Текст книги "Спаситель"

3
Трапеза на века

Неосмысленная жизнь не стоит того, чтобы ею жить.

– Сократ

Я стал принадлежать себе только после того, как отдал себя Другому.

– Кл. С. Льюис

Я убежден, что сейчас нам нужно не обсуждать природу Хлеба, а преломить его и раздать голодным.

– Уильям Паркер Уайт

Текст Писания: Мф. 26:26–29 – Для заучивания: Мф. 26:26–29

Радость жизни

Мемориал героям войны во Вьетнаме, открытый в 1982 г. в Вашингтоне, поражает своей простотой. На черном граните высечены имена 58156 погибших в бою американцев. Этот скупой, строгий памятник вызывает у посетителей глубокий эмоциональны отклик. Некоторые медленно и уважительно, почти не останавливаясь, идут вдоль гранитной стены, размышляя о давней войне, чужой и далекой. Другие останавливаются возле конкретных имен, вспоминая сына, жениха или собрата по оружию, утирая слезы и водя пальцем по ложбинкам букв. Для них мемориал становится незабываемым символом печали, гордости, надежды и любви.

Для троих ветеранов Вьетнамской войны, Роберта Бедкера, Уилларда Крейга и Дэррелла Лауша, посещение мемориала является особенно значимым, потому что на длинной скорбной стене высечены их имена. Из-за случайной ошибки они оказались в списке убитых. Теперь, приходя к мемориалу, они радуются: ведь несмотря на то, что люди считали их мертвыми, на самом деле они были живы!

Вечеря Господня – это тоже памятник, напоминающий нам о том, что Христос воевал за нашу свободу и что однажды мы тоже считались мертвыми, хотя на самом деле живы!

Общий обзор отрывка

Этой трапезе не было равных. Не было праздника важнее. «Еще бы, – скажете вы, – ведь этому таинству уже две тысячи лет!» Не самом деле, не две, а почти три с половиной! Вечеря Господня – это Пасхальный ужин, переданный нам через Иисуса. И если вам нравится начало этой традиции, то подождите ее конца: то ли еще будет!

Размышляя о страстях Христовых

 Что мешает вам по-настоящему осмысленно участвовать в таинстве причащения? На что вы чаще всего отвлекаетесь?

 Как в вашей церкви можно было бы создать такую атмосферу, которая способствовала бы более осмысленному и значимому участию в евхаристии?

 С кем бы хотели оказаться рядом, сидя за столом на небесном пиршестве?

Толкование текста

Еда издавна является неотъемлемой частью религиозной практики. От ритуальных жертвоприношений до поминальных угощений, приносимых идолам, она всегда отличалась символической значимостью. Шампанское на свадьбе, торт со свечами в день рождения, поминки после похорон и даже печенье с молоком, которое дети оставляют для Санта Клауса, – все это отмечает важные жизненные вехи. С помощью еды мы скрепляем дружбу и вызываем богов.

Для евреев самой священной трапезой был пасхальный седер. Он был установлен в Египте, в ночь Исхода, примерно за 1500 лет до рождения Христа. Бог заповедал Своему народу зажарить ягненка и съесть все его мясо с горькими травами в воспоминание о былом рабстве. Перед ангелом смерти, проходящим над домами, лились кровь и вино. Какой удивительной, странной и страшной, должно быть, была та ночь! Вокруг израильского гетто раздавались вопли и стоны ужаса. Все, кто поверил Божьему освободителю Моисею, спаслись от смерти и теперь ожидали исполнения обещания о свободе.

Еще до того, как рассвет окончательно разогнал тьму этой судьбоносной ночи, евреи оказались нагруженными всем богатством Египта. Несчастные отцы семейств умоляли своих рабов поскорее убраться, уйти как можно дальше. Еврейские шатры стали бельмом на глазу страны, раскинувшейся по берегам великого Нила, и хозяева прогнали израильтян прочь, вызвав недовольство упрямого фараона.

Пасха была чем-то вроде американского Дня независимости. Она означала освобождение от бывших хозяев, дарованную Богом свободу и рождение нового народа. Поэтому год за годом верные евреи садились за трапезу, на которую подавался жареный ягненок, пресные хлебы, горькие травы и вино. Этот священный ужин символизировал их корни и воплощал в себе богоданную сущность всего народа.

