Книга: Когда убьют – тогда и приходите - Мария Воронова

Автор Мария Воронова не только довольно успешный писатель, но и врач-хирург. Именно поэтому практически во всех ее книгах присутствует медицинская тематика.

Книга начинается с судебного дела об убийстве медсестры. На скамье подсудимых врач-травматолог. Дело неоднозначное, вроде есть халатность со стороны врача, которая привела к смерти человека, а вроде и непреодолимые обстоятельства. Суд прошел, но тут всплывают новые обстоятельства. Действие ведут колобки, ой, простите, дамы: Ирина и Гортензия Андреевна.

Ирина - судья и мама в декрете, причем эти 2е роли как-то не увязываются. Она хочет быть прилежной женой, готовить борщи, гладить рубашки мужу и воспитывать детей. В то же время ее описывают как компетентную судью, которой пророчили успехи в карьере. Гортензия Андреевна - учитель до мозга костей, статная дама, строгая, но справедливая. Дает советы всем и каждому, особенно когда об этом не просят.

Неоднозначное ощущение от книги. Вроде читается легко, быстро, с интересом, но с другой стороны, много странных и глупых моментов. Кто преступник угадывается уже ближе к середине повествования. Интересно, но ожидания от книги не оправдались. Чего-то не хватило. Будет интересно тем, кто хочет окунуться в эпоху 80-х.

Так и здесь. Произошло убийство медсестры в больнице. И кто виноват? Врач, который должен был сделать обход и вычислить буйно помешанного, или же сам буйно помешанный, который допился до синих белочек?

Вроде и аргументы железные приводятся, и как бы ситуация произошла не с тобой, а была бы я на месте судьи, так и не смогла бы вынести приговора. Оказывается, столько всего нужно учесть, и на твоих плечах страшная ответственность за жизни других людей. Одно неверное слово и сломается не только подсудимый, но и его родные и близкие тоже.

Очень интересные мысли у автора по поводу разных проблем. Например, понравились ироничные суждения по поводу диссертаций, которые необходимо писать работникам интеллектуального труда, чтобы подтвердить (а то и повысить) свою квалификацию:

«Вообще, Ордынцев всегда считал, что диссертация ради диссертации – дело недостойное, и писать ее надо, только когда тебе реально есть чем поделиться с человечеством, иначе это профанация науки, вот и все.»

«Они с Морозовым даже говорили: «Есть ложь, есть наглая ложь, есть статистика, а есть диссертация профессора Тарасюка».

И тем не менее, хоть вклад профессора в науку равен нулю или даже отрицательной величине, ученые звания дают ему полную индульгенцию от уголовного преследования. В операционной он может творить любую херню, лечить сепсис подорожником, а внутричерепные гематомы сеансами экзорцизма, слова против никто не скажет, ибо он не просто идиот, а ученый.»

Кажется, настало время книгу растаскивать на золотые цитаты: «Он не просто идиот, а ученый.»)) Могу перечитывать бесконечно) Как же это хлёстко написано)

А насчет того, что все военные конфликты должны решаться через олимпиаду, вообще снимаю шляпу перед Марией Вороновой:

«Столько сил, сколько бросает государство на спорт высоких достижений, имело бы смысл тратить только в одном случае: если бы с помощью спортивных рекордов решались бы те вопросы, которые сейчас решаются войной. Например, если два государства не могут договориться дипломатическим путем, тогда они обращаются в Олимпийский комитет. Там говорят: «Отлично, мы вам назначаем футбольный матч, стометровку и шахматный турнир». Кто выиграет два из трех, тот и победитель. Израиль с Палестиной развели по углам: вам фигурное катание, биатлон и толкание ядра. Победитель получает сектор Газа, и на этом точка.»

Ведь это же крутая идея! Почему бы ее не внедрить?! Никто не знает, как попасть в кремль к Президенту? А то я бы прям принесла ему эту книгу с закладочками и выделила бы абзац с олимпиадой жирным красным маркером, чтобы он точно увидел и не пропустил ни одной важной детали.

У нас бы тогда всё население было здоровым, никто не умирал бы так скоропостижно, а все проблемы решались по справедливости – кто сильней, того и тапки)

Сейчас же и на олимпиаде как на войне… Иэх! Не будем о грустном.

Не могу оставить без внимания ненавязчивый авторский юмор:

«Вспомнив, в каком восторге был сын, Ордынцев невольно засмеялся. – То была не мумия, а десмургия, – промямлил он. – Ни слова больше! – учительница нахмурилась. – Я знаю, что вы попали под дурное влияние этого хулигана Жукова! Я выучила его самого, выучила его старшего сына, но когда младший достигнет школьного возраста, я выйду на пенсию, ей-богу! Или на тот свет, главное, оказаться где-то подальше от этой чумы!»

Вроде и о серьезных вещах говорит, и даже понимаешь боль этой бедной учительницы начальных классов, а в то же время не можешь сдержать улыбку)

С оценкой все сложно. В начале хотела поставить «5», потому что мне нравилось абсолютно всё, в особенности стиль написания, он напоминал мне произведения Кати Качур. Приведу несколько речевых оборотов, которые запали мне в душу:

«Поев вкусной, как мясо, картошки совокупно с бутылочкой жигулевского, Ордынцев совсем осовел, но надо было серьезно поговорить с тестем.»

