Текст книги "Красный дом"

– Да, – не отрываясь от книги, встрял Бенджи. – Пожалуйста, купите мне вот это, шоколадное, с белой глазурью.

«Грузовые автомобили перевозят тяжелые грузы на дальние расстояния. Автофургоны доставляют нам посылки. Автобусы дальнего следования везут десятки тысяч любителей развлечений из одного места к другому. Междугородние автобусы делают ежедневные рейсы между городами, разделенными сотнями миль. Мы больше не видим на улицах запряженные лошадьми пожарные машины, изрыгающие из выхлопной трубы дым», – читал Бенджи.

«Ариэль-Гель-Нимбус 11». До чего смешно называют обувь. Однако Ричарду нравился запах чистоты и пластика. Он завязал шнурок на левой кроссовке и потянулся за правой, лежащей в коробке. Разговор с Анжелой задел его. Только не по причине ее признания в своих чувствах, а потому, что он о них ничего не знал. Ему и в голову не приходило, что все это сестру так огорчало. Мать ненавидела его за то, что он присматривал за ней, а потом – за его уход. Пять лет он прожил с пьющей матерью, и никто его за это не поблагодарил. Если есть такая штука, как высокие моральные устои, то он точно достиг самых высот.

Краем глаза Ричард заметил переплетение водосточных труб на соседнем доме и слегка развернулся, чтобы не видеть их.

– Сколько?

– Семьдесят девять фунтов и девяносто девять пенсов.

– Совершенство бесценно, – пошутил он, вспомнив слоган пива.

Продавец явно не заметил его иронии. Ричард решил – надо иметь самое лучшее. Сэкономишь двадцать фунтов сейчас – и позже пожалеешь об этом. Он встал и посмотрелся в зеркало.

– Как ощущения? – Парень, жизнерадостный и пухлый, носил модную асимметричную челку, из-за которой ему приходилось наклонять голову набок, чтобы видеть лучше.

– Отлично. Просто замечательно.

Ричард присел и снова поднялся. В памяти всплыл день, когда он уехал в Бристоль. Ричард шел по улице с рюкзаком за спиной, а мать кричала на него из окна. Колыхались шторы, и вся эта сцена отдавала дешевой мелодрамой.

Хорошо бы выйти и сделать пробный забег, однако Ричард не был уверен, что так можно. Он несколько секунд побегал на одном месте и сказал:

– Беру.

Анжела осталась в машине. Ей хотелось побыть одной, без Ричарда, да и вряд ли пейзаж изменится к лучшему, если пройти еще двести футов. Молодая индианка сражалась с молнией на оранжевой куртке. Чуть в стороне мужчина и двое подростков возились с самодельной ракетой трех-четырех футов высотой, с красным носом и хвостом. Мужчина быстро присел рядом с ракетой, потом отошел, и… Боже мой! Затрещав, как застежка-липучка, ракета рванула ввысь. Мальчишки восторженно орали и ждали, когда она упадет. Не дождались. Они вертели головами, осматривая окрестности, но пропажи нигде не было. Скорее всего, ракету снесло ветром, однако это все равно отдавало магией. Такую историю не стыдно рассказать друзьям. Анжела посмотрела на холм. Ее семья удалилась настолько, что все казались точками.

Может, Ричард лгал насчет Джульетты? Или создал ложное воспоминание, чтобы приглушить чувство вины? Если бы она только могла предоставить факты – бац, бац, бац! – да только она никогда по-настоящему не обдумывала прошлое, никогда не думала, что подробности нужно запоминать.

О боже, как хочется есть. Ирисок, конфет, печенья… Анжела открыла бардачок, и оттуда вывалилось несколько фотографий. Она собрала их и принялась разглядывать. Мелисса с томным взглядом. Мелисса посылает воздушный поцелуй. Мелисса встряхивает волосами. Она выглядела на удивление мило. У Карен тоже могли быть фотографии. Вот Карен два года, она играет с деревянными кубиками на ковре из овечьей шкуры. Вот Карен девять лет, она стоит перед ветровкой с рисунком радуги. Вот Карен четырнадцать, она в зеленом полупальто на выставке паровозов, над ее головой на зеленом водяном котле старинными буквами написано слово «Огденс»… На несколько головокружительных мгновений эти фотографии стали настоящими. Они лежали в кожаном альбоме на полке над телевизором. Но ветер качнул машину, и Анжела вернулась в реальный мир.

