Электронная библиотека » Марк Олейник » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 25 декабря 2019, 11:40


Автор книги: Марк Олейник


Жанр: Книги для детей: прочее, Детские книги


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Я узнал его, а он узнал меня.

– Германия? – нахально спросил он и еще более нахально показал на светлые волосы Клары, так что я даже подумал, что есть в Кларе, действительно, что-то германское.

– Нет! – ответил я гордо, вспомнив вчерашние папины слова. – Мы из России! Мы коммунисты!

– Мы любим Россию, – сказал голодающий мальчик и протянул руку ладонью вверх. – Бакшиш!

Никогда такого слова не слышал, но почему-то сразу понял, что он хочет денег. И еще я сразу понял, что он не голодающий, а совсем наоборот. Кроме того, я ужасно струсил, потому что не знал, что делать дальше, а никаких денег, конечно, давать не собирался. Их у меня даже и в помине не было.

Клара стояла неподвижно, как будто происходящее ее не касалось.

– Пойдем, – сказал я.

– Ладно, – пискнула она капризно, но с места ей двинуться не дали. Приятель нашего вора схватился за Кларину сумочку, так что я прямо обомлел.

Солнце светит, улица, глина – вроде всё понятные вещи, но в голове какой-то колокольный ужас.

– Бакшиш! – с угрозой крикнул вчерашний мальчик.

Клара вырвала сумочку, я же, подумав, что сестра иногда на удивление решительна, взял да и ударил, несколько кривовато, мальчика в нос. После чего вообще перестал соображать.

Конечно, нужно было бежать именно в этот момент. Но, на свою беду, мы остались.

Мальчик-разбойник вытер кровь под носом и страшно засмеялся. Смеялся он неспроста. Его дружки в этот момент раскричались – это я слышал, но от волнения плохо, – и из соседних домов повалили люди, как будто только этого и ждали. Казалось, их не меньше, чем было вчера на площади, когда папа совершал подвиг с бутылкой.

«А кстати, – медленно подумал я, глядя, как толпа уже не маленьких, а совсем взрослых и даже немолодых разбойников, с бородами, в белых своих разбойничьих одеждах, окружила нас со всех сторон, – если сейчас не придет папа, то нам конец».

Солнце пекло, и все вокруг стало белым: и глиняные дома, и воздух. Даже все разбойники перестали быть смуглыми и чернобородыми – мы оказались в окружении совершенно белых теней, если вы представляете.

Можно сказать, конечно, что это я рехнулся от страха, но тогда вы поймете, почему я ни капельки не удивился, когда толпа расступилась и к нам, как на сцену, вышла маленькая старушка – вся в белом, понятно, да еще с белым же кружевным зонтиком.

– Что случилось? – спросила она тихо, но очень внятно.

– Почему вы говорите по-русски? – изумился я.

– Потому что я русская, – ответила старушка. – Расскажи очень коротко, что тут у вас за катавасия.

Ох как я обрадовался, услышав такое родное слово!

– Вчера он украл у папы кошелек, – я показал на маленького араба со слегка опухшим носом. – А сегодня… – словом, я действительно постарался быть предельно кратким.

Я тараторил, и во мне расцветала надежда, что старушка в белых кружевах что-то сможет сделать со всей этой шайкой.

Шайка, кстати говоря, тоже не молчала. Взрослые разбойники расспрашивали маленького, тот размахивал руками, злобно показывая то на меня, то на Клару. Взрослые в ответ шевелили бородами. Кольцо сжималось вокруг нас.

Когда я затылком уже чувствовал их жаркое дыхание, старушка заговорила. И как это она исхитрилась выучить арабский язык? Но выучила хорошо, говорила без остановки, уверенно, я бы даже сказал, напористо, и зонтик в ее руке сновал, словно парус над волнами.

Что она говорила? Мы с Кларой слушали очень внимательно. Я даже рот открыл, но, в отличие от разбойников, которые тоже слушали не отрываясь, не понимал ни слова. Если бы я знал, что мне так понадобится арабский, я бы ночей не спал, а выучил.

Старушка закончила свою речь, и тут произошло удивительное. Один разбойник, самый старый, подошел к мальчику с опухшим носом и дал ему такую затрещину, что тот свалился, а я подумал, что сейчас и мне несдобровать. Но ничего подобного: всхлипывающего мальчика разбойник схватил за ухо и поволок прочь, тот разрыдался, и стало его мне жалко, как самого себя.

