Текст книги "Учитель на замену"

9.

Анна нервно поправила блузку, как ей казалось, слишком сильно обтягивающую грудь, заправила выбившийся из строгой прически локон. Так. Вдох-выдох. Вдоооох – выыыыдох. Все. Она справится. Она сможет. Это не страшно.

Хотя, кого она обманывает? Страшно. До безумия страшно. Первый день практики, и сразу в офисе городского прокурора. Не шутка! Мало кто из первокурсников удостаивается подобного. Только отличники. Только те, в ком видят перспективных работников. В ней, судя по всему, увидели. Ей дали шанс. Теперь главное, не облажаться.

Девушка еще раз сделала успокаивающую дыхательную гимнастику и, слегка покачиваясь на высоких каблуках, твердой походкой направилась ко входу в здание. Вестибюль, лифт, четырнадцатый этаж. Народу ехало немного, по пути еще подсаживались, выходили, лифт тащился медленно, раздражал.

Анна все свои силы тратила на то, чтоб успокоиться и репетировала про себя приветствие.

За всеми волнениями девушка не заметила, как оказалась в лифте одна. Зазвонил телефон и одновременно открылась дверь, пропуская еще кого-то. Анна, отвернувшись к стене, взглянула на экран, покачала головой. Отвечать не хотелось, к тому же сигнал не очень ловил, но ответить было надо. Иначе Генри будет названивать постоянно, пока она не сдастся и не возьмет трубку.

– Да, Генри, привет!

– Ты где? Уже приехала? В офисе уже? – раздался взволнованный голос ее ухажера, динамик работал на полную мощность, слова отдавались легким эхом по кабинке.

– Еду как раз, в лифте. Я же просила не звонить… – Анна не могла сдержать раздражение. Все-таки это было слишком. Надо решать с ним вопрос кардинально, ситуация ухудшается с каждым днем.

– Но я же волновался, зайчик… – Анна поморщилась. Зайчик. Какая пошлость.

– Просила же тебя…

– Все, все, отключаюсь, удачи тебе! Люблю тебя! – радостный громкий голос разносился по всему лифту. Почему она не уменьшила громкость динамика?

– Да, да…Целую. – ответила Анна слегка раздраженно и отключилась.

Пока она говорила, лифт еще два раза останавливался, кажется. Боже, она надеялась, что с ней не ехали ее будущие коллеги, а то неудобно как-то…

– Кто этот Генри? – внезапно раздался за спиной голос, который она менее всего ожидала услышать.

Анна подскочила на месте, опасно качнувшись на высоких каблуках, и медленно обернулась, уже зная, кого она увидит.

Вальяжно прислонившись к противоположной стене кабинки, на нее в упор смотрел Майк Ричер. Кроме них, в лифте никого не было.

Анна почувствовала, что сердце ее сейчас просто прорвет грудную клетку, так сильно оно забилось. От неожиданности и паники она не могла вымолвить ни слова и только пристально и испуганно смотрела на мужчину.

Майк не двигался, не улыбался, глядел молча, тяжело.

Она все еще помнила этот его взгляд. Она все еще не могла ему противостоять.

– Ну? Че за Генри, я спрашиваю? – голос звучал как всегда хрипло, низко и недружелюбно.

Анна собралась с силами, чтоб достойно ответить, открыла рот, и тут мигнул свет, и лифт, резко дернувшись, остановился. Между десятым и одиннадцатым этажами.

* * *

Майк, вздрогнув от неожиданности, ухватился за поручень. Лифт не двигался. Свет, чуть помигав, восстановился. Это уже было хорошо.

Конечно, очутиться с девчонкой в темноте было неплохо, но тогда бы он не мог позволить себе удовольствие разглядывать ее.

А она изменилась, похорошела просто невероятно, хотя куда еще больше, и так красотка. Эта одежда, тонкая блузочка с явственно просматривающимся под ней лифчиком, узкая юбка до колен, туфельки на каблуках. Он был готов поспорить, что под юбкой у нее чулки. Одна мысль об этом невероятно завела, как будто он опять в подростковый возраст вернулся.

Вот всегда эта стервозина его заводит дико. Стоит только подумать, только вспомнить. Наваждение какое-то… Майк с усилием тряхнул головой, словно пытаясь выбить оттуда дурные мысли. Подмигнул испуганной девушке. (Интересно, чего испугалась так? Его что ли?)

