Текст книги "Краткая естественная история цивилизации"

Глава 2
Жизнь в пищевой цепи

На шкале времени человеческого рода цивилизация – лишь недавнее молодое явление. Ранние люди сформировались от 2 до 2,5 миллиона лет назад и распространились по всему миру лишь около 200 000 лет назад. Всего 40 000 лет назад Homo sapiens остался единственным сохранившимся видом человека на Земле, и только около 8000 лет назад сформировались общества, зависимые от сельского хозяйства, которые мы считаем первыми компонентами «цивилизации». Цивилизация, благодаря которой один биологический вид стал наиболее доминирующим на нашей планете, – это вспышка в генеалогии нашей Земли, невероятно мощная, потрясающе быстрая в своем развитии, и пугающе инфантильная. Что же произошло в предцивилизационной истории Homo sapiens и наших предков-гоминид? Что произошло, создав мир таким, каким мы его знаем сегодня? Как наши симбиогенетические начала и наша коэволюция с другими организмами на Земле, маленькими и большими, породили иерархически структурированный, самоорганизованный, предсказуемый мир, которым мы правим сегодня?

Когда в 1978 г. я был студентом магистратуры, мне посчастливилось присоединиться к моему наставнику, биологу-эволюционисту Герату или Гарри Вермейю в экспедиции вокруг Папуа-Новой Гвинеи и Ириан-Джаи на борту исследовательского судна «Альфа Хеликс» Национального научного фонда США. Наше путешествие ознаменовало конец эпохи, потому что «Альфа Хеликс» был последним судном флота Национального научного фонда, предназначенным для изучения экологической и эволюционной биологии, и это было его последнее плавание.

Гарри и я вместе с кураторами по рыбам и ракообразным из Смитсоновского института и Института океанографии Скриппса проверяли идею о том, что хищничество со стороны разрушающих раковины моллюсков крабов повлияло на разнообразие строения раковин морских моллюсков. Каждый вечер мы изучали планы и карты и решали, где проснуться утром, чтобы провести день, собирая и оценивая раковины новогвинейских моллюсков на предмет их повреждения хищниками и последующего восстановления. Все это повторялось почти два месяца. Для сбора наших раковин мы использовали раков-отшельников, поскольку они используют пустые раковины в качестве укрытия. Это делало их для нас идеальными работниками.

Восточное побережье Новой Гвинеи было преимущественно безлюдным из-за густого, опасного мангрового леса (называемого «мангле»), и мы не встречали ни души почти неделю, проплывая сотни миль вдоль побережья. Это было одно из последних действительно изолированных мест на Земле, привлекшее к себе международное внимание в 1960-х гг. из-за исчезновения там сына Нельсона Рокфеллера Майкла. Хотя это и не было доказано, распространялись истории и слухи о том, что Майкл был убит и съеден туземцами одной из более чем семисот племенных групп, обитающих в этом районе, несколько превышающем по площади Калифорнию. Эти слухи не были просто данью экзотике. Смертоносные контакты между племенами Новой Гвинеи были столь обычным явлением, что превратились в ритуал несмертельных ежедневных событий: воины должны были противостоять вражеским воинам на границах своих территорий, где они оставляли свои щиты и шли заниматься своими повседневными делами, чтобы в конце дня возвратиться и взять свои щиты, удовлетворенные тем, что снова церемониально угрожают своим соседям.

С борта «Альфа Хеликса» мы на небольших лодках типа «бостонский китобой» добирались до берегов для сбора раковин с моллюсками и раками-отшельниками, все время следя за горками крокодилов, часто отмечавшими кладку самки морского крокодила – одного из немногих крупных хищников, рассматривающих человека, наряду с большими белыми акулами и белыми медведями, своей добычей. В один из дней, занимаясь сбором молча вблизи друг друга – поскольку видели одну из таких горок накануне, – мы увидели вдалеке что-то, медленно приближающееся к нам. Наконец мы разглядели большую (около 5 м) лодку-аутригер с балансиром с семьей туземцев на борту. Это был классический плавучий дом Индо-Тихоокеанского региона с членами трех поколений одной семьи, от дедушки до двух детей и их собаки, все они были покрыты татуировками вместо одежды.

