Текст книги "Астарта. Корабль чокнутых трупов"

Глава 19
Кок Юрского Периода.
Часть вторая

И с тех пор, почти каждую ночь

Он приходит во сне.

Каждый раз меня он просит помочь

Его тихой стране.

Эти странные сны возникают опять,

Они мне мешают спать…

Нет, не могу узнать

Мне не дано понять,

За столько долгих лет,

Я не нашёл ответ —

Где та страна,

И как туда попасть.

Черный Обелиск – Странная Песня

Прямо по курсу болталась странно знакомая очертаниями и характеристиками планета. Аннабель заметила:

– Кэп, планета с твоими яйцами!

– Да Земля, Земля это… Просто время другое… – поморщился капитан, потирая виски. – Где ж тут этот тахионный маяк, елки-моталки? Замаскировались, понимаешь… Как будто ни разу не замужем… Старпом, поищи сигнал на волне GF-90E!

Уискер со своего пульта отдала запрос на сканирование тахионных волн, и произнесла:

– Как же планету к нашему времени-то загрязнили… Нет сигнала, будем по сигаретной пачке «Астрофилда» садиться? Или, как всегда, просто шлепнемся на поверхность?

– О, а мы садиться умеем? – Ричард засмеялся. – Ну, ничего себе ты меня обнадежила! Плюхаемся, координаты я ввел. И, кстати, старпом, ты давно ела динозавров?

– Капитан, это угроза? – Аннабель побледнела. Если кто видел бледнеющего андроида, то он бы осознал, насколько это зрелище уникально.

– Если бы предложил тиранозавра скушать – то была бы угроза, а травоядные ящеры очень вкусные… На этой станции всегда был обалденный повар. Динозавров готовил, как бог… Надеюсь, его еще не сожрали.

– Бога или повара? – аккуратно уточнила Анабель.

Корабль дрогнул, и начал маневр захода в атмосферу. Садились по длинной глиссаде, на «брюхо» – две хвостовые опоры барахлили, и вертикальная ориентация корпуса при посадке в этот раз была невозможна. Хорошо, что посадочное поле позволяло разместить «Астарту» без каких-либо проблем. Выжженное поле спустя несколько тысяч лет местного времени накроет лавовым потоком из ближайшего вулкана, и следов в будущем не останется…

Пока шла посадка, капитан пытался осознать, что именно ему не нравится. Вроде все было… нет, не хорошо, но обычно. Но, вместе с тем, какое-то неявное ощущение тревоги и нереальности происходящего чувствительно покусывало капитанскую интуицию. Интуиция отбивалась, и вяло вякала. А Рик внутренне подергивался.

– Корабль на грунте, капитан! – объявила старпом, проводя необходимые операции на пульте. – Уровень кислорода за бортом повышенный, углекислоты тоже многовато, но дышать можно. Температура воздуха – плюс тридцать два. Выгрузить разведбот?

– Нет, бот не надо. Мобиль выкатим. – Капитан отдал распоряжения со своей консоли, – а груз у нас заберут антигравитационными платформами прямо из третьего и седьмого трюмов, они как раз на «спине».

– Разблокирую трюмы под выгрузку, – Аннабель вздохнула. – Разреши идти отдыхать?

– Спасибо за службу, старпом! Обещаю разбудить, как вернусь. Может быть…

Капитан открыл оружейный сейф, и принялся там копаться, бормоча:

– Странно, вроде бы не должно быть пыли на корабле, но откуда она берется? И кто залапал жирными лапами плазмомет? Какая собака пролила кетчуп на батарею?..

Старпом, уже подойдя к двери, спросила:

– Капитан, а скажи, пожалуйста, как ты будешь втюхивать бронтозаврам, у которых мозг весит четыреста граммов, пуховики в обмен на яйца?

– Пуховики можно толкнуть только людям, запомни. Остальные разумные расы это дерьмо покупать никогда не будут – подогрев дохнет через полгода, а сама одежда разваливается следом… – пробурчал Ричард из недр сейфа. – Эта не совсем легальная станция тут уже лет триста по локальному времени, да… Яиц у местных – просто завались, а вот с теплой зимней одеждой – напряги.