– Ну че, застряли что ли?

Анна не отвечала, стояла, прижавшись к стене, судорожно сжав в руках мобильный, чуть приоткрыв рот. До охерения сексуально.

Майк, борясь с собой, отвел взгляд, нажал кнопку диспетчера. Ответили сразу. Оказалось, отключение электричества, внеплановое, ремонтников уже вызвали, но придется потерпеть полчаса.

– А свет есть… – задумчиво пробормотал Майк, когда диспетчер отключился.

– Аварийный, наверное… – голосок дрожит у малышки-то… С чего бы это? И кто такой, блядь, этот Генри???

– Значит, нам здесь полчаса сидеть… – Майк перевел взгляд на девушку, – че делать будем? Сексом займемся?

– Да пошел ты! – выпалила Анна, покраснев.

А щечки-то как алеют… Завлекательно… Ну ладно, с сексом пока подождем. Недолго. Надо же сначала выяснить, кто такой этот Генри? И где его искать.

– Ну тогда поболтаем?

Майк уселся прямо на пол лифта, снял куртку, постелил рядом, приглашающе похлопал рукой.

Не идет. Надулась. Отвернулась.

– О чем нам с тобой говорить? – уж ты, какой голос строгий. Прям училка. Того и гляди отшлепает линейкой… Так, выдохнуть, не заводиться…

– Ну, например, кто же такой этот Генри, что так за тебя волнуется?

Ага, и где его, скота, найти…

– А вам какое дело, мистер Ричер?

О как… Осмелела, похоже. Ишь, как выделила… Мистер Ричер!

Майк мимолетно подумал, что его имя, произнесенное ее сладкими губками, тоже заводит невозможно как. Потом усмехнулся про себя. Его заводит все, что она делает и говорит, намеренно или ненамеренно. Поганая зависимость. Именно поэтому он и свалил тогда. Тупо испугался.

– Может лучше поговорим о вашем сверхважном задании?

Это она о чем???

– Что такое? Не помните даже, с чем мне по ушам ездили? Важное задание, из-за которого вы исчезли на месяц сразу после того, как мы…

Анна замялась, покраснев, как помидорка.

А, блядь… Вспомнил… Да, он же чего-то наплел девчонке тогда, посадил на такси и отправил домой.

– Задание-то? Ну да, нормально задание…

Так, че-то он потерялся немного… Как она отвлекает, пиздец просто, ну ни одной мысли приличной в башке.

А отвлекает-то, между прочим, от своего ухажера! Хитрая стервозина, блядь!

– А ты че-то быстро утешилась! Я, может, жизнью рискую, выполняя важное правительственное задание…

Это он правильно завернул, правильно.

– Так че там за Генри?

– Не ваше дело! У вас задание? Вот и работайте. А меня в покое оставьте!

Сучка маленькая!

Майка подбросило вверх от ее тона и слов.

Ах, так? Ну напросилась!

Он быстро шагнул к уже испугавшейся его реакции на свои слова девушке, поставил руки возле ее лица, не давая увернуться, ускользнуть, наклонился близко, невозможно близко, прохрипел прямо ей в лицо, еле сдерживаясь, чтоб не схватить, не впиться в нежные губки, чей вкус он так и не смог забыть.

– Ну уж нет… И никаких Генри рядом с тобой не будет…

– И почему это? – тихий шепот обжег его губы, глаза завораживали, заставляли терять самообладание. Черт, он и так из последних сил держится!

– Потому что ты моя…

Ну вот и сказал. Вот и все.

Майк еще секунду тормозил, всеми силами удерживаясь на плаву, но тут Анна с чуть слышным стоном втянула воздух в грудь, и Майк пошел ко дну.

10.

Как она хотела этого! Как хотела!

Не было и дня, чтоб она не вспоминала его. Подлеца, скотину, вруна, грубияна… И самого невероятного мужика в своей жизни.

Тогда, возле университета им обоим снесло крышу. Причем так, что она забыла про учебу, а он про свое очередное задание.

Они поймали такси, поехали к нему домой, яростно, бешено, бесстыдно целуясь на заднем сиденье, как школьники.

Еле дошли до квартиры, кое-как открыли дверь, не размыкая объятий, и занялись диким, просто таки животным сексом прямо на полу в гостиной, так и не сумев с первого раза добраться до спальни.