Хотя мы не могли понять их язык – даже Гарри, выросший в Голландии и способный свободно общаться по крайней мере на пяти языках, – мы каким-то образом убедили их отправиться с нами на корабль, где находился наш переводчик. Он также не смог общаться с этой семьей, но на второй день Гарри подобрал ключ к их языку. Новая Гвинея оставалась колонией Нидерландов на протяжении веков вплоть до 1975 г., всего за несколько лет до нашего визита, и Гарри смог найти достаточно голландцев, освоивших местный язык в той мере, чтобы преодолеть коммуникационный барьер. Мы узнали, что оказались первыми людьми Запада, которых семья когда-либо видела, и что они были охотниками-собирателями, жившими так, как человечество жило на протяжении тысячелетий.

Они рассказали нам, что проведут день на рыбалке в мангровых зарослях, но вечерами они готовили еду и спали в некотором отдалении от берега, чтобы избежать встречи с морскими крокодилами. Они использовали каменные и подобранные металлические орудия, и однажды в лунный месяц собираются отправиться на побережье для встреч, торговли и проведения праздника со своими родственниками. Эта семья все еще была частью пищевой цепи, ее распорядок дня и хозяйственная деятельность контролировались крупными хищниками. Такой опыт помог мне понять, насколько неустойчиво наше господство на Земле, насколько тесна наша связь с прошлым, и как же недавно сложилась цивилизованная жизнь, которую мы сейчас воспринимаем как должное. Каким образом гоминиды, уязвимые, физически слабые биологические виды, находящиеся в середине пищевой цепи, живущие во власти хищников и в суровых климатических условиях в укромных местах обитания, стали видом, контролирующим без конкуренции со стороны других биологических видов пищевые цепи, контролирующие в свою очередь всю жизнь? И самое главное, что это значит, когда используемый нами естественно-исторический объектив описывает развитие цивилизации не как выбор или случайность, а как эволюционную судьбу?

Те же процессы, биологически создавшие многообразие жизни на нашей планете от микробов до слизняков, крокодилов и мангровых деревьев, привели и к разработке технологий, имеющих решающее значение для восхождения человека и, как мы увидим, выпутыванию его из пищевой сети. Эти процессы отбора, действовавшие у человека в сторону увеличения мозга и познавательной способности, позволили не только выживать, но и процветать. Через серии положительных обратных связей человеческие корни тянутся от австралопитеков, приматов с большим мозгом, отказавшихся от присущего другим обезьянам образа жизни на деревьях ради полностью двуногого наземного существования. Кроме того, более двух миллионов лет назад они разработали технологии обработки каменных орудий, таких как ручные топоры и наконечники копий с преднамеренно заостренными или зазубренными краями, приспособленными для использования руками, лишь недавно освобожденными от захватывания ветвей и хождения на четвереньках[30]30
  Susman, “Fossil Evidence.”


[Закрыть]. Человек прямоходящий, Homo erectus, наш наиболее важный предок, был особенно изобретательным. Он добавил к своим навыкам укрощение огня, что оказалось одним из самых значительных поворотных моментов в истории человечества и Земли. Этот шаг положил начало нашему выходу из меню пищевой цепи и организовал общение людей вокруг семейного очага, способствуя развитию цивилизации.

Хотя точное время этого все еще не определено, совпадение генетических и ископаемых свидетельств показывает, что люди современного типа эволюционировали в африканской саванне от таких видов, как Homo erectus и других[31]31
  Spoor et al., “Implications of New Early Homo Fossils.”


