Текст книги "Матильда"

Сбежавший покойник

– Ну, и где ваш больной? – недовольно спросил врач-кардиолог Иван Иванович Тараканов. Он был похож на театрального Мефистофеля, с длинным тонким носом и черными, закрученными вниз усами. – Что вы панику подняли? Где покойник?

– Так он мертвый был, – удивленно осмотрел палату Петухов. – Он на кровати лежал под капельницей.

– И куда делся? – повысил голос врач. – Матильда, вы понимаете, что происходит?

– Нет, – собирая капельницу, произнесла медсестра.

– Надо милиции сообщить, – стал советовать Вася. – Представляете, иду я по улице, а мне навстречу труп в больничной пижаме. И всё, сразу инфаркт.

– Ты вместо того, чтобы советы дурацкие давать, за больным бы присмотрел, который под капельницей лежал, – возмутился врач.

– Так мы и смотрели на него, пока он живой был. А как умер, я в морг позвонил, а соседи должны были медсестре сообщить, чтобы узаконить мою победу.

– И почему не сообщили?

– Толстой во всем виноват. Он мандарины проигрывать не любит.

– Какой еще Толстой? – удивленно посмотрел на Васю врач.

– Это не то, о чем вы подумали, – хохотнул в ладонь больной. – Нашего Толстого Константин Петрович зовут. И он с тем Толстым, который Лев, никак не связан. Так вот, Толстой вместо того, чтобы сообщить об очередном покойнике медсестре, пошел в подвал курить.

– А вы что делали в это время?

– В морг звонил из телефона-автомата.

– Значит, никто из вас не видел, как этот больной уходил из палаты?

– Нет. Да у меня и мысли такой не было в голове, что покойник встанет с кровати и пойдет гулять по больнице.

– Вот я смотрю на вас всех и удивляюсь. Вроде, взрослые мужики, Вы же со смертью игру затеяли. Могли бы рассказать новенькому о тех, кто умер до него на этой кровати, и он бы лег возле окна. А вы спорили на мандарины, умрет-не умрет! Где его вещи?

– Не было у него вещей, – сообщила медсестра. – Джинсы и рубашка – в «приемном покое» остались. Он в больничной пижаме был.

– А это чья книга, на тумбочке лежит?

– Это не наша, – в один голос произнесли больные. – Ее здесь не было.

– «Психушка», – прочитал врач, рассматривая книгу. – Как фамилия больного?

– Неизвестный. Он без паспорта поступил. В приемном отделении так и записали «Неизвестный», – пояснила медсестра.

– Но он же в реанимации себя как-то называл? – спросил врач.

– Мне сообщил, что его зовут Гарри Барский, – пожала плечами медсестра. – Только очень неуверенно сказал.

– Это не его фамилия, – отрезал врач. – Так звали главного героя романа «Психушка». Но если этот больной примет облик героя книги, никто здесь до утра не доживет! Доигрались идиоты! Я же предупреждал, чтобы не клали новеньких на эту кровать! Три трупа за одни сутки.

– Мы хотели предупредить его, – засуетился Вася. – Но он сам ее выбрал. Я только сказал, что из окна дует.

– Значит, он тебя первым убьет, – устало произнес врач. – Я эту книгу за одну ночь на дежурстве в реанимации прочел. Потом неделю в себя приходил. «Психушка» – самая правдивая книга о сумасшедшем доме и его обитателях. Второй такой я не видел.

– А еще он в бреду звал на помощь Вольфа Мессинга, – сообщил Петухов.

Врач внимательно посмотрел на больного.

– Матильда, иди, делом займись, я больных сам осмотрю.

Убить старшину из органов

Больной выскочил в коридор и бросился к двери, над которой горела аварийная надпись «ВЫХОД». Лестница была завалена какими-то коробками, списанными медицинскими приборами, старыми ржавыми кроватями.

– Пожарников на них нет, – перепрыгивая через коробки, пробормотал мужчина. – Это же надо додуматься, запасной выход превратили в склад металлолома. А если теракт, пожар? Что больные будут делать? Умирать в огне!?

