Текст книги "Клуб заграничных мужей"

* * *

К тому времени, как я доставила Верку в клинику Рубена Саркисовича и сдала с рук на руки дежурному врачу, подружка уже плохо соображала и несла какую-то чушь. Но я знала, что она дамочка крепкая, живучая и поправится быстро.

Веркин «Сааб» я оставила в просторном дворе больницы. Там с машиной ничего не случится: и не такие автомобили ночуют. Сама вышла на шоссе, поймала тачку и приехала домой, когда нормальные люди уже встают. Правда, был выходной, нормальные люди спали, как и мой братец с сыном. Более того, они закрыли дверь на защелку, уверенные, что я появлюсь днем.

Звонить пришлось минут десять, пока наконец братец не приковылял к двери и сонным голосом не поинтересовался, кто там. В ответ я рявкнула, и братец быстро отпер дверь, чтобы я не подняла всех соседей.

– А меня кот разбудил, – сообщил Костя. – Он тебя услышал и стал меня бить лапой по лицу.

Костя все время обижается: вроде бы по большей части кота кормит он, но Вовчик (так зовут нашего меньшого) хозяйкой считает меня и спит со мной. С другой стороны, в дом его принесла я, получив в подарок от личного телохранителя Алексея Петровича, в честь которого и назвала животное. Надеюсь, что котенок не дорастет до размеров своего тезки.

Поразглагольствовав о коте и высказав к нему свои претензии (мне Костя их высказывать опасается, а если и решается, то в ограниченном количестве), братец, наконец удосужился заметить мой потрепанный вид, а также посмотреть на часы.

– Случилось что? – спросил он с беспокойством, семеня за мной в мою комнату, где я уже извлекала из бара початую бутылку коньяка. – Лана, опять пить? Сопьешься! С утра пораньше! Да где ж это видано!

– Не с утра пораньше, а на ночь, чтобы крепче спать, – ответила я, налила себе полную рюмку и хлопнула ее, потом вторую. После событий прошлой ночи мне требовалось расслабиться.

Костя немного поорал, повоспитывал меня (он иногда вспоминает, что на десять лет меня старше, правда, обычно ведет себя как мой второй, то есть первый сын), потом опять с беспокойством уточнил, что произошло, где я была и все ли в порядке с Веркой. Я ответила, что подружку он может завтра, то есть уже сегодня, навестить в клинике Рубена Саркисовича, а со мной, можно считать, все о’кей.

Не дав мне договорить до конца, Костя завопил так истошно, что разбудил Сашку, своего племянника и моего сына, которого обычно и пушкой не добудиться, но родному дяде это удалось. Сашок выполз с заспанной физиономией и поинтересовался, чего это мы так орем. Костя ответил, что его мать (то бишь я) опять куда-то вляпалась. Сашок осмотрел меня внимательно, никаких внешних повреждений не обнаружил и уточнил уже у меня лично, какое именно событие произошло и каких последствий следует ожидать нашей семье в целом.

Я знала, что на сына можно вполне положиться: он уже неоднократно помогал мне справиться с различными проблемами, а также пытался оказать достойное сопротивление бойцам Афганца, за что удостоился похвалы самого Алексея Петровича, высказанной, правда, в оригинальной форме. Но я тогда все равно поняла, что Алексей Петрович таланты моего сына оценил высоко и запомнил: у меня растет достойная смена и помощник.

Я самым обыденным тоном сообщила, что тетю Веру ранили в плечо, меня, слава богу, пули не задели, так что все нормально.

Костя опять завопил. Сашок мыслил трезво и вместо криков поинтересовался, кому мы с тетей Верой перешли дорогу на этот раз. Я честно ответила, что не знаю, но буду выяснять. Костя встрял, заявив, что лучше ничего не выяснять, чтобы не нарваться на большие неприятности. Я заметила, что лучше знать, от кого их ждать, чтобы заранее подготовиться.

Несмотря на долгие споры, мы не пришли к общему знаменателю, правда, мы с сыном большинством голосов Костю перевешивали, что на братца действия не возымело. Я махнула рукой и заявила, что ложусь спать и чтобы меня не будили, кто бы ни звонил.

