Текст книги "Герцогиня в подарок"

Мария Жукова-Гладкова
Герцогиня в подарок

Автор предупреждает, что все герои являются вымышленными, а сходство с реальными лицами и событиями может быть лишь случайным.

Пролог

Банку требовалось здание еще под один филиал. Особнячок в старой части Петербурга для этой цели подходил прекрасно. Только был нужен ремонт. Снаружи-то здание не так давно отремонтировали городские власти, но вот интерьерам базировавшиеся там государственные учреждения не уделяли должного внимания. По документам внутренней отделкой занимались в последний раз еще в советские времена.

Банк (то есть его управляющий) хотел по возможности восстановить первоначальный облик помещений – в тех объемах, которые позволят заниматься банковской деятельностью. Но тратить много денег на ремонт не хотелось, да и побыстрее нужно было все сделать. Поэтому оптимальным вариантом оказалась бригада из четырех белорусов, которые уже отделали несколько особнячков. Управляющего не интересовало, где они обучались ремеслу. На дипломы, сертификаты и официальные регалии он никогда не обращал внимания – ни на чьи. И всегда набирал специалистов независимо от их официального образования. Он видел результаты трудов белорусских мастеров, те его устраивали, как и цена и сроки выполнения ремонта.

Мужики получили аванс, отправили деньги семьям и приступили к работе. Жили они в самом особнячке, в комнатенке у двери, где в дальнейшем оборудуют место для охраны. Или сам управляющий, или один из трех замов примерно через день заезжали взглянуть, как продвигается ремонт, выясняли, что требуется, чтобы сделать соответствующие заказы.

В пятницу проверка обычно падала на плечи самого молодого зама – старшие отбывали на уик-энд в загородные дома, а он еще не успел им обзавестись. Молодой человек совсем недавно стал замом управляющего, и за время банковской деятельности первым делом купил квартиру, а также периодически менял машины. Тем более лучший друг работал в автомобильном салоне.

На вечер у них как раз намечалась встреча, и друг изъявил желание взглянуть на особнячок и на то, как идет ремонт.

– Может, я потом мужиков еще куда-то пристрою, – заявил приятель.

– С каких пор ты стал заниматься благотворительностью? – поразился молодой банкир, знавший автомобильного менеджера с семи лет (они учились в одном классе).

В ответ на вопрос менеджер покрутил пальцем у виска и заявил, что у него просто родилась одна идея.

– Вечно у тебя какие-то идеи, а потом выпутывайся! – пробурчал банкир.

– Бывало, чтобы я не решил проблему? – посмотрел на него друг.

Банкир был вынужден признать, что импульсивный приятель обычно сам разбирался с результатами своих «импульсов». Даже героизм мог проявить, чтобы покрыть собственное разгильдяйство! Хотя на Руси всегда было немало таких мужиков…

Друг-менеджер задержался в своем автомобильном салоне – почему-то в пятницу вечером народ валил смотреть машины. Банкиру тоже нашлось чем заняться, и он решил сделать кое-какие дела, чтобы в понедельник было меньше работы. В понедельник-то с утра обычно трудно работается, а в пятницу вечером, пока он еще трезв…

* * *

На сей раз белорусов оказалось только двое. Они даже не услышали, как проверяющие подъехали и вошли в особнячок: уже думали, что проверяющих вообще не будет – пятница, вечер… Но гастарбайтеры все равно трудились – чем раньше закончат работу, тем скорее получат деньги. Да и заказчику нужно побыстрее. Может, он потом им еще один заказ предложит? Или своим знакомым их порекомендует?

И рабочие не зря так напряженно трудились.

Они нашли клад.

Теперь в полу у стены зияла дыра, куски паркета лежали рядом, а мужики склонились над драгоценностями. В сторону была отложена книга в почерневшем переплете с какими-то знаками, явно из того же тайника.

– Та-а-ак… – произнес менеджер, впервые попавший в особнячок.

Мужики, стоявшие на коленях над сокровищами, распрямили спины.

– Это мы нашли, – объявил один и притянул изделия с сияющими камнями к себе.