Алекс оглянулся и увидел, как Дейзи и Бенджи швыряют друг в дружку овечьим навозом.

– Только сухим кидай! – кричала Дейзи.

В школе ему доставалось из-за нее: Эдди Чен сорок тысяч раз спел песню «Как девственница». После ее антинаркотического митинга стало еще хуже – Дейзи будто хотела, чтобы ее ненавидели. Алекс умел от многого отгородиться, но только не от этого. Ненормальная ли Дейзи или просто самодовольная тупица? Должен ли он защищать ее, или пусть сестра получает, что заслужила? Задолбался он искать ответы на эти вопросы.

– Эта фигня попала мне в волосы, ты, мелкий… – возмутилась Дейзи.

Станет ли она такой, как прежде? Не то чтобы они дружили раньше, но все же…

Луиза отошла в сторону. Девочка-подросток играет в мальчишескую игру. Кто бы мог подумать. Может, ее жизнь сложилась бы иначе, будь у нее сыновья или даже целый выводок детей, как она однажды мечтала… Порой, когда Мелисса сильно уставала, а Ричард отсутствовал, дочь сворачивалась клубком на кровати, клала голову ей на колени и задумчиво посасывала большой палец. В конечном счете не таких ли отношений ей хочется?

– Попал! – Бенджи натянул рубашку на голову и принялся бегать по кругу.

Дейзи стряхнула мокрый навоз с джинсов.

– Убью.

У Ричарда екнуло сердце. Он никогда так не играл. И никогда уже не поиграет.

Дейзи повалила Бенджи на траву.

– Так нечестно! – завизжал он, но не всерьез – такая игра ему нравилась.

Никто больше не катал его на спине, не подкидывал на руках. Можно, конечно, попросить, чтобы тебя обняли, когда грустно или ушибся, только вот от неожиданных объятий становится так хорошо на душе.

– Что с Анжелой? – Луиза смотрела вниз, где у подножия холма как попало стояли машины.

Ричарду нравилось, когда она заботилась о других.

– Похороны повлияли на нее сильнее, чем я думал.

– Ты купил кроссовки.

– Я видел, как Алекс сегодня бегал.

– Не сломай ногу.

– Не бойся, я ведь врач.

Луиза засмеялась, и Ричард вспомнил – она так же смеялась, когда он сказал ей эти слова в первый раз. Внезапно захотелось быть с ней наедине, заниматься любовью днем и видеть ее тело, озаренное разреженным шторами светом.

А Дейзи и Бенджи лежали на спине и глядели вверх.

– Смотри, небо движется!

– Идемте! – крикнул поднявшийся выше Алекс.

Двое воронов взлетели с какой-то падали, когда они проехали мимо них. Ящик на стене. Ферма «Руинсфорд». Ферма «Фри-Оакс». Ферма «Аппер-Хаус». Какой-то чокнутый пес три мили бежал за ними.

Алекса раздражала необходимость ехать на заднем сиденье и то, что за рулем кто-то другой. В следующем году он сам устроит себе отпуск. Например, в Доломитовых Альпах. В следующем году он сможет делать все, что захочет. Изучать экономику, историю или бизнес. Поехать в Брайтон, Лидс или Глазго. Путешествовать несколько лет. Начать собственное дело. Это не амбиции, а констатация факта. Если знаешь, куда хочешь поехать, то разрабатываешь маршрут и едешь. И почему большинство людей так долго с этим возятся?

Они въехали в ворота, и Алекс увидел Мелиссу. Она читала, сидя на низкой стене, и он ощутил легкое волнение, как перед началом забега или когда хочешь сделать «свечку» на велосипеде, а поворачивать уже поздно.

Он вышел из машины и направился к ней. На Мелиссе были джинсы в обтяжку, ботинки, маленький черный жакет и кружевная туника в викторианском стиле. Волосы она, как и Луиза, заправила за уши.

Мелисса делала вид, что не замечает Алекса, пока он не подошел вплотную. «Началось», – подумала она, подняв к нему непроницаемое лицо.

Ей нравилось это напряжение, повисшее в воздухе, предвкушение игры.

– Что читаешь?

Мелисса молча показала обложку.

– Хорошая книга? – Алекс сел рядом и принялся болтать ногами как маленький.

– Угу. – Нужно говорить как можно меньше, пусть сам заполняет паузы в разговоре.

