Текст книги "Краткая естественная история цивилизации"

Наряду с владением огнем язык является одним из важнейших атрибутов, отличающих людей от всех других живых организмов. Язык кардинально расширил нашу способность общаться, обеспечивая сотрудничество, необходимое для человеческой социальной структуры, творчества и мифологии. Понимание эволюции языка часто считалось самой трудной проблемой в науке о раннем развитии человека, так как язык не оставляет окаменелых останков. Более того, в XIX веке европейские научные общества запретили изучение происхождения языка, чтобы ограничить распространение еретических мыслей вокруг проблемы, считавшейся неразрешимой. Размышления о происхождении языка угрожали нашему мифологическому «культурному клею». Но сегодня считается, что язык является одной из основных движущих сил в эволюции нашего биологического вида и развитии цивилизации, поскольку он облегчает сотрудничество. Язык изменил правила игры, усилив нашу способность к общению. Изначально, когда мы были включены в пищевую цепь, речь была закреплена естественным отбором как способ улучшения общения в ходе групповой охоты и защиты. В конечном итоге язык ускорил рекурсивные положительные эволюционные обратные связи, затрагивающие размер мозга и познавательные способности. Результатом стали цивилизация, культурная дифференциация и даже духовность и ядерная физика.

Современные филогенетические методы обеспечили лучшее понимание развития человеческого языка. Эти статистические методы были первоначально разработаны для изучения и количественной оценки значимости закономерностей в последовательности генов в ходе усилий по выяснению причин возникновения проблем со здоровьем человека. Огромный размер последовательностей генов делает эту проблему весьма сложной. Если бактериальные геномы могут иметь длину менее двух миллионов пар оснований нуклеиновых кислот, то человеческий геном имеет длину более трех миллиардов пар оснований. Работа с такими массивами данных привела к развитию компьютерных технологий, называемых в совокупности вычислительной биологией. Такие методы также идеально подходят для изучения языков. С их помощью было показано, что современные языки развивались в Плодородном полумесяце вместе с сельскохозяйственными технологиями (подробнее об этом в Главе 3). Хотя эти филогенетические инструменты и помогли решить ряд мелкомасштабных вопросов о том, где и когда произошла культурная эволюция человека, но то, как и когда впервые возник язык, это намного более трудноразрешимые вопросы[41]41
  Gray and Jordon, “Language Trees”; Gray and Atkinson, “LanguageTree Divergence Times”; Pagel et al., “Ultraconserved Words.”


[Закрыть].

Неясно, обладали ли наши ближайшие человеческие родственники, укротившие огонь и использовавшие инструменты, базовой речью. Язык, способный координировать групповое поведение, мог дать Homo sapiens конкурентное преимущество перед нашими более крупными и сильными человеческими родственниками. Вне зависимости от этого, модели миграции, о которых более подробно говорится ниже, позволяют предположить, что люди мигрировали из Африки уже обладая базовым устным общением около 200 000–300 000 лет назад, а возникновение полноценных языков датируется возрастом от 70 000 до 100 000 лет назад[42]42
  Atkinson, “Phonemic Diversity.”


[Закрыть].

Многие теории происхождения языка включают анализ необходимых для разговора физических механизмов, генетической предрасположенности к изучению языка и давления отбора на развитие языка. Использование инструментов могло снизить использование рук в общении жестами и оказать давление в сторону развития речи для общения. Более того, подъязычная кость, поддерживающая и контролирующая основание языка и необходимая для речи, обнаружена только у наших ближайших родственников, Homo heidelbergensis и Homo neanderthalensis. Это позволяет предположить, что только эти иные виды человека были морфологически способны говорить. Более того, обнаружение в Испании неповрежденных подъязычных костей возрастом старше 500 000 лет позволяет предположить, что разговорный язык может быть намного старше, чем считалось ранее (хотя эти кости могли использоваться только лишь для производства звуков, а не речи, так как мозг людей в то время был все еще маленьким). Прямая осанка, физические способности к речи и человеческие конкуренты с огромными когнитивными способностями, возможно, действовали синергически, как избирательное давление отбора в направлении развития речи для облегчения общения и социальной организации. Эти навыки были необходимы ранним Homo sapiens, чтобы конкурировать с человеческими соперниками и пережить их[43]43
  D’Anastasio et al., “Micro-Biomechanics of the Kebara 2 Hyoid”; Martínez et al., “Human Hyoid Bones.”