Никогда в жизни Анны такого не было. Никогда ей так основательно и моментально не сносило голову, никогда она никого так не хотела. Позже она так и не смогла понять, что же произошло. Почему она так набросилась на него? Может, потому, что их первая встреча так и не привела к постели? И ее долгое ожидание вылилось в невероятный бешеный водоворот, поглотивший ее без возможности всплыть наверх? Девушка не знала ответ. Она знала только, что эти сутки в постели с ним она никогда не забудет.

Майк был диким, совершенно неласковым, настойчивым и деспотичным. Вместе с тем она поражалась, как он ее чувствовал, как понимал и реагировал на малейшее движение ее тела. Что это? То ли его серьезный опыт в любовных утехах, то ли просто потрясающее постельное чутье, а скорее всего, все вместе.

Анна даже не могла посчитать потом, сколько раз она кончила.

Они не отрывались друг от друга ни на мгновение весь день и всю следующую ночь. И еще весь день. Они занимались сексом, ели, спали, опять занимались сексом… Они практически не говорили.

Наваждение, чертово наваждение.

А вечером следующего дня ему позвонили, он вызвал ей такси, быстро и жадно поцеловал, пробормотал что-то про задание, что позвонит, и отправил домой.

И не позвонил.

Сначала Анна сходила с ума, волнуясь за него, все-таки коп, все-таки задание… Но пошли пятые сутки, а он не объявлялся, и девушка решилась. Она набрала номер департамента полиции и попросила детектива Ричера к телефону.

И его сразу же позвали. Анна услышала знакомый низкий хриплый голос и положила трубку.

И прорыдала сутки.

Он опять ее использовал. Как тогда. Просто поимел и выкинул. Как проститутку. Даже хуже. С проститутками обычно честны. А ей и этого не перепало. Конечно, он ничего не обещал. Ничего не предлагал. Она, может, и ждала, но сама бы настаивать не стала, слишком гордая. Но сказать-то мог! Просто сказать, что они больше не увидятся, чтоб не ждала, не мучилась, не переживала! А он поступил так, как ему удобно. Кто она ему, чтоб утруждать себя объяснениями? Никто, обычная лохушка, простушка, прыгнувшая ему в постель. Не заслуживающая никаких движений души, никаких слов.

Хотя слова-то он ей говорил… Ласковые, пошлые, даже грязные, такие будоражащие, заводящие, заставляющие верить, что она одна такая, что никого лучше не было… Зачем это все? Зачем?

И зачем он теперь здесь? Задает вопросы, на которые не имеет права, предъявляет претензии, совершенно неуместные, говорит вещи, в которые нельзя верить!

Зачем он так близко? Зачем так смотрит? Зачем она практически теряет сознание от его близости? Опять?

Анна судорожно вдохнула, не сумев сдержать еле слышный стон, хотела высказать ему все, оттолкнуть так невыносимо близко оказавшееся его тело. Не успела.

Майк вжался в ее губы бескомпромиссным, завораживающим, диким поцелуем, не давая возможности вздохнуть, возразить. Руки его переместились на ее плечи, стиснули рукава тонкой блузки, скользнули ниже, торопливо обшарив грудь, талию, опустились на бедра.

Анна выгнулась, низко и протяжно застонав ему в рот, чуть уперлась руками Майку в грудь, из последних остатков разума пытаясь остановить его. Бесполезно. Ее сопротивления даже не заметили. Майк, наконец, прекратил терзать ее губы, отвлекся на шею, нацеловывая, оставляя красные следы засосов, одной рукой с остервенением дергая молнию на юбке.

Анна поняла, что еще чуть-чуть, и она останется в лифте офиса городского прокурора в порванной блузке и без юбки. И, скорее всего после этого, без желанной практики. Хотя на практику ей в данный момент было как раз наплевать. Ее больше волновало то, что она опять ничего не может сделать, что она поддается ему, хотя он так ее обидел и даже не попросил прощения, скот!

Внезапная злость придала ей сил, девушка вцепилась в руку мужчины на молнии юбки, останавливая, чуть отклонилась, и со всего размаха влепила ему пощечину.

Майк остановился, но не отклонился ни на миллиметр, глядя ей в глаза темным бешеным взглядом.