– Тут всем хватит, – заискивающе сказал второй. – Давайте разделим по-братски.

Внезапно в руке менеджера появился маленький черный пистолет. Прозвучали два негромких выстрела, за ними два вскрика – и рабочие рухнули на пол. Один прикрыл телом драгоценности.

– Что ты наделал, идиот?! – воскликнул молодой банкир. – Ты бы хоть извилинами пошевелил вначале!

Менеджер повернулся к нему всем телом. Пистолет так и оставался у него в руке. Банкир с ужасом подумал, что не знает, сколько в маленьком пистолетике патронов. Но точно не два! И нельзя рассчитывать на то, что они были последними! Банкир инстинктивно выставил вперед руки, как бы прикрываясь ими, будто они могли спасти от пули.

– Прекрати истерику! И дверь входную запри. Быстро! – спокойно обронил менеджер. Сам же понесся по особнячку, проверяя, нет ли в нем ненужных свидетелей.

Глава 1

Париж… Мечта художников и поэтов. Сколько красивых строк на разных языках посвятили ему писатели различных национальностей! Кто им только не восхищался! Сколько людей с наслаждением вдыхали его неповторимую атмосферу…

– Ты посмотри, какая чувырла! – вывел меня из размышлений мужской голос.

Говорили на русском, языке моих предков со стороны мамочки. Прабабка вовремя успела сбежать из России еще до 1917 года и вывезти большую часть ценного имущества. Конечно, недвижимость в России пропала. Но ее-то было никак не вывезти, даже по частям, иначе прабабушка бы точно все прихватила… Однако драгоценности, мебель, музыкальные инструменты, книги прибыли в Англию на теплоходе в конце 1916 года и до сих пор хранятся в объектах недвижимости нашей семьи на территории Великобритании.

Прабабушка учила русскому языку бабушку, та – маму, а бабушка с мамой совместными усилиями – меня, за что я им очень благодарна. Иначе у меня не было бы моей нынешней работы. Как бы я специализировалась по России, не зная русского языка?

Меня неоднократно спрашивали, не из Прибалтики ли я (тем более я натуральная блондинка с серыми глазами), что, по мнению одного шпиона, мемуары которого я читала, можно считать высшим комплиментом для иностранца, говорящего по-русски. Я прекрасно понимаю иностранные заимствования, которые стали так активно использовать современные граждане России (еще бы, ведь бóльшая их часть попала в русский язык из моего родного английского). По фене ботаю благодаря отцу моей русской подруги Аньки, который провел со мной краткий курс обучения и при необходимости выступает в роли переводчика. Разобралась в гламуре, хотя раньше знала только элитных жеребцов (в смысле: коней), теперь же в России появилось столько всего «элитного»… Однако никак не могу разобраться с эксклюзивными девушками. Что это за подвид такой рода человеческого? Или нечеловеческого? Да еще трудности возникают с тем, что в современной России именуют «йазыг падонкафф». Представляю, что было бы с прабабушкой-княгиней, доживи она до наших дней. Хотя, наверное, она бы в очередной раз похвалила себя за благоразумный отъезд из России. Как вовремя она это сделала!

Правда, иногда при общении с некоторыми гражданами России у меня складывается впечатление, что я учила какой-то другой язык.

Сейчас был один из таких случаев.

Полчаса назад я решила остановиться в одном из многочисленных парижских уличных кафе и выпить национального английского напитка (чая) с французскими пирожными, которые очень люблю. Лишний вес мне не грозит, как раз наоборот – я всю жизнь мечтаю поправиться. С отрочества я ношу кличку Жердь, хотя всегда мечтала стать Пышкой, как моя русская подруга Анна, с которой мы вместе учились в швейцарской школе для девочек из обеспеченных семей. Но про школу чуть позже.

Я подставляла лицо теплым лучам парижского солнца, с наслаждением поглощала пирожные, запивая чаем. До начала заседания Международной конференции геев и лесбиянок, ради которой я, собственно говоря, и прибыла в Париж, оставалось еще много времени.

