Текст книги "Сова плавает баттерфляем"

– Илюша, сделай-ка чаю. Нам с Павлом надо поговорить, – выдала Катька, разговаривая со своим отражением в зеркале, одновременно стирая обслюнявленным пальцем размазавшуюся под глазом тушь.

Илья скрылся на кухне. Собака же предпочла остаться, улеглась в сторонке и внимательно следила за недовольной гостьей. Катька брезгливо поморщилась, когда Барт в очередной раз высунул синеватый язык, потом демонстративно поджала губы, прижала к себе руки и, опасливо косясь на пса, прошествовала в гостиную в тапках Илюхиной мамы.

Ничего хорошего её визит Паше не предвещал. Он сделал два шага в гостиную и остановился, подперев спиной шкаф и скрестив руки на груди.

А он-то, наивный, поверил, что Катька так быстро от него отстанет.

Илья занимался чаем на кухне. Оттуда доносилось позвякивание, потом что-то упало, загремело.

Хозяйка из Ильи, конечно, никакая. Для этого у него была мама. Удивительно, как это его родители наконец решились оставить деточку одного?

Паша поглядывал на дверь, досадуя, что Илья так долго возится. Только Барт бесшумно просочился за ним в комнату и уселся вплотную к Пашиным ногам, будто чувствуя, что тому нужна поддержка. Разговаривать с Катькой совсем не хотелось. Она же сидела на диване, высоко задрав подбородок, и смотрела прямо перед собой, плотно сжав губы. Точь-в-точь как математичка на экзамене в девятом классе.

– Ты так и будешь молчать? Ничего мне не хочешь сказать? – произнесла Катерина холодно, не поворачивая головы.

– Нет. – Паша пытался отогнать мысли о тригонометрии, но нелепые ассоциации не исчезали.

– То есть ты так легко решил убить нашу семью, Павел? – она резко повернулась в его сторону. Барт дернулся от неожиданности и ткнулся рыжей мордой в Пашины колени.

– Нет у нас никакой семьи, Катя.

– Ах, вот как? То есть для тебя всё, что было у нас, ничего не значит? – в её голосе были слышны нотки надвигающейся бури.

– Пожалуйста, не усложняй. Наши отношения закончились.

– Ты не можешь так просто взять и отказаться от меня, то есть от нас! Я на тебя целый год потратила. Жизни своей. Молодости! Чего тебе не хватает? У меня талия шестьдесят сантиметров, модельные параметры. Я готовлю… Все говорят, что я просто изумительно готовлю!

– Вот и живи со всеми, – Паше даже понравилось, как он ответил.

– Ты ещё ухмыляешься?! Павел, это не смешно. Я ждала от тебя хотя бы звонка или сообщения. А ты… – голос Катьки задрожал, она закусила губу и отвернулась. Потом глубоко вздохнула и, не глядя на Павла, отчётливо произнесла: – Но если ты сейчас извинишься, то я подумаю и, возможно, прощу тебя.

Паша еле сдержал улыбку. Первоначальный страх разборок куда-то испарился. Катька, несмотря на истеричные вскрикивания, выглядела комично и несла какую-то ерунду. На ней была розовая кофта с люрексом, вся в вытянутых петлях (Трюфель-солнышко постарался) и чересчур обтягивающие бёдра легинсы. Будто юбку забыла надеть, так торопилась добраться и вынести ему мозг. Косметика некрасиво размазалась. И как эта нелепая девушка могла раньше волновать его?

Не дождавшись от Павла ответа, Катька взорвалась.

– А что я подругам скажу и родителям? Все думают, что у нас летом свадьба! – заорала она.

Интересно, почему их посетила эта идея, не с Катькиной ли лёгкой руки? Вернее, болтливого языка.

– Ты что, издеваешься? Я уже платье в салоне присмотрела, – всхлипнула она. – Я же за тебя… Я же для тебя… – Катька шумно шмыгнула носом. – А помнишь, мы хотели сына Германом назвать, как моего дедушку…

– Это ты хотела. Мне это имя вообще не нравится, – отрезал Паша.

Катька сложила губы трубочкой, прикрыла глаза и проговорила, будто смертельный диагноз прочитала:

– Я беременна.