– Понятно. – Алекс посмотрел на свои ноги. Достаточно ли обыденно и расслабленно он выглядит? Трудно оценивать себя, не видя со стороны. – Как тебе здесь?

– Один балл из десяти.

– За что именно?

Ему хотелось услышать, что за него.

– За тишину и покой, за время подумать. – Мелисса подняла тихо шипящий бокал с джином и тоником. – Лимона нет. Но это лучше, чем ничего, верно?

– Сомневаюсь, что ты любишь тишину и покой.

«А он не безнадежен», – подумала Мелисса.

– А мне здесь нравится, – признался Алекс. – Простор, и вообще, сверху открывается прекрасный вид.

– Снизу тоже. – Мелисса шевельнула бровью.

Они немного помолчали. «Ну же, давай», – подумала она.

Алекс положил руку на ее бедро и ощутил тепло даже сквозь джинсы. Оба посмотрели на его руку, будто на птицу, которую не хотели спугнуть. Повернувшись, Алекс поцеловал Мелиссу. Как хорошо… Она уперлась руками ему в грудь, но он не выпустил ее – иногда девушки лишь притворяются недотрогами, к тому же ему очень не хотелось отпускать. Его рука нашарила ее грудь…

От Алекса слабо пахло потом, он пытался просунуть язык ей в рот, и Мелисса удивилась его силе. Она схватила один из его пальцев и отогнула в сторону.

– Хватит, чтоб тебя!

Он отпустил ее.

– Прости.

– Черт.

– Я увлекся.

– Я заметила.

Они замолчали. Над Черной горой с мушиным жужжанием пролетел вертолет. Алекс ощущал на губах вкус Мелиссы.

Она поднялась.

– Пока. У меня дела, и родителей повидать хочу. – Взяв книгу, девушка направилась к двери, оставив Алекса в абсолютной прострации.

В доме имелось несколько гравюр Викторианской эпохи, купленных оптом по дешевке у старьевщика в Глостере. Северный фронтон аббатства Уитби; нападающий на медведя пес; портрет Уолтера Деверо, графа Эссекса; охота в Брэмптоне; какой-то храм в стиле барокко; гора Сербаль в долине Вади-Фейран…

Луиза уложила айфон на подставку и коснулась кнопки «Играть». Стиснула ручки консервного ножа, и острое колесико начало взрезать жестяную крышку банки. Зазвучала песня «Там, где у улиц нет имен» группы «Ю-ту». Луиза высыпала фасоль в дуршлаг и смыла лиловую вязкую жидкость. Кухонного комбайна здесь не было, и она воспользовалась давилкой для картофеля, стуча ею о края миски, когда дырки забивались. Вспомнилась хлопочущая на кухне мать, истекающее жиром мясо на сковороде и ручной миксер.

– Что ты делаешь? – спросила Луиза у Бенджи.

– Выбираю, что поесть, – ответил тот.

Ему нравилось стоять в пятне желтого света и облаке прохлады, исходящем от холодильника, где хранились груды съедобных сокровищ.

– Будь так добр, выбирай быстрее.

Бенджи что-то взял. Хлопнуло, звякнуло – и он ушел. Мельничка с перцем опустела, и Луиза достала с полки пластиковый контейнер. Сняла крышку с белой и ребристой, как бок монеты, каймой и принюхалась к содержимому. Пахло пылью, а не перцем.

Бенджи вошел в гостиную, сорвал пластиковую крышечку с йогурта и слизнул попавшее на штаны пятнышко. Он поставил баночку с йогуртом на стол, потом сложил альбомный лист восемь раз, получив в итоге подобие маленькой книги. Достал ручку со стержнями восьми цветов. Книга будет называться «Сто ужасных способов умереть», и в ней будут описаны пытки и убийства, но только не рак.

– Кто разрешил тебе взять этот йогурт, молодой человек? – спросила подошедшая мама.

– Тетя Луиза.

– И сколько в этом правды?

– Почти все.

«Дожидаясь вечера, поклонники развлекались танцами и веселыми песнями…» – гласил текст на открытой странице.

Однако Ричард уже спал.

– Честно говоря, это не только из-за Ричарда, – призналась Анжела.

– Так-так-так.

– Просто в среду день рождения Карен. – Анжела расколола скорлупу фисташки.

– Разве он не в феврале?

– Нет, не день, когда она умерла. Это день, когда она должна была родиться.

– Что значит «должна была родиться»?