Нет-нет, не подумайте чего такого! У меня традиционная сексуальная ориентация, просто «Зарубежному репортеру», в котором я работаю, было некого послать для общения с русской делегацией. А кое-кто из членов Парламента, с которыми дружит наша газета, очень просил (в частном порядке) выяснить вопрос ущемления прав геев и лесбиянок в России. Все всегда делается благодаря личным контактам, в России, правда, в гораздо большей степени, чем у нас, но у нас тоже. И ведь приятно иметь чем-то обязанных тебе членов Парламента…

Вы спросите, что представляет собой «Зарубежный репортер»? Это не желтая пресса, но и серьезной газетой его назвать нельзя. Наверное, правильнее всего было бы сказать так: «серьезная желтая пресса». Мы освещаем те темы, которые интересуют нашу весьма разнообразную читательскую аудиторию, желающую знать, как живут люди в других странах, объясняем их традиции и обычаи, сообщаем об интересных открытиях и находках за рубежом, освещаем крупнейшие события самого разнообразного толка (как политической, так и культурной жизни).

Я согласилась съездить на пару деньков в Париж перед очередной командировкой в Россию, посчитав, что Париж будет для меня отдыхом. Тем более на ту же конференцию приехал мой бывший бойфренд Джон, с которым мы два года вместе жили во время учебы в Лондонском университете. Мы расстались, но сохранили дружеские отношения, только в последние годы у нас совершенно нет времени встретиться. Джон работает в другой газете и, в отличие от меня, специализирующейся по России, мотается по всему миру. Нам проще встретиться в другой стране, а не в родной Англии! Я надеялась пообщаться с Джоном в Париже.

Правда, сейчас общения со мной жаждали какие-то русские, по виду – менеджеры среднего звена, а может, даже и повыше среднего. Выглядели парни вполне прилично – одеты в дорогие светлые летние брюки и рубашки «поло», никаких татуировок я не заметила. Стильные стрижки нормальной длины тоже мне понравились. Я также отметила, что парни явно посещают спортзал. На вид обоим было лет по двадцать пять, то есть мои ровесники. Одного я назвала бы симпатичным, а второго простоватым. Симпатичный – брюнет с карими глазами, простоватый – светло-русый с серыми и с носом «картошкой», который и портил всю картину.

Когда я открыла глаза и посмотрела в их сторону, оба стали широко улыбаться. Я тоже улыбнулась и сделала вид, что снова погрузилась в размышления. На самом деле я была вся внимание.

– Слушай, а вдруг она понимает по-русски? – спросил симпатичный.

– Вот эта чувырла?! – воскликнул простоватый.

«Так, значит…» – осенила меня мысль. Потом я вспомнила, как сегодня выгляжу.

Мы в очередной раз поругались с отцом. Он всегда хотел, чтобы дочка шла в бизнес и продолжала семейное дело. Тем более я с самого детства показывала себя очень сообразительной и все схватывала на лету. Я – единственный ребенок, и бизнес унаследую в любом случае, но мне не хочется в нем работать. По крайней мере пока. Молодость я предпочитала посвятить работе репортера, а потом, когда мне стукнет лет сорок, посмотрим… Уверена, папочка пятнадцать лет еще продержится на посту управляющего. А пожалуй, и гораздо дольше.

Со стороны мамы женщины в семье никогда не работали, но имели блестящее светское образование и светские манеры. Еще прабабку в России учили французскому и немецкому, которые она в дальнейшем считала необходимым преподавать бабушке, та – маме, и они вместе – мне. Это в дополнение к русскому. То есть теперь я свободно говорю на четырех языках (хотя родным считаю все-таки английский), за что очень благодарна родственникам со стороны мамочки. Признаюсь честно, светские манеры мне в жизни пока не требовались, в особенности в России, куда я часто езжу в командировки. В России вообще очень своеобразное представление о светских манерах, совсем не то, которое в нашей семье передавалось из поколения в поколение и было привезено именно из России. Правда, дореволюционной.