[Закрыть].

Пока доступны для исследований лишь слабо изученные гены речи. Например, исследование английской семьи с наследственным расстройством речи выявило ген речи FOXP₂. Этот «языковой ген» FOXP₂, как было показано, играет определенную роль в овладении грамматикой и синтаксисом, развитии моторных речевых навыков и помогает клеткам мозга формировать новые языковые связи. Эти гены, как было выявлено в сравнительных исследованиях, являются частью генных семейств, ответственных за интеграцию морфологических, когнитивных и культурных аспектов речи[44]44
  Vargha-Khadem et al., “Neural Basis”; Vargha-Khadem et al., “Praxic and Nonverbal Cognitive Deficits”; Enard et al., “Molecular Evolution of FOXP2”; Fisher and Marcus, “Eloquent Ape.”


[Закрыть].

Отслеживание развития человеческих языков является особенно неприятной проблемой, учитывая, что люди часто изменяют использование знакомых слов и часто изобретают новые. В Оксфордском словаре английского языка, например, каждый год добавляется от 800 до 1000 слов. Но самые употребительные слова более консервативны, и анализ этих повседневных слов показал, что быстрые изменения языка наиболее тесно связаны с культурными событиями, такими, как миграция. Мы можем выдвигать гипотезы о путях миграции людей по разделениям языков на основные языковые группы, основываясь на анализе родственных и гомологичных слов, происходящих от общих исконных корней. Хотя ученые еще не разработали убедительного полного описания происхождения языка, отслеживание родственных связей и общих корней в обратном направлении привело к поистине замечательному открытию: современные языки развивались в Плодородном полумесяце, области, соединяющей континенты Африки, Европы и Азии, а затем распространялись и расходились по Анатолийскому полуострову (Малая Азия) вместе с сельскохозяйственными технологиями. Иными словами, результаты нашего анализа лингвистической эволюции соответствуют нашим подкрепленным археологией теориям относительно основных путей миграции людей[45]45
  Pagel et al., “Ultraconserved Words”; Pagel, “Human Language”; Gray and Jordan, “Language Trees”; Gray and Atkinson, “Language-Tree Divergence Times.”


[Закрыть].

Миграция Homo sapiens из Африки началась более 200 000 лет назад (Рисунок 2.2). Большой мозг этих ранних людей способствовал как созданию меховой одежды для защиты от холода, так и более совершенных охотничьих технологий и согласованных охотничьих стратегий, что, в свою очередь, позволило им распространиться по саванне, продолжающейся в Малую Азию.

Рисунок 2.2. Миграция людей из Африки. Ученые считают, что после первоначальной миграции из Африки в Плодородный полумесяц язык развивался и распространялся вместе с сельскохозяйственными технологиями в другие районы по торговым путям. Оригинальный рисунок на основе общедоступных источников.