– Пятое мая. Дата моих предполагаемых родов.

– Ты никогда об этом не говорила.

Анжела сломала ноготь о скорлупу.

– Наверное, я понемногу схожу с ума.

Саид идет в джунгли, пытаясь узнать, куда ведет крученый металлический кабель. Звуки маримбы и арфы, небо сквозь ветви похоже на разбросанный синий пазл. У лодыжки блестит паутина. Сев на корточки, Саид видит натянутую проволоку. Тревожный хор скрипок. Саид осторожно перешагивает через проволоку. Его ноги туго захлестывает веревка. Вскрикнув от острой боли, Саид взмывает в небо и оказывается подвешен вниз головой, будто свинья на бойне.

Алекс проматывает фрагмент с пляжем, потому что ему нужен напряженный эпизод, чтобы не думать о Мелиссе. За прошедший год он стал настоящим киноманом. На работе за каждую смену он просматривал в программе «Кинематография» два-три полнометражных художественных фильма, особенно его привлекали напряженные моменты. Сериалы Алексу нравились больше всего. «Остаться в живых», «Двадцать четыре часа», «Звездный крейсер “Галактика”». В основном, из-за последовательности. Понравилась третья серия? Скорее всего, понравится и четвертая. Меньше мороки с выбором.

Ночь. Саид лежит на земле. В полузабытьи он видит – к нему подходит некто в военном камуфляже. Зазубренный нож блеснул в лунном свете. Крупным планом глаз Саида. Он дрожит и закрывается.

«Я налила еще бокал «Монбазьяк». Не успела поднести его к губам, как в темном коридоре что-то шевельнулось. Тот студент? Сердце забилось, сигнал скользнул по сенсорной коре и через гипоталамус проник в стволовую часть мозга, затопив мое тело адреналином. Я вышла в коридор. Оказалось, упало с вешалки мое пальто. Я глубоко вдохнула, стараясь замедлить бешено бьющийся пульс – этого верного сторожевого пса, что миллионы лет предупреждает нас о малейших признаках опасности. Но как можно сражаться с воображаемой угрозой? Как убежать от мелькающих в голове картинок? Хект писал в своей статье для журнала «Природа»: “Мы приручили мир, но не наши орудия, которыми мы с ним взаимодействуем…”»

Мелисса отложила повлажневшую книгу на край ванны, по мягкой обложке начало расплываться мокрое пятно. Эвисон спросит Мишель, как ее травили. Что та ответит? Фотографию она им показать не сможет. Но раз уж этим занялась полиция, то полицейские начнут копать. Черт. Мелисса всегда умела удержаться на грани. Можно курить, пока ставишь «Сон в летнюю ночь». Можно прогулять дурацкий урок, если хорошо учишься. Но если ее исключат из школы, отец взбесится. Для начала – прощайте, карманные деньги. И даже думать не хочется, в какую дерьмовую школу ее тогда засунут.

Над унитазом висела картинка с малиновкой, сбоку от бачка в уродливом розовом держателе торчал освежитель воздуха. Алекс лапал ее. Боже, она ненавидит это место…

Бенджи в виде исключения разрешили поиграть на «Нинтендо», потому что он устал от взрослых разговоров. Дейзи пыталась развлечь брата расспросами о школе, однако он хотел говорить лишь о занимавшей его ум вымышленной учительнице миссис Уоллис, которая убивала и ела детей из своего класса. Сочтя это скучным и тошнотворным, Дейзи признала свое поражение. Она пробовала пообщаться с Алексом, но тот ловил взгляды Мелиссы, которая упорно не обращала на него внимания. Дейзи почему-то захотелось извиниться за поведение брата, хотя она была уверена, что Алекс начал первым. Затем она посмотрела на фарфоровую тарелку с синим узором в китайском стиле. Она видела такие картинки тысячу раз, но подробно не разглядывала. Корабль, домик с загнутой вверх крышей, сад и какой-то человек на мосту. Что там у них происходит?

Мать и отец сидели на противоположных концах стола. Почему они не любят друг друга? Здесь, с Луизой, Ричардом и Мелиссой было гораздо проще, их присутствие не позволяло родителям относиться друг к другу с той прохладцей, которая всегда царила в их отношениях дома. Однажды одиннадцатилетняя Дейзи гостила у Беллы, и отец Беллы обнял ее мать и поцеловал долгим поцелуем. Дейзи сначала ужаснулась, потом все поняла и загрустила.

