Текст книги "Двойники идут на дело"

К действительности меня вернул голос Инессы, которая теперь вещала на повышенных тонах.

– Я повторяю свой вопрос: Аня, ты готова делиться или нет, черт тебя дери? Мы можем обсудить все детали, если ты даешь принципиальное согласие. Всё ты однозначно не получишь.

– Я писать хочу, – прервал монолог Инессы Костик.

– Что?! – взревела она.

– Иди, ребенок, – подтолкнула Костика Анька.

– Найдешь сам? – спросила я.

Костик направился к выходу из комнаты. Иван встал, чтобы последовать за ним.

– Не надо со мной ходить. Я уже большой и справлюсь сам, – заявил ему мой ребенок с недовольным видом.

Иван опустился назад на кровать, а Костик вышел.

– Аня, – опять открыла рот Инесса, переводя взгляд с нее на меня и обратно, пожалуй, еще не решив, кто из нас кто, – я жду ответа.

– Пора! – громко и четко произнесла одно слово Анька, схватила меня за руку и потянула на пол, закрывая собой.

В комнату тут же ворвался Артур в противогазе – и что-то швырнул на пол. Я потеряла сознание.

* * *

Очнулась я в какой-то комнате, в которой ни разу не была раньше. Где я? Что со мной? Голова раскалывалась…

Нет, не больница. Я предприняла попытку сесть, это у меня получилось без особого труда. Ничего перед глазами не плыло, только не проходила головная боль. И во рту ощущался какой-то привкус. Я находилась на узкой койке в дальнем углу незнакомого мне довольно большого помещения. На противоположной стороне на огромном ложе отдыхали Артур и Анька. В разложенном кресле дрых Костик.

В комнате стоял огромный рояль, вокруг него и вокруг ложа возвышались юпитеры. В двух шагах от моей койки валялась охапка сена. Еще имелась пара стульев – и все. Странная какая-то обстановка.

Я встала и отправилась на поиски ванной комнаты. Мне еще никогда в жизни так не хотелось встать под холодный душ, причем вначале надолго подставить под него голову, а потом уже влезть полностью.

Кроме комнаты, в которой мы спали, имелись еще две, поменьше, довольно захламленные, в отличие от первой, но свободные от обитателей. Часы у меня на руке встали, а летом в Питере по свету за окном не очень-то определишь, который час. Я все-таки склонялась к мысли, что сейчас утро.

Ванна не внушила мне доверия, так что я решила только подставить голову под кран – забираться в нее не хотелось, а вымыть не было сил. После нескольких минут наслаждения холодной струей я почувствовала себя гораздо лучше и отправилась на кухню на поиски кофе.

Пока вода кипятилась, я обозревала окрестности из давно не мытого окна. Где мы находились территориально, я сказать не могла – перед окном простирался какой-то пустырь, а их в питерских новостройках имеется великое множество, причем исключительно похожих друг на друга ухабами, рытвинами, свалками и помойками. Но, пожалуй, насчет времени я не ошиблась – раннее утро. Какой-то народ спешит к трамвайной остановке. Мрачновато. Солнце еще не встало, нет, скорее оно встало, но сегодня нам не суждено его увидеть.

Вода наконец закипела, и я села пить кофе. Пока больше никто не проснулся. Я стала вспоминать, что было вчера.

Анька подала Артуру условный сигнал – и он запустил в комнату один из «сюрпризов». Молодец Анька – подождала, пока уйдет Костик. Наверное, потом Артур вытащил нас с нею, усадил в машину и привез сюда. Еще одна Анькина «берлога»? Или что это? И когда они наконец проснутся, чтобы ответить на мои вопросы?!

Я решила попробовать разбудить любовничков. Неужели на Аньку газ вообще не подействовал? Они даже смогли заняться с Артуром любовью? Не при Костике, я надеюсь? Значит, газ действует не на всех? Говорят же, зараза заразу не берет. Но какая Анька зараза? Кто тут зараза вообще? И что в действительности хотела Инесса? Она предлагала Аньке разделить деньги? Анька не желает ни с кем делиться, а Инесса понимает, что это необходимо. Зачем устраивать войну, если все можно решить мирным путем?