Мы узнаем о развитии одежды по истории человеческих вшей, для которых потеря волос на теле человека и появление одежды отмечают важные перекрестки их эволюционных путей. Сегодняшние головные и лобковые вши это разные виды, но они произошли от общего предка, процветавшего в волосах на теле человека. Филогенетический анализ ДНК человеческих вшей показывает, что, исходя из этого генетического расхождения между видами головных и лобковых вшей, наши предки-гоминиды потеряли волосы на теле 1,2 миллиона лет назад. (Потеря волос на теле в жаркой африканской саванне была преимуществом для людей, бегающих на большие расстояния для поимки крупной истощенной добычи, так как это способствовало охлаждению тела за счет испарения.) Затем, примерно тогда, когда люди переместились в более прохладную среду (примерно 170 000 лет назад), для сохранения тепла тела была изобретена одежда. Об этом мы можем судить по расхождению ДНК между головными и платяными вшами, последние зависят от одежды как субстрата для яйцекладки. Одежда позволяла ранним людям успешно мигрировать из Африки на север, на более прохладный Анатолийский полуостров, соединяющий Европу с Азией. Там, на основании появления и датировки ископаемых костяных игл, они примерно 40000 лет назад разработали шитую одежду. Таким образом, наш вид достиг Азии уже 100 000 лет назад, Европы 40000 и Сибири 25000 лет назад. Америки люди достигли примерно 12000–15000 лет назад, чему способствовал существовавший тогда сухопутный переход в Беринговом море. Затем они двигались за морскими выдрами, тюленями и другими съедобными дарами моря, населявшими «водорослевые пастбища» вдоль побережья Северной и Южной Америки. Легкость передвижения, включавшего использование примитивных плотов, а также обилие пищевых ресурсов и мест, где можно было укрыться, ускорили миграцию людей вдоль морских береговых линий и речных долин[46]46
  Kittler, Kayser, and Stoneking, “Molecular Evolution”; Rogers, Iltis, and Wooding, “Genetic Variation”; Toups et al., “Origin of Clothing Lice”; Tattersall, Encyclopedia of Human Evolution and Prehistory; Shea and Sisk, “Complex Projectile Technology”; Goebel, Waters, and O’Rourke, “Late Pleistocene Dispersal”; Hublin, “Earliest Modern Human Colonization of Europe”; Liu et al., “Earliest Unequivocally Modern Humans in Southern China”; Erlandson et al., “Kelp Highway Hypothesis.”


[Закрыть].

В недавних исследованиях корректируются указанные даты и пересматриваются некоторые из гипотез. Результаты анализа генома, например, позволяют предполагать, что азиатские или полинезийские народы достигли Америки вероятно намного раньше, чем это было бы возможно по сухопутному переходу в Беринговом море, а недавние ископаемые находки в Китае указывают на то, что современные люди прибыли туда на 100 000 лет раньше, чем принято в существующих моделях. Мы совершенствуем наше нынешнее представление о распространении людей по всему земному шару после их выхода за пределы Африки. Так, антрополог-любитель Тур Хейердал предположил, что коренные американцы путешествовали через Тихий океан. Так и мы совершенствуем и даже полностью переосмысливаем наши взгляды на отношения, имевшиеся у древних людей и предков человека друг с другом[47]47
  Liu et al., “Earliest Unequivocally Modern Humans in Southern China”; Storey et al., “Radiocarbon and DNA Evidence”; Thorsby, “Polynesian Gene Pool.”


[Закрыть].

В Европе и Евразии ранние люди пересекались во времени и в пространстве с неандертальцами, которые были крупнее, сильнее и лучше приспособлены к холоду, чем Homo sapiens. В конце концов, неандертальцы вымерли примерно 40 000 лет назад после продолжительного контакта с Homo sapiens, и хотя неясно, сколь тесно взаимодействовали Homo sapiens с неандертальцами, они определенно сосуществовали. Например, очевиден интербридинг, смешивание, ввиду наличия неандертальских признаков у большинства современных людей. Более того, ископаемые и генетические данные свидетельствуют о том, что Homo sapiens во время своего восхождения к глобальному господству сосуществовали и с рядом других человеческих видов, рас или культур, бывших наземными двуногими охотниками-собирателями и также использовавших инструменты. Эти находки кардинально меняют давно устоявшееся политкорректное повествование о медленной линейной эволюции людей, согласно которому Homo sapiens просто поднялся на вершину пирамиды предыдущих видов человека. Более реалистичным, вероятно, будет представить, что ранние человеческие виды пересекались во времени и пространстве, в сотрудничестве и конкуренции, и Homo sapiens оказался единственным выжившим видом. Так как же получилось, что прошли отсев и остались на поле только мы[48]48
  Hershkovitz et al., “Levantine Cranium from Manot Cave”; Sankararaman et al., “Date of Interbreeding”; Hortolà and Martínez-Navarro, “Quaternary Megafaunal Extinction”; Smith, Jankovi´c, and Karavani´c, “Assimilation Model”; Zimmer, “Human Family Tree Bristles”; Villmoare et al., “Early Homo”; Winterhalder, Smith, and American Anthropological Association, Hunter-Gatherer Foraging Strategies.