– Ричарду полезно отдохнуть здесь. – Луиза налила еще вина. – Меньше будет волноваться.

– С трудом представляю, чтобы Ричард волновался, – отозвался Доминик и ощупал языком передние зубы, между которыми что-то застряло. – У него наверняка иные, чем у нас, тревоги.

– Это связано с работой, какие-то правовые вопросы, – призналась Луиза и забеспокоилась – не слишком ли много она сказала?

– Что за правовые вопросы?

– Мы хотим поставить сцену у края игровой площадки, – заявила Мелисса и закрыла глаза, чтобы как можно точнее представить план. – В начале пьесы, пока мы в городе, солнце не будет мешать, а потом действие переместится в лес, и солнце взойдет над ним. Круто, правда?

– Интересно, – кивнула Анжела.

Мелисса еще, в сущности, ребенок. Королева проказников.

– Скажи, почему ты стала вегетарианкой? – поинтересовалась Анжела у Мелиссы.

– Просто мне кажется странным есть животных.

– Нет, ты мне аргументированно объясни. Представь, будто хочешь сделать и меня вегетарианкой.

– Ну… – протянула Мелисса и задумалась.

Произвести впечатление на взрослых несложно – просто не лезь к ним и обращайся сообразно их возрасту. Разумеется, с семьей подобное не прокатит. Войдя в родной дом, ты сбрасываешь маску и из Супермена опять становишься Кларком Кентом.

– И что случится, если с тебя не снимут обвинения? – спросил Доминик.

– Маловероятно.

– Но все-таки? – Доминик видел, как неприятен Ричарду этот разговор, однако он слегка захмелел, а вытекающие из этого состояния преимущества появлялись редко.

– Можно предположить, что если кто-то проявил грубую небрежность, то его могут даже уволить. – Ричард не смог придумать иного способа закончить разговор без того, чтобы не дать понять – он этой темы избегает.

– Наверное, большинство таких дел улаживаются без суда – Доминик кусочком хлеба подобрал остатки кетчупа.

– Я бы предпочел, чтобы меня публично оправдали. К сожалению, это будет слово честного человека против слов лжеца и лицемера.

Подошла Луиза с яблочным пирогом в одной руке и чашей с ванильным мороженым в другой. Ричард медленно встал из-за стола.

– Схожу за тарелками.

Анжела поставила перед Бенджи груду грязных тарелок – ей хотелось, чтобы хотя бы один из сыновей приобрел навыки ведения домашнего хозяйства.

– Поставь их в посудомоечную машину. Осторожно, по одной зараз, ладно?

– Я помою всю жирную посуду в этой раковине, а ты помой бокалы в другой, хорошо? – предложила Дейзи.

– Давай поиграем в истории? – попросил Бенджи.

– Сосредоточься. Если разобьешь тарелку, я вычту ее стоимость из твоих карманных денег, – предупредила Анжела.

– В какие еще истории? – не поняла Дейзи.

– Ну, ты говоришь слово, я говорю слово, потом мама говорит слово, и так получается глупая история.

– Только чтоб в ней не было про какашки!

– Но мне нравятся такие истории!

– Мы знаем. – Анжела потрепала его по голове. – Но это твое личное пристрастие, и я не хочу, чтобы ты обсуждал его с нами.

– Ладно, тогда я начинаю.

– Давай.

– Однажды…

– Жил…

– Был…

– Мандарины…

– Нельзя сказать «был мандарины».

– Почему?

– Это грамматически неправильно.

– Ладно, тогда так: однажды жил-был…

– Грейпфрут…

– Но я хотел сказать – мандарин!

– Сейчас не твоя очередь. Тебе придется подождать, пока очередь дойдет до тебя, и только тогда ты скажешь что-нибудь забавное. Итак, однажды жил-был грейпфрут…

– Чьи…

– Штаны…

– Были…

– Сшиты…

– Белкой…

– Которая…

– Жила…

– В…

– Сумке…

– Сделанной…

– Из…

– Какашек…

– Бенджи!

Мелисса открыла вторую коробку канцелярских принадлежностей от фирмы «Ротринг», взяла одну из сигарет и понюхала. Пахло смолой, как от оранжевого куска, который используют для натирания струн скрипки – он еще похож на янтарь. Говорят, что по крови, взятой у комара, можно восстановить динозавра. Боже, почему тираннозавры не сожрали всю эту жужжащую мелочь?