В комнате послышалось какое-то шевеление, и на кухню вскоре заглянул заспанный Артур.

– Уже отошла? Молодчина. А Анька спит словно убитая. Или ты лучше переносишь эту дрянь? Погоди, пойду умоюсь.

К тому времени, когда Артур снова зашел на кухню, я уже приготовила ему чашку и подогрела чайник. Он положил себе две ложки растворимого кофе, залил кипятком и жадно отхлебнул.

– Ой, напереживался я вчера, – покачал головой сосед. – Когда вся эта орава приехала. Одни. Потом другие. Хотел сразу пустить «сюрприз», но Анька меня несколько раз предупреждала, чтобы ждал ее сигнала. Как скажет «пора», только тогда и пускать. Но я весь издергался.

– Костик не наглотался? – уточнила я.

– Нет, с ним все в порядке. Просто дрыхнет. – Артур посмотрел на свои часы. – Четверть восьмого. Он же у тебя в такую рань не встает?

Я завела свои часы и поразилась, что так мало спала. Казалось бы, после газа должна была спать больше обычного, или я так на него отреагировала?

Затем я задала Артуру мучивший меня вопрос: что это за квартира? Он мялся какое-то время, а потом выдал, что это студия. Я удивленно посмотрела на него. Артур опять замялся. Я ждала объяснений.

– В общем, Лерка, мы с Лехой не хотели тебе говорить… А Анька нас сразу узнала…

– Что узнала? – не понимала я.

– Ну ты же не смотришь ни телевизор, ни видик…

– Вас что, показывают? – вылупилась я на соседа.

По телевизору их не показывали, как сообщил Артур, а на видео они уже стали признанными звездами. Порноэкрана. На русскую порнуху сейчас вообще большой спрос, в особенности на Западе, да и нашим господам немецкие и шведские творения давно надоели, захотелось родной «клубнички». Безногий ветеран Афганской войны и русский негр стали двумя любимыми героями. Не так давно хозяин студии, гражданин Латвии, предложил Артуру вступить с ним в долю, требовались лишь деньги, которые теперь обещала Анька. Она тоже решила вложить часть средств в этот прибыльный бизнес. Студия будет расширяться – выполнять индивидуальные заказы. Я поинтересовалась какие? Оказалось, что многие «новые русские» хотели бы иметь у себя в видеотеке порнофильмы с участием звезд – телеэкрана и эстрады, в общем, тех, чьи фотографии и лица постоянно мелькают перед глазами. Конечно, самих этих дам сниматься не заставишь – или заставишь, но за очень большие деньги или шантаж, но зачем так тратиться, если можно подыскать их двойников или, по крайней мере, очень похожих женщин, которых определенным образом наложенный макияж или морщинки или что-то там еще преобразят в нужную героиню? Когда латыш предложил Артуру этот проект, сосед вначале не поверил, что такое количество двойников существует. А потом двойники оказались у него прямо под носом – мы с Анькой, не родственницы, никогда раньше не встречавшиеся, но такие похожие. И он поверил.

– А Леха не будет участвовать в проекте? – спросила я.

Как знали все «артисты» и хозяин, Леха снимался с единственной целью – накопить на протезы. Хозяин даже не стал ему предлагать стать соучредителем, зная, на что тот намерен тратить свои гонорары. Более того, Леха не сможет принимать участие в поисках нужных девчонок – он же на инвалидной коляске и практически нигде не бывает. А скауту, как выразился Артур, придется здорово поработать ногами, посещая дискотеки, ночные клубы и еще бог знает какие тусовки. Именно из-за денег Артур согласился помогать Аньке в осуществлении ее проектов.

«А я?» – в который уже раз пронеслась мысль. Неужели я теперь испытываю еще и родственные чувства к своей копии? И помогаю ей не только и не столько из-за денег, а просто потому, что хочу помочь? Но каких целей добивается она, черт ее подери?!

