Текст книги "Муж, труп, май"

Глава 9

– Лариса, сделайте мне крепкого чаю, – попросила она и, качаясь, проследовала к столу, плюхнулась на свободное пластиковое кресло и посмотрела на Петра Васильевича, будто только что заметила его. – Здрасьте! – сказала она.

Измайлов вежливо ответил на приветствие, невозмутимо попивая чай из большой кружки.

– Как вы себя чувствуете? – спросила я у хозяйской жены.

– Отвратительно, – ответила она и повернулась к Измайлову: – Вы что-нибудь выяснили насчет звонка?

– Звонили из уличного автомата.

– То есть мне ничего не привиделось и не послышалось?

– Звонок на ваш номер был, и именно тогда, когда вы проснулись. Но содержание разговора, как вы понимаете, нигде не записано.

– Что мне делать? Мне нужен мой телефон! Я не могу без телефона!

– Я бы рекомендовал сменить номер, – сказал Петр Васильевич.

– Но как мне будут звонить?

Примерно полчаса Петр Васильевич обсуждал с Кристиной возможные варианты. Я поразилась его ангельскому терпению и еще раз убедилась, что жена моего работодателя – непроходимая дура.

– А вы, случайно, не в курсе, где сейчас Дашин ребенок? – разговорным тоном поинтересовался Петр Васильевич.

– Кто? – взревела Кристина.

Я удивленно посмотрела на Измайлова, но промолчала.

– Вскрытие показало, что она рожала. Она когда-нибудь упоминала ребенка?

Кристина хлопнула глазами.

– Вы знаете, как связаться с родителями Даши? С кем-то из родственников?

– Зачем мне все эти родственники? – заорала Кристина. – Они все, словно пиявки, хотят сосать из меня деньги! Им только одно нужно! Да им только дай волю, как они поселятся здесь во всех комнатах, а в саду огород устроят, будут свои огурцы с помидорами выращивать!

Кристина осеклась на полуслове, на лбу пролегла морщина. Кристина задумалась!

– Я не знаю, откуда Даша взяла мой адрес, – тихим голосом произнесла Кристина, посмотрела на Петра Васильевича, потом на меня. – У нее не должно было быть адреса. Мама никому не дает мой адрес. Мама прекрасно знает, что это за пираньи. Она же со всеми этими родственниками рассорилась, потому что они сюда хотели ехать, мне на шею садиться.

– Вы своей маме о Даше говорили? – спросила я.

Кристина покачала головой.

– Как-то к слову не пришлось.

– То есть вы ей не сообщили о смерти Даши?

– Я вообще в разговоре с мамой Дашу не упоминала никогда! Мне есть о чем говорить с мамой! Еще о вашей Даше я буду думать!

Петр Васильевич почесал щеку. Я спросила у него, сообщили ли родственникам Даши о ее смерти. Ведь в Дашином мобильном должны были быть какие-то номера.

– Пока нет, – сказал Петр Васильевич.

– Вы что, хотите сказать, что сюда кто-то из ее родственников припрется? – заорала Кристина, словно раненая медведица. – Нет уж, хватит одной этой дряни!

– Нет, хоронить ее, скорее всего, будут в родном городе. Наверное, так захотят родственники. Вы можете прямо сейчас позвонить своей маме?

– Как я ей позвоню, если мой мобильный у вас?

– С моего телефона. Номер помните?

– Конечно нет!

Петр Васильевич запустил набор номера на своем аппарате, ему продиктовали нужный номер из записной книжки аппарата Кристины, и она позвонила матери.

– Мама, у меня есть двоюродная сестра Даша? – для начала спросила Кристина.

Мы с Петром Васильевичем быстро переглянулись. Она ведь знала Дашу раньше! Она же тогда пустила ее в дом. Она ее помнила.

Мама тем временем объясняла дочери их семейные связи.

– Да, она здесь, то есть в морге. Как попала? На машине отвезли. На какой? Я не смотрела. От нас увезли. Ты представляешь, она сюда приперлась и поселилась у нас. Мои вещи примеряла в мое отсутствие, мое вино пила. Представляешь, какая дрянь? Да, я знаю, что ты никому не даешь мой адрес. Но откуда-то же она его взяла! Я как-то раньше не сообразила тебе позвонить и спросить. Вы вообще не общаетесь? То есть от тебя не могла? Откуда же, интересно…

Закончив разговор с матерью, Кристина заявила, что мама наотрез отказалась сообщить родственникам о смерти Даши. Пусть это делает Петр Васильевич. Телефона Дашиной матери у матери Кристины не было, и искать его она не собиралась.