Однажды Мелисса накурилась марихуаны вместе с матерью, и та рассказала ей, что отец порой привязывал ее к кровати поясом от халата. Сначала это казалось забавным, но наутро становилось не до смеха. Меган попробовала такое и чуть не рехнулась, была вся в соплях и потекшей туши. Мелиссе пришлось всю ночь ее отпаивать черным кофе и позволить выиграть в «Угадайку». Однако марихуану курить Мелиссе нравилось, тогда все становилось неважным, а время растягивалось.

Она выглянула за дверь. Лестничный пролет пустовал, снизу доносился глухой перестук тарелок. За дверью в конце коридора скрывались каменные ступени в сад. Мелисса отодвинула щеколду и вышла. В темном небе висела почти полная луна, бежали рваные облака, но у земли воздух был неподвижен. По-прежнему лаял пес. О боже, этот лай ей еще месяц будет сниться. От желтых окон доносились тихие голоса, там пили кофе и несли чушь о школах и ценах на недвижимость.

В сарае Мелисса села на ржавую газонокосилку и вынула из кармана пахнущую смолой сигарету. Крутанула колесико зажигалки, рассыпая искры, синие и острые, словно колючки боярышника.

* * *

«Жила-была красивая женщина по имени Кунг-се. Она полюбила Чанга, помощника своего отца. Однако отец обещал Кунг-се в жены богатому графу. Он запер Чанга и построил высокую стену вокруг дворца, чтобы разлучить влюбленных. Богатый граф привез ларец с драгоценностями, и свадьбу назначили на день, когда опадут цветы ивы. За день до свадьбы Чанг переоделся слугой и незамеченным ускользнул из дворца, влюбленные сбежали вместе с ларцом. Отец Кунг-се увидел их и погнался за ними через мост, размахивая хлыстом. К счастью, Кунг-се и Чангу удалось похитить корабль графа и уплыть на безлюдный остров.

Несколько лет спустя отец Кунг-се отыскал этот остров и послал воинов, которые нашли и убили его дочь и Чанга. Боги увидели это и сжалились над влюбленными, превратив их в двух голубей, парящих в небе над водой, ивами и садом».

* * *

– Общество стало слишком меркантильным, – заявила Дейзи. – И упускает из виду важное.

– Для образованной девушки ты невероятно наивна, – заметил Ричард.

– Ричард… – попыталась остановить его Луиза.

– Я не наивна, – возразила Дейзи.

Не нужна ей защита, она хочет выиграть спор с Ричардом на его условиях.

Алекс вытянул ноги и переплел пальцы рук, будто собирался смотреть фильм.

– Ты хотела бы жить в Средние века? – спросил Ричард.

Он понимал, что вымещает на Дейзи раздражение после разговора с Домиником. Однако поучений он не терпел, в особенности от тех, кто считает, что остальные сгорят в аду.

– Чтобы дети умирали от холеры и дизентерии? Чтобы твои зубы выпали раньше срока? Без радио, телевидения, центрального отопления?

– Ричард… – с нажимом произнесла Луиза.

– Дело не в этом, – сказала Дейзи.

Она восемь месяцев не пила спиртное, а вот Ричард выпил бутылку вина. Казалось, это должно было дать ей преимущество, однако почему-то получилось иначе.

– Именно в этом, – парировал Ричард. – Деньги необходимы. Большой бизнес необходим. Соревновательность необходима. Людям нужно желать большего, лучшего и быстрейшего. Материализм вовсе не злокачественная опухоль на теле общества. Материализм – причина того, почему большинство людей в этой комнате еще живы.

Поначалу Анжела наслаждалась тем, как бодаются эти двое упрямцев, но их словесные баталии зашли чересчур далеко, а в голосе Ричарда прорезалась злость. Вспомнился недавний разговор в «Грэнари», и Анжела начала понимать – не такой уж Ричард и хороший.

– То, что ты эрудированней, не делает тебя правым, – возразила Дейзи.

– Один-ноль, – влез в спор Алекс, успевший выпить несколько кружек пива. – Мяч пролетел между ног голкипера!

Ричард, не отрываясь, смотрел на Дейзи.

– А тебе нужно повзрослеть, юная леди.

– Хватит, – тихо сказала Луиза Ричарду тоном, каким разговаривают с маленькими детьми.

«Да он и есть ребенок», – подумала Анжела.

– Как ты? – спросил Доминик.