– Послушай, а зачем нужны большие капиталовложения? – не поняла я. – Ведь студия уже существует. – Я кивнула в сторону комнаты, где мы спали. – Я, конечно, понимаю, что это не Голливуд, но что вам требуется еще? Ведь не полнометражные же фильмы снимать будете?

– И полнометражные тоже, – с самым серьезным видом ответил Артур. – До сих пор мы снимали простую порнуху с незатейливыми сюжетами, а под заказы потребуются декорации, хороший визажист, костюмер, другие места съемок.

– Но ведь заказчик это все оплатит! – не понимала я.

– А банк данных, который нужно создать вначале? Нужно отыскать девчонок и парней, двойников тех, кого могут заказать. И знать, кого мы можем предложить. Снять парочку-тройку сюжетов с ними… Нет, Лера, затрат понадобится много. Видишь, даже хозяин решил, что ему нужен компаньон. Теперь, правда, получит двух. Анька собирается на днях ехать в Латвию, вести переговоры. Бизнесом решила заняться твоя копия, надоело ей прохлаждаться. А может, ты тоже хочешь? Анька же обещала тебе деньги, и немалые. Вложишь вместе с нами. Будешь мне помогать в поисках, а?

Я покачала головой. Вернусь-ка я лучше к своим матрешкам. Надоели мне эти приключения. И мои матрешки с колокольчиками как-то не наводят на мысли об Уголовном кодексе, чего не скажешь о планируемом совместном предприятии.

Только вот как я теперь вернусь домой? Не ждут ли меня там Анькины родственнички? Отдуваться за все ее прегрешения (да и за свои собственные) мне совсем не хотелось.

Я спросила у Артура, не знает ли он случайно, как Анька планировала нашу дальнейшую жизнь. Ответить мне он не смог: она еще не просыпалась после того, как глотнула снотворного газа. Придется ждать, когда она откроет глаза.

В отличие от нас с Артуром, Анька поднялась в начале первого, после того, как мы уже плотно поели. Костик изнывал от безделья и просился на улицу, я отказывалась его отпустить.

Когда Анька выползла на кухню, видок у нее был неважнецкий, что я не преминула заметить.

– Это вместо того, чтобы сказать мне «спасибо»? – огрызнулась она.

Я удивленно посмотрела на нее. Анька заявила, что в последний момент перед тем, как «сюрприз» сработал, она прижала мое лицо к своей груди, чтобы я как можно меньше глотнула выпущенной в воздух дряни. Я этого, откровенно говоря, не помнила, но, возможно, все в самом деле так и было? Раз я проснулась ни свет ни заря, а Анька продрыхла часов на пять больше? Да, мы вместе валились на пол, но, по-моему, она накрывала меня сверху…

– За тебя, стерву, беспокоюсь, а ты… – Анька помолчала, хихикнула и призналась: – Никогда в жизни не думала, что настанет тот день, когда я о ком-то забеспокоюсь больше, чем о себе. А вчера вначале ждала, пока твой ребенок сообразит уйти из комнаты. Эй, ребенок, ты почему так долго не хотел писать? Потом тебя, стерву, спасала, вместо того, чтобы свой собственный нос закрывать. Ай! – Анька махнула рукой и отвернулась.

Я удивленно вылупилась на нее, потом встала, подошла к ней и развернула к себе. В глазах у Аньки стояли слезы.

– Анюта, что с тобой? Аня! Почему ты плачешь? Что-нибудь не так? Анька!!!

Поликарпова разревелась. Я просто не представляла, что делать. Потом велела Артуру с Костиком покинуть кухню и пока посидеть в комнате. Ребенок заявил, что идет искать игрушки – может, в этой квартире найдется для него что-нибудь интересное. Артур вызвался ему помочь. А Анька продолжала реветь. Я молча ждала, когда она успокоится, только время от времени гладила ее по голове и трясущимся плечам, думая, что Поликарпова стала чем-то похожа на меня прежнюю, в то время, как я постепенно превращаюсь в нее.