Перемотаем время вперед, к Иисусу. В тот самый вечер, накануне Своего убийства, Иисус уединился со Своими двенадцатью посланниками на последний памятный ужин. Этот вечер был полон грез и надежд, мечтаний и волнительных страхов, ожиданий и личных амбиций. Иисус сворачивает все это, словно в клубок, и вбирает в Себя. Он берет пасхальный седер и превращает его в автопортрет. Это не значит, что Иисус забыл об исторических корнях этой трапезы и о том, что она воплощала в себе историю Израиля. Напротив, Иисус лучше других знает эту традицию и ее значимость и теперь провозглашает, что весь ее смысл заключается в Нем Самом. Он называет Себя новым Моисеем, посланным, чтобы освободить Божий народ. Те, кто последует за Ним, выйдут из рабства на свободу, а Его кровь, пролитая подобно крови ягненка, защитит их от ангела смерти. Благодаря Ему нас ждет богатство, исход из Египта и дорога в страну, где течет молоко и мед.

Эта торжественная трапеза, которая на наших воскресных служениях порой низводится до быстрого предобеденного перекуса, слишком величественна, чтобы убраться в пластиковые стаканчики и пару жестяных подносов. Для иудеев она была ежегодным празднованием свободы, и для нас с вами она должна значить ничуть не меньше. Я не говорю о том, что именно мы подаем к Вечере Господней, а о том, какое внимание мы ей уделяем. Иисус сказал: «Сие делайте в Мое воспоминание». В результате мы пассивно сидим на местах и вспоминаем сцены Голгофы из какого-нибудь фильма о Христе. Вряд ли Иисус имел в виду что-то такое. Для евреев воспоминание было не просто размышлением о давнем событии, а участием в нынешнем его преломлении. Когда еврейская семья собиралась за пасхальным седером, это был не просто наглядный урок прошлого, а посвященность настоящему и обещание на будущее. Они приносили клятву верности своему национальному наследию, воплощенному в этой трапезе. Иными словами, воспоминание предполагало активное участие в разыгрываемом вновь событии. Так и христиане во время евхаристии не остаются отстраненными. Мы вновь повторяем и переживаем кровавую жертву Голгофы. Мы участвуем в Исходе из Египта. Мы приносим клятву верности новому народу, основанному Иисусом. Причастие – это вечеря для граждан Царства, а не просто символический ритуал для членов Церкви.

Более того, эта мистическая трапеза обладает сакральным значением. Иными словами, это не просто земное мероприятие, за которым с любопытством наблюдают обитатели Небес. Эта вечеря делает нас духовно причастными Христу. Вот как сказал об этом Павел: «Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова?» (1 Кор. 10:16). Итак, эта вечеря позволяет нам приобщаться к крови Христа. Каким-то необъяснимым образом хлеб и чаша воплощают в себе Христа. Я не хочу сказать, что мы на самом деле едим преображенную плоть Иисуса. Я также не имею в виду, что от участия в таинстве зависит наше спасение. Я говорю не больше и не меньше того, что пишет Павел в приведенном выше тексте: Иисус встречает нас за столом, и мы таинственным образом соединяемся с Его телом и кровью.

Но на этом тайна и многогранная глубина не кончаются. Эта трапеза соединяет нас не только с Христом, но и с Его телом, с Церковью. Далее в 1 Кор. 10:17 говорится: «Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба». Если подумать, это главный объединяющий момент христианства. В Церкви столько разных стилей поклонения, столько иерархических структур; какие-то церкви встречаются по домам, другие проводят службы в соборах, третьи – в хижинах или даже тюрьмах. Мы говорим на разных языках и придерживаемся разных деноминационных доктрин. Кто-то из нас носит рясы, кто-то – хаки, кто-то ходит в килтах, а кто-то в кимоно. У нас разные духовные дары, стили проповеди, толкования Библии и экономический статус. У всех правил обязательно есть исключение, кроме одного: во всех церквях на столе евхаристии обязательно есть хлеб и плод виноградной лозы. Здесь все Божьи дети равны, и все в равной степени насыщаются за этой великой вечерей, которую подает нам Сам Бог. За этим столом собираются все без исключения, и эта трапеза позволяет нам оглянуться вокруг, на тело Христа.