Толпа загалдела, и тут откуда ни возьмись появились папа с мамой. Папа от волнения был совершенно красный и дымился, как паровоз, и даже мама покраснела слегка – не то тоже от волнения, не то от белого солнца.

– Что такое, товарищи? – закричал папа, вскочив в середину толпы и с облегчением увидев нас. – Все в порядке, товарищи! – продолжил он, а собравшиеся уже расходились. – Ну вот! – обрадовался он. – Я знал, что простые люди сердцем понимают, что мы такие же, что мы на одних баррикадах.

– Папа! – зарыдала Клара и бросилась в объятия к маме, успев показать в броске на старушку. – Это она нас спасла!

– Спасибо! – грянул папа. – От всей души. Я Владимир Ильич. Красный директор, – он протянул старушке руку.

Она величаво наклонила голову и тоже протянула папе руку… ладонью вниз. Словно ожидала, что папа ее поцелует!

– Очень приятно. Княгиня Зинаида Андреевна Трегубова.

– О господи, – пролепетала мама.

А папа взял и поцеловал княгине руку.

Глава третья
Изменение в нашей жизни

Вот чем может закончиться невинная прогулка по узким улицам магрибской медины. «Магрибская» означает «североафриканская», а «медина» – в прямом переводе просто «город», на самом деле – его старинный центр. Это все объяснила мне моя знакомая княгиня. Которая… но лучше, как она говорит, начать ab ovo, то есть «от яйца» – в смысле с самого начала.

Завязку вы уже знаете, но не знаете, что все мы, обалдевшие от знакомства со всамделишной княгиней, прямо вцепились в нее. Это же как с персонажем из книги познакомиться! Например, с Бабой-ягой. Хотя в нашем случае совсем наоборот, потому что кроме удивления нас переполняло еще и сильное чувство благодарности.

Вся наша семья скакала вокруг княгини восторженными зайцами. Потом папа отвел всех в ресторан, и мы сели, разглядывая ее и желая задать сразу сто тысяч вопросов.

– Дело в том, – сказала княгиня, – что я прожила здесь всю жизнь и хорошо знаю местных людей. Они без зазрения совести украдут у вас деньги, но обижать женщину здесь не принято, и вы, мон шер, – это она обратилась ко мне, – сделали единственную возможную и правильную вещь, встав на защиту чести своей сестры.

У меня аж коленки задрожали от удовольствия! Меня еще в жизни никто не называл моншером, а тем более не хвалила настоящая княгиня. Я зашмыгал носом и, наверное, покраснел.

– Когда я им это объяснила, исход дела был решен, – закончила она.

– Но как? – удивилась мама. – Как же это вы прожили здесь всю свою жизнь? – мамин бидонный голос выражал удивление страшной силы.

Белая старушка дотронулась до броши на кружевной блузке и улыбнулась.

– В этом нет ничего странного, – сказала она. – Мои родители бежали и оказались в конце концов в Касабланке. В «белом городе», в котором уже очень много лет назад родилась я.

– А от чего, от чего бежали ваши родители? – не унималась мама.

– Как же? – удивилась княгиня Трегубова. – Конечно, от большевистского мятежа. От диких красных орд.

«Вот так номер», – подумали мы разом и уставились на папу, который молчал и пламенел, как стяг. Удар был силен: называть мятежом диких орд любимое, можно сказать, святое для папы предприятие! Я подумал было, что папа сейчас задушит нашу спасительницу, что будет не очень вежливо. С другой стороны, я порядочно растерялся. Пусть я и не такой, как папа, певец коммунизма, но если самая родная душа прославляет именно такое дело, значит, и я за него.

Папа поднялся, навис над княгиней, как утес, и сказал:

– Буду очень рад, если вы составите нам компанию в путешествии. Конечно, если у вас есть свободное время.

– С удовольствием, – ответила княгиня. – К несчастью, свободного времени у меня хоть отбавляй.

Вот так Зинаида Андреевна стала не только нашей знакомой, но через некоторое время почти членом семьи.

Она проехала вместе с нами по марокканской земле и столько всего интересного показывала и рассказывала, что рот у нас четверых почти никогда не закрывался. Разве что иногда во время еды или во сне – хотя последнее точно не известно, ведь никто себя во сне не видит.