– Что вы… Что ты себе позволяешь! – выкрикнула Анна, все еще пытаясь, пользуясь паузой, оторвать его от себя, – ты соблазнил меня, поимел и отправил прочь, как потаскуху! Ты не появлялся целый месяц, а сейчас спрашиваешь про моего парня, как будто у тебя есть на это право! У тебя нет никаких прав на меня, ты понял?

Все это она кричала ему прямо в лицо, с удовольствием наблюдая, как меняется его выражение. Теперь он был зол.

И вдруг ей стало страшно.

* * *

Сладкая, охренительная, манящая. Она в его руках, она выгибается от его ласк, она стонет, так невероятно сексуально стонет…

О чем он думал тогда, мудак, отпуская ее? Вот уж точно, мудак… Теперь у нее какой-то Генри… Сам виноват.

Он тогда испугался. Банально струсил силы своих эмоций. После невероятного, лучшего в его жизни секса, так не хотелось возвращаться в реальность.

Непосредственная (мать ее!) начальница позвонила некстати. Или кстати?

У него и правда было задание. Не особо сложное, но определенно хреновое.

А чего еще ожидать от этой ебнутой бабы?

Майк тогда задумался о том, что может этой стерве подогнать нормального мужика? Ведь явно недоебон. Может, братуху?

Но нет, какой бы тот ни был дебил, но все же его брат, и отдавать его на растерзание бессердечной стерве было нельзя.

Пока работал, было не до звонков. А когда все закончилось… Зассал. Испугался. Не мог понять, что делать дальше. С девочкой нельзя было, как с обычной шмарой: потрахал и отправил домой. А других отношений Майк не знал. И не хотел, наверно, знать…

Малышке будет лучше без него.

Нахера он ей, такой? Он не изменится, он коп и будет копом до самой своей смерти. Скорее всего, не от старости, с его-то характером…

Зачем ей эта нервотрепка? Она вон где учится, у нее вся жизнь впереди, а он…

Примерно таким образом Майк тогда думал. И решил не звонить. Пускай обидится, решит, что он мудак. Он такой и есть. Мудак. Пусть так будет.

Он тогда, конечно, нажрался, как же без этого? Умотал на уикэнд к братухе, устроил дебош в местном баре, где все знали, что за это стихийное бедствие братья Ричеры, и привычно жались по углам, пока Дэнни не вырубил его и не уволок в свою халупу. Потом Майк еще сутки пил, доставая безответного брата слезливыми признаниями в любви и жалобами на злую судьбу, что не дает ему быть с его ведьмочкой.

Дэнни, дико удивляющийся такому Майку, слушал, не перебивая. Потом, на исходе третьих суток, загнал уже потерявшего человеческий облик брата в ледяное озеро, отпоил какими-то травами и привез обратно в город, где сдал в участок прямо на руки непосредственному (что ее черти задрали!) начальству.

Та, заинтересованно косясь на плечистого, хмурого больше обычного Дэнни, велела утрамбовать старшего Ричера в камеру, до окончательного протрезвления.

Майк полежал еще сутки на казенном пайке. Протрезвел. Убедил себя в правильности принятого решения.

И жизнь потекла, как раньше. То есть хреново, с частыми вкраплениями откровенного дерьма. Майк ни о чем не жалел. Он знал, что все сделал, как надо. Как лучше. Для нее же лучше. А то, что каждую ночь ее видит во сне, так это пройдет, это все херня. Он взрослый, серьезный мужик. Он не будет страдать по какой-то мелкой девке.

Майк почти убедил себя в этом, когда судьба (тоже баба на редкость мерзкая!) занесла его по делам к прокурору, и, стоя в лифте, он услышал ее нежный голосок, воркующий с каким-то, мать его, Генри!

Он не смог выйти на своем этаже. Просто не смог. Он не знал, как он будет с ней разговаривать, вообще не думал ни о чем. Только слушал, смотрел, чувствуя, как тело заливает дикой, неконтролируемой волной желания. И злости.

В этот момент он понял, что все его попытки забыть ее просто смешны, что он полный кретин, и пусть так, но больше он ее не отпустит.

Никогда. И пусть будет, что будет.