– Я никогда не запомню ваших этих человеческих правил. У меня наносхемы в мозгу горят от попыток осознать, чем «очешуеть» отличается от «покрыться чешуей», – произнесла Уискер заинтересованно, – а зачем людям пуховики в зоне вечного тропического климата? Они у нас разве с системой охлаждения?

Капитан, наконец, разогнулся и повесил кобуру с плазмометом на пояс.

– Местный люд покупает партии одежды, обуви и алкоголя регулярно и методично. Берут все, что по качеству чуть лучше фекалий стегозавра, но водку предпочитают хорошую, – Ричард отер перепачканное в пыли и кетчупе лицо, размазав грязь. – Мнится мне, что так называемые «исследователи» перепродают всю эту дрянь через межпространственную «дыру» в другую Вселенную. В Атлантиду. Там-то климат вполне полярный, и зимы ого-го… Струя на лету замерзает!

Он проверил запасные батареи к плазмеру.

– А вот другого доступа в те места больше ниоткуда нет. Золотая жила, если рассудить: туда – пуховики, обувку и водку. Оттуда – тяжелые элементы, платину и золото. Плюс всякие уникальные поделки. Такая вот политика партии, блин. Представила размер прибыли… и взяток Министерству Науки и Хронокомиссии?

– Представила, и даже подсчитала примерную процентную выгоду. И у меня один вопрос: а какого дизеля мы на этой жиле не сидим? – спросила Аннабель.

В ее голосе капитану послышались характерные нотки боцмана Кацмана.

«Быстро учится девочка. Очень быстро», – подумал Рик, и ответил:

– Таки у нас денежек не хватает, чтобы войти… кхм, в честную гоп-компанию. Этим такие серьезные существа занимаются, что мама не горюй. Например, Эрик Рыжая Задница. Сам он по происхождению викинг из девятого века Земли. Попал к нам в результате пробоя в метрике пространства-времени, освоился, прибился к пиратам… Сейчас у него один из трех известных пиратских линкоров в секторе, и не приведи тебя Кришна спросить его, почему у него такое забавное прозвище… В общем, нам до такого уровня еще биолет так с тысячу работать. Биоматерь на биомассу!

– А это не тот ли Эрик, кэп, с которым вы дружно выбивали зубы третьему претенденту на кусок пиратского пирога? – Уискер задумалась. – Потому пиратское прошлое, капитан, вам и простили, видимо. Ну, нет – так нет, мое дело спрашивать, записывать информацию и клавиши давить. А прозвище у него такое, потому что задница в веснушках. Мне одна твоя знакомая рассказывала… пока ты спал…

Капитан подавил желание вправить себе выпавшую от такой наглости челюсть. И желание наорать на старпома он тоже подавил, с особой жестокостью… И понял, что другого шанса у него не будет. Пришло время решительных действий.

– Вот что, дорогой старпом… – Он вернулся обратно к сейфу, и достал оттуда тщательно сберегаемый с момента появления на корабле Уискер предмет. – Кхе. Ты заслужила поощрение! Это тебе.

На отключенную консоль легла пыльная банка толстого стекла с тягучей маслянистой жидкостью. На этикетке можно было различить почти стершуюся надпись «Смазка «Сказка».

– Лучшая смазка в пределах тысячи световых лет! Специально берег, для твоих шестеренок…

Аннабель флегматично осмотрела банку, избегая, впрочем, прикасаться к ней.

– Кэп, у нее срок годности истек, а смазкой я не пользуюсь. Ну, разве что иногда, но не этой, – Уискер нахально улыбнулась и заговорщицки подмигнула Рику. – Капитан, я – андроид новейшей модели. Биоборгеры, если ты забыл, это практически люди. Без шестеренок, смазок и прочего устаревшего хлама… Впрочем, ладно. В хозяйстве пригодится… Но лучше бы ты запасы рециркулируемого кофе обновил, по утрам схемы горят уже от этой травяной бурды на камбузе, – выдала она самую повторяемую фразу на корабле.

Капитан рассмеялся, и, перекинув через плечо перевязь полевого набора с затертыми армейскими эмблемами, шагнул за порог рубки. Перепонка двери с тихим шелестом захлопнулась.

– Надо присмотреть за капитаном… – прошептала Уискер, кое-что прикидывая в уме. И пошла по направлению к шлюзу.