Глава 3

8 мая, суббота

Верка в больнице не залежалась, на ней все заживает как на собаке, а если вспомнить, что с нею однажды сделали чеченцы, то одно маленькое пулевое отверстие можно считать просто укусом комара. Даже кость не была задета. В общем, к следующим майским праздникам Верка уже сидела у меня на кухне, и мы с Костей, ежедневно посещавшим подружку в больнице с домашними гостинцами, отмечали ее успешное выздоровление. Подружка продемонстрировала свое плечо, которое теперь не вызывало никакого ужаса.

– Совсем, конечно, не затянется, – сообщила она, – даже если потом отдельно пластику сделать, но и сейчас, по-моему, неплохо. Если меньше чем за неделю так затянулось… Мне сказали, что пуля была очень маленького калибра. И еще для сравнения показали сквозь стекло мужика со сквозным, лежит он у Рубена в одной палате… Бр-р! Синюшные пятна, темно-кровяные сгустки… И температура у него не спадает. А у меня…

Верка широко улыбнулась и предложила еще выпить, а потом вдруг хитро глянула и поинтересовалась, как я смотрю на то, чтобы снова проехаться в тот гостеприимный домик, где мы так лихо провели полдня и полночи.

– Это с какой стати? – прищурилась я.

– Ланка, я там, наверное, лифчик забыла, – вздохнула Верка. – Больше-то негде. А это – вещдок. Сама понимаешь. О чем ты думала, когда меня одевала?!

Думать мне в те минуты было о чем, но я не стала лишний раз ругаться с подружкой. Да и была полностью согласна, что ее по этому предмету женского туалета вполне могут опознать. Верка дама крупная, сто восемьдесят три сантиметра ростом, у нее широкие плечи, но узкие бедра, а грудь – шестого номера. Лифчики ей уже несколько лет шьют по спецзаказу: профессия налагает определенные требования, а в секс-шопах, да и обычных магазинах дамского белья ничего подходящего одновременно Веркиным размерам и запросам (вернее, запросам, которые предъявляет ряд клиентов) нет.

Сама я тоже прикинула, не оставила ли в спешке что-то из барахла. Нет, вроде бы все взяла. А если что-то все-таки забыла? И если Верка утратила не только лифчик? Не наследили ли мы?

– А потом, Ланка, мне кажется, что в доме лежало что-то важное… – медленно произнесла Верка.

– Почему ты так решила? – насторожилась я.

– Когда убийцы подъехали, я слышала обрывки фраз. Ну что-то типа: какого черта их сюда принесло? Значит, придется мочить. Ну или что-то в этом роде. Ты сама прикинь: зачем было ночью приезжать, машину под куст ставить? Наверное, хотели забрать что-то… Ланка, там тайник может быть! Надо бы поискать, а?

Услышав подружку, Костя завопил в своем обычном стиле, заявляя, что никуда нас не отпустит. Мало Верке одной пули в ее незабвенном (для Кости) теле? Но мы на братца, как и обычно, особого внимания не обращали.

А Верка добавила, что надо бы удостовериться, живы ли там те, кого мы оставили связанными.

Я замерла на месте. Нет, не от Веркиного предложения – ее идеям я давно отучилась удивляться, хотя следовало бы: беспокойство о других ей не очень свойственно, ее обычно только собственная шкура волнует. Я же в самом деле подумала о связанных парнях… А что, если они до сих пор лежат на полу? Ведь мы связывали их на совесть и кляпы вставили. Самим им не выбраться. Они могли надеяться лишь на гостей – если, конечно, кто-то из товарищей Толи и Славы знал, что те поехали на дачу к Толе, и стал бы их искать, если ребята вовремя не появятся на работе. С другой стороны, начальники и друзья наемных убийц тоже должны были бы забеспокоиться. Наверное, послали кого-то на поиски. А если нет?

– Сколько времени человек может продержаться без пищи и воды? – посмотрела я на Верку.

– Ну, мы бы с тобой, наверное, столько протянули, – ответила Верка.