[Закрыть]?

Сравнительные исследования современной и предковой ДНК человека показали, что Homo sapiens могли заразить людей других видов, с которыми они сталкивались при миграции из Африки, новыми, опасными тропическими болезнями. Одновременно предыдущие контакты с такими заболеваниями могли сделать современных людей относительно устойчивыми к менее агрессивным болезням, с которыми они затем сталкивались в умеренном климате по всему миру. Более того, история вновь и вновь доказывает, что люди недружелюбно относятся к незнакомцам. Возможно, что к исчезновению других видов Homo привели стремление к доминированию и агрессивность Homo sapiens. Стивен Пинкер на основе имеющихся данных об ископаемых останках утверждал, что у ранних людей было чрезвычайно жестокое, убийственное прошлое, смягчавшееся благодаря развитию культурного умиротворения, цивилизации и сотрудничества[49]49
  Underdown and Houldcroft, “Neanderthal Genomics”; Pinker, Better Angels.


[Закрыть]. К этой идее мы вернемся в Главе 4[50]50
  Underdown and Houldcroft, “Neanderthal Genomics”; Pinker, Better Angels.


[Закрыть].

Акцент на соперничество между этими разными видами людей согласуется с эволюционной теорией даже в рамках продвигаемого мною принципа сотрудничества. Экологическая и эволюционная теория предсказывает, что конкуренция между видами с пересекающимися нуждами и потребностями является более жесткой, чем конкуренция между видами с расходящимися потребностями, и может быть разбита на два типа: прямая конкуренция (интерференция) и косвенная (эксплуатация). При прямой конкуренции между конкурирующими видами в биоценозе складываются антагонистические отношения, виды борются за ограниченные ресурсы, и более сильные виды вытесняют более слабые из них силой. В случае косвенной конкуренции один из видов использует ресурсы эффективнее другого, при этом скорость роста, размножения или выживаемость другого вида снижается. При распространении Homo sapiens по всей Земле, вероятно, были задействованы оба этих вида конкуренции. Если мы рассмотрим более близкую к нам историю, например, освоение европейцами Северной и Южной Америки или островов Тихого океана, то распространение болезней, эксплуатация ресурсов и прямые конфликты (в форме войн и геноцида) были определяющими факторами перехода одних групп людей под власть других. Подразумеваемое здесь насилие не должно шокировать: эгоистичные гены быстро перерастают в группы руководимых ими враждующих, геноцидных и порабощающих культурных объединений. Позже мы рассмотрим длинный, настораживающе последовательный послужной список использования человечеством конфликтов и разрушений для нанесения вреда другим людям[51]51
  Mittelbach, Community Ecology; Diamond, Guns, Germs, and Steel.


[Закрыть].

Поскольку люди совершали свой колонизирующий марш по всему земному шару, им пришлось столкнуться с драматическими изменениями климата. В частности, имели место два максимума оледенения – периодов, когда мощные толщи льда покрывали обширные пространства суши. Это приводило к похолоданию климата и понижению уровня моря более, чем на сто метров, что означает, что ранние поселения людей вдоль морских побережий скрыты теперь под водой и похоронены в отложениях на континентальном шельфе. Эти события не только сформировали географию в известном нам сегодня виде (например, наносы песка создали полуостров Кейп-Код, оставив позади большие водные пространства Лонг-Айленд-Саунда и Великих озер), но также бросили серьезный вызов населению, особенно в умеренных и бореальных широтах. Первый ледниковый максимум совпал с успешным передвижением людей из Африки 70 000 лет назад, а второй существовал всего 12 000–25 000 лет назад. Эти ледниковые периоды не только обнажали мосты между континентами и ныне отделенными от них островами, но являлись мощными событиями естественного отбора. Недавнее параллельное исследование закономерностей образцов ископаемой ДНК человека и климатических вариаций показало, что экстремальные климатические условия сыграли главную роль в формировании популяций и генетики человека, одновременно прямо или косвенно влияя на выживание конкурентов человека и хищников. Но, несмотря на эту борьбу – в какой-то момент плотность людей на Земле составляла в среднем всего около одного человека на квадратную милю, – люди заполнили нашу планету, изменив жизнь животных, с которыми они сталкивались на своем пути. Там, где обосновались люди, развивались новые отношения с разделявшими с ними пространство животными, – в лучшую или в худшую стороны[52]52
  Cooper et al., “Abrupt Warming Events”; Gibbons, “Revolution”; Hewitt, “Genetic Legacy.”