Над степью дул теплый влажный ветер, неся тревожащие и чуждые для жителя двадцать седьмого века ароматы… Откуда взялась степь в почти тропическом климате этого участка Пангеи, Ричард не знал, да и не очень стремился. Близость Атлантического Разлома в метрике пространства-времени воздействовало на окружающий мир еще и не так радикально – иногда из дыры перло такое, что местным «ученым» приходилось включать силовой эмиттер вокруг базы, и задействовать тяжелые плазмометы, снятые со списанных линкоров. Выжженные участки поверхности ненавязчиво намекали на то, что последний прорыв случился не так давно. Насколько капитан помнил, периодичность этой мерзости была завязана на лунный цикл, и в ближайшие пару недель можно передвигаться по окрестностям практически без опаски. Динозавры – не в счет. Если, конечно, знать, куда и как стрелять…

Впрочем, ящеры сейчас волновали Рика меньше всего. Предстоящий разговор с дядюшкой Богу, поваром исследовательской станции был гораздо важнее, и примерно так же непредсказуем, как поведение Эрика Рыжей Задницы после употребления внутрь трех литров фирменного самогона Кацмана, который тот называл «книга Зогар», хитро щурясь при этом.

Визиты капитана к дядюшке Богу были почти традицией, которая всегда вспоминалась Ричарду, если его чувствительную интуицию начинало покусывать брутальное осознание глобальных перемен. Вырваться лично к старому знакомому галактическому шаману получалось редко, зато дурман-трава Гавриила Травкина отлично способствовала переносу сознания в необычную хижину старика. Богу представал в самых разнообразных видах, чаще всего избирая для себя старческое тело с безупречными белыми зубами – визитной карточкой дядюшки.

– Вот такой я стоматолог, – говаривал он, выдирая клещами очередной трофейный зуб у только что подстреленного ящера.

До серых зданий из пластобетона, окруженных кольцом излучателей силового поля и вышками оружейных платформ, было примерно три километра. Мобиль был уже спущен из ангара, и весело жужжал накопителями у трапа. Похожая на приплюснутого жука, машинка видала виды, но оставалась по-прежнему крепкой и надежной. Лазерную турель, подвешенную сверху, капитан проверял лично уже трижды, так что поездка обещала быть недолгой и безопасной. Ричард еще раз глубоко вдохнул теплый воздух, ощущая все запахи древней невозможной степи, и проговорил, улыбаясь:

– Этот ветер будит во мне генетическую память… Не превратиться бы в астралопитека, или как их там. Хотя, хомо тут не появятся еще очень долго, как вид, так что я в безопасности.

«Надеюсь, что превратиться в динозавра тебе тоже не удастся, друг», – пронеслось в сознании капитан, – «Я жду тебя, а с рептилиями сложно адекватно общаться».

Нужно было торопиться. Мобиль тихо приподнялся над поверхностью земли, и рванул в сторону базы, ощупывая лазерной турелью редкие кусты и заросли странных деревьев. Спустя пару секунд за мобилем от шлюза метнулась полупрозрачная тень, почти незаметная глазу – Аннабель, накинув маскировочную накидку, попыталась присмотреть за капитаном.

…Самого разговора с Дядюшкой Богу капитан не помнил. Равно как не помнил и того, каким образом добрался до корабля, уже к тому времени разгруженного. Он снова стоял на трапе и дышал посвежевшим к вечеру степным ветром, наслаждаясь каждым мгновением. И, казалось, совершенно неважно, добился ли Рик своего, или нет: жизнь была прекрасной. Внутри крепло ощущение правильности происходящего, и это странное чувство звало вперед. К чему-то большему, чем жизнь.

«Астарта» на следующий день приняла груз яиц бронтозавров, упакованных в квантовую пену для сохранности, и еще от щедрот коменданта базы – контейнер с золотыми статуэтками из Атлантиды. Кацман пускал слюну от приступа алчности, и ходил вокруг драгоценностей, как кот вокруг миски с валерьянкой. Старпом ходила за капитаном тенью, и все присматривалась к капитану, будто визит к дядюшке Богу оставил на его лице неизгладимый тахионный след. Док раскопал в степи какое-то непонятное, но очень крепко «вставляющее» растение, и возился в лаборатории с культурой тканей, обещая прорыв в наркологии…

Ульрих шарахался от всех, как ошпаренный, и на почве стресса почти прикончил запас томатного сока.