Какая «милая» семейка!

Вскоре Кристина снова отправилась в постель, Петр Васильевич тоже стал собираться, но вечером приехал опять вместе с моим работодателем. Меня заранее попросили задержаться.

– Лариса Михайловна, вы согласитесь на пару дней слетать в родной город Кристины? – спросил меня Сергей Юрьевич.

– Зачем? – удивилась я.

– Мне требуется ваша помощь, – вставил Петр Васильевич. – Я не думаю, что родственники Даши будут со мной откровенны. А вы располагаете к себе. Вы сами – мать. У вас две дочери, пусть немного старше и немного моложе Даши, но… С вами скорее согласятся разговаривать. И вас пригласят туда, куда не пригласят меня.

– Что вы все-таки от меня хотите? – я посмотрела на одного мужчину, потом на второго.

– В субботу утром мы отправляем гроб с телом Даши на родину. Я хочу попросить вас полететь тем же самолетом. Вместе с Петром Васильевичем, – сказал мне мой работодатель. – Естественно, я вас отблагодарю.

– Я разговаривал с матерью Даши, – вставил Измайлов. – История получается какая-то мутная.

– В чем дело?

– Дашу специально наняли, чтобы она приехала сюда и поселилась в этом доме. Ей заплатили аванс, который она оставила матери. Обещали заплатить еще.

– За что?

– Вот это мы и попытаемся с вами выяснить, Лариса Михайловна, – ответил Измайлов.

Глава 10

Мне не пришлось улаживать никакие формальности в связи с отправкой тела. Этим занимались то ли подчиненные непосредственно Петра Васильевича, то ли подчиненные Сергея Юрьевича. Я только слышала их разговор о большом количестве документов, которые пришлось собрать, причем быстро. С их мнением насчет расплодившихся чиновников полностью согласилась. Ведь компьютеры же появились по сравнению с советскими временами! Значит, чиновников должно было стать как минимум раз в десять меньше, но их в одной России теперь значительно больше, чем было в Советском Союзе. Сама подумала о том, как переоформляла квартиру после смерти супруга (без каких-либо спорных вопросов с родственниками), и слова мамы о том, как легко она переписала квартиру на себя после смерти отца. Но то было пятнадцать лет назад. А сейчас пришлось собрать море бумаг, потратить время и деньги (бесплатными оказались только форма 7 и форма 9), в трех документах чиновники допустили ошибки, пришлось потратить свое время и деньги на проезд, чтобы сдать справки на исправление, потом ехать их забирать (при вас исправить не могут!). Интересно, а какие санкции применяются к чиновникам, запоровшим справки или какие-то другие документы? Почему-то мне кажется, что никакие. Они и дальше продолжают сидеть на своих теплых местах, получать зарплату из наших налогов, а потом у них еще особые пенсии, которые почему-то рассчитываются не так, как остальным людям.

Но отправить гроб в другой город, похоже, значительно сложнее и дороже, чем переоформить квартиру с умершего супруга на себя. От Петра Васильевича я узнала о специальном контейнере с оцинкованным металлическим вкладышем и официальном документе «О невложении», подтверждающем, что в контейнере с телом не спрятаны посторонние предметы. И это только один из целой стопки документов.

В субботу утром я на своей машине приехала в дом Сергея Юрьевича, быстро приготовила завтрак, поставила тушиться мясо. Сергей Юрьевич завел будильник в мобильном телефоне на то время, когда мясо следовало выключить. Кристина из своей комнаты не выходила. Вообще-то она в такое время всегда спит. Но, по крайней мере, больше никаких ночных звонков от «Даши» не было. Телефон Кристины находился у кого-то из сотрудников службы безопасности Сергея Юрьевича. Они ждали звонков от «Даши», чтобы мгновенно отреагировать. Кристине пока приходилось жить без телефона, поскольку стационарного телефона в доме Лопаткиных не было. Они прекрасно обходились без него. Да и мне, наверное, уже пора от него отказаться. Дочерям он тоже не требуется. Почему-то о покупке нового аппарата и SIM-карты для Кристины речь не шла. Я не уточняла почему. Какое мне дело? Моим телефоном Кристина не пользовалась. Хотя какие сейчас салоны красоты и массажи? Кому ей было звонить? А лучшей подруге Сюзанне она звонила с одного из аппаратов Сергея Юрьевича и только когда супруг был дома. Разговаривала, конечно, не в его присутствии, но после беседы (длившейся не меньше часа каждая) отдавала аппарат мужу.