Он посмотрит, где она выйдет, подождет ее, потом все-таки поговорит. Он сделает все, чтоб она простила его. Потому что только с ней Майк Ричер реально чувствовал себя живым. А потом судьба (за что она так его…) опять показала свой бабий оскал, отключив электричество.

И пришлось решать.

И действовать.

Быстро.

Он вел себя как идиот, мудак, дебил. Но сдержаться было просто нереально.

Слишком манящая, в этом своем сексуальном прикиде, слишком раздражающая этой своей непокорностью, язвительными фразами. Слишком близко.

Девчонка сопротивлялась, отталкивала, бросала в лицо злые, правильные слова. Но хотела, хотела его, он по глазам видел. И это скрытое, сдерживаемое желание заводило так, что остановиться просто нереально.

Майк, не слушая больше ее возражений, опять прижал сопротивляющуюся девушку к себе, подтянул ее ногу повыше, к своему бедру, рискуя разорвать эту секси-юбку по шву. Плевать, что их увидят, на все плевать…

Но тут опять судьба (вот сука, все-таки!). Лифт дернулся и поехал вверх. Они замерли, глядя друг другу в глаза, не разрывая объятий. Потом Майк нехотя разомкнул руки, напоследок огладив аппетитную попку, возвращая юбку на место.

Анна лихорадочно приводила себя в порядок, вытирая размазавшуюся помаду, приглаживая разлохмаченную грубыми руками Ричера прическу. И все равно выглядя основательно не в себе.

Двери лифта наконец открылись. На площадке, слава богу, никого не оказалось.

– Пойдем по лестнице, че-то мне на сегодня лифтов хватит, – заявил Майк, подхватывая девушку под локоть и твердо направляя в сторону двери.

– Куда? – Анна ппопыталась упереться, – я не пойду с тобой, у меня практика…

– Да какая, блядь, практика, ты глянь на себя, у тебя такой вид, будто тебя только что выебали, – рассмеялся Ричер, по-прежнему с неотвратимостью паровоза таща ее к лестнице, – позвонишь, скажешь, что в лифте застряла и пошла к врачу. Что у тебя эта… блядь, как ее?

– Клаустрофобия? – робко подсказала Анна.

– Во-во… она самая…

Он тащил ее по лестнице вниз, по пути остановившись на площадке, чтоб опять вжаться в ее тело, притиснуть к стене, бесцеремонно впиться в губы.

– Майк, – как только появилась возможность говорить, прошептала Анна, – зачем, Майк?

– Я уже тебе все сказал, – Ричер потащил ее дальше по лестнице, не считая нужным углубляться в объснения. Ведь все и так понятно, по крайней мере, ему.

Но вдруг внезапно остановился, рывком поворачивая девушку к себе, твердо глядя в глаза, – а этого… Генри я еще разъясню.

11.

Анна сидела за своим (боже мой, своим!) столом в офисе городского прокурора, и как раз разбирала огромную кипу совершенно не интересных документов, когда услышала тихое вибрирование сотового. Телефонные звонки в рабочее время не поощрялись, но в обед в кабинете никого не было.

Анна взглянула на номер входящего и вздрогнула. Потом отклонила вызов, выдохнула, вернулась к работе. Очень интересной работе. По разборке и приведению в порядок очень интересных документов. Десятилетней давности. Таких важных, таких…

Экран телефона опять загорелся. Анна опять отклонила.

Так. Важные документы…

Может отключить? Но вдруг будет важный звонок? Мистер Блейк говорил, что она может понадобиться…

Опять звонит… Да сколько можно! Она же все сказала ему! Да что он себе позволяет!

Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Приняла вызов, и, не слушая того, что начал быстро говорить собеседник, очень четко и громко произнесла:

– Пошел нахер, Майк Ричер!

И положила трубку.

И отключила все-таки телефон.

Если она понадобится мистеру Блейку, ему придется подождать. Или дозваниваться до нее по офисному телефону.

* * *

Майк какое-то время тупо смотрел на экран. Потом выматерился, набрал опять. Абонент не абонент. Выключила, стерва маленькая.

Ну надо же! Послала его!

Не, конечно, ему такое было не впервой. Посылали, конечно посылали. И напрямую. (Здесь, обычно, разговор был короткий. Но очень запоминающийся. По крайней мере, никто из тех, кто посылал Майка Ричера напрямую, дважды этой ошибки не совершал). И завуалированно. (Здесь все сложнее, конечно. Непосредственное (мать ее!) начальство мордой по земле не поелозишь, хотя хочется, пиздец, как иногда хочется…).