– Нормально. – Бенджи сидел на краю ванны в штанах с изображением Тарзана и в скейтерской кофте. – Просто мне немного грустно.

– Просто ты устал. Давай я почищу тебе зубы?

– Давай.

– Тогда открой рот.

На подоконнике сгрудились разнообразные флаконы и бутылочки, похожие на город пришельцев. Увлажняющий лосьон, зубная нить, электрическая зубная щетка, гель для душа… Бенджи мысленно огибал их на своем космическом скутере.

– Сплюнь и прополощи рот.

– Что такое тампон?

– Лучше тебе не знать.

– Это что-то типа кондома?

– Тебе правда лучше этого не знать.

– Эта штука для секса?

– Нет, это женская штука.

Доминик довел Бенджи до спальни. Сын уютно свернулся под одеялом, а Доминик подобрал с пола книгу «Ворота между мирами» и начал читать:

«Итак… они сняли сапоги.

– Пиджак тоже снимай, – велел Меллор.

– Но тогда я замерзну.

– Предпочитаешь замерзнуть или умереть? – сказал Меллор. – Сними и брось на землю рядом с сапогами.

Джозеф вздрогнул. Собачий лай приближался.

– Мы поплывем?

– Пойдем по отмели, – ответил Меллор. – К горам. Собаки не учуют нас, и тогда Дымные люди решат, что мы утонули или переплыли на другую сторону. Быстро! Лезь в воду!»

– Я пропустил что-то интересное? – на миг замерев в дверях, спросил Доминик.

– Дейзи и Ричард поспорили о религии, – ответила Анжела.

– Он пускал пыль в глаза, как это любят делать мужчины, – сказала Луиза.

– Я так не делаю, – возразил Алекс.

– У тебя еще все впереди, – заметила Луиза, и прозвучало это почти как заигрывание.

Доминик сочувственно положил руку на плечо Дейзи.

– Как ты?

– Все хорошо.

Однако на самом деле Дейзи испытывала легкое головокружение, будто после порезанного пальца.

– Как там Бенджи? – поинтересовалась Анжела.

– Отошел ко сну, как говорится. – Доминик обвел взглядом комнату. – А где Ричард?

На миг Ричард подумал – у него галлюцинации: во мраке сарая вспыхнула оранжевая точка и тут же исчезла. Он замер. По телу прокатилась адреналиновая волна, даря ясность восприятия. В сарае кто-то был. Луна то появлялась, то исчезала в просветах облаков. Над крышей поплыла струйка дыма. Быстро произведя мысленные вычисления, Ричард понял, кто может быть в сарае. Мелисса. Следовало уйти. Ничего не спрашивать, ничего не говорить. Но сегодня его терпение испытывали так часто, что мысль об отступлении показалась неприемлемой. Ричард вошел в сарай и встал на открытом месте. Он думал, что сразу увидит Мелиссу, но внутри царил непроглядный мрак.

– Мелисса?

– Привет, Ричард. Не ожидала тебя здесь встретить.

Ричард от неожиданности едва не подпрыгнул.

– Ты куришь, – констатировал он, вновь увидев оранжевую точку.

– Да ты догадлив, как Шерлок Холмс.

– Курить вредно. – Надо было придумать что-то поумнее. Странный запах. – Что у тебя в сигарете?

Мелисса выдохнула дым в его сторону, и он заклубился в лунном свете.

– Хочешь пыхнуть?

– Загаси.

– Да ладно, курни, расслабься, – с налетом сексуальности предложила она.

– Я сказал…

– Ричард, ты мне не отец, – с невероятным спокойствием – должно быть, эффект марихуаны – возразила Мелисса.

Обоим было ясно – он проиграл битву и потерял возможность отступить достойно.

– Посмотрим, что на это скажет твоя мать. – Ричард развернулся к выходу.

– Да ладно, она и сама немало косяков выкурила в свое время.

– Сомневаюсь.

– О боже, Ричард, ты еще многого не знаешь о моей матери. – Мелисса засмеялась.

Захотелось дать ей пощечину, и эта мысль напугала его.

– Поговорим об этом позже. – Ричард медленно, будто неся на голове поднос со стаканами, пошел к выходу.

– У них там два оркестра, бассейн и скалодром, – сообщила Луиза. – Но ее друзья живут далеко, ей точно понадобится шофер.

Бухнула входная дверь, и в комнату с ошеломленным видом влетел Ричард.