«А как же папа?» – спросите вы. Ну или я сам спрошу, потому что, не скрою, его предложение княгине присоединиться к нашей компании поразило меня до глубины души. А папа молчал, несмотря на то что все ему задавали разные вопросы, – и я тоже задавал. Все мы немного волновались, ожидая какой-нибудь неожиданности или даже взрыва.

В общем, он промолчал целый день и заговорил, только когда мы оказались в Легзире – это такой курортный поселок на берегу Атлантического океана.

Мы с папой гуляли по пляжу, прошли под знаменитой каменной аркой – в общем, было красиво и удивительно. И тогда папа сказал:

– Я молчал целый день, потому что хотел разобраться.

– Ну и как? – поинтересовался я. – Как твои успехи?

– Хорошие, – папа рубанул ладонью. – Подходящие успехи. Не могу же я воевать со старушкой, пусть и дворянского происхождения. Потому что я готов бороться с эксплуататорами и белогвардейскими бандитами, но не со старой женщиной. Красные – люди хотя и простые, но благородные.

– Понятно, – протянул я, хотя мне не все еще было ясно. Радуясь, конечно, что взрываться папа не будет. – Так ведь она чуждый элемент, – вовремя вспомнил я одно из любимых папиных выражений.

И вот тут он меня совсем огорошил.

– Понимаешь, – сказал он, – эта белогвардейская старушка никогда не была на родине и не видела, например, мой красный завод. Как же у нее могут глаза открыться? Как же она может узнать, что коммунизм – это счастье для всех людей в мире?

– Конечно, – согласился я. – Конечно, не может.

– Но мы это поправим, – папа снова энергично махнул рукой, словно давая кому-то по шее. – Мы ее увезем с собой в Москву, я ей покажу завод, и глаза у нее обязательно откроются.

А тут как раз подошли мама, княгиня и Клара, которая под влиянием Зинаиды Андреевны стала поживее и перестала без конца пялиться в телефон. Папа орлиным взглядом окинул атлантический закат и сделал свое предложение.

– Я всю жизнь мечтала побывать на родине, – сказала княгиня. – Но, к сожалению, у меня недостаточно для этого средств.

– Средства?! – захохотал папа. – Мы, коммунисты, всегда готовы прийти на помощь своим товарищам!

– Боюсь, – сказала княгиня, – слово «товарищ» ко мне не очень применимо.

– Папа щедрый, – пискнула Клара. – Он и господам помочь может. – Щеки и лицо стали у нее цвета заката, потому что фраза получилась довольно глупой.

В общем, так или иначе, а княгиню мы уговорили, и я оттого, что она согласилась, преисполнился такого энтузиазма, что никак не мог заснуть, вылез в конце концов в окно и долго бродил по пляжу. Слушал шуршание прибоя и смотрел на яркие белые пятнышки в воде: то ли это звезды отражались, то ли какие-то фосфоресцирующие существа вели свою ночную жизнь.

– Я должна кое-что объявить, – сказала Зинаида Андреевна на следующее утро за завтраком, когда в окно лился свежий океанский бриз, сияла белизной крахмальная скатерть, а тосты с апельсиновым джемом упоительно хрустели. – Дав согласие поехать, – продолжила княгиня, – я поддалась чувствам, не в последней степени связанным с тем, что я привязалась к вам и полюбила вашу семью. Однако щепетильность подсказывает мне, что все-таки я не могу принять такое щедрое предложение без условий.

– Какие условия? – удивилась мама.

– Самые простые, – княгиня обвела нас всех взглядом. – Я поеду с вами, только если смогу отплатить чем-либо. Поэтому я предлагаю, – обратилась она к родителям, которые сидели рядом, словно собрались фотографироваться, – свои услуги в качестве бонны. Так это называлось прежде. На современном языке – если вы примете меня няней для ваших детей. Я могла бы кое-чему научить их. От манер, – я шмыгнул носом и моментально убрал локти со стола, – до французского, немецкого или арабского языка, которыми я владею свободно.

– Ах, – пролепетала Клара, а я с неуместным хрустом откусил еще кусок тоста, после чего замер. Я давно знаю: если начать слишком веселиться, то даже совсем близкая радость может улететь, как бабочка.

– В целом, – бидон маминого голоса зазвучал таинственно, и все поняли, что дальше она еще не придумала, что сказать. – В целом, – повторила мама и строго посмотрела на папу.

– А я не против, – произнес папа залихватски, словно собирался следом запеть или бросить шапку на пол. После чего подмигнул как-то всем сразу. – Мы, коммунисты, за знание и обучение. Это нам завещал великий Ленин. Кстати, – снова подмигнул папа, – и арабский пригодится.