Паша почувствовал, что пол покачнулся. Он вцепился пальцами в густую шерсть пса. Барт взвизгнул, но не убежал.

– Что смотришь? – прошипела Катька. – Да, я беременна… могла быть. Все благоприятные условия для этого были. Но, видимо, тебе лечиться нужно.

Она желчно рассмеялась.

Паша сначала облегчённо выдохнул, но потом почувствовал растущую злость:

– Да иди-ка ты отсюда! Нашла, чем шутить! Коза драная!

– Что, испугался? Все вы такие. Боитесь ответственности. Жалкие кобели! – Она вскочила с дивана.

– А вот и чай, – в арке, ведущей из кухни, появился Илья с подносом в руках, чертовски довольный тем, что наконец у него всё получилось.

Катька, пролетая мимо него, со всей дури лупанула по подносу. Бутерброды с толстыми кусками ветчины, чашки и сахарница с ложками полетели на пол. Барт, который крутился под ногами, еле успел отскочить в сторону.

– Совсем сдурела, – буркнул Паша.

Илья был настолько обескуражен, что так и застыл безмолвным изваянием.

Катька быстро оделась и пулей выскочила на улицу, на прощание проверещав: «Ты ещё пожалеешь!»

Паша помог Илье убрать с пола. Вернее, просто сделал это сам. Потому что совершить два подвига подряд на хозяйственном фронте для Ильи было уже слишком.

– Извини, она сумасшедшая, – развёл Паша руками.

– Я никогда не женюсь, – констатировал приятель.

На улице похолодало. Мороз усилился, но ветер ослабел, прекратил сбивать с ног. Вокруг – ни души. Тихо-тихо. Паша медленно побрёл к машине. Он всегда просто физически уставал от Катькиных истерик. Надо бы проверить машину. Что, если эта неадекватная повредила её? Он же должен был «ещё пожалеть». Но потом успокоил себя мыслью, что с её знаниями техники Катька бы стала искать двигатель в багажнике и не сообразила, где брызговик, а где маховик. Единственное, с чем она взаимодействовала в машине, – это зеркало заднего вида, которое Катька постоянно норовила повернуть на себя. Как он раньше не замечал её косности и примитивности? Наверное, его это просто не волновало.

Из кармана куртки запел Адам Левин[6]6
  А́дам Ноа Леви́н – американский певец, актёр, вокалист и гитарист поп-рок-группы Maroon 5.


[Закрыть]. Неужели она не может угомониться? Во втором раунде этих бессмысленных разборок Паша участвовать не собирался.

Паша мельком взглянул на телефон. На экране высветилось «мама».

– Привет, Паш. У тебя всё хорошо? – голос мамы звучал взволнованно.

– Да, мам, нормально. Ты как?

– Я-то как всегда. А вот ты куда-то пропал.

– Ай, завертелся. Давай я тебе попозже позвоню. Мне завтра заступать на сутки. Ещё форму гладить, – придумал на ходу он. – Я тебя наберу. Потом. Сам.

– Хорошо, Паша, – согласилась мама. – Давай тогда. Пока.

Да, образцово-показательные сыновья так себя не ведут. Мог бы хоть немного поддержать беседу. Угрызения совести царапнули, но тут же включился внутренний адвокат: «Мама у меня понятливая, потом ей всё объясню». Сегодня Паша больше говорить не мог. Будто исчерпал лимит слов на этот день.

Глава шестая

19 марта. Вторник. Утро

В дежурке было необычно тихо. Эля ковырялась в мобильнике, капитан осоловело пялился в камеры. Всё утро валил мокрый снег, он падал в лужи и смешивался с грязью. Тучи так и висели над городом, как старые грязные декорации. Выходить на улицу в такую погоду совсем не хотелось. Видимо, и потенциальных нарушителей порядка на подвиги сегодня не тянуло – телефоны дежурных молчали.

Воспользовавшись паузой, Паша спросил:

– Васильич, не знаешь ничего про вчерашний поджог? Ларёк на Мирной.

– Я сегодня с тобой заступил. Откуда мне знать, что там вчера было?

– Ну, может быть, слышал…

– Шпана вроде какая-то подожгла, – ответила Эля, не отводя глаз от экрана айфона.

– Просто… Помните, в прошлую смену мне позвонила женщина и оставила сообщение про горящий ларёк?