– А ты стукани прокурору на главврача-вредителя и завхоза, – услышал знакомый голос больной.

– И что тогда произойдет? Новое дело врачей!?

– Любите вы заголовки паскудные к советскому прошлому лепить на «фейсбуках» и «одноклассниках». А тут самое настоящее вредительство, – преградил дорогу старшина НКВД. – Люди погибнуть могут! Ну, что? Сообщишь?

– Да мне какое дело до этой больницы, – отмахнулся мужчина. – У меня своих проблем выше крыши.

– Так ты уже с ними?! Переобулся в полете. Думаешь, никто не знает, где ты работал?

– А где я работал? Я не был санитаром и людей по голове не бил никогда. Это клевета на честного человека.

– Не отмажешься от своего прошлого, – улыбнулся старшина. – Тебя все равно убьют, потому что ты обречен.

– Тогда мне терять нечего, – закричал больной, бросаясь с кулаками на старшину НКВД. Он попытался ударить его по затылку, но кулак неожиданно провалился в пустоту, и больной полетел по лестнице вниз. Последнее, что он увидел, был ржавый аппарат УВЧ. Удар об этот аппарат был настолько сильным, что он тут же потерял сознание.

Вольф Мессинг и четыре ампулы строфанта

Тараканов сел на край кровати.

– Так что ты сказал про Вольфа Мессинга? – постукивая пальцами по грудной клетке больного, спросил доктор после того, как из палаты вышла медсестра.

– Он просил помощи у Мессинга. Трижды повторил его имя.

– Еще что он говорил?

– Он Матильде сказал, что они знакомы.

– И что она ответила?

– Сейчас вспомню. Она как-то странно сказала: «Главное, чтобы мы в будущей жизни с вами больше никогда не встречались».

– Интересное кино, – согнал с лица улыбку врач.

– Я рядом лежал. Весь разговор слышал. А еще, по радио говорили, что Матильда царя домогалась.

– Какая Матильда? – насторожился врач.

– Наша Матильда. Про нее еще фильм сняли, как она к царю приставала.

– Не было этого, – оглянувшись по сторонам, перешел на шепот Тараканов. – Врут клеветники, а тебе лично партийное задание. Будет новенький поступать, предупреди, что у двери койку занимать нельзя. Больной может вернуться. Пусть у окна ложится. И сквозняками пациентов не пугай, душно у вас в палате. Ее проветривать надо каждый час.

Минут через пятнадцать доктор Тараканов пригласил Матильду в ординаторскую.

– И что будем делать с покойником? – спросил он медсестру.

– Ничего не будем делать. Неизвестный за нами не числится. Он же без документов поступил, – уверенно произнесла женщина.

– И что?

– Из-за этого на него в приемном покое не стали заводить историю болезни и отправили прямо в реанимацию. А там прошлой ночью пятеро умирали, не до бумаг было, – пояснила брюнетка.

– Это же нарушение инструкции, – возмутился врач.

– О какой инструкции вы говорите, когда в больнице половина ставок медсестер свободны? Меня из кардиологии бросили в реанимацию. Я уже вторые сутки в больнице. А этот склеротик не смог назвать ни домашний адрес, ни год рождения. Он говорил, что приехал в гости к Пушкину, к памятнику. Да и с фамилией своей путался. Вот и записали его в листах назначения Неизвестным. А эти листы можно и выкинуть, пока они не подшиты в историю болезни и не заведены в компьютер.

– Значит истории болезни нет. А с журналами что? – задумчиво произнес кардиолог.

– Журналы в конце смены заполняют, по «историям». Так, что никаких следов. Если б он умер, тогда пришлось бы бумагами заниматься, а тут ни трупа, ни больного…

– Скажи, а этот больной – твой знакомый?

– Нет.

– Может, когда-то в прошлой жизни пересекались?

– Нет. Я его первый раз увидела в реанимации.

– Темнишь что-то, может, бывший любовник? – пристально посмотрел на медсестру врач. – У мужика этого инфаркта не было. Он сидел у памятника Пушкину на скамейке, потом побледнел, и проходившая мимо старуха, вызвала «скорую».