Наконец она подняла на меня заплаканные глаза и заявила:

– Ты понимаешь, что у меня никого не осталось, Лерка? Понимаешь, что у меня никого нет? Никого, кроме вас? Мать умерла. Вернее, Инесса сжила ее со света. Степан тоже. Опять же убит по приказу Инессы. А ведь мы со Степаном были близки. Нет, не как любовники. Это же мой брат. Иван – приспешник Кальвинскене. Это одна кодла.

В этот момент я задала вопрос о ее отце. Анька уставилась в окно и долго молчала, потом проронила:

– Я не знаю, где отец. И в каком он сейчас состоянии. Жив ли вообще. Но есть у меня одна идейка на этот счет. Поможешь, Лерка? Больше-то мне положиться не на кого.

– Помогу, – тут же ответила я, даже не спрашивая, что от меня потребуется.

– Собирайся, – вскочила с табуретки Анька. – Поедем в Латвию.

– Куда?! Прямо сейчас?

– А чего откладывать? Или у тебя какие-то другие дела планируются?

ГЛАВА 20

Загранпаспорт мне сделали за один день, визу вообще поставили мгновенно: деньги решают все вопросы, а Анька платила щедро и в твердой валюте. Как только все было готово, Артур, Анька, Костик и я тронулись в путь на моей «Тойоте».

В Латвии мы остановились в Елгаве, в гостинице при спортивном комплексе, сняв четырехместный номер, где кровати располагались в два яруса. Артур с Костиком заняли нижние места, мы с Анькой – верхние.

Первым делом Артур связался с Мартыньшем, организатором и вдохновителем подпольной киностудии, но переговоры с латышом вела Анька, даже не взяв нас троих с собой. Поликарпова заявила, что лучше нас знает, чего требовать и как разговаривать. Мы с Артуром пожали плечами, но согласились. Как мы уже поняли, с Анькой вообще лучше не спорить.

Я не представляю, куда они ездили с Мартыньшем, с кем встречались, но три дня мы их не видели, сами же в это время наслаждались жизнью: купались и загорали. Местные жители взирали на Артура с большим интересом, но вопросов не задавали. Появись мы в каком-нибудь небольшом русском городке, то, наверное, пришлось бы отбиваться от любопытных, но мы находились в Латвии, где на огромного негра, сопровождающего блондинку с белокожим сыном, местные жители бросали один взгляд, хотя и несколько удивленный, и тут же шли дальше по своим делам.

На третий день я, откровенно говоря, стала беспокоиться и решила позвонить Аньке на сотовый, хотя она и предупреждала, что может задержаться надолго – в зависимости от того, как пойдут дела. Но что можно обсуждать столько времени? Тем более что съемки планируется проводить в Питере и его окрестностях, а героев и героинь будущих фильмов подбирать русских, чем же она тогда занята? И все ли с ней в порядке? Не дотянулись ли сюда руки Инессы, Ивана и прочих Анькиных знакомых? С другой стороны, они же не могли узнать, куда мы уехали, ведь мы об этом не сказали никому, даже Лехе – чтобы невольно не выдал эту информацию. Мы понимали, что наши противники могут пойти на все, что угодно, например, использовать «сыворотку правды», поэтому было лучше, чтобы Леха просто не знал, где мы. И вообще-то Инесса – литовка, а не латышка, а мы сидим под Ригой.

Телефон у Аньки оказался отключен, через час я сделала еще одну попытку, потом третью, четвертую, десятую. Я спросила у Артура, что нам делать? Он стал названивать по всем имеющимся у него телефонам Мартыньша, но тот тоже не отвечал. Обращаться в полицию? Но что мы им скажем? И, если сюда все-таки дотянулись лапы Анькиных родственников, ее может давно не быть в Латвии.

Но ближе к вечеру Анька позвонила сама и, ничего не объясняя, заявила, чтобы мы к девяти были в полной боевой готовности. Я хотела спросить, к чему именно мы должны готовиться, но не успела: Анька отключила связь.

– Вещи, что ли, собрать? – спросил Артур.

Мы сложили наше барахло в сумки, но так до появления Поликарповой и не знали, уезжаем ли мы вообще или планируется какое-то ночное выступление с возращением назад в Елгаву. В общем, сидели, так сказать, на чемоданах и ждали в полном неведении.