Сергей Юрьевич предложил оставить мою машину у него в гараже. Интересно, она не испугает его друзей, если кто-то приедет в гости в эти выходные? Не удивит? Но это была не моя проблема. За мной прямо к Сергею Юрьевичу приехал один из сотрудников службы безопасности и повез в аэропорт. Сумка была у меня с собой. Уже в салоне самолета мы встретились с Петром Васильевичем и неким Пашей, который оказался действующим сотрудником наших доблестных органов, отправившимся в командировку. Не знаю, за чей счет – Сергея Юрьевича или государства. Скорее всего, оплата шла из двух источников – государственного и частного. Дело-то пока не было закрыто, а Сергей Юрьевич был кровно заинтересован в скорейшем выявлении негодяя (или негодяев), покусившихся на его жизнь и жизнь его супруги, но, на его счастье, убивших других людей.

Петр Васильевич не мог действовать официально, то есть не мог сделать кое-что из того, что мог действующий сотрудник, отряженный в командировку. Петр Васильевич мог только получать информацию в частных беседах и, так сказать, за наличный расчет. Я не представляла, как они собираются работать, но предполагала, что в местные органы обратятся вместе – и договорятся. Хотя чем в данном случае могут помочь местные органы в родном городе Даши? Даша-то никаких преступлений не совершала, никогда не привлекалась, даже за нарушение правил дорожного движения, поскольку машину водить не умела…

В аэропорту нас встречали три женщины – зареванная мать Даши и две ее то ли подруги, то ли дальние родственницы. Я так до конца и не разобралась. Не исключаю, что они были одновременно и подругами, и родственницами.

– Дайте мне посмотреть на мою девочку! – все повторяла и повторяла мать. Она не могла поверить, что ее Даша мертва. Она должна была убедиться, что умерла именно Даша.

Но в аэропорту, конечно, гроб открывать никто не собирался.

Я еще раз убедилась, что Интернет и новые средства связи – великая вещь. Из Петербурга был заказан транспорт, и мы на специальном автобусе поехали в квартиру, где в этом городе жила Даша с мамой, бабушкой, дедушкой и своим трехлетним сыном. Даша родила ребенка в шестнадцать лет, отец ребенка, с которым у пятнадцатилетней дурочки была неземная любовь, в настоящее время отбывал очередной срок в местах не столь отдаленных, только не за совращение несовершеннолетних, а за кражу, как, впрочем, и два предыдущих. Никакого совращения не было – в том смысле, которое вкладывается в это слово. Дашины сверстницы или рано рожали, как и она, или делали аборты, или им везло – они не беременели. Но все мечтали о неземной любви.

Но Даша под давлением матери и бабушки хоть медицинское училище окончила и специальность получила, с которой можно найти работу, пусть и малооплачиваемую. Но здесь у всех были огромные огороды, где засаживался каждый квадратный сантиметр земли, свою картошку ели до следующего урожая, закручивали банок по семьдесят-восемьдесят каждого вида овощей и зимой ели их вместе со своей же картошкой. Окрестные леса обирались до последней ягодки и грибочка, собирали и сушили травы, рябину сушили и варили, из диких яблок варили варенье и особым образом заготавливали их как начинку для пирогов.

Я почти не видела город, в котором провела вторую часть субботнего дня и весь воскресный. Мы улетали домой в ночь на понедельник. Но из того, что видела, могу сказать: город очень чистенький и ухоженный. Он ассоциировался у меня с небогатой квартиркой какой-нибудь одинокой бабушки, которая привыкла содержать свое жилье в чистоте. Пусть у нее нет денег на новую мебель и новые занавески, но то, что есть, у нее выглядит наилучшим образом – насколько позволяет возраст вещи.

Новостроек я не видела, хотя мне сказали, что они имеются на выезде из города. Есть и «поселок олигархов», где в собственных особняках проживают лучшие люди города. Все они, как водится в таких небольших городках, знакомы друг с другом, некоторые еще и являются родственниками. Правда, я подозревала, что особняки в окрестностях Петербурга несколько отличаются от местных. С другой стороны, какое мне до них до всех дело?