– Так, «скорая» и поставила диагноз «подозрение на инфаркт». Его на обследование положили. Вот направление. В графе фамилия: «Неизвестный».

– А с направлением этим что делать? Его ж на стацлечение направил врач «скорой»?

– Как направил, так и отправили. Сняли приступ и послали на историческую родину. Какие проблемы?

– Значит, по бумагам этого неизвестного у нас не было. Да, и я завтра бы его выписал, но мужику не повезло, потому что в реанимации он встретил свою давнюю знакомую, – продолжил врач. – Давай, колись, за что убила больного?

– Я никого не убивала, – повысила голос медсестра. – Больного этого первый раз в жизни увидела в реанимации. И назначения все выполнила, какие вы записали. Ко мне какие претензии?

– Претензий у меня к тебе нет. Я просто сообщу ментам об этом ЧП, и тебе придется рассказать, кто он тебе и куда делся строфант из сейфа для ядовитых препаратов группы «А».

– Какой строфант? Что вы несете?

– Четыре ампулы. Это смертельная доза. Я специально проверил, после того, как узнал об исчезновении трупа.

– Этого не может быть. Только идиот станет травить инфарктника строфантом. Я сейчас же пересчитаю ампулы.

– Иди, считай. Но я бы, на твоем месте сейчас занялся покойником, а не ампулами. Его найти надо, пока он живой. Иначе на тебя убийство повесят. Вася твой разговор с покойником слышал. Менты приедут, и он тут же тебя заложит.

Минут через десять женщина вернулась в ординаторскую.

– Ампулы нашла? – не отрываясь от бумаг, спросил сидевший за столом Тараканов.

– Нет. Кроме меня доступ к сейфу был у вас и медсестры из реанимации, – напомнила врачу Матильда.

– Это объяснение в пользу бедных. Отвечает за сейф с лекарствами группы «А» дежурная медсестра кардиологии. А то, что у тебя ключ на общей связке висит, так это твои проблемы.

– И что делать?

– Я бы мог помочь тебе. Цена вопроса – ночь любви, и мы забыли про этот труп, – подошел вплотную к женщине Тараканов. – Я тебя давно хотел полюбить, да только повода не было. У тебя такие упругие груди…

– А строфант как спишем? – оттолкнула от себя врача Матильда.

– Никак. У нас под него больных нет, а если труп найдут, никакие листы назначений не спасут. Надо было раньше головой думать, – обиделся врач, подкручивая усы.

– Тогда о чем базар, – возмутилась женщина. – Какая ночь любви, если вы ни на что не способны?

– А если я строфант найду? Полюбишь меня, как своего мужа в молодости?

– Вот когда принесешь, тогда и поговорим. Только что из приемного отделения звонили. «Скорая» мужика с инфарктом привезла. Кардиолога требуют.

Женщина направилась к двери, но ее остановил Тараканов.

– Чтобы потом не было проблем, не суетись. С моргом я договорюсь. И искать труп мы не будем.

– А если он живой?

– Сам из больницы уйдет. А чтобы успокоиться, почитай «Психушку». Если наш больной имеет отношение к этой книге, то тебе и без полиции мало не покажется. Он себя суперменом считает, снайпером, «ворошиловским стрелком».

– Дохляк он, а не супермен. Если б у меня такой муж был, я бы повесилась, – взяв в руки книгу, зло бросила Матильда.

– Погоди, еще один вопрос. Бабы болтают, что от тебя двадцатилетние любовники с ума сходят. Чем ты их берешь?

– Строфант принесешь, узнаешь.

Покушение на Чубайса

Мужчина в больничной пижаме под аппаратом УВЧ пролежал без сознания минуты три. Потом встал на ноги и, расшвыряв пустые коробки, подошел к окну. Над городом висела огромная безжизненная луна.

– Опять полнолуние, – чуть слышно произнес несостоявшийся покойник. – В прошлый раз старшина из расстрельной команды во сне восхищался каким-то полковником, который организовал покушение на самого Чубайса.