Анька с Мартыньшем появились около девяти, велели оставить Костика одного спать, чему тот воспротивился, заявив, что он один может оставаться дома, но не здесь. Анька стала его увещевать, и это, к моему удивлению, у нее неплохо получилось: Костик согласился, но предупредил, что будет нас ждать и чтобы мы скорее возвращались.

Нам с Артуром было велено сесть в мою «Тойоту» и следовать за Анькой с Мартыньшем, едущим на «Опеле», и без особого разрешения носа из машины не казать. Я не могу точно назвать место, куда мы прибыли примерно минут через сорок езды. По пути, минут за десять до остановки, к нам присоединились два джипа с тонированными стеклами. Сколько человек сидело в джипах, я определить не смогла. Мы с Артуром переглянулись, но не успели даже начать обсуждение: зазвонил мой сотовый, и Анька сообщила, чтобы мы не волновались: это наши союзники.

– Что она еще планирует, черт побери?! – взревел Артур. – Вляпаемся в какую-нибудь историю, ладно бы дома, а тут – чужое государство, местность не знаем, латыши по-русски просто разговаривать не хотят…

Сосед махнул рукой. Я, как и он, была далеко не в приподнятом настроении и предпочла бы сейчас находиться в родной квартире или по крайней мере в родном городе, или хотя бы в родной стране, пусть даже участвовать в каком-нибудь очередном Анькином плане, но дома.

Вскоре все наши четыре машины подъехали к какому-то лесу, перед которым нас ждали еще два джипа-двойника, уже сопровождавших нас. Мы с Артуром в панике переглянулись, но, как было велено Анькой, носов не высунули, а я в очередной раз порадовалась, что у меня теперь машина с тонированными стеклами.

Ночное мероприятие начинало мне нравиться все меньше и меньше. Джипы и «Опель» тем временем встали рядком у обочины, нам ничего не оставалось делать, как последовать их примеру. Практически сразу же из джипов высыпали молодцы вполне определенной степени накачанности, не оставляющей сомнений в роде их занятий. Артур тихо выругался себе под нос. У меня тоже возникло подобное желание: молодцы были вооружены до зубов и все облачены в бронежилеты и шлемы.

– Куда мы попали? – спросил Артур. – И если уж она захотела на ночь глядя бои устраивать, то нас-то зачем было тащить с собой? Какой от нас толк?!

Я поинтересовалась, прихватили мы с собой хоть что-то из нашего арсенала? Я в сборах перед поездкой в Латвию не участвовала: взяла только одежду на себя и на ребенка, заскочив домой где-то на полчаса.

– Ты что, очумела?! – взревел Артур. – Границы, таможни! Кто ж потащит с собой оружие?

– Анька, – ответила я.

– Ну вообще-то да, – Артур хмыкнул. – От этой подружки всего, чего угодно, ждать можно. Но я сам проверил, что она укладывала: оружия не было. Мне, как ты понимаешь, в тюрягу совсем не хочется.

Я понимала. Мне тоже не хотелось – ни на Родине, ни за границей. Но что же сейчас намечается?! И чем все это для нас закончится? У меня же ребенок спит один в гостинице?! Ладно, когда он один в нашей квартире, где за стеной Леха, а тут же у нас никого знакомых… И он же еще совсем маленький…

В Латвии белых ночей нет, так что если в это время в Питере еще светло, здесь уже спускалась ночь. Мы видели очертания людей, обсуждающих что-то на опушке. Вернее, происходящее больше походило на отдачу приказов, причем командовала парадом Анька, а рядом с ней стоял один из молодцев, наверное, старший по рангу или как там это у них называется. Идеи – Анькины, а тот их преломляет в соответствии с ситуацией и доводит до сведения подчиненных?

Мы с Артуром из машины так и не выходили, только приспустили стекло, но долетавшие до нас немногие слова произносились на латышском. Анька же говорила слишком тихо.

– Ладно, давай пока не ломать голову, – сказала я. – Сама нам все потом объяснит.