Семья Даши проживала в обычной пятиэтажке, которых понастроили по всей России и Советскому Союзу в доперестроечные годы. Эта стояла где-то с шестидесятых годов. Правда, пятиэтажки в этом городе отличались от питерских тем, что здесь имелись большие подвалы для хранения урожая, разделенные на отсеки. Каждой квартире полагалась часть подвала, где и хранили запасы. Но явно не все. Все бы не уместилось. Часть оставалась на даче, часть держали в квартире.

Перед подъездом нас встречала внушительная группа людей разного возраста, обоих полов. Кто-то был в черном, кто-то не надевал траур. Может, до конца не верили? Наверное, часть просто пришла полюбопытствовать. Контейнер с гробом несли шестеро мужчин. Дашина семья проживала на третьем этаже.

– Крышку, крышку на лестнице оставьте! – закричала какая-то бабуля. – Нельзя крышку в дом заносить! Тогда еще будет покойник! Вы что, не знаете?

– А что народные приметы говорят насчет оцинкованного металлического вкладыша? – спросил сотрудник органов Паша.

Правда, мужчины на самом деле поставили контейнер с гробом на лестничную площадку, не решившись заносить в квартиру. Паше и Петру Васильевичу явно было все равно. Им, похоже, требовалось только еще раз убедиться, что в гробу – Даша, то есть та девушка, которая отсюда уехала в Петербург. Хотя ее официально опознали и я, и Сергей Юрьевич. Но мы-то не родственники! То есть Сергей Юрьевич состоял с ней в каком-то там родстве, но не близком. А Паше еще требовалось подпись Дашиной матери на каких-то бумагах. Что-то она, не глядя, подмахнула в автобусе.

Контейнер раскрывали Петр Васильевич с Пашей. На лестничной площадке. Народ стоял на ступеньках выше и ниже и следил за процессом. Такого в этих местах еще не видели.

Я не знала, работал ли над лицом Даши гример. Оказалось – работал. Тело было готово к погребению. Мать бросилась на гроб, ее с трудом оттащили. Гроб занесли в комнату и поставили на стол.

– Мы здесь надолго останемся? – тихо спросила я у Петра Васильевича.

Я знала, что ночевать мы будем в гостинице. Но ведь мы же приехали сюда собирать информацию?

– С кем мне поговорить?

– С бабушкой. А я побеседую с дедушкой.

Дедушка уже хорошо принял на грудь, судя по лицу – вообще принимал регулярно, бабушка с мрачным видом смотрела на тело внучки, но не билась в истерике, как мать. Почти все женщины плакали, но не забывали перешептываться.

Я тихо подошла к бабушке Даши и спросила:

– Мы можем с вами поговорить?

Она кивнула, развернулась и повела меня в маленькую комнатку. Там кивком показала мне на стул у письменного стола, на котором стоял компьютер, сама села на застеленную полуторную кровать. Дверь за собой плотно закрыла. Я затруднялась с определением возраста бабушки. Все-таки женщины в крупных городах и маленьких выглядят по-разному. В Петербурге больше возможностей следить за собой, и этим занимаются! Если будешь выглядеть как старуха, у тебя меньше шансов устроиться на работу. И если твои подруги, соседки занимаются собой, ты не можешь этого не делать! Кстати, все женщины, кого я увидела заходящими в Дашину квартиру, были не накрашены. Хотя, может, дело в том, что произошло? Но ни на ком не было никакого макияжа! Сама я в эту поездку накрасилась. И вообще в последнее время стала краситься. Конечно, не ярко, а подчеркивая свои плюсы и стараясь скрыть минусы.

Может, мне на подсознательном уровне снова хотелось нравиться мужчинам? Или одному вполне конкретному?

– Вы из полиции? – спросила Дашина бабушка.

– Нет. Я работаю у Сергея Юрьевича Лопаткина. Его женой является…

– Знаем мы эту гадину, – махнула рукой Дашина бабушка. – И мамашу ее. Она же у моей Светки мужика увела! Дашкиного отца!

– Но Кристина же старше Даши на несколько лет! – заметила я, ничего не понимая.

– Это она у вас там в столицах Кристина. А здесь – Клавка-шалавка. Зятек мой ушел к Клавкиной матери, сделал ей Клавку, но потом моя дочь его заловила, он ей Дашку сделал, но к нам жить не вернулся, остался у Клавкиной матери. А моя осталась еще и с Дашкой.

– То есть Даша и Кристи… то есть Клава – единокровные сестры по отцу? Не двоюродные?