[Закрыть]. Эта эволюция шла теми же путями положительной обратной связи, кооперации и аутопоэзиса, но если эволюция жизни включала переход физических процессов в биологические, то появление человечества приобщило к ним культурные процессы. Сделалось возможным их развитие и усовершенствование во многом таким же образом, как это происходит в экосистемах. Некоторые из известных нам сегодня самых ранних факторов формирования человека взаимодействовали все вместе в системе возрастающей сложности. В их числе изготовление орудий, огонь, совместная охота и торговля, а также рекурсивные эффекты, оказываемые этими действиями на человеческое тело и разум.

Использование орудий для охоты и добыча качественного камня были важными исходными факторами процесса, в результате которого наши предки стали самыми доминирующими хищниками на Земле, но корни тянутся от биологического изменения способа передвижения приматов. Жизнь на деревьях защищала наших прегоминидных предков от наземных хищников (и, вероятно, объясняет наш всеобщий страх перед змеями), но прямохождение сильно изменило кругозор наших прародителей. С одной стороны, прямохождение было эффективней передвижения на четвереньках – положения, предназначенного для лазания по деревьям. Гоминиды, такие как австралопитеки, первый человеческий вид, по-особенному использовали тот факт, что благодаря прямохождению у них освободились руки, и развили коммуникативные жесты и навыки изготовления орудий. По сей день на любой многолюдной улице мы можем видеть почти универсальное для всего человечества общение жестами. Что же касается инструментов, то люди сначала использовали простые булыжники или камни с острыми краями для разбивки и добычи богатого белком костного мозга из костей, оставленных хищниками, эффективно обучаясь при этом быть успешными собирателями. Разделка туш павших животных была промежуточным шагом к тому, чтобы стать отличными охотниками, которыми они вскоре стали, поскольку начали намеренно затачивать и зазубривать края находимых ими камней, улучшая свое оружие и, таким образом, свои шансы добыть добычу самостоятельно. Благодаря навыкам совместной групповой охоты при руководстве растущего мозга, они могли полагаться не только на грубую силу, используемую львами, медведями и крокодилами на пути к достижению статуса высшего хищника[32]32
  Leonard and Robertson, “Rethinking the Energetics of Bipedality”; Domínguez-Rodrigo, Pickering, and Bunn, “Configurational Approach.”


[Закрыть].

В то же самое время становление людей охотниками изменило физиологию человека в сильно рекурсивной петле обратной связи. Когда люди сделались охотниками, их задние конечности увеличились, пальцы ног укоротились, а дыхание изменилось так, чтобы увеличить скорость бега и выносливость на больших расстояниях. Потеря волосяного покрова и развитие потовых желез на теле увеличили способность человеческого тела к охлаждению, в то время как увеличение гибкости плеч, талии и рук значительно улучшило способность человека обращаться с метательным оружием, таким как копья. Этот набор характерных черт охотников был дополнительной кумулятивной наградой за успешную охоту, передавшейся потомкам с генами наших сытых и репродуктивно успешных предков[33]33
  Bramble and Lieberman, “Endurance Running”; Jablonski, “Naked Truth”; Roach et al., “Elastic Energy Storage.”


[Закрыть].

Рисунок 2.1. Изменение морфологии гоминид со временем.

Слева направо: древесные гоминиды с длинными приспособленными для лазания по деревьям конечностями; прямоходящие обитающие на земле гоминиды с более короткими конечностями, но с длинным кишечником для переваривания сырой пищи; и после изобретения кулинарии, содействующей пищеварению и увеличивающей извлечение энергии из пищи; современные гоминиды со стройным телосложением, большим мозгом и конечностями, приспособленными к бегу и метанию.

Рисунок на основе общедоступных источников.

Но успешность охоты и создание орудий – теория «человек-охотник» – в чистом виде не объясняют разделения между Homo sapiens и их предками-приматами. У ранних гоминид были большие челюсти и острые зубы, предназначенные для разгрызания твердых семян и пережевывания пищи на протяжении почти всего дня, что они должны были делать, чтобы переварить сырые овощи и мясо. Кроме этого, у наших предков были округлые животы, где находилась обширная пищеварительная система, необходимая для переваривания продуктов их рациона. Становление двуногости увеличило эффективность использования энергии гоминидами на поверхности земли, но именно приручение огня, увеличившее потребление энергии человеком прямоходящим, сделало возможной когнитивную революцию, изменившую человечество и нашу планету (Рисунок 2.1).