– Если пожелает, – хмыкнул Артур.

Минут через пятнадцать собрание на опушке (или как там его назвать?) закончилось, и Анька направилась прямиком к нашей машине, в то время как молодцы разбрелись по своим. Поликарпова плюхнулась на заднее сиденье и сказала, чтобы мы следовали за остальной кавалькадой. За все это время мимо не проехало ни одно транспортное средство, я уже не говорю про пеших мирных граждан.

– Куда едем? – поинтересовался Артур.

– В одну больничку, – ответила Анька.

– Куда?! – воскликнули мы с Артуром одновременно и повернулись к Аньке.

Поликарпова объяснила, что в лесу, начинающемся перед нами, находится одно закрытое заведение – во всех смыслах этого слова. Очень дорогое, малоизвестное в широких кругах, но популярное в узких, не имеющее проблем ни с финансированием (поскольку таковое осуществляется родственниками или недругами клиентов), ни с поиском этих самых клиентов, хотя никакой рекламы ни в каких средствах массовой информации никогда не дает. Но те, кому нужно, о существовании этого медицинского учреждения наслышаны и пользуются его услугами. Здесь могут и лечить, и калечить – лечить от наркомании, алкоголизма, безудержной тяги к азартным играм, а могут и вполне здорового человека сделать «овощем». Но в состоянии и из «овоща» сделать человека – если в его организме еще не начались необратимые процессы. Репутация заведения в определенных кругах очень высока, но кое-кто имеет на него зуб – чего и следовало ожидать, раз тут оказываются не только услуги по лечению, но и достигается противоположный эффект – в зависимости от пожеланий заказчика.

Анька нашла в Латвии людей, заинтересованных в закрытии этой «лавочки» – или, скорее, в переводе ее под контроль других лиц. Каким образом Поликарпова на них вышла, она не стала нам говорить, но с ее способностями и деньгами, по-моему, было возможно все.

Сама Поликарпова знала примерное расположение этого заведения, а сопоставив эту информацию с той, что имелась у заинтересованных лиц, они определили точное. Как выяснилось, официальные инстанции уже давно прилагали неимоверные усилия, чтобы найти эту больничку.

– Так это что, представители официальных инстанций?! – спросили мы одновременно с Артуром, кивая на движущиеся впереди нас джипы – мы уже ехали по довольно узкой колее в лесу, освещаемой лишь светом фар. Ветки деревьев били по стеклам.

– Представьте себе, – ответила Анька совершенно спокойно.

– То есть латышская полиция, спецслужбы и кто там еще у них есть сейчас намерены уничтожить эту «лавочку»? – уточнила я. – Это не бандиты? Это органы?! – я все никак не могла поверить. Анька в моем мозгу как-то плохо ассоциировалась с властями, пусть и другой страны.

– Ну зачем же уничтожать? – усмехнулась Поликарпова. – Ее будут использовать. Там же, как я понимаю, великолепное оборудование, потрясающие условия и все такое прочее. Но использовать ее будет государство.

Я выразила сомнение, заметив, что никогда не наблюдала в Аньке стремлений помочь государству – какому бы то ни было. И с чего бы это она вдруг воспылала такой любовью к Латвии? По-моему, раньше она все делала лишь в своих корыстных интересах. Что же она будет иметь в данном конкретном случае?

– Может, и ничего, – ответила Анька. – Я здорово рискую.

Но мы с Артуром не могли успокоиться, пока не получим ответа. Зачем мы сюда едем? Зачем она все это затеяла? Ведь сколько усилий и денег потребовалось, чтобы это все организовать? Какие связи задействовать? Не просто же так она пришла в полицию или куда там еще и сказала: ребята, я знаю, где находится больничка, которую вы давно ищете, поехали, организуем штурм, я отвезу вас на место.

– Лера, не задавай лишних вопросов, – заявила Анька, выслушав мою очередную тираду. – Я все равно не расскажу, как все это организовала. Да и зачем тебе это знать? Ты и так в последнее время беспокойно спать стала.

– Станешь тут с тобой, – хмыкнула я.