Костя кашлянул и заметил, что без пищи человек может обходиться долго, вроде бы даже дней сорок – по длине самого длинного церковного поста (где-то он это вычитал), а вот без воды гораздо меньше. Произнеся речь, Костя добавил, что мы с Веркой наверняка нашли бы способ высвободиться из пут. И с восхищением посмотрел на подружку.

– Вера, меня совесть мучает, – сказала я подружке. – А если мужики помрут по нашей вине?

– А когда ты третьего застрелила, ты об этом думала? – съехидничала подружка.

– Лана, ты кого-то убила? – взвыл братец и чуть не лишился чувств.

Я заметила вслух, что действовала в рамках необходимой самообороны, наступила Верке на ногу под столом, но она уже и так поняла, что ляпнула лишнее при братце. После чего подружка предложила в любом случае сегодня ночью съездить за город. Найдем тайник или не найдем – неважно, главное, следы замести. И как раз можем Косте еще камушков насобирать.

– Котик, – глянула Верка на Костю, – ты же еще не показал мне, как украсил кактусы. Пойдем-ка к компьютерам, продемонстрируешь.

И Верка подхватила братца под руку, успев подмигнуть мне украдкой. Я поняла, что в самое ближайшее время все мысли голову братца покинут. Сама же решила, что перед ночной вылазкой неплохо немного поспать, так как неизвестно, когда мы опять ляжем, более того, алкоголь должен выветриться. Зря я сегодня пила.

Я быстро сунула свой нос в Костину комнату, где Верка его уже раздевала, и сообщила, что отправляюсь на боковую, то же самое рекомендовала сделать и подружке.

Проснулись мы все в одиннадцать вечера, легко перекусили и стали готовиться, укладывая в спортивную сумку набор для современной русской бизнес-леди, состоящий из отмычек, кусачек, ломика и еще кое-каких приспособлений, а также мотка веревки, фонарика, парочки гранат, пистолета с глушителем и, конечно, неизменной «ручки». Я отметила про себя, что запасы «игрушек» у меня заканчиваются, надо бы подумать, где их можно обновить. Не обратиться ли к Афганцу с просьбой? Думаю, в обморок он не грохнется, в худшем случае просто откажет, ну а в лучшем я окажусь с новыми «игрушками». У меня как раз день рождения не за горами, должен же мне Алексей Петрович хоть когда-нибудь сделать хоть какой-нибудь подарок? А то все его соратники что-то презентуют: кто – машину, кто – кота, Афганец, правда, жизнь подарил, несмотря на все мои «подвиги»… И на том, конечно, спасибо, но хочется и чего-то еще, как женщине от мужчины.

Когда мы уже стояли в коридоре, из своей комнаты выплыл Сашок, полностью одетый.

– А ты куда на ночь глядя? – удивленно спросила я.

– Мам, можно я с вами? – посмотрел на меня сынок.

Костя завопил истошным голосом, что ребенка он никуда не отпустит. Я попросила его немного сбавить громкость, чтобы соседи не позвонили в Общество защиты животных, подумав, что у нас тут без наркоза кастрируют кота. Братец тем не менее продолжал вопить, не обращая на меня внимания и взывая к небесам, которые допустили рождение такой матери, как я. Детям нормальных родителей, по мнению Кости, даже в голову не приходит отправиться на ночную вылазку, и нормальные дети отмычки в руках никогда не держали и даже не знают, что это такое, и вообще в нормальных домах гранаты в холодильниках в ящиках для фруктов не хранятся, не говоря уже о пистолетах с глушителями в шкафах и гранатометах в гаражах (это был уже камушек в Веркин огород).

Братца следовало прервать в самом начале речи, а то он может зарядить, как осенний мелкий дождичек. Это понимали не только я, но и Верка с Сашкой, не первый день знакомые с Костей. В общем, совместными усилиями мы его заткнули, велели говорить всем звонящим, что я сплю сном праведницы, после чего, подхватив сына, которого, как я знала, разубедить в чем-либо невозможно (и он, как и я, все равно поедет, если настроился), мы квартиру покинули.

На этот раз тоже поехали на «Саабе». Он привлекает внимание гаишников гораздо меньше, чем новенькая «семерка» «БМВ».