[Закрыть].

Мы уже обсуждали, что составляющие наши тела клетки представляют собой высокоразвитое мутуалистическое партнерство бывших независимых микроорганизмов, и что мы остаемся буквально и метафорически сосудами сторонней микробной войны и сотрудничества. Наши отношения с макроорганизмами – животными и растениями, – с которыми мы имеем дело, также являются сложными и часто запутанными, начиная от пассивного комменсализма, когда не наблюдается заметного воздействия их на нас или нас на них, до обязательного взаимного мутуализма, когда мы столь же зависимы от другого вида, как и он от нас. Но чаще всего эти партнерства оказываются где-то между этими двумя крайностями. Абсолютно нейтральные ассоциации (комменсализмы) в действительности редки, поскольку тщательный анализ обычно выявляет некоторые издержки или выгоды одной из сторон, хотя и небольшие. В любой ассоциации эти издержки и выгоды делают паразитизм и мутуализм более распространенными определениями.

Классическая история человеческого мутуализма началась еще 30 000–36 000 лет назад, хотя и не была успешной вплоть до 11 000–16 000 лет назад, когда произошло одомашнивание собак (или, как говорят у меня дома, приручение людей собаками). Приручение собак, вероятно, началось пассивно, с отношений комменсализма между неагрессивными членами волчьих стай и палеолитическими охотничьими группами. Высказывалось также предположение о том, что ранние люди, возможно, активно способствовали их одомашниванию, выращивая брошенных волчат. Одомашниванию волков вероятно способствовали как пассивные, так и активные процессы. Волки могли получать выгоду, потребляя остатки добычи ранних охотников, при этом способствовать поимке добычи на охоте, обеспечивать защиту мест разделки туш от конкурирующих хищников и действовать как сторожа стоянок, предупреждая людей об опасности. Постепенно люди начали подкармливать менее агрессивных волков, что вначале привело к мутуализму, а затем и к первому известному случаю одомашнивания (обязательный мутуализм). С этого момента началась совместная эволюция людей и собак (произошедших от ныне вымершего предка серого волка)[53]53
  Freedman et al., “Genome Sequencing”; Thalmann et al., “Complete Mitochondrial Genomes.”


[Закрыть].

Как только отношения переросли во взаимозависимость, тандем верного стайного животного с острыми обонянием и зрением, и обладающего изобретательностью и инструментальными технологиями человека, обеспечивали успешную защиту и добычливую охоту на более крупную и опасную добычу, такую, как мамонты, медведи и крупные кошки. Выдвигалось предположение о том, что одомашненные собаки охотились вместе с людьми, когда те завоевывали новые континенты, формируя межвидовое партнерство, позволяющее вместе достичь гораздо большего, чем любой из этих видов мог бы достичь сам по себе. Утверждалось даже, что симбиоз или сотрудничество людей и собак привели к исчезновению неандертальцев, когда этот смертоносный тандем вторгся в Европу, и к исчезновению крупных млекопитающих травоядных животных и опасных хищников, когда люди и их собаки пересекали Северную и Южную Америку[54]54
  Shipman, Invaders.


[Закрыть].