Артур спросил, зачем все-таки туда едем мы с ним. Какой от нас толк?

– Вы – единственные, на кого я могу полностью положиться, – ответила Анька.

Это, конечно, было лестно слышать, но какая все-таки роль отводилась нам в Анькином плане?

– Я не знаю, как эти, – Поликарпова кивнула вперед, – поведут себя после штурма. В них я не могу быть абсолютно уверена.

– Но нам, в любом случае, с ними не справиться! – заорал Артур. – Моли бога, чтобы повели себя так, как надо тебе. У нас же ничего нет с собой! Нам отсюда не выбраться, если что-то пойдет наперекосяк!

– А Костик?! Я надеюсь, ты не забыла, что у меня ребенок остался один в гостинице?!

Совершенно спокойным голосом Анька сообщила, что в багажнике «Опеля» лежат три автомата.

– Как из них стреляют, я надеюсь, сообразите? Лера, ты, в частности?

– Идиотка! – взревела я.

– В общем, если дело примет такой оборот, что потребуется спасать свою жизнь, сообразишь, – утешила меня Анька. – Ты мне это уже один раз доказала.

Артур поинтересовался, когда такое случалось, но Анька заявила, что это мы как-нибудь обсудим уже в Питере за бутылкой водки.

– У Мартыньша в салоне машины несколько спортивных пистолетов, переделанных в боевые, – продолжала достойная наследница Чапая. – А так отбирайте у бойцов все, что у них есть. У них много чего интересного припасено, – Анька усмехнулась.

У меня на спине выступил холодный пот. Участвовать в боевых действиях, тем более на территории другого государства, совсем не хотелось. Артур поинтересовался, нет ли наших любимых и уже проверенных в деле «сюрпризов» и баллончика. Анька с грустью сообщила, что за эти три дня в Латвии ей не удалось найти поставщика подобных штучек. Придется довольствоваться тем, что есть.

Вскоре впереди показались огни какого-то дома. Подъехать к нему незамеченными возможности не было: к зданию вела только одна колея. Не исключено, что персонал знал какие-то обходные пути – или по лесным тропинкам, или даже у них имелся подземный ход, но на машине пробраться сквозь чащу леса было просто невозможно: деревья росли очень близко друг к другу. То есть для нас на машине путь отступления тоже только один.

На предварительном совещании было принято решение не устраивать никаких долгих переговоров: еще неизвестно, какие приказы отданы персоналу в отношении узников, оставленных здесь для прочищения мозгов. Возможно, кому-то сразу же введут смертельную дозу. Требовалось сделать все, чтобы работники заведения не успели этого.

Четырехэтажный кирпичный дом стоял на большой поляне, на которой могли свободно развернуться все наши машины, само здание окружал забор с колючей проволокой наверху, окна были зарешечены. С двух сторон на крыше имелись башни с часовыми, снабженные мощными юпитерами. На крыше росли молодые деревца. По краю шел забор из стальных прутьев. Над ним возвышались лишь верхушки, но между прутьями можно было рассмотреть прогулочную площадку со скамейками.

При нашем приближении залаяла целая свора собак. И одновременно сверху раздался голос часового, прекрасно слышимый в ночной тишине. Создавалось впечатление, что он разносится далеко во все стороны – подобно голосу муллы на Востоке. Конечно, громкости способствовало и отсутствие в лесу посторонних звуков.

Часовой спрашивал, кто мы и с какой целью прибыли? Из первой машины ему ответили на латышском. Часовой тут же перешел на этот язык, и больше я ничего не понимала из дальнейшего разговора.

Первым понятным звуком стали две автоматные очереди, одновременно выпущенные с двух башен. Но, как выяснилось, джипы имели пуленепробиваемые стекла (чего не скажешь о «Тойоте» и «Опеле», но мы держались в конце кавалькады), так что стоявшие впереди нас машины практически не пострадали, если не считать царапин с наружной стороны. Главное, что не пострадали прибывшие с нами люди.