Я села за руль, Верка устроилась на переднем месте пассажира, а сынок расположился сзади с сумкой, полной добра, способного потянуть на пятилеточку, если не две, строгой изоляции.

По ночным дорогам мы быстро домчались до нужного поселка, там в соответствии с заранее достигнутой договоренностью оставили машину под развесистым кустом, съехав с трассы и завернув на грунтовку, ведущую к погруженному во мрак особняку, – по всей вероятности, его хозяин лишился средств, если вообще не жизни, и давно здесь не появлялся. От этого места до нужного нам дома (насколько мы с Веркой помнили) было метров триста. Его мы намеревались преодолеть пешком, причем держась поближе к кустикам, к нашему счастью успевшим зазеленеть во время апрельской жары. Сашку мы заранее предупредили, чего можно ждать в доме. Сидя на заднем сиденье, он только хмыкал, а потом заявил, что гордится и мною, и тетей Верой.

Чтобы добраться до нужного нам дома, мы были вынуждены снова выйти на трассу, идущую вдоль залива, проследовать по обочине и уже потом заворачивать на нужную дорожку. Но мы считали, что должны перестраховаться, чтобы никто, не дай бог, не увидел и не узнал Веркину машину. Нас троих в нынешнем прикиде, а не в обычной одежде от кутюр, по нашему общему мнению, узнать сложно.

Свет во всех домах, мимо которых мы проходили, не горел. Или народ пока сюда не перебрался, или хозяева спят, или их уже просто нет. Тем не менее мы проявляли крайнюю осторожность, чтобы случайно не напороться на какого-нибудь притаившегося охранника, только и ждущего появления врагов или обычного ворья. Нельзя было исключать и засаду в доме, куда мы направлялись.

При подходе к нему мы юркнули в окружающие забор кусты, растущие с двух сторон. По крайней мере, темно-синей «Ауди», стоявшей как раз под одним из них, когда мы с Веркой в спешке покидали поле боя, на этот раз не оказалось. Хотя машину вполне могли угнать. Правда, и «Гранд Чероки» на территории дачи не видно.

– Ну что, полезли? – шепотом спросила меня Верка.

– Я думаю, что лучше бы со стороны кухни, – высказала предположение я. – Перемахнем через забор или найдем отошедшую доску… Ворота открывать не хотелось бы.

– Пошли, – кивнула Верка и первой тронулась против часовой стрелки, чтобы вообще не проходить мимо ворот.

Сашок следовал за ней, я замыкала шествие. Все мы старались ступать неслышно и одновременно прислушивались к ночным звукам. Пока нас ничто не беспокоило. Дом казался необитаемым, но, конечно, если нас там ждут только покойники…

– Верка, – прошептала я.

Подружка с сыном тут же остановились.

– Я знаете что подумала? Противогаз-то мы не прихватили.

– А зачем? – не понял сынок.

– Ты представляешь, что с трупами стало за неделю? – прошипела Верка.

– Мне как-то раньше не доводилось видеть мертвецов недельной давности, – с невозмутимым видом заметил Сашок.

– Сейчас посмотришь, – ухмыльнулась Верка.

Я, признаться, очень надеялась, что мы никого не найдем внутри – ни живых, ни мертвых. На худой конец, хотя бы те, кого мы оставили живыми, так и пребывали в том же положении…

По мере движения вокруг забора мы пробовали на прочность все доски, надеясь найти подходящие, чтобы пролезть в дыру. Нам повезло: мы обнаружили небольшую калитку, которой, по всей вероятности, давно не пользовались. Она располагалась с той стороны, куда, насколько я помнила, выходили спальни. Мне трудно сказать, как этот поселок выглядел раньше, поскольку в советские времена не доводилось тут бывать, но если я правильно помню, в таких местах стояли многочисленные государственные дачи, предоставлявшиеся на лето большим и маленьким начальникам. В этой части скорее маленьким. В постсоветские времена большую часть земли тут скупили нувориши и настроили особняков. Дом Толи, являвшийся нашей целью сегодня ночью, теперь казался мне соединением такой бывшей государственной дачи, не снесенной полностью, и надстройки новых времен, которую не закончили.