Мужчина лег на подоконник и прикрыл глаза. Ему хотелось спать.

«С головой что-то опять. Не было никакого чекиста. Старшина из НКВД – самый обычный глюк. Если б он стоял передо мной, я б убил его одним ударом. А там никого не было. Не было! Я бил в пустоту. Значит, он глюк, а не человек, а все остальное – бред сумасшедшего и галлюцинации. Вначале меня убить хотели, а потом старшина из НКВД войну Матильде объявил. Нет, не он, я опять все перепутал. Про Матильду и царя комсомольцы, бывшие, из радиоточки трещали. А еще они какого-то учителя ругали».

Больному память возвращалась урывками. Он до сих пор не знал, как оказался в Москве и что делал у памятника Пушкину.

 
– У меня было сорок фамилий,
У меня было семь паспортов,
Меня семьдесят женщин любили,
У меня было двести врагов.
Но я не жалею! —
 

Неожиданно, подражая Высоцкому, запел мужчина.

– Откуда она взялась, эта песня, – возмутился больной. – Это все старшина. Он говорил, что я снайпер и у меня было сорок фамилий. Нет, врет он всё, потому что он самый настоящий глюк. Галлюцинация. Но кто я такой? Вольф Мессинг говорил, что память можно восстановить при помощи самовнушения во сне. Надо заснуть, заснуть.

Больной вытянул руки вдоль туловища, сделал глубокий вдох и, четко выговаривая каждую букву, заговорил голосом Мессинга:

«Моя правая рука тяжелая и теплая, тяжелая и теплая. Я слышу только свой голос. Никто мне не мешает, не беспокоит. Моя правая рука тяжелая и теплая, тяжелая и теплая».

Неожиданно горячая волна прокатилась по всему телу больного, потом он долго летел куда-то вверх к мертвой луне, далеким звездам и завис над памятником Пушкину.

«Я пришел к памятнику. Сел на скамейку. И тут появился этот запах резкий, противный. Перед тем, как приехала „скорая“, мне какой-то мужик брызнул в лицо чем-то из баллончика. А потом – ни мужика, ни баллончика. Стоп! Вспомнил! Я уже это где-то видел. Но где? В аэропорту. Точно. Только там не мужик был, а две бабы. Они подошли к пассажиру и брызнули в лицо из баллончика. И все! Пострадавший тут же умер. А потом диктор первого канала сообщил, что покойник был братом лидера КНДР. Все сошлось. Это были корейцы! Тот, который на меня напал, был корейцем. Надо уходить как можно быстрее. У меня тренер по каратэ был корейцем. Стоп. А причем здесь тренер. Его ж убили еще в девяносто первом. А вот за что не помню. То ли он отжимал чей-то бизнес, то ли к нему пришли рэкетиры».

Кодирование на смерть

Вначале Матильде показалось, что судьба этой ночью свела ее с давним знакомым. Она узнала его по родинкам. Делала укол в реанимации и увидела то, что скрыто от посторонних глаз. Юноша-красавец за тридцать лет превратился в жалкого пьяницу и бомжа. Женщина хотела с ним поговорить, но потом передумала. У нее сейчас все хорошо. Молодые люди ей дарят цветы, у нее шикарная квартира в Москве. А на другой чаше весов человек из прошлого, которого она узнала по родинке внизу живота.

«Если б он хоть что-то соображал, можно было похвастать своим богатством и крутизной, – подумала женщина. – А потом, вспомнив прошлое, затащить его в кровать. Вот только толку от этого НЕИЗВЕСТНОГО в постели после отравления будет немного».

Матильда попыталась вспомнить имя своего знакомого, но не смогла.

– Столько лет прошло, – чуть слышно произнесла женщина. – И если бы не родинка, я б и не вспомнила его. Да и не факт, что отравленный – тот самый сержант, о котором я вспоминала в Москве после свадьбы.

Матильда взяла в руки книгу «Психушка». Пролистала ее в поисках картинок, но рисунков там не оказалось.

– На художнике сэкономили, – недовольно сказала медсестра. – Пусть ее Тараканов читает.