– Да, но у Даши – наша фамилия. Зятек ее официально не признал, а на экспертизу эту новомодную у нас денег нет и никогда не было. Так что моя дочь на Дашку даже алименты не получала!

– А где сейчас Дашин отец?

– Сгинул, – пожала плечами бабушка.

– Где?

– На Северах.

– На зоне?

– А кто его знает? Поехал вроде бы на заработки, а там неизвестно. И к другой бабе мог пристроиться, и в тюрьму сесть. В общем, не вернулся.

– У него были еще дети, кроме Даши и Клавы?

– Моя старшая внучка.

– А где она?

– В Москве. Уже давно там живет. Дашке строго-настрого наказывала, чтобы ни в какую Москву не ехала! Чтобы и мысли такой не было! К нам приезжала несколько раз, запирались они с Дашкой в этой комнате, на Волгу купаться ходили. Она все с Дашкой работу проводила. Правильно делала! Дашка хоть ее послушала! В училище пошла, диплом получила. Ребеночка родила – ладно. Вырастим. Но ни в какую Москву в модели устраиваться не поехала!

– Почему она поехала в Петербург?

– Не знаю, – вздохнула бабушка. – Сбил ее один мужик с пути истинного.

– Она влюбилась?

– Нет, – покачала головой бабушка. – О любви там речи не шло. Она ехала испортить жизнь Клавке, отомстить за мать и еще денег заработать.

– Вы ее поддержали?

– Я – нет, а мать поддержала. Мать с этим мужиком встречалась. Еще женщина нам звонила по междугороднему. И с Дашей разговаривала, и с дочкой моей.

– Что конкретно требовалось от Даши?

– Не знаю. С матерью разговаривайте. Если она, конечно, знает.

Я задумалась. Да, Даша всячески старалась изводить Кристину. Но мне казалось, что она просто играет у нее на нервах, получая от этого удовольствие. Она мерила ее платья в отсутствие хозяйки и бросала их на пол, она демонстративно пила ее вино, она брала ее косметику и не возвращала. Потом Кристина неслась в комнату Даши, и они там орали друг на друга, как две базарные торговки. Даша не выходила из дома, она никуда не ездила! Она не пыталась устроиться на работу, она не была ни в одном модельном агентстве! Она не была ни в одном бутике! Нигде! Кристина каждый день куда-то выезжала, Даша шла шуровать в ее покои, Кристина возвращалась – и начиналось… Часто я не заставала эти сцены, поскольку не дожидалась возвращения хозяйской жены, но многие из них прошли перед моими глазами, то есть, скорее, ушами.

Но Даша не предпринимала попыток ее убить или изувечить! И с Сергеем Юрьевичем она вела себя как паинька! Да и со мной всегда разговаривала вежливо. Ее явно научили уважать старших. Она даже не пыталась меня изводить.

– Как осуществлялась оплата? Вам каждый месяц переводились деньги…

Бабушка покачала головой.

– Нет конечно. Тот мужчина передал аванс из рук в руки – чтобы мы здесь жили и кормили Дашиного ребенка, пока ее нет, потом он вместе с Дашей сходил купить билет. Паспорт же нужен. Но не отдавать же паспорт в руки чужому мужику? Еще оформил бы какой-нибудь кредит на Дашу, а мы потом расплачивайся. Сколько таких историй! Вон по телевизору регулярно предупреждают. Потом ей должны были еще заплатить. Я не знаю, сколько и за что. Но на мобильный телефон ей постоянно клали деньги, она нам каждый день звонила. На Клавку все время жаловалась.

– Она не говорила, что скоро вернется?

– Нет. Вообще ей жизнь там у вас понравилась. Она говорила, что навсегда бы осталась, только без нас скучает.

Петр Васильевич должен был проверить телефон Даши. Наверное, она как-то поддерживала связь с «работодателями». Хотя ведь номер может быть зарегистрирован и на умершего человека, и на потерявшего паспорт…

– Мы забеспокоились, когда она не позвонила – день, другой. Стали звонить сами – не отвечает. Потом уже от вас позвонили. Эх, не нужно было ей к вам ехать. Вообще не нужно провинциальным девчонкам в столицы ехать. Ничего хорошего из этого не получается… Не знаю я положительных примеров.

«А какие у Даши были перспективы здесь?» – хотела спросить я, но сдержалась. Куда я полезу со своим глубоким знанием жизни? Бабушке и так тяжело. И в любом случае Дашу уже не вернешь. И время не повернешь вспять.