– Да, – гулко подтвердила мама, поняв, куда ветер дует. – Чтобы общаться с угнетенными. Правильно?

– Правильно! – сказал папа. – А теперь купаться. Закаляйся смолоду! – В этот раз он подмигнул мне индивидуально. И мы пошли к океану.

Мы плавали и брыкались в волнах, которые тоже брыкались, как сильные рыбы, а на берегу в кресле, принесенном из отеля, сидела княгиня. Вся в белом. Я не описал ее толком, но если вы в состоянии представить себе стопроцентную княгиню – то да, вот именно так она и выглядела.

Глава четвертая
Удивительный гоголь-моголь

Мы вернулись домой. В нашу краснознаменную квартиру. Здорово было оказаться в своей комнате, увидеть все то же, что и всегда, но при этом понимать, что жизнь изменилась к лучшему. Это я, конечно, про княгиню.

Зинаида Андреевна получила комнату недалеко от моей, и, по-моему, комната ей понравилась. А теперь спросите меня: чего это я, можно сказать, стал обожать странную белую старушку? Которая, если честно, совершенно не подходила, если можно так выразиться, к интерьеру нашей большевицкой квартиры, к нашему ясному и безоговорочному быту.

– Как интересно, – сказала она, когда по приезде мы все вместе впервые торжественно вошли в большую комнату, – как много красного цвета вокруг. В прежние годы у нас он в таком количестве появлялся только на Рождество. Но на праздник вообще все украшалось. А у вас, – она с нескрываемым удивлением снова обвела взглядом все вокруг, – такое ощущение, что праздник каждый день.

– Трудовые будни – праздники для нас! – ответили мы хором. Искренне, ведь эта веселая фраза означала просто, что у нас все хорошо и что у нас и в самом деле каждый день праздник.

– Поразительно! – Зинаида Андреевна подошла к окну и увидела Кремль. – Неужели это Кремль? – в этот раз ее удивление прозвучало восторженно, так что я возгордился и даже немного приосанился. – Значит, вы очень состоятельная семья, как я и думала. Но все-таки, – видно было, что она обдумывает фразу, – для настоящего праздника нужно предварительно много работать. Думать, делать… по крайней мере, прежде так было принято.

– Это мы тоже умеем, – папа тоже радовался произведенному впечатлению. – Кто не работает, тот не ест!

– Да? – в этот раз удивление княгини хвалебным не было. – Мне раньше не приходилось слышать столь оригинального высказывания.

Ну теперь-то вы хоть немного меня понимаете? Наша жизнь перестала быть окончательной, что ли, у нее, у жизни, открылись другие горизонты, распахнулись створки, и, мне кажется, вся наша семья стала больше думать. О чем? Сейчас расскажу.

Все началось на второй день, когда княгиня отчитала Дуню. Хотя начала с папы.

– Простите великодушно, – обратилась она к папе, который появился на кухне, как обычно, в тренировочном костюме, – но отчего у вас завтрак подают здесь, а не в столовой?

Не ожидавший такого поворота, папа ответил не сразу.

– Ну как же, – пробормотал он, – поближе к народу.

– Безусловно, – сказала Зинаида Андреевна ясно, – прислуга имеет свои права, но главное, как и у всех нас, это обязанности. Которые она выполняет не лучшим образом.

– Как? – изумление папы было так велико, что даже не могло перейти в раздражение. – Дуня наша помощница – она помогает…

– Я понимаю, – обратилась княгиня в этот раз к Дуне, – что быть кухаркой и горничной одновременно очень хлопотно, но отчего же вы готовите для всей семьи одинаковые блюда? Ведь вы, наверное, знаете, что для мальчика в гимназическом возрасте обязательны особые кушанья?

– Знаю, – если уж папа смешался от такого поворота событий, то что говорить о Дуне – она просто блеяла и растворялась на глазах.

– Замечательно, – похвалила княгиня кисель, в который превратилась Дуня. – Значит, условимся, что с завтрашнего утра наш юный герой будет получать гоголь-моголь.

– Какой еще моголь? – на кухне появилась мама, тоже, как обычно, одетая в спортивный костюм, только у папы он красный с полосочками, а у мамы красный с чем-то блестящим вроде сияющих бус.