Отец хотел, чтобы я обучалась в университете по специальности «международный менеджмент», я же пошла на «международную журналистику». Он заявил, что не даст мне ни пенса на образование, но у меня были деньги, завещанные мамочкой, и я с самого первого курса начала работать в газете – делала обзоры русской прессы, брала интервью у русских, потоком хлынувших в нашу страну, объясняла гражданам Великобритании кое-какие современные русские реалии, которые мне, в свою очередь, объясняли русская подруга Анька или ее папа. Вскоре я уже прекрасно обеспечивала себя сама. Потом мы с Джоном сняли квартиру (платили в равных долях), а затем я купила себе квартиру в Лондоне (в основном на оставленное мне мамочкой, но и бабушка кое-что подкинула, к тому же все равно все ее состояние завещано мне).

Два дня назад я приехала в дом отца – поздравить его с днем рождения. Он, как обычно, начал воспитательную работу – нужно продолжать семейное дело, а не сходить с ума. «Сходить с ума» в понимании папочки – это ездить в Россию и общаться с русскими. Чья бы корова мычала… Кто его главные заказчики? Да он, по-моему, за последние годы удвоил (если не утроил) свое состояние! И туда же – русские ему не нравятся… Мне тоже не все нравятся, но многих я просто обожаю. И в Англии, я уверена, у меня не могло бы быть такой подруги-англичанки, как Анька.

Папочка меня достал. Я отправилась к себе в комнату, в которой проживала в годы безмятежного детства, и принялась раздумывать, что бы такое сломать, чтобы выпустить пар. Но тут позвонил шеф из газеты и спросил, не соглашусь ли я перед командировкой в Россию прогуляться в Париж на всемирное сборище геев и лесбиянок, потому что туда собирается большая делегация русских.

У меня мгновенно созрел план – и я согласилась.

Отключив связь, я рванула в гараж, взяла одну из машин, принадлежащих нашей семье, и поехала покупать краску для волос. О том, что такую краску продают у нас в Англии, я узнала от дочери одного российского миллиардера, у которой, как и у меня, наблюдается расхождение в личных жизненных планах с родительскими. Она рекомендовала брать красную, желтую и зеленую краску и устраивать на голове «светофор», а потом еще усиливать эффект гелем. Очень интересная реакция наблюдается у папочки-миллиардера. В особенности в первый раз.

Плюс этой краски в том, что она смывается, то есть не нужно ждать, когда волосы отрастут. В том же магазине продаются шампуни, которыми ее можно смыть с первого раза. Вероятно, это вредно для волос, но я же не собираюсь постоянно использовать данный метод воспитания родителя. Эх, если бы была жива мамочка… Она всегда брала мою сторону во время ссор с отцом, и она гордилась бы моими успехами. А отцу плевать, что его дочь – одна из самых известных журналисток в Англии, если не во всем англоговорящем мире. Ведь мои статьи о русских и о России перепечатываются и в Америке, и в Канаде, и в Австралии. Люди же хотят знать, с кем имеют дело и кто наводнил весь мир…

В папин день рождения я в роли хозяйки должна была вместе с ним встречать гостей на верху парадной лестницы нашего фамильного трехэтажного особняка. Я и вышла к поджидающему папочке со «светофором» на голове, причем постаралась, чтобы волосы пиками торчали во все стороны. По-моему, я напоминала разноцветного ежа.

Папочка чуть с лестницы не грохнулся. Я же с невинным видом сказала, что решила порадовать родителя. Ему не нравится, что я езжу в Россию? Ну и пожалуйста. Вот сегодня я согласилась на предложение шефа отправиться в Париж, на Международную конференцию геев и лесбиянок.

Думаю, этот день рождения папочка запомнил на всю жизнь. Но, может, хоть временно от меня отстанет? Неужели не понятно, что я не брошу свою работу, тем более ради того, чтобы сидеть в скучной конторе вместе с ним?!