Освоение огня чрезвычайно важно в истории человечества, так как оно делает возможной термическую обработку пищи, передавая энергетические затраты на предварительное переваривание пищи огню костра. Как убедительно предположил профессор Гарвардского университета Ричард Рэнгем, именно приготовление пищи отделило людей от приматов[34]34
  Wrangham, Catching Fire.


[Закрыть]. Приводя примеры из археологии, физиологии человека, естественной истории и науки о питании, Рэнгем утверждает, что приготовление пищи началось более двух миллионов лет назад и что оно является настолько важным, что вместо того, чтобы смиренно называть себя «мудрыми обезьянами», правильнее было бы использовать название «обезьяны-повара»[35]35
  Книга имеется в русском переводе: Ричард Рэнгем, «Зажечь огонь: как кулинария сделала нас людьми». Астрель, 2014. – Прим. перев.


[Закрыть].

Приготовление пищи на огне давало ранним людям неисчислимые преимущества по сравнению с их предками. Тепловая обработка смягчает мясо и овощи, тем самым снижая износ зубов, и разрушает химические связи и клеточные стенки, сохраняющие такие продукты в целости, что резко увеличивает энергетическую ценность пищи и облегчает ее усвояемость. Использование кулинарии благоприятствует более мозгу, чем кишечнику, а приготовленная пища, в свою очередь, питает и усиливает отбор по когнитивным качествам. Кулинарная обработка также снижает заболеваемость и смертность за счет детоксикации и обезвреживания продуктов, имеющих структурную и химическую защиту, и за счет уничтожения паразитов и патогенов, таких как ленточные черви и токсичные микроорганизмы.

Даже сегодня исследования сырых пищевых диет чаще всего показывают, что мы выработали обязательную зависимость от приготовленной пищи и в особенности от приготовленного мяса. Как показывают проведенные диетологами экспериментальные и корреляционные исследования, люди, по медицинским или этическим соображениям предпочитающие питаться исключительно сырой пищей, могут в буквальном смысле обесплодить себя. Сырые пищевые диеты, наподобие практикуемых для продления жизни низкокалорийных диет, заставляют людей, сидящих на них, страдать от симптомов хронического дефицита энергии. У фанатов сыроедения этот синдром вызван тем, что предварительная обработка пищи снижает метаболические издержки пищеварения. У практикующих низкокалорийные диеты и пациентов с нервной анорексией хронический дефицит энергии является просто результатом низкого ее потребления. Хронический дефицит энергии приводит к тому, что как мужчины, так и женщины теряют либидо или половое влечение, а женщины, придерживающиеся диеты из сырой пищи, рискуют потерять менструальный цикл и со временем стать бесплодными. Люди эволюционировали так, чтобы потреблять приготовленную пищу, так же как колибри эволюционировали, чтобы собирать нектар цветов, а коровы чтобы пережевывать траву. Без этого многие основные продукты нашего питания, от твердых клубней, таких как картофель, до злаков наподобие пшеницы, и фруктов, таких как плоды хлебного дерева, были бы малопригодными, а в некоторых случаях практически непригодными к употреблению. Кулинария изменила то, кем мы являемся, и расширила наши возможности в мировом масштабе[36]36
  Koebnick et al., “Consequences of a Long-Term Raw Food Diet”; Chanand Mantzoros, “Role of Leptin.”


[Закрыть].

Готовка пищи подтолкнула человечество на пути к цивилизации и, в конечном итоге, к господству на Земле[37]37
  Barnosky et al., “Has the Earth’s Sixth Mass Extinction Already Arrived?”