Благодаря этой трапезе мы также заглядываем внутрь себя. Причастие – это время самоанализа и очищения. Обычно перед едой мы моем руки, но эта трапеза очищает нас изнутри. Павел предостерегает нас: «Кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней» (1 Кор. 11:27). Вечеря Господня возвращает нас к самому началу пути: мы – грешники, отчаянно нуждающиеся в Спасителе. Неделя за неделей эта священная трапеза напоминает мне о моих корнях и искореняет во мне все остатки самодовольства и самодостаточности. Больше любой музыки, любой проповеди, любого другого совместного акта поклонения Вечеря Господня приводит меня вместе с остальными членами Тела Христова, к самому началу, где все равны, к первому шагу, с которого все начинается: к самому подножию Креста.

Благодаря этой трапезе мы смотрим вверх. Это не время скорби, но, безусловно, возможность вспомнить о торжественной и славной реальности. В жестяном подносе нам видится вознесенный Христос, воссевший одесную Отца, исполненный славы, но все еще запачканный кровью. Наш Заступник восседает на Небесах, моля за нас Отца. Он – наша защита и наше упование. Мы видим Его, мы знаем Его. Мы не просто едим вместе с Ним, но целиком поглощаем Его.

Благодаря этой трапезе мы смотрим вперед. Иисус завершил пасхальный ужин следующими словами: «Сказываю же вам, что отныне не буду пить от плода сего виноградного до того дня, когда буду пить с вами новое вино в Царстве Отца Моего» (Мф. 26:29). Иными словами, эта ритуальная трапеза – всего лишь прелюдия к тому, что ждет нас потом. В новом Иерусалиме нас ждет целое пиршество, и эта вечеря воспоминания – всего лишь залог, бледная тень небесной яви. Там мы физически сядем за стол с Иисусом, чтобы отпраздновать наше новое гражданство, наш новый статус детей Царя. По большому счету, евхаристия – это напоминание о том, что ждет нас впереди. Мы вспоминаем – но вспоминаем не только прошлое, но и будущее. Каждую неделю Вечеря Господня собирает вместе миллионы верующих. По всему миру, на разных языках, в совершенно разных местах, огромными толпами или лишь небольшой кучкой людей, все мы разделяем одну и ту же простую трапезу. Хлеб и вино помогают нам оглянуться вокруг, заглянуть в себя, посмотреть вперед и поднять глаза к небу. Наша поминальная вечеря – не просто еженедельное мероприятие. Это всемирное, непрекращающееся таинство, воссоздающее события прошлого и охватывающее собой все новые века и все новые народы. Оно продолжается вот уже две тысячи лет и однажды, в скором времени, достигнет своей полноты и завершения в блистательном небесном зале. Участники того пиршества не утратят своей многоликости, но наш общий Царь будет совсем близким и гораздо более осязаемым. Он поднимет золотой кубок и, наконец-то, завершит этот великую поминальную вечерю – или, вернее, наконец-то, положит ей подлинное начало.

Участвуя в Христовых страданиях

На ближайшей неделе прочитайте Исх. 1-14. Составьте список, показывающий все параллели между тем, что пришлось пережить израильтянам, и вашим личным путем духовного становления. На этой же неделе проведите Вечерю Господню у себя дома или на работе с группой собратьев-верующих.

4
На карте – вечность

Никогда не путайте волю большинства с Божьей волей.

– Чарльз Колсон

Я понял, что даже самые смелые мальчишеские мечты бледнеют по сравнению с невероятной реальностью пребывания в Божьей воле, лучше которой, по-моему, не бывает.

– Джим Элиот

Я верю, что Божья воля всегда одерживает победу; без Него всякие попытки полагаться на человека тщетны. Без Божьей помощи мне ничего не достичь, а с Его помощью успех мне обеспечен.