В редакции, куда я заглянула перед отъездом в Париж, мой новый облик прошел на «ура». Перед Россией я, конечно, отмою волосы, но сейчас-то я сидела за столиком в виде ежа-светофора, просто сама запамятовала об этом. И еще нацепила серебристо-красную клипсу на одну ноздрю, которая явно переливалась в солнечных лучах. На шее у меня красовался набор юного сантехника – всякие там железки, цепочки. Джинсы для появления на конференции я выбрала красные (заставить себя надеть розовое не смогла, ни сверху, ни снизу, помня о том, к каким последствиям может привести одна розовая кофточка). Комплект завершала белая сетчатая футболка с насаженными на сеточку гусеницами. Гусеницы были, конечно, искусственные, и кофточка в таком виде и продавалась. Я решила, что она прекрасно подойдет для выполнения последнего редакционного задания.

Молодые люди тем временем продолжали обсуждать меня и какую-то Ленку, которая, как я поняла, жуть как надоела симпатичному брюнету, и он не знал, как от нее отделаться. Ленка, по его словам, скупила пол-Парижа, и парень опасался, что их могут не пустить в самолет с таким багажом. Более того, теперь девица требовала старинные серьги или браслет, а лучше колье.

– Почему ты не отговорил меня дарить ей кольцо? – спрашивал он друга с носом «картошкой». – Ты же знаешь Ленку!

– Я еще и виноват? Да ты же сам хотел ей его подарить! И нас упрашивал! Взял бы свою долю деньгами, как я, – и никаких проблем бы с твоей бабой не было!

– С ней всегда проблемы… – вздохнул спутник Ленкиной жизни.

Он страшно хотел хоть как-то позлить подружку. Считал, что если она увидит его вместе со мной, то придет в неописуемую ярость и – вдруг случится чудо? – решит его бросить.

Я не совсем понимала душевные терзания молодого человека. Почему не расстаться как-нибудь по-другому, если хочешь расстаться? Зачем кого-то приводить в ярость? И зачем приводить в ярость таким образом? Хотя судя по моей русской подруге Аньке и тем русским, кого я хорошо знаю, сильные страсти для них – обычное дело. Дама сердца молодого человека режет себе вены, ее откачивают, и он все дни дежурит у ее постели; потом молодой человек по водосточной трубе лезет к ней в гости и срывается, теперь уже дама денно и нощно дежурит в больнице, но парень между тем влюбляется в медсестру, тогда она придумывает изощренную месть изменщику, а потом решает отбить мужика у медсестры; они с медсестрой рвут друг другу волосы, потом каждая идет к колдунам и бабкам, те кого-то привораживают, отвораживают… В Англии все проходит спокойнее – и развитие отношений, и сами отношения, и расставания. У нас всегда привлекают юристов, обсуждают условия брачного контракта, поэтому при разводе, как правило, не бывает роковых страстей. У нас просто делят деньги и имущество. У нас страсти на материальной основе.

– Она теперь от меня не отстанет, – продолжал брюнет.

– А ты ей случайно про клад ничего не сказал? – прищурился простоватый.

Я превратилась в одно большое ухо.

Брюнет молчал.

– Ну?!

– Они с Клавдией Степановной сделали такой вывод. Я отнекивался. Вася, я держался как партизан! Но ты же знаешь, что если две мои бабы что-то вбили себе в голову…

– Ты точно им ничего не сказал? – напряженным голосом опять спросил Вася.

– Да точно, точно! Не сказал! Я на Париж-то согласился, чтобы хоть как-то Ленку заткнуть и Клавдию Степановну не видеть. Здесь Ленка на магазины отвлеклась, но по вечерам все равно старинную драгоценность требует. Что мне делать, Вася? Придумай что-нибудь! Ты же всегда решал все проблемы!

Простоватый парень с носом-картошкой принялся самым внимательнейшим образом разглядывать меня. Я следила за ними обоими из-под опущенных ресниц. Внезапно Вася предложил взять меня в Россию вместо Ленки. Ленке, не говорящей ни на одном языке, кроме русского, будет полезно остаться в Париже без документов и денег. Я внутренне напряглась, внешне продолжая сохранять спокойствие (парни не должны знать, что я понимаю каждое слово).