[Закрыть]. Большее количество и лучшее качество еды сделали возможным постоянную поддержку нашего растущего мозга, так как мозг является безусловно самым дорогостоящим с точки зрения энергопотребления органом позвоночных животных. Поскольку охота требует навыков и орудий, для выживания этой маленькой двуногой обезьяны мозг был важнее мускулов. Охота и защита от более крупных и сильных животных требовали воображения наряду с согласованным поведением, таким как планирование и общение.

Изучение ископаемых останков подтверждает эту логику, демонстрируя сильную положительную обратную связь между доступом к насыщенному энергией приготовленному мясу, стимулировавшему рост мозга, и технологическими инновациями, повышавшими эффективность охоты. Таким образом Homo sapiens отделились от своих предков-гоминид, удвоив размер мозга и усовершенствовав свои инструменты и оружие. Ранние люди начали обкалывать свои каменные орудия для их заострения и вскоре заметили, что вулканические породы, прогретые внедрившейся из земного ядра магмой, легко обкалывались и могли быть превращены в чрезвычайно острые лезвия. Роговик, обсидиан и кремень высоко ценились за возможность изготовить из них острые наконечники. Кроме того, они относительно редки и, как правило, встречаются вдоль тех же разломов тектонических плит, где теоретически возникла сама органическая жизнь. Умение находить эти ценные минералы стало решающим навыком для улучшения топоров и копий ранних людей, их шил и иголок, их крючков для рыбалки и их луков и стрел для охоты на летящих птиц[38]38
  Wong, “Rise of the Human Predator”; Mourre, Villa, and Henshilwood, “Early Use of Pressure Flaking”; d’Errico et al., “Early Evidence.”


[Закрыть].

Первые совместные торговые маршруты были созданы на основе петель положительной обратной связи между совместной охотой, увеличением размера мозга и развитием технологий, и все это стимулировалось новыми диетами, ставшими возможными благодаря кулинарной обработке пищи. Появились сети обмена для удовлетворения потребности в пригодных для обработки вулканических и кремнеземистых породах, соединявших группы ранних людей в региональном и континентальном пространственных масштабах. К примеру, богатые источники кремня, обсидиана и роговика на Ближнем Востоке проложили себе путь в горные районы современной Греции, Кипра и Италии. Гравированные кусочки охры, одного из первых минералов, ценимых за свою окраску, были обнаружены возле наскальных рисунков возраста 75 000 лет в пещерах Южной Африки, таких как пещера Бломбос. Около 40 000 лет назад в знаменитой пещере Ласко во Франции, украшенной изображениями давно вымерших плейстоценовых животных, для создания разных цветов и оттенков использовалась местная охра и другие минеральные пигменты. Первые шахтеры каменного века отыскивали эти пигменты, а затем материалы и технологии распространялись в ходе человеческого общения. Современный химический анализ показывает, что эти первобытные торговые сети простирались на тысячи километров от своих источников, действуя посредством медленного проникновения через ближайших соседей, а не через прямые связи с дальними торговыми партнерами[39]39
  Ambrose, “Paleolithic Technology”; Sherby and Wadsworth, “Ancient Blacksmiths”; Henshilwood et al., “100,000-Year-Old Ochre-Processing Workshop”; Cavalli-Sforza, Luca, and Feldman, “Application of Molecular Genetic Approaches”; Hung et al., “Ancient Jades”; Craig et al., “Macusani Obsidian.”


[Закрыть].