– Авраам Линкольн

Текст Писания: Мф. 26:36–46 – Для заучивания: Мф. 26:42

Небесная мелочь

В проповеди «Молитва Христова ученика» Хэддон Робинсон вспоминает:

Когда дети были маленькие, у нас с ними была одна игра. Я зажимал в кулаке несколько мелких монет, а они забирались ко мне на колени и старались разжать мне пальцы. По международным правилам отжимания пальцев, как только один палец отжимался, прижимать его назад было уже нельзя. Дети упорно пыхтели, пока не выковыривали у меня из ладони все медяки, а заполучив их, с визгом восторга убегали прочь, довольные своим новообретенным сокровищем. Просто дети. Просто игра. Порой, когда мы приходим к Богу, нам нужны монеты в Его ладони. «Господи, помоги мне подготовиться и сдать экзамен». «Господи, помоги мне найти работу». «Господи, у меня мама заболела». Мы выпрашиваем у Него мелочь, а когда Он дает нам то, о чем мы просим, отталкиваем Его руку и уносимся прочь. А ведь сама Божья рука куда важнее этой мелочи! Вот в чем смысл молитвы. Может быть, мы так плохо молимся, потому что так и не осознали, Кому именно мы молимся.

Рука самого Бога гораздо важнее зажатой в ней мелочи. В этом и состоит вся суть молитвы. В момент самого сурового испытания Своей жизни Иисус отчаянно взывает к Богу и просит Отца протянуть Ему руку.

Общий обзор отрывка

Чем ближе Иисус к возвращению домой, тем более земным Он становится. Здесь в саду Он отчаянно молится Богу о том, что неминуемо Его ожидает. Ему хочется избежать того, что вот-вот случится. Кровавый пот выдает Его внутренний страх. Наблюдая за Ним со стороны и слыша Его молитву, мы невольно ахаем, тяжело вздыхаем и начинаем плакать. В этой молитве Господь кажется таким настоящим, таким похожим на нас! Однако для нас тут главное – действительно стать такими, как Он, именно сейчас, когда Он больше всего похож на нас. Молитва Иисуса в Гефсимании – образец для нашей с вами молитвы.

Размышляя о страстях Христовых

 О чем вы усиленно молитесь в последнее время?

 Что больше всего пугает вас в молитве?

 Есть ли у вас тихое место для молитвы, которое находится совсем рядом с теми вещами, которые вас отвлекают?

Толкование текста

Может быть, вы удивитесь, но на самом деле мы редко слышим молитвы Самого Иисуса. Да, мы часто видим, как Он молится, но вот так подслушать Его разговор с Богом – редкое удовольствие; помимо молитвы в Гефсиманском саду записано всего несколько таких случаев (Мф. 11:25–26; Лк. 10:21; 23:34; Ин. 11:41; 17:1-26). Большинство этих отрывков – молитвы в одно предложение, а вот последняя молитва занимает целую главу. Интересно отметить, что она прозвучала в горнице, непосредственно перед знаменитой молитвой в Гефсимании.

Получается, что этот отрывок дает нам чрезвычайно редкую возможность. Это все равно, что найти дневник Дмитрия Донского с его мыслями накануне Куликовской битвы или в старых архивах случайно отыскать письмо солдата, пишущего домой перед самым Сталинградским сражением. Здесь перед нами открываются самые потаенные мысли Иисуса и самые главные Его страхи непосредственно перед тем, как Его предали. Он знал, что собирается сделать Иуда, и понимал, что задумал Синедрион. Он знал, что Его ожидает распятие и что ученики в страхе разбегутся. Однако куда ужаснее был грех мира, который Ему предстояло впустить в Свою душу. Все это Господь возносит перед Небесным Отцом: Свою тоску, страх и сомнение.

После пасхального седера ученики следуют за Иисусом по темным улицам Иерусалима. Они выходят за стены города, пересекают долину и поток Кедрон, начинают подниматься на холм рядом с храмом и на полпути заворачивают в огороженный оливковый сад под названием Гефсимания, расположенный на сто метров выше восточной окраины города. Восьмерых Иисус оставляет возле ворот и берет с Собой троих самых близких друзей. «Душа Моя скорбит смертельно, – признается Он им. – Побудьте здесь и бодрствуйте со Мною». Наверняка в жизни многие из нас хотя бы раз произносили фразу: «Мне просто до смерти плохо». Сейчас Иисус мог бы сказать это без капли преувеличения. Его страдания начались не на Голгофе, а в Гефсимании. Именно здесь на Него навалился страшный груз надвигающейся участи. Именно здесь «муж скорбей» начал взваливать на Себя грех мира.