Недавние исследования в области одомашнивания животных показали, что одомашнивание привело к сохранению и отбору ювенильных признаков у одомашненных видов, это явление называется неотенией. Сорок лет назад русский генетик Дмитрий Константинович Беляев провел важное исследование неотении, когда он начал одомашнивать лисиц, отбирая их по послушности. Это привело к выведению взрослых лис, похожих на щенков и отличающихся по темпераменту, поведению и морфологии от своих диких предков. У них были сохранены ювенильные черты, такие, как подчинение и покладистый нрав. Неотения – это обычное взаимодействие эволюции и развития организма. Человеческие младенцы в период внутриутробного развития безволосые и рождаются с головами и мозгом, пропорционально более крупными, чем у взрослых. Вследствие неотении эти признаки, присутствующие у неполовозрелых индивидов, избирательно сохраняются, что является причиной наличия большого мозга и отсутствия волос на теле взрослых людей[55]55
  Gould, Ontogeny and Phylogeny.


[Закрыть].

Таким образом, благодаря этому новому мутуалистическому партнерству и своему творческому мышлению, направленному на освоение более холодных широт и адаптацию к новым местам обитания, люди смогли быстро перемещаться на новые континенты и острова. Люди стали свободнее от ограничений биологического и физического характера, и к 10 000 г. до н. э. вторглись на все континенты, кроме Антарктиды, вместе с нашими собаками, нашими паразитами и нашими микробами. Это привело к одному из самых радикальных первоначальных последствий глобального расселения человека: столкновению с крупными животными, не имевшими опыта общения с людьми.

Последствия нашего мутуализма с собаками были драматичны. Если микробные мутуализмы привели к образованию ядросодержащих клеток и многоклеточных растений и животных, то наш мутуализм с собаками, как полагают, привел к исчезновению большинства мегафауны (крупных животных) на новоосвоенных землях. Эти крупные животные часто не испытывали страха перед человеком, так как не знали людей и не имели опыта общения с ними, в отличие от крупных животных Африки. В Африке люди и собаки коэволюционировали параллельно с крупными хищниками и их добычей, поэтому при приближении людей крупные африканские животные проявляли осторожность. Служившие добычей людей крупные медленно размножавшиеся животные на вновь захваченных сухопутных территориях не имели такого преимущества. Считается, что отсутствие знакомства с человеком сыграло важную роль в исчезновении многих видов таких животных. Для наивной мегафауны наши предки были просто маленькими, тощими обезьянами, которых не стоит бояться. Это недопонимание сделало их чрезвычайно уязвимыми для изобретательных стратегий групповой охоты на них людей, распространявшихся по всему земному шару. Участие людей в таких масштабных событиях вымирания усугублялось одновременно происходящими изменениями климата. Хотя вымирание крупных млекопитающих в плейстоцене в Северной Америке, например, было вызвано комбинацией вторжения людей, изменениями климата и воздействия метеоритов, исследования конкретных ситуаций во всем мире по сию пору демонстрируют невероятное разрушительное действие людей на вновь встречаемую мегафауну. В результате сегодня мы можем наблюдать поразительную картину: на большинстве сухопутных массивов мало видов крупных животных, но на африканском континенте, где крупные животные развивались вместе с людьми, они продолжают процветать[56]56
  Martin, Twilight of the Mammoths; Firestone et al., “Evidence for an Extraterrestrial Impact”; Sandom et al., “Global Late Quaternary Megafauna Extinctions.”


[Закрыть].

К примеру, когда во время ледникового периода люди на примитивных плотах, перебираясь с острова на остров, достигли Австралии, они обнаружили там двухметровых кенгуру, пасущихся травоядных животных размером с самосвал, нелетающих птиц в два с половиной метра ростом и хищников высшего порядка, которых люди могли легко убить. За несколько тысяч лет 94 % видов крупных животных в Австралии вымерли[57]57
  Miller et al., “Ecosystem Collapse.”


[Закрыть]. Недостаток знакомства с людьми наряду с человеческими тактиками групповой охоты, инструментами и даже использованием огня людьми для расчистки мест обитания и изгнания животных из укрытия привели к быстрому уничтожению мегафауны, как это произошло в Северной Америке, где 73 % крупных млекопитающих вымерли в течение нескольких тысячелетий после встречи с людьми. Опять же, хотя быстрые изменения климата ледникового периода несомненно сыграли свою роль, деятельность человека нельзя отбрасывать в сторону. Например, в Северной Америке существует множество мест массового убийства животных, относящихся к этому периоду, где мы можем видеть, что охотники просто загоняли большие стада своих жертв на высокие скалы, откуда они срывались и погибали.