Но чтоб вот так, по телефону, не давая слова сказать! Девчонка совсем попутала берега.

Не, он, само собой, может даже заслужил. Скорее всего заслужил…

Сам дурак, так тупо подставился. Заработался, замотался… Забыл про этот день… Не, не так…

ОН ЗАБЫЛ ПРО ЭТОТ ДЕНЬ, БЛЯДЬ!

День Святого Валентина, блядь! Такой, пиздец какой важный праздник! Не позвонил, не поздравил, не …

Так, стоп. Не заводимся, успокаиваемся…

Не, ну все-таки, какая стервотина мелкая! Ну ведь только она может вывести его из себя буквально за одну секунду!

И ведь нихера ее не волнует! И то, что он работает, блядь! И то, что у него неделя тяжелая, блядь! И то, что он готовится к серьезному, пиздец, какому серьезному заданию! Блядь!

Ее только она сама всегда волнует!

Ах, не позвонил! Ах, не поздравил! Ах, всех подружек поздравили! Ах, она одна осталась в кампусе вечером, четырнадцатого, блядского февраля!!!

А то, что он только утром приволокся домой, весь в дерьмище, злой, усталый, голодный, и первым делом ей позвонил, чтоб доброго утра пожелать (ну и, само собой, может попытаться выцепить ее к себе под бочок на положенные ему за рабский труд сутки отдыха, но об этом не говорим…), так это, блядь, плевать!

Майк вспомнил, как тогда оторопело слушал ее злой, но все равно дико заводящий, голосок, с трудом вникая в слова, понимая только, что обидел, что обещал приехать (да???) и не приехал, что она его ни видеть, ни слышать, ни знать… Что это конец, это финал…

Он охренел, подорвался, несмотря на ломоту во всем теле и необходимость переодеться, потому что провонял насквозь шмалью, пока шарился по наркоманским притонам.

Он встретил ее возле ворот кампуса, перед парами, попытался поговорить.

Девчонка прошла мимо, презрительно скривив носик. Он ухватил за руку, утащил в машину.

Ну а как иначе? Вообще же берега попутала!

Ох, она разозлилась! Наорала на него, что позорит, что откуда он выполз в таком виде, пусть не врет, что работал, от него несет спиртным, ей стыдно перед подругами, у всех нормальные парни…

Ну и че-то еще говорила. Майк уже не вслушивался, просто глядел на нее, такую сексуальную, раскрасневшуюся, с этой ее грудью, с призывно расстегнувшимися, пока он ее тащил, пуговками, с этими ее губками, с притягательно размазанной помадой, не выдержал (а, может, и ночь бессонная дала о себе знать), полез лапами, уже по опыту зная, как ее утихомирить.

Они периодически так ругались, и всегда все заканчивалось одним: он не мог сдержаться, лез к ней, целовал, умиротворяюще бурча какую-то бессмыслицу, и потом аккуратненько заваливал на любую подвернувшуюся поверхность.

Анна, заведенная, злая, в такие моменты была невозможно, охренительно мокрой, словно ждала, когда он уже примется за дело. И отдавалась ему просто феерически, жадно целуя, кусая, бесконечно что-то бормоча в процессе, что-то, от чего он заводился еще больше.

Но в этот раз все пошло не так. Девчонка завизжала не своим голосом, нашлепала его от души по физиономии, гордо заявила, что между ними все кончено, и выбежала из машины.

Он офигел.

Посидел немного.

А потом дико, невозможно разозлился!

Опять разозлился на нее.

И на себя. Ну куда это все, блядь, годится??? Он, взрослый, серьезный мужик, терпит такую хрень от какой-то малолетки двадцатилетней!

Да пошло оно все нахуй! НАХУЙ!

Ричер уехал тогда. До ближайшего винного магазина, где от души затарился и ужрался прямо на парковке.

Он как раз выстраивал в голове планы, серьезные планы навестить девчонку в институте и … И чего он там делал бы, не додумывалось. Но, скорее всего, нечто охренительное, то, что потом обсуждалось бы долго… Он себя знал хорошо.

Но тут вмешалась судьба, в лице непосредственного (мать ее!) начальства.