Глава местной базы передал отчеты для СГБ, написанные на архаичном пергаменте двоичным кодом, и, в качестве личного одолжения упросил капитана отвезти на Полуночный Ларгус в системе Тау Жертвенника небольшой груз, состоявший из тридцати тяжелых свинцовых ящиков с отметками «Особо безопасно. Хранить вечно». Кацман долго плевался, выдумывая новые ругательства, но, в итоге, смог надежно спрятать контрабанду в одной из переборок корабля, недалеко от универсального пассажирского санузла.

Из управляющего полулегальной базы, в обмен на доставку его груза, удалось вытрясти только нового автоповара, изготовленного в Атлантиде. Настройщики-установщики безудержно порезвились на камбузе, и он совершенно преобразился. В полутемном зале столовой горели свечи, пахло неизвестными благовониями и вкусной едой. Столы сервировались перед экипажем, словно по волшебству, в долю мгновения, и каждый получал именно то блюдо, о котором мечтал перед приемом пищи… Только приготовлено оно было из продуктов неизвестного происхождения и приготовления.

А после завершения пробной демонстрации, когда всю команду, включая андроида, отпустил дым от исследований Гавриила, иллюзия совершенства растаяла, хотя еда действительно стала куда лучше…

Но с тех пор, как Ричард вернулся от загадочного дядюшки, не потрудившись никому объяснить, что и с кем делал, иногда в коридорах корабля можно было заметить странного старика с длинной белой бородой, в тоге и древнеримских котурнах. Он неизменно опирался на пастуший посох, и растворялся поблизости от блоков, содержащих кристаллы вспомогательных систем искина, едва появлялась угроза, что он может быть замечен. Немолодой, слегка хромающий на одну ногу мужчина, чьи выцветшие глаза иногда казались ярко-зелеными, стремился исчезнуть, растворяясь в воздухе, каждый раз, когда любой из членов экипажа появлялся поблизости.

А корабельный искин даже не фиксировал постороннего присутствия на борту…

Кажется, жизнь налаживалась.

Глава 20
Эрик Рыжий. Последний Воин

И можно тихо сползти по горелой стерне

И у реки срезав лодку пытаться бежать.

И быть единственным выжившим в этой войне,

Но я плюю им в лицо, я говорю себе: «Встать!»

Удары сердца твердят мне, что я не убит

Сквозь обожженные веки я вижу рассвет.

Я открываю глаза – предо мною стоит,

Великий Ужас, которому имени нет.

Сергей Калугин – Последний воин мертвой земли

Перед отплытием солнце стояло высоко в небе, разливая свой свет и даря тепло суровым скалам фьорда.

– Смотри, как радуется море! – Фьярри щербато улыбнулся, указывая на выход из залива, – Видят боги, поход будет удачным!

Эрик сурово нахмурился, но решил ничего не говорить молодому воину.

Жрец Одноглазого вчера, когда Рыжий спросил о грядущем, долго отмалчивался, несмотря на обильные приношения… Но потом старик раскинул руны, вырезанные на небольших костяных пластинках, и объявил всем собравшимся, что будущий набег на земли франков завершится успехом. Но позже, выловив Эрика, помогавшего загружать драккар припасами, жрец отвел его в сторону, и произнес несколько фраз, заставивших крепко задуматься.

– Я не вижу твоего возвращения, ярл, – тихо говорил старик, хмуро сдвинув седые брови, – но боги не явили мне и знака твоей гибели. Хотя для всех остальных эти знамения столь ярки, что я удивляюсь, как вы их не видите…

– Мои люди погибнут? – Рыжий закусил вислый ус, и крепко стиснул руками заскрипевший кожаный пояс. – А я выживу? Но зачем мне такое бесчестье, скажи?

– Это не бесчестье. Боги готовят тебя к чему-то. Видения смутны, но… Мудрый сказал мне, явившись во сне, что ты станешь его последним воином.

– Игг явился тебе… – Эрик разжал ладони, и уставился на них, словно впервые видел. Шрамы, мозоли от весла и рукояти меча… Руки обычного человека. Почему боги избрали его? – Я не могу пойти против воли Высокого. Если ты, старик, не спутал его с кем-то еще…

– Не спутал, ярл, – жрец нахмурился еще сильнее. – Но я не видел твоего возвращения в Хогс-Фьорд.