«Тут с клекотом закипела вода в банке, она убрала кипятильник, насыпала заварки и прикрыла банку блюдечком, рассеянно наблюдая, как парят в воде чаинки, словно каракатицы, оставляя за собой темные облака.»

«Ну что же, она имеет полное право завтра так размазать его по скамье подсудимых, что, как говорит Костя, проще закрасить, чем отскрести.»

Вкусная как мясо картошка; чаинки, словно каракатицы; проще закрасить, чем отскрести – это самые золотые выражения! Обожаю их!)

В процессе чтения поняла, кто на самом деле настоящий преступник, хотела уже поставить «4». Мне нравится, когда не могу угадать убийцу в детективах. А здесь слишком уж явно он вылезал изо всех щелей. Но, дочитав историю до конца, поняла, что это было крутое повествование. Не факт, что я к нему вернусь в ближайшее время, но мне не жаль ни минуточки потраченного времени.

Четверку хотела поставить еще из – за главной героини - Ирины Андреевны. Она работает судьёй, но на мой взгляд, эта работа вообще не для неё. Нет у нее такого количества мыслительных способностей, как у других героев произведения, она слишком мягкая, да и вообще вся в декрете и детях. Ей не до судебных разборок.

«Все же разумно сделано, что воинские преступления судят трибуналы, а не обычные гражданские суды. И дело тут не в бюрократических тонкостях, не в пресловутой военной тайне, а в том, что нельзя судить человека, если ты сам не пережил ничего подобного его опыту. Ее собственная жизнь никогда не подвергалась риску, она не знает, что такое бой, и понятия не имеет, как сама повела бы себя на войне, поэтому у нее нет абсолютно никакого морального права судить дезертиров и предателей. А врачей? Да, она тоже, как и они, решает судьбу людей, но все же это другое. У нее всегда есть время на раздумье, и вышестоящие инстанции исправят ее ошибку, а доктора не располагают такой роскошью. Они должны принять решение здесь и сейчас, и если ошибутся, то ничего уже не исправить.»

Я даже не поняла, зачем показали суд с ее участием, если на работе она больше не появлялась.

И всё – таки чаша весов склонилась в пользу бОльшей оценки, потому что в этой книге я почерпнула дополнительные знания. Кто – нибудь слышал про «Закон парных случаев»? Первый раз столкнулась с таким понятием:

«У Ирины было много друзей-врачей, и все они были люди очень суеверные, и из работающих примет особо выделяли закон парных случаев. Это когда ты двадцать лет не встречал в своей практике какое-нибудь редкое состояние, и вдруг оно тебе попалось, то жди – через короткое время поступит пациент с точно таким же исключительным заболеванием.»

Я хоть и не врач, но сидела с открытым ртом от удивления. А ведь и действительно, в других сферах тоже такое случается. Например, в бухгалтерии. Встречается какой – то редкий экономический случай, или документ специфический надо оформить, никто и никогда до тебя этого не делал. И вот ты уже что – то смастерил, кто – то об этом прознал, и тут же начинаешь опять с этим ковыряться…

В общем, это работает.)

Погружение в соответствующую эпоху произошло не полностью. Вот тут затрудняюсь ответить почему. Читала и представляла, как будто бы современные реалии, хотя речь идет о 80-тых годах 20 - ого века. Да, упоминается телефонная будка, коммуналки, редкие сервизы, которые так фанатично добывались во времена советского союза, но как будто я не поверила и не смогла погрузиться до конца. Возможно, кому – то придется по вкусу такой налёт советской эпохи над общей канвой повествования. Меня он не нервировал, но проигнорировать свои чувства не могла.

Попробую познакомиться с другими произведениями автора в надежде найти для себя какие – то новые, свежие мысли.

– Секрет счастливой семьи очень прост, – вдруг изрекла Гортензия Андреевна, когда они спускались по эскалатору, – но в жизни вообще работают простые вещи. Ирина пожала плечами. – Простейшая арифметика. Когда человек делает больше, чем от него ждут, это в плюс, а когда заставляют делать что-то против воли, это в минус. Вот и все. Ваш супруг сделал больше, чем вы хотели, значит, общий баланс у вас увеличился, стало быть, ситуация на пользу, а не во вред.

Я всё думала, отчего мой взгляд зацепился за этот отрывок, и только когда вынесла цитату из текста, поняла, что дело в употреблении понятия «баланс» [в паре]. Обычно его используют как физическую категорию: баланс отношений как баланс чаш весов, в таком духе. Но Гортензия Андреевна говорит о балансе как об экономической категории, что для меня внезапно. «Ваш общий баланс увеличился» – звучит как уведомление банка о состоянии средств на карте. То есть речь идет о чем-то вроде эмоционального семейного бюджета, как я понимаю. Это интересный ракурс, хорошо дополняющий риторику «чаш весов». Вообще в тексте М. Вороновой для меня нашлось достаточное количество таких небольших интересных деталей-замечаний.