Более десяти лет назад я воочию ознакомился с масштабами этих торговых путей, когда проводил полевые экологические исследования на побережье в провинции Чубут в Патагонии. Я работал на потрясающем месте на отдаленном скалистом мысе с группой аргентинских студентов из Университета Центральной Патагонии. Над покрытой грядками мидий береговой линией, где мы работали, находилась одна из крупнейших в мире колоний магеллановых пингвинов: сотни пингвинов охраняли свои норы в песке, удерживаемом корнями растений, защищавших их также от патагонских ветров. Колония пингвинов поддерживала большой воспроизводственный резерват морских львов на прибрежном острове, расположенном всего в ста метрах. Зимой, когда пингвины покидали колонию для шестимесячной миграции за рыбой и морские львы следовали за ними, покинутое побережье выглядело как гигантский термитник. Этой связи пингвинов с морскими львами, по-видимому, много тысячелетий, судя по почти окаменелым костям, обнаруженным нами при исследовании колонии пингвинов зимой, когда их норы выглядели подземными городами-призраками.

Проработав на этом месте в течение нескольких лет, я как-то спросил Пабло, аргентинского аспиранта и мастера на все руки, бывшего одновременно скульптором, естествоиспытателем и гаучо, есть ли какие-либо свидетельства древней охотничьей деятельности в этом районе. «Конечно», – ответил Пабло, и отвел меня на побережье за пляжем, чтобы показать серию неглубоких пещер с видом на панораму береговой линии. Недавно прошел сильный дождь – редкое явление в патагонской пустыне, – что увеличило наши шансы найти артефакты среди песка и гальки вне пещер. И действительно, после часа поисков мы обнаружили полдюжины умело обколотых обсидиановых наконечников стрел, два кремневых инструмента для разделки и очистки и фрагменты разбитых лавовых шариков от боласов (округлые камни, привязанные к концам кожаных ремней, используемых южноамериканцами для охоты на бегущую добычу, такую как ламы и Дарвиновы нанду, крупные страусоподобные нелетающие птицы).

И хотя я провел годы в работах на побережье в этом месте, мое видение полностью изменилось с этим открытием. Большая колония пингвинов находилась там тысячи лет, поддерживая местных падальщиков и хищников, таких как южнополярные поморники, доминиканские чайки и морские львы, обитающие неподалеку от берега. Это создавало идеальное место для стоянки охотников-собирателей в летние месяцы: нелетающие пингвины были зажаты между хищными птицами и морскими львами, благодаря чему их было легко поймать. И по сей день вы можете легко прогуляться по этой обитаемой колонии. На фоне продуваемой ветрами песчаной пустыни шары из вулканического стекла, боласы, были такими же посторонними предметами, как и пластиковые бутылки: ближайший вулканический источник этих поделочных камней, доставленный туда древними охотниками не менее тысячи лет назад, находится в чилийских Андах на тихоокеанском побережье Южной Америки, на расстоянии более 650 километров.

Таким образом, поддерживаемые огнем и кулинарией Homo sapiens прошли через «когнитивную революцию», датируемую по меньшей мере возрастом 100 000 лет и давшую в результате этому биологическому виду беспрецедентные познавательные способности. Совместная групповая охота, технологии и торговля – иными словами, получение и распространение информации – были движущими силами и первыми последствиями увеличившегося в размере мозга. Но легко усваиваемая и обеззараженная пища также освобождала людей от необходимости тратить свои дни на пережевывание сырой пищи в легкоусвояемую кашицу. Это, в свою очередь, означало, что в повседневную жизнь человека добавился еще один новый компонент: свободное время. Люди начали использовать свои познавательные способности не только для удовлетворения насущных биологических потребностей, они стали создавать украшения из ракушек, резные орнаменты и наскальные рисунки. Основой этих первых веяний культуры был очаг, центр инноваций и цивилизации каменного века. Из искры огня началось движение ранних людей по пути, построенному из петель положительной обратной связи, к интеллектуальному, культурному и говорящему животному, каким мы являемся сегодня[40]40
  Wrangham, Catching Fire; Botha and Knight, Cradle of Language; Mourre, Villa, and Henshilwood, “Early Use of Pressure Flaking”; Jacobs et al., “Ages for the Middle Stone Age of Southern Africa”; Henshilwood et al., “Middle Stone Age Shell Beads”; Henshilwood et al., “Emergence of Modern Human Behavior.”


[Закрыть].