Калитка выходила на узкую, вероятно, давно не используемую грунтовую дорожку, пролегавшую между рядами старых дач, по которой бывшие партработники низшего звена и их жены ходили в гости друг к другу, причем пешком. Теперь, правда, я бы не удивилась, увидев здесь рикшу. Я давно отвыкла удивляться. И вообще, как это у нас в городе еще нет ни одного рикши? Может, мне их завезти через свою турфирму? Или сорганизовать группу безработных, стоящих на учете на бирже труда? Прогулки по Невскому для гостей и жителей нашего города. Или, может, какому-нибудь казино предложить таким образом организовать развоз клиентов? Только встает вопрос: каких? Проигравшихся вдрызг или сорвавших куш? Или вторых первыми? Но в эти минуты у меня не было времени разрабатывать новое направление деятельности турфирмы: перед нами стояли другие проблемы.

Верка, возглавлявшая наш маленький отряд (или поисковую группу?) дернула калитку на себя, но не тут-то было: ее явно давно никто не открывал. Приложив силушку молодецкую, подруга поднажала, потом взвыла, так как пришлось использовать и простреленную левую руку. Подключился Сашка, и совместными усилиями они калитку приоткрыли – так, чтобы можно было протиснуться внутрь. Я проскочила первой, как самая стройная из компании, за мной полез Сашок, ростом уже достигший меня, а шириной плеч превысивший, затем Верка – и застряла. Приложив усилия, мы все-таки втянули ее внутрь. Калитка затрещала.

Мы застыли, сразу же прыгнув за очередной куст, стоящий за забором. Летом, наверное, вдоль забора со стороны калитки поднимается высокая трава – скорее всего, крапива, так что, можно сказать, мы выбрали удачное время для вылазки: скакать по крапиве никогда не было мечтой моей жизни, хотя говорят, что она полезна.

Из дома все так же не доносилось ни звука, как и из всех окрестных строений.

– Ну? – прошептала Верка мне в ухо. – Чего ждем?

Одним резвым броском мы достигли окон спальни – по крайней мере, я считала, что это они. Дом возвышался на фундаменте, поэтому заглянуть в окна, стоя на земле, не представлялось возможным.

– Давай как обычно, – посмотрела я на Верку и тут же скинула кроссовки.

Верка показательно вздохнула, но тем не менее спину подставила. Таким образом мы уже залезали в несколько мест, поэтому процедура была отработана почти до автоматизма.

Я вскочила Верке на спину, стараясь перенести центр тяжести на правую сторону, чтобы у нее еще больше не заболело плечо, и заглянула в окно, приложив нос к стеклу. Поскольку во тьме ничего видно не было, пришлось включить фонарик, на этот раз прихваченный и лежавший у меня в кармане куртки, и направить его внутрь.

Это в самом деле была спальня. Кровать оказалась застелена, никаких видимых повреждений имущества не наблюдалось.

– Я слезаю, – сказала я Верке. Сашок подал мне руку, и я опустилась прямо на кроссовки, после чего предложила заглянуть во вторую комнату.

Верка без звука прошла к следующему окну на этой стороне и опять присела. На этот раз я не сомневалась, что смотрю в ту спальню, где провела несколько часов: увидела тумбу, на которой отсутствовал подсвечник, послуживший мне орудием в борьбе за жизнь, но оставалось много разных статуэток и прочих безделушек, а также шкаф-купе с разбитым зеркалом, в котором я пряталась. Кровать же была застелена, как и в предыдущей комнате, никаких трупов на ней не лежало.

Спрыгнув вниз, я поведала сообщникам об увиденном.

– Ну, значит, трупы убрали, – сказала Верка. – И тех двоих, наверное, тоже.

– Так мы полезем внутрь или как? – спросил сынок. – Зря, что ли, в такую даль ехали?

Ребенок пошел в меня, а никак не в дядю или в отца, с которым я познакомилась в Афгане (он совершенно потерялся в мирной жизни, не найдя себя). Я кивнула сыну и заявила, что нам, наверное, в любом случае лучше попробовать входить через окно, а не через дверь.