Рыжий расстался со стариком в странном настроении, подавленном, настороженном и возвышенном. Быть избранным богами, особенно такими, как сам Одноглазый, это не только и не столько почет, но прежде всего – кровь, пот и боль. А уж слова о «последнем воине» всколыхнули внутренний мир норманна, как воду в бадье, скользнувшую в руках нерадивого раба…

Но поход в земли франков был уже объявлен, и откладывать его из-за знамений и знаков было нельзя – жителям Хогс-Фьорда нужно звонкое золото и яркое серебро, добытое в каменных городах изнеженных жителей юга. Иначе можно не пережить зиму – припасов не хватало, а закупить зерно и все необходимое нужно было до осенних штормов…

Тепло и яркое солнце не покидали их все время, пока драккар крался к выходу из фьорда, обходя скалы. Эрик сам стоял у рулевого весла, не доверив этот отрезок пути даже старому кормчему Хёрду. Тот тридцать лет ходил в этих водах, и водил еще корабль старого Орма Рыжего, отца Эрика, но не обиделся на молодого ярла – переупрямить Рыжего было сложнее, чем выиграть спор у Локи.

«Может быть, действительно, обойдется? – думал Эрик, сжимая скользкое дерево до ломоты в пальцах. – Мог же старый ворон ошибиться? Так ярко светит Солнце… Словно летом…»

Северное море встретило их приветливо – волна шла невысокая, и ветер дул с севера, наполняя серые паруса до отказа… Казалось, все будет хорошо.

Эрик приоткрыл глаза, и сморщился от яркого света люм-панелей. Почему-то его корабельный искин всегда выставлял мощность на максимум, пока его хозяин спал. Пират потер лицо ладонями, и душераздирающе зевнул.

– Волосатые ляжки Игга… – он не знал, почему ему в последнее время все чаще стали сниться воспоминания из прошлой жизни, – Боги, ну чего вы от меня-то хотите? Для чего готовите?

Рыжий расчесал бороду пальцами, и пересел на выросший из пола стул, выдвинув из стены панель стола, немедленно расцветившуюся голограммами капитанского пульта управления. За время его короткого сна ничего не поменялось – корабль в доке, идет плановый ремонт, половина команды в увольнении, десятеро уже в отключке, третий абордажный взвод разносит бордель…

Он проверил сервер входящих сообщений, и грубо выругался, залепив кулаком левой руки в ближайшую стену. Панель из пластали прогнулась и протестующе скрипнула. В почтовом ящике мерцало сообщение, помеченное «ХС».

Эрик ткнул пальцем в сенсор обнаружения подслушивающих устройств, высветивший список известных жучков, поставленных на корабле СГБ, ХаСОМ и лично Патриком. Новых не прибавилось, и он заблокировал их все.

– Гребучие рукожопые карлики, мудями подметающие пол! Чтоб вас сплющило под хреном Одина, когда он на вас его положит, и по голове постучит! – пират еще долго и витиевато расписывал родословную и пристрастия всех спецслужб, их руководства, лично Лорда-Протектора, и Патрика Хетцера, выпуская пар. Потом он успокоился, и резюмировал: – Засранцы… Ни хрена без меня не можете…

Разблокировав прослушку, он внимательно перечитал письмо, и задумался. Предстояло очень тонко поработать со старым добрым другом… «Обводить вокруг пальцев друзей, с которыми не одну чашу крови пролили, всегда мерзко, – подумал Эрик, прикидывая курс на планшете, – и противно богам… Как я докатился-то до такого, кто скажет? А? Вот то-то же, йотун вас раздери… Совсем люди в этом времени совесть потеряли…»

Он на минуту отвлекся от звездных карт, и прикрыл глаза, нырнув в воспоминания…

Былая ласковость моря вспоминалась, как далекая сказка из прошлых времен – шторм свалился на одинокий драккар неожиданно, словно рысь, прыгнувшая на незадачливого охотника с ветви сосны. В третий день похода… Волны швыряли корабль из стороны в сторону, захлестывая его до верхушек мачт, воду приходилось вычерпывать шлемами и кожаными ведрами. Хёрд с Эриком вдвоем с трудом удерживали кормило, привязавшись к настилу, и правя на юг…

– Ярл, еще одна волна, справа! – проорал кто-то. – Держитесь!