– Мелисса курит марихуану в саду, а я, к сожалению, ничего с этим не могу поделать.

Луиза закрыла глаза и глубоко вздохнула. Анжела и Доминик переглянулись, не зная, можно ли отреагировать на это смешком.

– Так что… – Он растерянно умолк, не встретив ожидаемой реакции.

Заметив Дейзи, он осознал, как бесчестно повел себя с ней сегодня, и окончательно скис. Анжела налила кофе и поставила на стол там, где брат сидел десять минут назад. Ричард сел.

– Хочу извиниться за свое недавнее поведение.

– Не стоит, – ответила Дейзи, хотя ее мысли занимала Мелисса, ее дерзость и наркотики.

Как символично, что Мелисса сидит снаружи, в темноте и холоде. Если бы она только повернулась к свету, Дейзи с радостью подала бы ей руку.

– Это было невежливо с моей стороны, извини.

Входная дверь снова бухнула. Мелисса прошла по желтому прямоугольнику освещенного коридора и помахала всем рукой.

– Спокойной ночи, туристы.

Луиза встала.

– Мне нужно поговорить с этой девчонкой, – заявила она и вышла.

Доминик похлопал Ричарда по плечу.

– Она подросток. Поэтому для нее ты всегда и всецело неправ.

«Дымный человек бежал к ним, размахивая шипастой булавой. Бенджамин достал из кармана кремниевое ружье и выстрелил. Маска Дымного человека треснула, изнутри с шипением повалил бурый дым. Дымный человек закричал и упал на колени. Захрипев, он схватил трубку от дыхательного резервуара, сунул в рот и яростно задышал».

– Нет, Мелисса, это ты меня послушай! Знаю, я не могу указывать тебе, что делать – ты это более чем ясно дала понять. Но если ты попытаешься прогнать Ричарда… Мои родители вытирали об меня ноги. Мои братья вытирали об меня ноги. Твой отец вытирал об меня ноги. Я счастлива впервые в жизни! Ричард любит меня. Ричард уважает меня. Ричард добр ко мне. Если ты все испортишь, клянусь…

 
Не торопись: наш срок ведь все короче.
Быстрей летят драконы черной ночи,
Взошла звезда Авроры в небесах;
Ее завидев, духи впопыхах
Спешат домой скорее на кладбище,
А грешники, чье вечное жилище –
Дорог распутье иль речное дно,
Вернулись в мрачный свой приют давно;
Чтоб ясный день не видел их стыда,
Они сдружились с ночью навсегда[5]5
  Шекспир У. Сон в летнюю ночь. Перевод Т. Щепкиной-Куперник.


[Закрыть].
 

Ричард повернулся на бок и залюбовался Луизой. Светлые волосы, розовое ушко… Он нежно, боясь разбудить, погладил ее плечо. «Ты еще многого не знаешь о моей матери…» – всплыло в памяти.

– Дай мне, Господи, быть орудием Твоего мира, – молилась Дейзи, – чтобы я приносила любовь ненавидящим, прощение – обижающим, примирение – враждующим, веру – сомневающимся, надежду – отчаявшимся, радость – скорбящим, чтобы я приносила свет во тьму…

* * *

Полночь. Время ведьм и колдунов. Глухая пора, когда старые, слабые и больные засыпают вечным сном, а граница между мирами размывается.

Белая луна, синяя долина. Она стоит на холме. Животные что-то чуют и в смятении разбегаются. Кролики, мыши, козодои… Она смотрит на дом. Вспыхивает и гаснет свет у крыльца. Окно спальни светится желтым. Каменные стены еще хранят тепло солнца. Она идет, сминая влажную траву босыми ногами. Переходит стену по ступенькам и пересекает поле. Лампа в спальне гаснет.

Она идет через заросли дрока к тропинке, вьющейся вокруг дома. Шипы рвут ее платье, и когда она ступает на белый известняк, становятся видны набухшие кровью царапины на ее ногах. Кто-то из спящих беспокойно поворачивается на другой бок.

Притягательная сила человеческих вещей… Она обходит дом против часовой стрелки и поднимается на крыльцо. Двери для нее не преграда. Миг – и она стоит на холодных плитах пола в коридоре. Висящая на латунных крючках одежда похожа на крылья летучих мышей. Мешанина обуви. Она чувствует века жизни этого жилища. Краска, под ней шпатлевка, под ней камень.