И как это только удалось Зинаиде Андреевне? Она еще не сказала ни слова, но мамин великолепный наряд сразу поблек, словно попал под грозовую тучу, так что мама и сама слегка уменьшилась.

– Как говорят, – строго сказала княгиня, – этот десерт придумала графиня Потоцкая, но даже если и не она – значения не имеет. Просто он очень питателен и прекрасно подходит юным созданиям, овладевающим знаниями и идущим в жизнь. – Княгиня милостиво улыбнулась Дуне. – Я сейчас же научу вас, а вы, – обращаясь уже к папе с мамой, – вы, милостивые государи мои, соблаговолите выходить к завтраку одетыми как полагается. Глядя на вас, воспитываются ваши дети.

– Значит, завтра накрывать в столовой? – пошевелилась Дуня.

Взгляд княгини был таким, что, будь я в этот момент на месте Дуни, я бы тотчас накрыл в столовой, а потом лег на стол и умер. Завтрак прошел в молчании.

В школе, а точнее в гимназии, где я учусь, всем, конечно, было интересно узнать, куда это я исчезал, но я решил помалкивать. Во-первых, никто не поверит, а во-вторых, я и сам вдруг засомневался, что все это происходит с нами. Вот приду домой, а никакой Зинаиды Андреевны, никакой княгини, а только красные звезды привычно мигают с Кремля.

Уроки закончились, я кинулся домой, как будто за мной гналась дикая собака, бежал и трусил, а когда влетел, потный и встревоженный, то тут же наткнулся на княгиню.

– За тобой гналась дикая собака динго? – спросила она, а я, мокрый и жалкий, просто сопел и радовался.

На завтрак следующим утром все собрались как на парад. Папа – в костюме и при галстуке, мама – в платье в цветок под названием мак, заспанная Клара, которая вечером допоздна советовалась с мамой, что ей надеть, и я, которому было проще всего. У нас в гимназии форма.

Стол был застелен белой скатертью, и надо было как-то за столом размещаться. Поначалу мы сгрудились на одном конце рядом с папой – так казалось безопаснее, тем более что стол, как вы знаете, у нас здоровенный.

– Нет, – сказала мама, озирая практически бесконечное белое поле. – Зачем мы собрались как бедные родственники?

– А кто-то еще будет? – зевнула Клара и быстро захлопнула рот. – Может быть, мы с мамой сядем с той стороны, а вы с папой с этой? – почему-то обратилась она ко мне.

Я посмотрел на молчащего папу и кивнул. Ничего другого в голову не приходило. Мама с Кларой сместились и сидели теперь так далеко, что хотелось пригласить почтового голубя для общения.

– Середина не занята, – наконец принял участие и папа. – Рассядемся, чтобы занять как можно больше места.

В результате папа и мама сидели друг напротив друга по длинной стороне стола, а мы с Кларой по короткой. Образовались, так сказать, параллель и меридиан.

Дуня же бездействовала. Она стояла в дверях большой комнаты, слегка притоптывала и немного постанывала, что выглядело, конечно, смешно, но сильно хотелось есть. Что отвлекало от комичного Дуниного поведения.

Разгадка настала с появлением Зинаиды Андреевны. Дуня выпрямилась, развернула плечи, выпятила грудь и зачем-то выпучила глаза.

– Можно подавать? – спросила она молодецки.

– Конечно, – удивилась княгиня, – давно пора подавать. Почему же это вы так замешкались? Так из-за вас все опоздать могут.

Мы все были совершенно не виноваты, но пока княгиня говорила все это Дуне, захотелось выпрямиться и даже немного выпучить глаза. Тут как раз и на нас обратили внимание.

– О господи! – княгиня даже поднесла ко лбу руку, так, вероятно, ее поразило зрелище того, как мы красиво и аккуратно расселись. Потом она с серебряным звуком засмеялась. – Очень величественно, – наконец сказала она. – Но ведь это завтрак, а не торжественный молебен. Почему бы вам не сесть просто как кому хочется?

– А мне здесь нравится, – храбро сказал папа.

– И мне, – слаженно поддержали папу Клара и мама.

Что мне оставалось делать? Пришлось сидеть и ждать, пока Дуня принесет мне гоголь-моголь. Он оказался густой и сладкий, так что тут же захотелось добавить соли, горчицы или хрена. Я поднял глаза над стаканом, встретился взглядом с Зинаидой Андреевной и понял, что ничего не выйдет. Придется мучиться.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации