убил. Звериная сущность оцепенела вместе с его измученным разумом.

Когда он открыл глаза, рассветное солнце красиво тлело в ореоле дымных облаков, не обжигая создание мрака. Евгений не сознавал, где очутился.

В душе реяла нега недавнего сна, взгляд непонимающе шарил по пыльному асфальту, натыкаясь на мелкие лужи, скованные тонкой коркой льда. Вскоре удалось полностью очнуться и удивиться: за два месяца он еще ни разу не спал как человек, глубоко и безмятежно.

Он сидел на лавочке в опрятном парке. Очевидно, на ней и провел ночь, словно последний бомж. Но все лучше, чем на свалке. Как ни странно, от одежды не воняло, да и сама ткань выглядела новой, словно его переодели или высушили неким магическим образом.

«Это я спал вот так, в открытую? А если бы меня достал Дарк? А если бы… – спохватился Евгений и задумался: – Человек… Там был человек. Что это был за человек? Не тот ли, кто обратил меня? Или доброжелатель? Или это одно лицо? Но у него не было клыков. Или были? Я не помню. Не понимаю. Ничего не понимаю!»

Он повел рукой и наткнулся на гладкий прохладный материал, кожу: всю ночь он провел укрытый темно-бордовым плащом с укороченными рукавами и воротником-накидкой. Точно такой он хотел заполучить, когда увлекся готической субкультурой. Но тогда мама и отчим сказали, что ни к чему тратиться на такую бессмысленную ерунду, и купили ему унылый зеленый пуховик. Теперь же мрачные сказки, во имя которых он писал глупые стишки, становились пугающей реальностью.

«Это подарок. Хозяина? Точно наряд вампира. Да, намек понят – косить и дальше под гота», – невесело усмехнулся Евгений, перебирая мягкую черную ткань изнанки плаща.

Но потом задумался: «хозяин», асур, не стал бы усыплять своего верного «солдата» новой армии, готовой кусать и обращать каждую ночь. Значит, его нашел «анонимный доброжелатель». Хотелось верить, что кто-то нашел его и спас. Избавил от голода хотя бы на одну ночь. Днем Евгений снова ощущал себя в большей мере человеком.

Он сидел в парке, кутаясь в новую одежду. Солнце скользило воздушным змеем по кромке пушистых туч. И он без тени отвращения разглядывал, как желтые лучи поджигают фиолетовый сумрак рассвета, разгоравшегося костром нового дня.

День… Если бы он длился бесконечно. Один долгий день. Каждую ночь, подобно древним людям, Евгений опасался, что утро не настанет уже никогда.