Женщина вновь стала перебирать имена и фамилии своих мужчин, но так и не вспомнила, как звали ее знакомого с родинками.

«Да у меня ж их несколько сотен было в молодости, – обреченно махнула рукой Матильда. – Я же, чтобы не запутаться в именах, офицеров называла командир, а солдат – „боец“. А вот имя из головы вылетело. Да и в психушке он никогда не работал, тот сержант с родинками про „скорую“ говорил. Точно, он на „скорой“ дежурил ночами. Утопленников спасал, а еще за полгода службы до сержанта дослужился. Трех покойников с того света вытащил после ДТП. Фельдшера из психушки на такое не способны».

Медсестра хотела вернуть книгу Тараканову, но потом передумала. «Пусть полежит, ночью почитаю».

Ночные страхи

Дежурная медсестра кардиологического отделения, из-за нехватки персонала оставшаяся на второе ночное дежурство, моталась по отделению, как заведенная юла. Вначале она раскладывала лекарства для больных в специальные контейнеры, потом делала уколы, ставила капельницы и только ближе к ночи вспомнила об исчезнувшем покойнике.

«На его месте, я бы тоже удрала из этой больницы, – подумала Матильда. – Ну, какой смысл оставаться там, где тебе в любой момент могут вколоть смертельную дозу яда. И если простой человек еще мог питать иллюзии, то бывший сержант медицинской службы знал истинную цену клятвы Гиппократа и современным докторам».

Матильда была уверена, что ее бывший любовник уже давно покинул больницу, и была совершенно спокойна.

Совсем другие настроения царили в палате инфарктников. В отличие от медсестры, пациент Василий нервно посматривал в окна и болезненно реагировал на каждый скрип двери. Он боялся встречи с несостоявшимся покойником. А для того, чтобы защититься от возможного нападения, положил под подушку украденный в столовой кухонный нож и две алюминиевые вилки.

В десять вечера медсестра прошла по палатам, пожелала всем «спокойной ночи» и выключила свет. После чего закрылась в своем кабинете. На глаза вновь попалась книга «Психушка». Женщина пролистала несколько страниц и тут же заснула. Проснулась она часа через два от сработавшей сигнализации. Медсестра, прихватив с собой тонометр, побежала в третью женскую палату. На кровати без сознания лежала восьмидесятилетняя старуха. Голова у нее была накрыта подушкой. Матильда хотела позвать врача, но потом передумала. Она стала делать пострадавшей искусственное дыхание и непрямой массаж сердца. Минут через пять старуха очнулась.

– Меня хотели убить прямо в кровати, – задыхаясь от кашля, сообщила больная.

– Кто вас хотел убить? – тревожно оглянувшись по сторонам, спросила медсестра.

– Белое привидение с горящими глазами.

– В нашей больнице нет привидений, – попыталась успокоить старуху медсестра.

– Он набросил мне на голову подушку и стал душить, а потом я потеряла сознание.

– А кнопку вызова вы нажимали?

– Нет, я спала. А во сне ко мне пришел сам Николай второй. Про него по радио говорили вчера весь день. Он хотел пригласить меня на танец, – до шепота понизила голос старуха.

– Вас?! – удивилась Матильда.

– Ты не смотри на меня такими глазами, – попыталась встать с кровати старуха. – Это я сейчас не комильфо, а тогда мне поклонники корзины цветов приносили. Я тоже из балетных, как та Матильда.

– Вы не могли видеть Николая второго, – уложив на спину больную, произнесла медсестра.

– Я по радио слышала, что у него любовница была. Вот и призвала царя к себе в гости. Спросить хотела, было у него с этой Матильдой что или люди клевещут на самодержца?

– И что он вам ответил? – с интересом посмотрела на старуху медсестра.

– Он сказал, что это клевета и исчез. А потом появилось привидение, всё в белом с горящими глазами и стало меня душить, но я не умерла. Я царя на помощь звала, а он вместо себя, прислал медсестру.

– Так это Николай второй на кнопку вызова нажал?