Симпатичный брюнет такого предложения явно не ожидал. Он открыл рот, потом закрыл. Затем что-то промычал, бросил на меня внимательный взгляд и глубоко задумался.

– А как она паспортный контроль пройдет? – наконец спросил брюнет, явно заинтересованный идеей.

Вася ответил, что можно купить мне парик, и добавил:

– Ты на рожу ее, на рожу внимательно посмотри! Представь ее без этих разноцветных иголок. Они ведь похожи с Ленкой! И эта тоже тощая как жердь. Надо бы на нее, конечно, стоя посмотреть…

– Стоя не обязательно, – откликнулся брюнет, – в паспорте рост не указывается. А так ты, пожалуй, прав… А Ленка пусть останется здесь вместо этой. Надо только выяснить, где девица живет, и их подменить… Ты молодец, Вася! Гений! А то я тут уже обалдел, в этом Париже. И чего я сюда поперся?

– Да Ленка тебя достала – вот и поперся, – подсказал Вася. – Сам же говорил, что тебе проще в Париж смотаться, чем Ленке постоянно объяснять, почему не хочешь ехать. Ты почему ее всегда назад принимаешь после всех ссор? Да потому, что она так достает, что проще взять, чем выгонять. Давно нужно было завезти в какую-нибудь глухомань и оставить там.

– Выбралась бы, – уверенно заявил брюнет. – И еще больше бы меня доставать стала.

– А отсюда без документов и денег ей выбраться будет сложнее, – продолжал Вася. – И здесь нет наших сердобольных бабушек и тетушек, которые пожалеют бедную девочку, как твои соседи. Из гостиницы ее выпрут. Может, поживет под мостом со всем своим багажом, так станет как шелковая. Ты вообще представляешь, что бы тут с тобой было, если бы я не поехал? Тебе бы даже напиться было не с кем по-человечески. А так по крайней мере мы с тобой каждый вечер… Эй, гарсон, тащи еще пива! – крикнул Вася официанту на русском. Тот все понял.

– После хождения с Ленкой по магазинам, наверное, я бы и сам напивался… – промямлил брюнет.

– Да, так бы она тебе и позволила! Я что, Ленку не знаю? Небось зудит тебе каждый вечер, зачем ты позволил мне поехать вместе с вами? Она, мол, планировала романтическое путешествие вдвоем, а тут друг Вася с бутылкой…

Брюнет повесил голову и кивнул.

– Так я и знал. Артем, ты знаешь, что я желаю тебе только добра. И все твои друзья желают тебе только добра. Помнишь, что мы все тебе постоянно говорим? Нужно избавляться от Ленки. Ты стал другим человеком после того, как с ней связался.

– Мама тоже так говорит…

– Вот-вот! Мать своему сыну зла не пожелает. И я своему другу зла не пожелаю. Я как увидел эту чувырлу, почему-то сразу о Ленке подумал. Ленка – по жизни чувырла. А потом присмотрелся – батюшки, а мордой-то на Ленку похожа! Вот у меня мысль и мелькнула… Давай-ка теперь детали обсудим.

– Нужно же еще с ней познакомиться, – заметил Артем.

– Успеем. Это в последнюю очередь.

«В последнюю очередь?» – повторила я про себя. Они меня за кого вообще принимают? Я никогда не могла иметь отношений с мужчиной, который не воспринимал меня как личность! Кроме самого первого… Но тогда я была влюбленной шестнадцатилетней дурочкой, и тот случай пошел мне на пользу. Я стала другим человеком, и я ничего не забыла!

Вася тем временем говорил, что нужно будет за мной проследить и выяснить, где и с кем я живу, потом они подойдут ко мне на улице или прямо в гости заявятся, и скажут, что Артем в меня влюбился. А Вася не мог бросить друга и ему не помочь…

«Неужели они не понимают, что находятся в Париже? Тут ведь так просто в гости не заваливаются, тем более к незнакомым людям.