Эрик с трудом сморгнул соленые капли с ресниц, и разглядел приближающийся вал. Словно скала, он возвышался над их драккаром, грозя неминуемой гибелью в разбушевавшейся пучине… Седой от пены утес волны уже готовился обрушиться на корабль, перемолов его в щепки.

– Сколько ходил здесь, тьфу, отродясь таких не помню, – отплевываясь от воды, прохрипел Хёрд, – не бывает тут таких волн, хоть ты усрись…

– Это гнев богов! – закричал молодой Бигрир, отбрасывая шлем, полный воды. – Мы все у…

На его голову обрушился кулак Стюрмирра, обнаженный великан-берсерк ловко подхватил потерявшего сознание юношу, и примотал его к мачте…

Когда волна упала сверху, им почти удалось развернуть драккар носом к ней. Но, к сожалению, это не помогло, не могло помочь – удар был такой, словно Тор приложился к борту своим Мьёлльниром. Мачту с парусом снесло сразу, и Эрик ясно расслышал хруст раздираемых досок правого борта. Корабль, наполненный соленым морем, уже готовился стать его частью… Вот он медленно накреняется, черпая пробоиной еще больше смертельной влаги, и сверху падает следующая волна, в которой видна светящаяся прореха…

Эрик не помнил, что было потом, кроме отдельных моментов – старый Хёрд разрубает топором веревки, соединяющие их с кораблем, и сталкивает своего ярла в набегающий шквал… Потом все заливает темнота, в легкие рвется вода, и на уши давит непрекращающийся рев шторма, становящийся все глуше и глуше…

А потом стало светло.

При воспоминании о лабораториях ХаСОМ на Ганимеде Эрика привычно передернуло. Что с ним, «примитивным морским разбойником», делали, он предпочел забыть, и запечатать саму память навсегда. Эксперименты, жесткое программирование, едва его не сломавшее, пытки… Он рвал себе зубами вены, прокусил сонную артерию неосторожно наклонившемуся над ним солдату, трижды пытался сбежать. Последний раз умудрился даже дойти до шлюза, ведущего к лифтовой шахте на поверхность, но там его вырубили газом.

А потом пришел он. Человек с незапоминающимся лицом, и короткими седыми волосами. Он долго изучал пленника сквозь бронестекло. Изможденного, в шрамах, с гравинаручниками, выставленными на вес в полтонны… Но все такого же несломленного. Потом он что-то сказал что-то сопровождавшим его людям, и Эрика освободили. Перевели в отдельную камеру, лечили, кормили… и учили. Сначала – языку, потом – истории, счету, письму… Он не знал, зачем это все было нужно, но учился, поглощая новые знания, чтобы отомстить своим врагам.

Пыток больше не было, экспериментов – тоже. И он сделал вид, что сдался, и поверил своим хозяевам. А когда узнал больше о мире, и времени, в которые его занесло, то вспомнил слова старого жреца… Здесь больше не было его богов. И он действительно стал последним воином Одина. Единственным на всю оставшуюся историю.

Эрик отхлебнул из стакана горький кофе, и скривился: – «Сколько лет здесь, а все не могу привыкнуть к этой срани… Но бодрит отменно». Нужно было выяснить, где находится «Астарта» и ее неугомонный молодой капитан… Он запустил поиск по базам данных портов Периферии, и снова предался накатившим воспоминаниям.

Потом, в один из дней, его не повели в тренажерный зал, как обычно, а закрепили на летающем кресле, и отвезли в маленькую комнату с двумя дверями. Там были только тонкий прозрачный стол, вырастающий прямо из пола стул, похожий на раскрытый цветок, и тонкая синеватая дымка, разделявшая помещение надвое. Гравикресло отключили, и прикрепили к полу, так, что Эрик мог только крутить головой, и сжимать кулаки – все остальное тело было плотно спеленуто лентами, выраставшими прямо из кресла.

Он грязно ругался на родном языке, надеясь, что в него выстрелят из странного оружия, после которого сознание отключалось на долгие часы, и дико болела голова… Иногда такой маневр рыжий викинг применял, чтобы сорвать непонятные для него действия этих слуг Хель. Обычно удавалась, и он тихо радовался своим победам, но сейчас его просто предоставили самому себе.