– И что? – нехотя повернулся капитан.

– Так это тот самый ларёк, на Мирной.

– Он второй раз, что ли, горит? – не врубился Васильич.

– Да нет же. Когда в первый раз сообщили, он не горел. Позвонили в субботу, а случилось это в понедельник.

– И что? – капитан зевнул и выжидающе уставился на Пашу.

– Он хочет сказать, что ему позвонила предсказательница будущего, – рассмеялась Эля.

– Ааа, – Васильич сделал вид, что понял. – Тогда если твоя ведунья ещё раз позвонит, спроси у неё, когда нам зарплату поднимут.

– Есть тут кто? Парни, киньте мне ключи от 413-го, – послышался знакомый картавый голос.

В окошке дежурки засветилась широкая улыбка Сани Шаранова из убойного. Это был энергичный парень с живыми глазами и ранней сединой, разбавлявшей густые каштановые волосы. В управлении действовало негласное правило: в убойное отделение брали самых достойных. И Саня подходил по всем параметрам. Несмотря на свой молодой возраст, он был не по годам рассудительным, с цепким умом и весёлым нравом. Он часто подтрунивал над коллегами, и в то же время в нём чувствовались некая уверенность и спокойствие.

Паша вскочил с места и метнулся к сейфу с тубусами. Эля молча проводила его удивлённым взглядом. С чего такая прыть? Паша подал Шаранову тубус с нужным ключом и как бы между прочим поинтересовался:

– У вас на этаже ничего не говорили про вчерашний поджог?

– Вроде как отработали парни. По видео малолеток установили. Что с них взять? За пару косарей они и не такое сделают.

– То есть это не просто баловство?

– Так, скорее всего, торгаши не могут территорию поделить. А тебе-то зачем?

– Да-а… просто. Вкусные хачапури там.

– Боишься, что пирожки подгорели? – прищурился Саня и быстрыми шагами направился к лестнице.

Больше Паша об этом происшествии никого не стал спрашивать. Может, и вправду совпадение.

Не время думать про лаваши, надо бы сосредоточиться на будущем разговоре с Мирой. Как сообщить, что её муж приводит в их дом другую? И надо ли? Возможно, Мира знала и потому решила уйти от него. Да, тогда всё понятно. Только зачем ей прятаться? Обычно женщины устраивают неверным мужьям бурные скандалы и разборки. Хотя кто знает, что бывало за дверьми их семейного гнёздышка? Да и Мира не была обычной женщиной в Пашином представлении.

Снег перестал идти, алкоголики добралась до винных магазинов, и новые сутки пошли в привычном режиме: скандалы, шумные соседи, побои и пьяные ссоры, воришки в сетевых магазинах.

– Слушаю. Алё, вас не слышно. Слушаю вас, говорите громче! – почти кричала в трубку Эля. Потом со злостью швырнула на стол трубку, телефон жалобно звякнул. Она сдула светлую прядь с лица и выпалила: – Да что за уроды?! Достали уже звонить и молчать. Бесят! А может, у меня с линией что-то или телефон сломался?

– Ещё бы. Конечно, сломался. Так казенное имущество швырять! – покачал головой Васильич.

Эля бросила на него гневный взгляд:

– Тогда сам садись и отвечай на такие звонки.

– Мне не положено, – спокойно ответил капитан, протирая уставшие глаза. – В должностных обязанностях не прописано. А вам, сержант, надо быть более приветливой. Всё-таки лицо… вернее, голос полиции.

Милославская покраснела от возмущения.

Паша не горел желанием выслушивать Элины бранные тирады. Материлась она похлеще мужиков, а в ярости – и вовсе была неудержима. Потому её и ставили в смену с Васильичем. Того было ничем не пронять, в такие моменты он отводил глаза и, казалось, врубал в голове музыку, которую слышал только он.

За окном стемнело, время шло к вечеру. Паша поднял трубку и в очередной раз представился.

– Алло! Полиция? Меня зовут Виталина.

Внутри у Паши будто зуммер[7]7
  Зуммер – сигнальное устройство типа «пищалка». Встречается в телефонах, сигнализациях, электронных часах, да и любой радио– и бытовой технике в целом.


[Закрыть] включился. Аж в жар бросило. Опять!

– Что у вас произошло? – Паша попытался изобразить беспристрастность, но внутри нарастала волна нетерпеливого беспокойства. Он даже заёрзал на стуле.

– Помогите! – плакала женщина. – Случилось страшное! – всхлипывала она.

– Что? Что именно случилось? Говорите!

– Женщина… с ребёнком… упали с моста. Они погибли!

– С какого моста? Где? Где вы находитесь?

– Это старый район. Михеевская улица, кажется.

– Не кладите трубку, я соединю вас с дежурным отдела.

Паша даже не успел переключить её на другую линию, как услышал, что Виталина уже сбросила звонок.

– Васильич! – Паша попытался перекричать Элю, которая шумела и никак не могла успокоиться. – Тут… сообщение…

Капитан сделал успокаивающий жест рукой, подошёл к Паше и с деловым видом надел его наушники.

– Какое? – уточнил он, щёлкнув по клавиатуре и открыв архив с записями разговоров.

– Вот, последнее.

Эля, возмущённая непробиваемой выдержкой капитана, надулась и ушла в комнату отдыха, бросив напоследок:

– У меня перерыв. Заменишь, не переломишься. Подумаешь, в должностных у него не написано.

Васильич снял наушники и посмотрел на Пашу опухшими глазами:

– Так ведь анонимное. Не регистрируется.

– Мне кажется, стоит все-таки проверить.

– Смотри, – капитан ткнул пальцем в экран. – Похоже, это твоя заявительница Эльку терроризировала.

Паша сравнил номера. И правда, номер, с которого звонили и бросали трубку, был таким же, как у Виталины.

– Ну, мне-то она сообщила. Не молчала.

– Так, может, она именно с тобой желала пообщаться? А как слышала Элькин голос, так сразу отбой давала. По-моему, это твоя тайная поклонница. Опять шутит.

– Но ларёк ведь всё-таки подожгли. Вдруг…

– «Вдруг» бывает только пук.

– Может, направим 112-й? – Паша сделал жалостливое лицо.

– У парней сейчас ужин. Сам тогда с ними связывайся, – махнул рукой Васильич и вернулся на своё место.

Паша так и сделал.

Проезжая мимо Михеевской улицы, 112-й патруль не нашёл ни упавших, ни свидетелей, ни звонившей Виталины, о чём сразу же доложил.

Васильич только бровями поводил, укоризненно посмотрев на Пашу, который почувствовал себя последним дураком.

Тем не менее тревожное чувство не покидало его. Если предсказаниям Виталины суждено сбываться, то через день-два на Михеевском мосту должна случиться трагедия. Тьфу ты! Неужели он сам верит в эту чушь?

Паша перевёл взгляд на часы. Начало восьмого.

А может, и не случится ничего. Мало ли… сумасшедшая угадала, что ларёк Гурама подожгут, всякие совпадения случаются. А может быть, нашлось бы ещё более прозаичное объяснение. Ну, к примеру, пацаны могли попытаться поджечь ларёк, а у них не получилось. Спугнул кто, или ещё что. Вот они и исправились через пару дней, довели дело до конца. Хотя Виталина говорила, что ларёк уже горел.

Паша резко потёр лоб. Он уже эту Виталину называет по имени, как старую знакомую. Нужно бы выспаться. И пора перестать заморачиваться по пустякам. Сейчас, когда Мира наконец была так близко, хотелось сосредоточиться на ней и не забивать голову всякой мистикой.

Глава седьмая

21 марта. Четверг. Вечер

Паша попытался открыть окно. Старое дерево разбухло, рамы примёрзли друг к другу, и у него не сразу получилось сдвинуть их с места. Наконец окно поддалось. Холодный ветер пробрался под рубашку, но Паше всё равно было жарко. Он уже два раза принял душ и вылил на себя полпузырька «Армани Код». Предстоящая встреча туманила Паше голову. На часах не было и пяти, а он уже оделся и сидел на диване, как в зале ожидания. Он был похож на лунатика, смотрящего в своей голове фильм, этакое персональное представление для помешанных. Картины сменяли одна другую: её мягкие волосы, поцелуй у дверей, сладкий привкус бальзама для губ.

Чёрт! Размечтался. Надо остановить это безумие.

Паша выскочил в коридор, быстро обулся, схватил куртку и выбежал из квартиры. До бывшего Зоологического музея можно было доехать за пятнадцать минут, но он решил пройти пешком, времени было с запасом. Промозглый ветер пробирал до костей, но холода как такового Паша не ощущал. Лицо пылало. В голове крутились одни и те же вопросы. Как себя с ней вести? Рассказывать ли про мужа или не надо? Сейчас он уже не был уверен, стоит ли поднимать эту тему.

По пути Паша заскочил в забегаловку и купил кофе. Раньше он не жаловал этот напиток. Кофе казался ему горьким, со слишком агрессивным запахом. А в полиции привык к нему и даже полюбил. Паша сел у стойки и, отпивая мелкими глотками американо, безучастно глядел в окно. Гул посетителей, звяканье чашек и Эд Ширан, доносящийся из колонок, немного успокоили его.

Паша до того расслабился, что, вынув из кармана вибрирующий телефон и не взглянув на экран, нажал на кнопку «ответить». Пришлось сразу пожалеть об этом.

– И где ты опять шляешься? – не удосужившись поздороваться, накинулась Катька.

– Тебе-то какое дело? – опешил Паша.

– Значит, так ты теперь со мной разговариваешь? Я пришла за своими вещами. Имею право забрать?

– Разве ты не всё забрала?

– Конечно, нет. А слоник из сандалового дерева? Мне его вообще-то тётя подарила, вернувшись из Таиланда.

– А, ну да. Безусловно, важная вещь, просто необходимая в хозяйстве.

– Это добрая память, – прорычала Катька. – Но ты не знаешь, что это такое. Для тебя всё, что было, не существует и никак тебя не волнует.

Где-то он такие фразы уже слышал.

– И долго мне тут торчать? У дверей?

– Меня нет дома, и не знаю, когда приеду обратно. И вообще, Кать, я твоим родителям могу сам слона завезти, если уж эта статуэтка так важна для тебя.

– Не смей появляться перед моими родителями! Они тебя выгонят, на порог не пустят.

– Тогда оставлю у порога. Ладно, Катя, пока. Мне сейчас позвонить могут.

– Кто? – ревностно спросила она. – Женщина?

– Да, – не стал врать Паша. Вполне возможно, Мира захочет перенести время или сообщить, что задерживается или ещё что-нибудь.

– Я так и знала! – горячо выпалила Катька. – Вот оно что! То-то ты ВКонтакте всякую ерунду псевдофилософскую постишь: «Всё будет не так, как мы решим. Всё будет тогда, когда мы решимся». И картинку такую романтичную поставил. А? Бабу новую нашёл?

Она что, изучала его странички в соцсетях?

– Просто бесполезный разговор. Пока, Катя, – Паша нажал «отбой». Он не собирался сообщать ей про Миру. Вдруг Катерина вконец свихнётся, найдёт Миру в соцсетях и начнёт там её терроризировать?

Катька снова позвонила, но Паша сбросил. Она повторила попытку, Паша открыл список контактов и отправил Екатерину Стебновскую в черный список. Удивительно, пару недель назад он бы испытывал муки совести за то, что так поступает с девушкой, пусть бывшей, но всё же. Сейчас же телефонный «бан» казался единственным логичным выходом.

Пальцы привычным движением открыли приложение. Страница ВКонтакте у Миры была малоинформативной. Пара её фотографий. Не свежие, сделанные года два назад. У неё на них светлые, мелированные волосы до талии. В основном портреты. Ни фото с отдыха, ни совместных семейных фотосессий. Из праздного интереса заглянул на страничку к Катьке. На стене кричали статусы: «Когда-нибудь и ОН поймёт, как я его любила, он на коленях приползёт, а я скажу – ЗАБЫЛА!!!!», «Больше не друг и даже не враг, ты теперь как ВСЕ. Ты теперь просто так». И самый душераздирающий: «Обиженная женщина – это очень опасно. А разбитое сердце часто слишком жестоко». А вот… только что выставила: «Ошибаюсь… Обижаюсь… Иду вперёд и улыбаюсь… А ты смотри, смотри мне вслед… таких, как Я, ведь больше нет…»

Ну, главное, что улыбается уже.

На улице сгустился сумрак, когда Паша вышел из кафе. На часах было без четверти семь. Осталось пройти несколько кварталов, чтобы успеть в назначенное место. Он хорошо помнил, где раньше был городской Зоологический музей. Мира не просто так указала на это место.

Когда им было лет по тринадцать, в начале учебного года биологичка решила организовать для своих подопечных экскурсию в музей, наглядно познакомить учеников с флорой и фауной родного края. Класс встретил идею с энтузиазмом. Это был один из последних солнечных дней бабьего лета, когда в воздухе уже чувствуется дыхание подступающей осени, но красочное многоцветье ещё приятно радует глаз. Мальчишки и девчонки с удовольствием высыпали на улицу. Дорога шла через городской сквер, девочки кинулись собирать кленовые листья. Мира замечательно смотрелась в светлом пальто и бордовом берете с ярким осенним букетом в руках. Паша, как ни старался, не мог отвести от неё взгляда.

В музее пахло нафталином и ещё чем-то специфическим, из-за стёкол на ребят смотрели чучела хорьков, соболей и других обитателей леса с чёрными бусинами вместо глаз. С бутафорской берёзы свешивались застывшие вороны и сороки с хищно раскрытыми клювами.

Экскурсовод с гордостью указала на небольшие экраны, расположенные перед каждым экспонатом.

– Это интерактивный справочник, – почти кричала она трескучим голосом, чтобы переорать галдёж. – Нажав вот на эту кнопку, вы можете прочитать и прослушать информацию о поведении животного в естественной среде. Давайте начнём с зала, где вы сможете увидеть пернатых, обитающих в наших краях.

За стеклом на ветках было много разных птиц, но особенно выделялись крупные экземпляры – сыч, сова, филин. Эти выглядели как живые, таксидермист постарался.

– Смотрите, сова из Хогвартса! – громко выкрикнула Ленка Абакумова, любимица учителей, неисправимая отличница, которая считала себя очень начитанной и остроумной. Правда, шутки у неё чаще всего были едкие и обидные.

Кто-то нажал на электронную панель. Механический голос монотонно забубнил:

– Большая рогатая сова… Обитает… Питается… Имеет почти бинокулярное зрение и даже умеет плавать.

– Ну, конечно, – Абакумова скептически уперлась руками в бока. – Может, она ещё и гавкать умеет, и жонглировать?

– Посмотри, какая она красивая. И сильная. Конечно, умеет, – отозвалась Мира.

– Ага, и танцевать вприсядку.

– Ну, если сказали, что умеет, значит, умеет, – мягко возразила Мира.

– Врут они. Чтобы дураки всякие верили… и дурочки.

– Мне кажется, что незачем им врать. Если сказали, значит, правда, – убеждала Мира, отстаивая своё мнение и даже не обратив внимания на обидное слово.

Пашу всегда удивляла её вера. Во всё и всех. Мира слушала учителей, будто они были как минимум небожителями, не позволяла себе усомниться в их словах ни на йоту. Если бы она не была такой красивой, над ней, скорее всего, потешались бы всем классом. Как не разыграть того, кто всегда всему верит? Но её улыбка и очарование останавливали даже детскую жестокость.

– Спорим, что не умеет, – взвилась Абакумова.

– Давай, – пожала плечами Мира.

– Кто проиграет, тот… тот… отрежет свои волосы, – сверкнула глазами Ленка. А косы у обеих были длиннющие.

– Хорошо, – просто согласилась Мира.

Когда Паша вернулся домой, то первым делом залез в интернет.

Ну, конечно, совы плавали. Вот. Ролик на Ютубе. Плыла птичка. Ничего себе! Гребла крыльями, как умелый пловец. Паша рассмеялся. От того, как забавно передвигалась сова, и от того, что так легко нашел доказательство правоты Миры. Пусть теперь Абакумова под мальчика стрижётся!

Паша зашел к Мире вечером (были ведь времена, они забегали друг к другу в гости). Мира делала математику на кухне в своей любимой позе – устроившись на стуле с ногами.

– Решил уравнения?

– Ну да.

– А у меня ответы не сходятся. Я, наверное, совсем тупая.

– Смотри, ты тут запятую пропустила. Просто невнимательность.