Время позднее – гораздо позднее того часа, когда они обычно ложатся спать; да и неделя выдалась весьма напряженная. Плюс Иисус только что объявил опечаленным ученикам, что Он уходит. Сложите все это вместе, и вы получите троих донельзя вымотанных щенят, засыпающих на ходу. Однако Иисус все равно просит их бодрствовать и молиться. Для Него это был решающий час, час испытания не на жизнь, а на смерть, и молитва была нужна Ему куда больше, чем сон ученикам.

Отойдя немного (чтобы Его было видно, но не слышно), Иисус падает на колени перед Отцом. Его просьба проста: «Избавь Меня от того, что должно произойти!» Какая страшная молитва! Наша вечная судьба висит на тонком-претонком волоске. У Марка эта молитва звучит еще опаснее: «Авва Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня» (Mк. 14:36). Опасность для нас состоит в том, что на Иисусе не лежит никакого морального долга жертвовать ради нас Своей жизнью, и никакая даже самая сильная армия не может Его к этому принудить. Слава Богу, Иисус закончил молитву словами: «Но не чего Я хочу, а чего Ты». Он не хотел идти на крест и был не обязан этого делать, но из любви к Отцу и из сострадания к заблудшему миру принял на Себя предназначенную Ему миссию.

Ну что ж, пока все хорошо. Хотя эта история давно нам знакома, от этого она не теряет своей динамичности и силы. Тем не менее, кроме исторических фактов нам необходимо извлечь из нее ряд ценных уроков о молитве. Итак, чему мы с вами можем научиться, слушая молитву Иисуса в Гефсиманском саду?

Урок № 1: Молитва стоит на отношениях с Богом-Отцом. Во всех Своих молитвах Иисус называет Бога Отцом (и, кстати, предлагает нам поступать так же [Мф. 6:9]). Здесь в саду это становится особенно важным. Если бы Он не был так решительно настроен на послушание Отцу, насколько иначе выглядел бы сейчас мир, и насколько иной была бы для нас вечность! Но Иисусу помогла не только личная выдержка, но и Его любовь к Отцу, выраженная в радикальном послушании. Это и было главным основанием Его молитвенной жизни.

Наша с вами молитва тоже должна покоиться на Божьем Отцовстве. С одной стороны, это великое утешение. Иисус подарил нам совершенно новые отношения с Богом. Из всех людей, из всех религий, из всех времен и народов только христиане могут обращаться к Богу с сыновней привязанностью. Мы приходим к Нему не как к всевластному Тирану, а как к любящему Отцу. Это радикально меняет дело и должно радикально менять наши молитвы. Молитва перестает быть религиозной повинностью или духовным упражнением и становится «домашней», семейной просьбой к могущественному и любящему Родителю. Он ревностно стремится к нашему благу и не помнит Себя от радости, когда мы даем Ему возможность одарить нас чем-нибудь хорошим из Его бескрайних сокровищ.

С другой стороны, Божье Отцовство предъявляет к нашей молитве определенные требования. Наш Небесный Отец – не какой-нибудь бесстрастный наблюдатель с далекой галактики, и мы не должны вести себя, как вечно недовольные просители или как капризные дети в супермаркете, требующие купить очередную игрушку. Будучи детьми, мы не только любим Небесного Отца, но и боимся Его, и это смешанное чувство страха и любви (нередко сливающееся в одну, неразделимую эмоцию) требует от нас послушания. Короче говоря, мы приходим к Богу не только для того, чтобы выпрашивать у Него то, что нам надо. Мы кладем перед Ним свою жизнь, обещая оставаться верными Его призванию и поручению. Вместе с Иисусом мы тоже должны молиться: «Но не чего Я хочу, а чего Ты».