– Да, только он не в мундире был, а в белом халате, – сообщила больная.

– Все поняла. Сейчас пойду за лекарством. А вы полежите тихонько здесь, – поправила подушку медсестра.

Матильда вышла из палаты и, оглянувшись по сторонам, направилась в процедурный кабинет. Дверь была широко открыта.

– Я ж её, вроде, закрывала, – подумала медсестра. – А может, он не ушел и прячется в шкафу или под кушеткой?

Матильда включила верхний свет и стала осматривать помещение.

– Вроде бы, все на месте. Сейф закрыт, стеклянный шкаф с медикаментами тоже, а вот книга, которую читала перед сном, пропала, – проговорила вслух медсестра.

Не оказалось на месте и связки ключей, среди которых был ключ от сейфа с наркотиками. Это открытие не на шутку напугало медсестру. Она подбежала к сейфу и попыталась открыть его. Сейф был закрыт на ключ. Вот, только ключа у нее уже не было. Матильда с ужасом представила, что с ней сделают в милиции, если она до утра не найдет похищенные лекарства. Выскочив из процедурного кабинета, женщина побежала в ординаторскую. Дежурный врач что-то искал в шкафу, потом, выбравшись оттуда, спросил у Матильды: «У тебя что украли?».

– Ключ от сейфа с наркотиками.

– А у меня брюки, тормозок с бутербродами и бутылку коньяка, – возмущенно проговорил врач. – Вор в кардиологии завелся, вор. Вот скажи мне, пожалуйста, как я утром пойду домой без брюк, в одном пиджаке.

– Не знаю. Вор унес ключи от сейфа, и я не могу его теперь открыть, чтобы проверить, какие лекарства похищены, а какие остались.

– За этот сейф десять лет можно получить, – покачал головой врач. – Там же хранились и аварийные укладки с наркотиками на случай теракта. Их-то не спишешь. Это же неприкосновенный запас гражданской обороны.

– Надо звонить в полицию, – решила медсестра. – Я сидеть не хочу. Пусть берут собаку и ищут преступника.

– Милиционеры с собакой – это хорошо. Только у нас с тобой проблема осталась нерешенная. Куда покойника дела?

– Я!? – возмутилась Матильда.

– Ну, не я же. Это твой знакомый сбежал из палаты после клинической смерти.

– А может, это он украл ключи и ваши брюки? Ему же в чем-то ходить надо. Да и коньяк наши больные не стали б уносить из ординаторской.

– Что еще пропало в процедурном кабинете?

– Книга. Я ее перед сном читала, а потом заснула на несколько минут, и тут звонок из третьей палаты. Старухе одной плохо стало. Пришлось делать искусственное дыхание Максимовой.

– Меня почему не позвала? – возмутился врач.

– Времени не было. Она без сознания лежала.

– И что?

– Откачала, а когда вернулась в процедурку, ключей от сейфа не нашла и книгу. А может, это вы подшутили? – посмотрела в упор на врача Матильда.

– Старуха о чем говорила? – пропустил мимо ушей вопрос Тараканов.

– Она сказала, что ее привидение душило подушкой, и чушь какую-то несла про Николая второго и его любовницу.

– Запиши консультацию психиатра на завтра, – тут же отреагировал Тараканов. – А про людоеда она тебе ничего не сказала?

– Нет, – удивленно посмотрела на врача Матильда.

– А все почему, потому что из радиоточки только и говорят про любовницу Николая, и все сумасшедшие тут же вплетают в свой бред царя, балерину и Учителя. А вот про людоеда они молчат!

– Причем здесь людоед? – удивленно посмотрела на врача Матильда.

– Притом, что двадцать лет назад больные с «белой горячкой» чертей видели и ведьм, а сейчас царя и балерину.

– Вы что в психушке работали?

– И в психбольнице тоже. Санитаром подрабатывал, когда в институте учился, – неожиданно смутился Тараканов. Матильде даже показалось, что он покраснел.

– Понятно, но сейчас надо ключ найти от сейфа, – продолжила медсестра.

– Надо. Идем в процедурку сейф открывать