Гортензия Андреевна – учительница младших классов с темным прошлым – претендует на роль второй главной героини. Учительница Гортензия Андреевна и судья Ирина Андреевна, «почти тезки», – дуэт, чем-то отдаленно напоминающий Холмса-Ватсона, где судья Ирина – Ватсон. Хотя самого расследования здесь крайне мало, но зато очень много быта и отношений.

Персонажи мне были интересны. Я так понимаю, в предыдущих книгах о них рассказано больше, но я и так вполне хорошо себе их всех представляю благодаря индивидуальным наборам ярких характеристик. Особенно интересен этот набор у Гортензии Андреевны, которая на работе один человек, в прошлом – совершенно другой, а когда Ирина с мужем Кириллом приходят к Гортензии в гости и там невольно прикасаются к истокам ее личной истории, то выясняется, что у этих истоков она – вообще третий человек. И все эти перемены в ее жизни от одного человека к другому и третьему связаны, конечно, с историческими событиями, но гораздо более интересны принятые Гортензией решения относительно своей судьбы (под влиянием исторических коллизий).

А вот Ирина принять решение относительно своей судьбы всё никак не может. И я бы сказала, что главный конфликт произведения именно в этом (а не в детективной составляющей). Изложен этот конфликт в следующих абзацах:

До сегодняшнего дня она не считала себя трусихой. Наоборот, несколько процессов, в которых она выносила справедливый приговор, несмотря на колоссальное давление руководства, заставили ее думать о себе как о довольно смелой и принципиальной женщине. Но ведь в сущности она ничем не рисковала, кроме своей карьеры. Ей ни разу не попадались крупные хозяйственные дела, когда на работников правоохранительных органов давит не партийная верхушка, а преступная группа, в которой люди ни перед чем не остановятся, чтобы не лишаться своего куска жирного пирога. Это не афишируется, но бывает, что следователей и оперативников убивают, а судей запугивают. Ее бог от этого пока миловал, но если вдруг придется судить торговую мафию, как она поведет себя тогда, если сейчас струсила перед призрачной опасностью? Может, и не надо изображать из себя строгую и принципиальную судью, а признать, что она всего лишь пугливая баба, которой место на кухне? Ирина поставила на плиту блинную сковородку, и пока та нагревалась, насадила на вилку половину картофелины, а в блюдечко налила постного масла. Да, была она когда-то пионеркой, которой хотелось приключений, но те времена давно прошли. Девочка окуклилась, умерла и возродилась в виде домохозяйки во фланелевом халате, потолстевшей, отяжелевшей, отупевшей и парализованной страхом за детей. Стопка готовых крепов росла, и Ирина на соседней конфорке потушила немного капусты – начинку для блинчиков к обеду. Вот в таких хозяйственных мелочах и пройдет жизнь. Хлопотно, тупо, зато сыто и безопасно. Перед уходом в декрет карьера Ирины была на пике, ее хотели сделать народным депутатом и готовили к этому, приняли в партию буквально за несколько минут до родов и после дали понять, что не все еще потеряно, если, конечно, она не станет высиживать весь отпуск до упора. Наверху к ней относятся весьма доброжелательно, она именно та фигура, которую стоит поднять на щит – успешная женщина, мать двоих детей, сама интеллигентка, но жена представителя рабочего класса, и никаких высокопоставленных родственников до седьмого колена. Видите, граждане, она сама добилась таких высот, и вы добьетесь! Ей будут помогать вскарабкаться по карьерной лестнице очень высоко, но имеет ли она право занимать ответственные посты, зная о своем малодушии? Семья для нее на первом месте всегда была, есть и будет, так надо ей себя и посвятить, а не пыжиться в суде, зная, что юркнешь в кусты при первой же реальной опасности. Кирилл будет рад, ему нравится ощущать себя кормильцем, и, хоть он никогда об этом не говорит, наверное, неприятно, что она – судья, а он – простой рабочий. Пусть высочайшей квалификации, пусть отлично зарабатывает и правым и левым образом (о последнем тсссс), но все равно его социальный статус ниже, чем у жены, а для мужчины это болезненно.

К финалу этот конфликт не разрешается, поэтому я и сказала выше, что воспринимаю книгу как первую часть семейной саги. Потому что важно еще время и место действия – а это приблизительно 1985 год в СССР. Вторую часть я бы почитала, закономерно, про 1992 год. Потому что какое бы решение Ирина ни приняла в 1985-м, через семь лет их семье в любом случае придется несладко. Если она всё-таки решит бросить карьеру и заделаться домохозяйкой, вероятно, совсем-совсем несладко. А если она за эти семь лет сделает карьеру? Ах, ну да, это ведь мужу может быть неприятно. А может и не быть. Он же не говорит. Зато говорят голоса у Ирины в голове. В общем, я прочла это и уже несколько дней думаю, что же она всё-таки решила. Как в «Ворошиловграде» : Гера, ну что ты решил?..