Когда противоположная дверь с тихим шелестом раскрылась, пропуская вошедшего в комнату невысокого плотного мужчину с седыми волосами, Эрик выплыл из накатившей ранее дремы, и встряхнул головой, отбрасывая упавшую на глаза прядь волос. Этого человека он уже видел раньше, хоть лицо и не помнил.

Мужчина пригладил коротко стриженые волосы, и, чуть хромая, уселся на раскрытый стул. Какое-то время они молча смотрели друг на друга, и рыжий первым отвел глаза в сторону, признавая свое поражение. Смотреть в эти выцветшие глаза было неприятно – взгляд незнакомца подавлял, и оставлял ощущение, что тебя заживо свежуют, и разрезают на мелкие кусочки, которые потом тщательно взвешиваются и раскладываются в каком-то неведомом, но стройном и строгом порядке…

– Меня зовут Олеш Граут, – седой старательно улыбнулся, но получилось больше похоже на оскал опасного хищного зверя, – а ты – Эрик Рыжий, ярл Хогс-Фьорда. Бывший ярл.

Эрик не сразу понял, что Олеш говорит с ним на странном диалекте норвежского, произнося слова немного неправильно, но понятно. Это удивляло, ведь пока его учили только местному языку, и никто не утруждался выяснить, каким наречием владеет пленник…

– Пусть пребудут с тобой боги, Олеж, – ответил он, стараясь быть вежливым. – Был ли легок твой путь, и безоблачен отдых?

– Путь… – Граут сдвинул брови. – Мне нужно бы извиниться перед тобой, ведь сюда ты попал из-за меня. Мои люди пытались пробить дыру сквозь годы, и твой корабль попал прямо в нее.

Эрик попытался выпрямиться, но упругие путы вернули его обратно:

– Так это из-за твоего колдовства поднялась та волна?! Кровь моих людей – на твоих руках, трус! Развяжи мне руки и дай меч, чтобы я мог выпустить тебе кишки на хольмганге! – Рыжий забился в упругих лентах, стягивавших его тело все сильнее. Ярость, поднявшаяся в нем багровой волной, гнала в битву, – или у тебя нет чести?!

– …Но извиняться я перед тобой не буду, – Олеш спокойно смотрел на роняющего пену Эрика, роняющего пену с губ и глядящего на него налитыми кровью глазами. – Если бы я хотел тебя убить, я бы сделал это давно. И в поединке со мной у тебя нет ни одного шанса. Ты даже не успеешь взмахнуть своей железкой…

– Ну, так убей, чего же ты ждешь?

– Ты выдержал испытания воли и тела, способен хорошо и быстро учиться, силен и ловок… Зачем мне разбрасываться людьми? – Граут развел прежде сцепленные перед собой руки, и уперся ладонями в столешницу. – А твои воины все равно погибли бы. Прошлое не изменить, знаешь ли…

Эрик, тяжело дыша, расслабил сведенные судорогой мышцы. Ленты, врезавшиеся в тело, мгновенно ослабли.

– Чего ты хочешь? – скрипнув зубами, выдавил он. – Выкупа за меня никто не даст, рабом я не стану…

– Рабами будут другие, – Олеш снова оскалился, холодно глядя Эрику в глаза, – мне нужен воин. Пойдешь под мою руку?

– Я умею только убивать… – Рыжий все еще не понимал, чего от него хочет этот странный чужеземец, оказавшийся местным ярлом.

– Ты умеешь оставаться в живых, а это большой талант в наши времена… – Граут коснулся поверхности стола. – Твой ответ?

– Да, йотун тебя раздери! – Эрик понял: вот он, его шанс. С ярлом же за позорный плен и пытки можно будет посчитаться и после. – Я согласен…

– Отлично, – Олеш прикрыл глаза, – мне давно нужен был преданный человек среди пиратов…

Допив остывший кофе, Эрик выкинул смятый в комок стакан в услужливо выдвинувшуюся пасть утилизатора, и угрожающе улыбнулся, показав свои крепкие зубы отражению в зеркальной стенной панели.

Кажется, месть, остывшая и распланированная давным-давно, могла вскоре осуществиться.