В более близкие к нам времена колонизация океанических островов вновь привела людей к контакту с уникальными крупными животными, в частности нелетающими птицами, вскоре вымершими (Рисунок 2.3). На тропических островах Тихого океана большинство наземных птиц и гнездящихся там видов морских птиц были обречены на вымирание охотящимися на них людьми или завезенными людьми на эти острова крысами. Считается, что потеря видов тропических островных птиц превышает 2000 видов и составляет 20 % от глобального сокращения числа видов птиц. На Мадагаскар люди прибыли 2000 лет назад, что привело к исчезновению некоторых поистине впечатляющих животных. Это, по меньшей мере, восемь видов гигантских нелетающих птиц-слонов[58]58
  Эпиорнисов. – Прим. ред.


[Закрыть], семнадцать видов обезьяноподобных лемуров, гигантская черепаха, крокодил, три вида бегемотов, гигантский хищный кот и гигантский венценосный орел. Вследствие небольших площадей и малочисленности популяций, низкого уровня иммиграции животных и отсутствия каких-либо хищников биологические виды на океанических островах особенно подвержены вымиранию при прибытии туда людей[59]59
  Burney and Flannery, “Fifty Millennia”; Steadman, “Prehistoric Extinctions”; Duncan, Boyer, and Blackburn, “Magnitude and Variation of Prehistoric Bird Extinctions”; Blackburn et al., “Avian Extinction.”


[Закрыть].

Рисунок 2.3. Животные, вымершие с первой волной миграции людей из Африки, включают додо (Raphus cucullatus), нелетающую птицу, эндемичную для острова Маврикий к востоку от Мадагаскара, и шерстистого мамонта (Mammuthus primigenius), на которого люди охотились вплоть до его вымирания 4000-10 000 лет назад. Оригинальный рисунок на основе данных из общедоступных источников.

К началу сельскохозяйственной эры вид Homo sapiens уже повлиял на Землю больше, чем любой из существовавших ранее биологических видов. Эта первая всемирная волна разрушения прокатилась благодаря особенно мощной комбинации напора безжалостных эгоистичных генов и использования преимуществ взаимодействия совместно эволюционировавших взаимозависимых партнеров, значительно усиливавших их индивидуальный и групповой эгоизм. Менее чем за 100 000 лет наш биологический вид не только уничтожил все конкурировавшие с ним виды человека, но и стал самым агрессивным и разрушительным инвазивным видом на Земле. Обладавшие инструментами, торговлей, языком и огнем и имея рядом собак, люди становятся хищниками высшего порядка, способными передвигаться по собственному желанию и изобретательно побеждать во множестве битв. Человечество развивалось и становилось все более сложным вследствие лежащих в основе его жизни аутопоэтических процессов, посредством которых каждое изменение будет менять что-то еще, а это, в свою очередь, еще что-то другое. Ранняя история нашего вида – это притча о силе сотрудничества в среде обитания, такой, как наше партнерство с собаками, и о разрушительности конкуренции, как истребление иных видов человека. Это также напоминание о том, что значит быть частью экосистемы, и расти и развиваться вместе с ее участниками. Вымирание крупных млекопитающих по всему земному шару, включая сегодняшние угрозы остающейся мегафауне Африки, ярко демонстрирует мощь и важность кооперативной взаимозависимой жизни и то, как введение в систему новых элементов способно полностью ее разрушить.

Тем не менее, сколь бы доминирующими ни были люди, они продолжали оставаться в ловушке пищевой цепи. Они все еще могли рассчитывать лишь на то, что могли добыть на охоте или найти. Это, однако, должно было измениться благодаря дальнейшей коэволюции и сотрудничеству. Более того, это следующее изменение вызовет второй глобальный сейсмический сдвиг в жизни на Земле, поскольку палеолитические люди развили взаимную зависимость от небольшой группы растений и животных, присоединившихся к нам в ходе завоевания земного шара посредством мощных кооперативных зависимостей.