Они тут же ответили стрелявшим. Если уж нас так негостеприимно встретили, то, естественно, следовало отплатить хозяевам той же монетой. Да и чего нам ждать? Краешком глаза я уловила, как за ограду полетел какой-то предмет, выпущенный выскочившими из одного из джипов молодцами, укрывшимися в лесной чаще. Практически сразу же прозвучал взрыв. Затем за забор были отправлены еще несколько подобных штуковин. Гранаты? Или еще какие-то новомодные «игрушки»? Сколько их мне пришлось повидать за последнее время… Больше, чем за всю предыдущую жизнь. Правильнее будет сказать, что до злосчастного придорожного ресторана «У Миши» я об этих штуковинах знала лишь понаслышке. В крайнем случае видела по телевизору.

Я закрыла уши, чтобы не слышать пальбы, а главное, издаваемых собаками жутких звуков, от которых мороз пробегал по коже. Потом они затихли.

Мы оставались сидеть в машине, хотя в самом начале штурма у меня было желание выскочить из нее и броситься куда-то в глубь чащи, чтобы залечь там в мох, траву, зарыться в землю… Или просто бежать сломя голову назад, в том направлении, откуда мы приехали.

Но Анька велела нам с Артуром оставаться на месте, пояснив, что, во-первых, стоящие впереди джипы прикроют нас от пуль, во-вторых, фары уже выключены и стреляющие не видят целей, а юпитеры на башнях разбиты – что было сделано в первую очередь.

– А приборы ночного видения? – подал голос Артур.

Именно в этот момент, словно в замедленной съемке, с крыши здания во двор рухнула башня, в которой дежурил разговаривавший с нами часовой. Затем упала вторая.

– Уже им не помогут, – хмыкнула Анька. – Даже если и были.

Более того, нас теперь можно было заметить, только если встать напротив выезда на поляну с колеи. С башен (уже рухнувших) обзор открывался на значительное расстояние, поэтому их и сбили практически сразу же. Да и много ли в доме людей, умеющих стрелять?

В лес Анька вообще не советовала заходить. При разработке операции этот вариант обсуждался – в смысле пустить пешую группу сквозь чащу, – но потом его отклонили. Если имеется только одна колея, значит, предусмотрено, что идущие с миром (то есть потенциальные заказчики) едут как раз по ней. Часто клиенты приезжают ночью, так что время прибытия подозрения не вызовет. Но пути подхода к дому по лесу могут быть известны лишь ограниченному числу лиц. Не исключено, что там установлены какие-то датчики, чтобы сообщать о непрошеных гостях или сбежавших (если такое возможно) пациентах. Могут быть зарыты мины и приготовлены еще какие-нибудь сюрпризы. Если были потрачены такие деньги на создание этого заведения, то уж и охрану должны были обеспечить соответствующую, а также неприступность.

– Но ведь мы приехали по колее, и сейчас начнется штурм! – заметил Артур, услышав про неприступность.

Анька пояснила, что по колее может ехать лишь одна машина, задевая стеклами за ветки. Видимо, башни планировались таким образом, чтобы с них расстреливать появляющиеся автомобили противника по одному.

– Возможно, создатели не предусмотрели варианта, что кто-то вот так сразу же станет их крушить, что кто-то приедет с техникой, способной мгновенно снести башни. И мы вообще-то не на танках, – пожала плечами Анька, а потом завелась: – Ну откуда я знаю?! Меня вообще мало волнует, как тут они будут сражаться.

– Понятно: ты, словно королева, вступишь на уже побежденную территорию, – хмыкнул Артур.

– Заткнись, а?! – рявкнула на него Анька.

Артур не понимал, с чего бы это ему вдруг надо затыкаться, и они с Анькой стали осыпать друг друга комплиментами, потом выяснять отношения, вроде бы совсем позабыв о том, что происходило впереди. Я же, наоборот, прислушивалась к звукам у дома. Там постоянно раздавались какие-то взрывы, стрельба, возбужденные голоса. Я то закрывала уши руками, то снова открывала, то мне хотелось биться головой об руль, чтобы все это наконец закончилась. Какого черта Аньку сюда принесло?!