Урок № 2: Иисусу нужна была молитва. В последний час перед арестом Иисус мог бы делать много чего другого, но выбрал молитву. Он мог бы посвятить это время последним наставлениям или прощанию с друзьями. Он мог бы написать письмо Иуде или Петру. Он мог бы нанести стратегический визит Каиафе или Пилату. Ему было чем заняться, но Он знал, что нуждается в молитве. Это было важнее стратегического планирования, важнее отдыха, важнее обучения апостолов или размышления над Писанием. Это было даже важнее воздуха: Иисус словно глотал ртом живительную молитву, урывая лишнюю минутку наедине с Отцом. В часы суровых испытаний нам всем следует помнить этот урок от Господа. Молитва – не духовное упражнение, с помощью которого мы добиваемся Божьей благосклонности. Это Божий дар нам – или даже наш аварийный набор средств для выживания. А ведь часто мы воспринимаем молитву как досадное вмешательство в и без того занятый день и лишнюю трату времени, которое можно было бы пустить на что-то более продуктивное. Нам нужно научиться видеть в молитве ключ к каждому дню, воздух, дающий нам силы жить с Богом.

Урок № 3: Иисусу было нужно, чтобы вместе с Ним молились друзья. Это может показаться странным, но Божий Сын попросил друзей помочь Ему молиться. А ведь Он только что сказал: «Я и Отец – одно». Так чем же эти три спящие красавицы могли Ему помочь? Судя по Его словам, очень даже многим! В совместной молитве заключена великая сила. Если уж Сам Иисус попросил друзей поддержать Его в молитве, то нам, безусловно, нужно последовать Его примеру. Однако давайте не забывать, что сила этой молитвы заключалась не в том, что молились самые «приближенные» к Иисусу апостолы. Сила любой молитвы заключена в Самом Боге. Поскольку наши молитвы приносят Ему радость, Он действует от нашего имени. В то же самое время, давайте не будем преуменьшать тот факт, что наши слова – как слова детей любящего Отца – тоже имеют немалое значение.

Урок № 4: Иисус молился трижды. Если предыдущий абзац уже показался вам странным, то этот окончательно выведет вас из равновесия. Помолившись в первый раз, Иисус не остановился: этого явно оказалось недостаточно. Ему понадобилось помолиться три раза, прежде чем Он решительно вышел навстречу врагу. Ему понадобилось помолиться три раза, прежде чем Он примирился с Божьей волей. Обычно нам не нравится говорить о Нем такие вещи, потому что это разрушает привычный образ Иисуса-супергероя. Поймите меня правильно: Иисус действительно был Богом во плоти. Он ходил по воде, воскрешал мертвых и действовал в силе Святого Духа. В то же самое время, Он был стопроцентным человеком, и, пожалуй, это особенно заметно в том, как Он молился в саду. Решение пойти на крест далось Ему с колоссальным трудом, и делая вид, что это не так, мы одновременно рисуем себе и другим совершенно нереалистичный образ Христа и ставим перед Его последователями совершенно нереальную планку. Мы тоже можем прийти к Богу в любой момент. Мы тоже можем говорить Ему о том, что нас пугает Его воля для нашей жизни. Мы тоже можем приносить Ему свои страхи и сомнения, свои слезы и страдания. Наша молитва становится совершенной не благодаря верным формулировкам или «попаданию в яблочко» с первого раза. Наши молитвы становятся совершенными, когда выражают реальные отношения с Небесным Отцом. Бог не ожидает от нас идеального поведения и идеальных молитв; Он всего лишь просит нас быть настоящими перед Ним и, в конечном итоге, следовать Его указаниям относительно нашей жизни.

Участвуя в Христовых страданиях

Найдите книгу Билла Хайбелса «Слишком занят, чтобы не молиться» и прочитайте ее во время следующего отпуска.

Какая ситуация в вашей жизни требует сосредоточенной, усердной и постоянной молитвы? Примените к ней четыре урока сегодняшнего отрывка. Если в вашей жизни сейчас нет серьезной ситуации, нуждающейся в такой молитве, примените эти уроки к молитве за одного из своих друзей или за что-то важное, что вы услышали в новостях и т. п.