Но ребята не понимали или просто не брали в голову, в особенности Вася. По-моему, он относился к типу людей, способных войти в любую дверь, а если дверь крепко закрыта – в окно, если и окно закрыто – пролезет в трубу, труб нет – просочится в щель… Артем же создавал впечатление этакого подкаблучника, который во всем подчиняется женщине. Я не исключала, что неизвестная мне Ленка – вполне нормальная женщина, и Вася просто невзлюбил ее.

– А что мы будем с ней делать в России? – донесся до меня вопрос Артема. – Мне придется взять ее к себе жить вместо Ленки? Ты представляешь, что будет с мамой, если она увидит это?

У Васи был готов ответ.

– А мы ее Олегу на свадьбу подарим.

Как хорошо, что я умею держать лицо! Как хорошо, что у меня такой большой опыт подслушивания чужих разговоров, когда люди не должны знать, что я понимаю их язык! Но чтобы меня кто-то кому-то собирался подарить, тем более на свадьбу…

Вначале меня охватило возмущение. За кого меня принимают?! Да эти простолюдины вообще в курсе, что я должна унаследовать от бабушки титул герцогини? Мой английский дедушка, мамин папа, был герцогом! А по прабабушке я русская княгиня! А мой отец…

Так, нужно успокоиться. Парни ничего не знают. Они видят чувырлу, похожую на Ленку. А у меня в жилах течет русская, а значит авантюрная кровь. И еще английская авантюрная кровь… Да разве сделала бы семья отца такие деньги, если бы в моих предках не жил дух авантюризма? Отправился бы мой прапрапра… бороздить моря и океаны в поисках богатств и новых земель, если бы не был смелым, отважным и безземельным младшим сыном, который жаждал богатств, славы и, конечно же, приключений?

И я сама их жаждала с детства, о чем мне говорили все родственники. «Тебя бы на корабль Марвина», – многократно повторяли они. Марвином звали того предка, который привез в Англию изначальный капитал, послуживший основой процветающего дела, коим семья папочки занимается уже не первый век. Я тоже всегда мечтала заработать свои деньги, ни в чем не зависеть от родственников и быть достойной предков, которыми горжусь.

Кстати, два русских парня говорили про какой-то клад…

А вдруг это тот самый? Про который мне сообщил человек, пользующийся моим безмерным доверием?

Свидетель был, только убийца его не нашел…

Рабочие, ремонтировавшие особняк для банка, по очереди отпускали друг друга отдохнуть. Отдыхали по-разному. У одного из четырех появилась женщина, с которой он познакомился совершенно случайно – помог подобрать рассыпавшиеся продукты после того, как лопнул пластиковый пакет. Он донес их до квартиры, вернее, до комнаты в старой питерской коммуналке на десять квартиросъемщиков, и остался на чай. Потом стал заглядывать, починил женщине утюг, кое-что пожилым соседкам, которым работящий и малопьющий мужчина понравился.

В злополучный для рабочих пятничный вечер этот мужчина был у женщины. В особнячке оставались трое. Один занимался камином на втором этаже, двое – паркетом на первом. Клад обнаружили совершенно случайно – как и всегда бывает с кладами. Старую книгу на непонятном языке, с пожелтевшими, частично подпорченными страницами, отложили в сторону, а побрякушки принялись рассматривать.

– Какое богатство! – воскликнул один рабочий. – Да нам всем больше не нужно будет на этих богачей горбатиться!

– Тихо ты! – прикрикнул второй.

Но третий наверху их разговор слышал… И стал слушать дальше. Двое внизу ругались и не услышали, как подъехала машина и из нее вышли двое мужчин, которые направились к дверям особняка.

Третий слышал и замер на месте, решая, что делать дальше.

За него все решили выстрелы.

Рабочий подхватил инструмент и юркнул в камин. Он был невысоким и худощавым и легко мог спрятаться внутри. Он уже туда залезал, проверяя широкий дымоход. А теперь влез внутрь, спасая свою жизнь.

И вовремя – вскоре убийца уже осматривал комнату, где ремонтировалась печка. Однако, на счастье рабочего, убийца решил, что в особняке было только двое свидетелей, а остальные в вечер пятницы отправились отдыхать в какой-нибудь кабак.

И даже не догадываются о существовании клада.