Мира стала усердно переписывать пример, низко склонившись над столом.

– Ты уже нашла ролик про сову? – спросил Паша, уверенный в том, что Мира, как и он, серфила интернет в поисках доказательств.

– Какой ролик?

– Ну, ты с Абакумовой поспорила.

– А… нет. Не искала. Так это же шутки всё.

– Ага, шутки! Будешь потом лысая ходить.

Мира улыбнулась и согласилась включить компьютер.

– Смотри, тебе понравится, – Паша потирал руки в предвкушении.

«Сова, оказавшись в трудной ситуации, не растерялась».

К тексту прилагалось видео. Серый прозрачный лесок с голыми деревьями, небольшая речка с тёмной водой. И, как заправский пловец, размахивая крыльями, эту речушку вплавь пересекает отважная птица.

– Прямо будто баттерфляем плывет, – рассмеялась Мира.

Паша прочитал вслух:

– «В опасной ситуации совы умеют и не такое. Два сапсана загнали сову в воду. Спасаясь от гибели, сова нашла оригинальный выход. В реке хищники её не тронули».

На следующий день все одноклассники узнали, что совы плавают. Баттерфляем. Паша с удовольствием продемонстрировал ролик на перемене.

Абакумова надулась, покраснела, пробухтела, что «сова не той породы была и вообще она про другую птицу говорила».

Волосы в итоге Ленка так и не обрезала.

⁂

Паша стоял под кованой вывеской бывшего Зоологического музея, которую почему-то до сих пор не отвинтили. И смотрел на реку. Лёд ещё не весь вскрылся, но уже были видны большие чёрные проплешины, где плескалась, зловеще поблескивая, вода. Мимо проносились машины, ослепляя фарами и сворачивая на Михеевский мост.

Тут Пашу как током стукнуло. Михеевский мост! Семь часов вечера.

Совсем не к месту. Скоро должна была появиться Мира, а он не мог отвести глаз от старого моста, про который болтала эта Виталина. Нет! Чертовщина какая-то. Таких совпадений не бывает!

Вот пара школьников с рюкзаками за спиной перебежали на другую сторону. Женщина, до ушей укутавшаяся в воротник пальто, торопливо подошла к ожидавшему её автомобилю. Девушка с коляской. Паша напрягся, задержав дыхание. Молодая мама спокойно прошествовала по мосту и скрылась за домом. По спине пробежал холодок. Собственный желудок показался Паше тяжёлым, как будто он проглотил булыжник. Надо бы успокоиться.

Мира должна была появиться с минуты на минуту, но Паша не мог заставить себя не смотреть на мост.

Там появились ещё две фигуры, они шли по дальней стороне моста. Мальчик в шапке с помпоном вёл рукой по перилам, сметая с них варежкой ледяную крошку. Другой рукой он держался за мать. Женщина была одета в ярко-красное пальто, которое кровавым пятном выделялось на фоне серо-коричневых домов.

У Паши перехватило дыхание. От ветра или от волнения?

Женщина в красном пальто была Мирой.

Мирой?

Паша вытянул шею вперёд, как гончий пёс, напавший на след. Что-то мешало ему сдвинуться с места.

Мира тоже остановилась. Кажется, она смотрела прямо на Пашу. По крайней мере, повернулась в его сторону. Потом медленно подняла руку. Паша автоматически помахал ей. Ему показалось, что даже на расстоянии он смог увидеть глаза женщины, большие и тёмные. И даже почувствовать их выражение – она была космически спокойна. Так глядят те, кого уже ничего не беспокоит и не волнует.

Вдруг, перегородив дорогу, на мосту остановилась длинная фура. Она застряла посреди проезжей части, пропуская затормозившую легковушку. Красная кабина закрыла Паше вид на мост. Он не мог разглядеть Миру и её сына за тонной раскрашенного металла. Паша нервно крутанулся на месте и помчался к ним навстречу.

Фура издала протяжный скрип и двинулась дальше. Когда Паша подбежал к тому месту, где несколько минут назад стояла Мира, то нашел там только незнакомую женщину. Половину её лица скрывали очки, голова замотана пуховым платком. Она судорожно нажимала на экран телефона трясущимися пальцами:

– Алло! Полиция! Меня зовут Виталина… Помогите! Случилось страшное!