– Ты никогда не можешь как нормальные люди, – хмыкнула Верка. – Слышал бы тебя Костя.

– Окно открыть проще, чем взломать дверь – так, чтобы никто не заметил следов, – заметила я. – Увидев дверь, хозяева сразу поймут, что тут кто-то был, а до окна когда еще доберутся, если вообще доберутся. Мы же не собираемся бить стекла!

После чего я повернулась к сыну, державшему нашу сумку с набором для современной бизнес-леди, велела Верке снова занять позицию, опять взобралась ей на спину и при помощи подаваемых Сашкой инструментов справилась с окном минуты за четыре, что посчитала неплохим результатом. Во время работы я вспомнила кое-кого из знакомых мужчин (перечислять поименно не буду, чтобы не опозорить на всю страну). Им бы, подозреваю, потребовалось раза в три больше времени, да еще они бы жаловались на ужасные условия, в которых приходится работать, а также вспоминали бы свое здоровье, нервы, пропущенный футбольный матч, отсроченный (из-за меня) выезд на авторынок (хобби моего второго бывшего) или книжный магазин (хобби первого бывшего). Затем я решила, что не следует вспоминать всех мужей всуе, и обратила внимание на объект. Открывала я окно спальни, в которой ночевала сама. Скрип разнесся на весь дом.

В здание первой влезла тоже я, Верка подала мне кроссовки, в которые я обулась уже в комнате, и нашу сумку. Оглядевшись, я заметила стул в углу, подала его сообщникам в окно, Верка на него встала и влезла внутрь, за ней последовал Сашка, который затащил стул назад: спрыгнем мы и без его помощи. Окно мы только прикрыли.

В доме мы опять прислушались – и снова не уловили никаких звуков.

Я первым делом сдернула покрывало с кровати и увидела там чистые простыни. Никаких следов крови не осталось. Подойдя к до боли знакомому шкафу, я также не заметила перед ним ни осколка зеркала, хотя, нагнувшись, смогла усмотреть крохотный блестящий кусочек, закатившийся под кровать. По всей вероятности, его не заметили во время уборки, я же убедилась, что мы попали в тот дом, который искали, и в ту спальню, где довелось ночевать мне.

Верка тем временем эту комнату покинула, заглянула в соседнюю, а вернувшись, сообщила, что вроде бы она ночевала там, но никаких отличительных черт не помнит.

– Лифчик не нашла? – уточнила я.

Верка не заметила вообще никаких следов ни своего, ни моего пребывания.

– Ну что, пошли на кухню? – робко предложила подружка.

Дружною толпою мы, все-таки стараясь ступать неслышно, двинулись к другому месту схватки, состоявшейся в этом доме.

Дверь была плотно закрыта.

Я на всякий случай достала из кармана гранату, а Верка извлекла из сумки, которую держал Сашка, пистолет с глушителем и вопросительно посмотрела на меня. Резким движением руки я дернула дверь кухни на себя.

Никаких тел – ни живых, ни мертвых – там не было. Только облюбованный мною подсвечник так и продолжал стоять на кухонном столе.

– Ну слава богу! – выдохнула Верка и перекрестилась пистолетом, вернее, глушителем. Получилось несколько кривовато, но я порадовалась, что подружка почувствовала себя лучше. Я, признаться, тоже.

– Что теперь? – недовольно спросил Сашок. Он явно рассчитывал на большее и расстроился: ни одного трупа за ночь!

В это мгновение мы услышали шум приближающейся к дому машины.

– Накаркал! – прошипела Верка, злобно глянув на моего сына.

– Дуйте на второй этаж! – велела я, сама подхватила подсвечник, уже сослуживший мне неплохую службу, и рванула к до боли знакомому шкафу-купе.

Подружка с Сашкой помчались вверх по деревянной лестнице, находившейся как раз рядом с кухней. Я очень надеялась, что ночных гостей не понесет на второй, недостроенный, этаж. И вообще сидящие в машине могут направляться совсем в другой дом, хотя интуиция мне подсказывала обратное.