Текст книги "Что бы сказал Ницше? Как великие философы решили бы ваши проблемы"

Кажется, мой новый парень помешан на сексуальной стороне наших отношений, но меня она интересует меньше. Со мной что-то не так?

Маркиз де Сад • Мишель Фуко • Джон Стюарт Милль • Чжуан-цзы • Протагор • Дэниел Деннет

Все шло так хорошо, не правда ли? Оказалось, у вас так много общего: одинаковые интересы, одинаковые вкусы в еде. Пока не дошло до постели. И вот тогда вы обнаружили, что ваши аппетиты не совсем совпадают. Вы озадачены тем, что ваша новая родственная душа заботлива и внимательна – и одновременно более страстна и ненасытна, чем вы рассчитывали. И вы чувствуете себя некомфортно. Вы начинаете сомневаться в ваших отношениях. Может быть, ваш сексуальный запал слишком слаб или вы ханжа?

Давайте сначала проясним некоторые моменты. Вы так реагируете на пыл любовника просто потому, что у вас разные физические потребности или тут есть и элемент морали? То есть вам правда меньше интересен секс, или вы считаете его в каком-то смысле греховным? Может быть, вам вообще не очень нравится идея наслаждаться радостями плоти; возможно, вы считаете, что секс должен быть серьезным делом. Здесь вы не одиноки, и вы не ненормальны, с вами все в порядке, вы лишь немного чопорны. Также можно утверждать, что нет ничего плохого в том, чтобы наслаждаться сексуальной жизнью и заниматься тем, что доставляет радость вам и вашему партнеру.

Если бы вы спросили Донасьена Альфонса Франсуа, известного более под именем Маркиза де Сада (1740–1814), он бы сказал, что вы упускаете массу удовольствия только из-за своего воспитания: вас приучили верить, что хорошо проводить время – грех. Его философствования на тему свободы от общепринятой морали, религии и закона были всего лишь слегка завуалированным предлогом для наслаждения своими гедонистическими практиками. И описывания их в непристойных подробностях. Чтобы найти аргументы против пуританских нравов, стоит поискать философа получше, например Мишеля Фуко (1926–1984).

Фуко не просто отмахивался от общепринятой половой морали. Он сказал бы вам, что понимает, почему вы хотите отрешиться от идеи потакать плотским удовольствиям. Внутренне вы не против них, но вы запрограммированы обществом считать их неприличными. Семья, религия, государство и другие общественные институты повлияли на ваше мышление, на ваши представления о хорошем и дурном, приемлемом и неприемлемом, сформировав их в соответствии с обычаем. Большинство из них, так или иначе, транслируют следующее послание: искать сексуального удовольствия безнравственно. Это так глубоко укоренено, что вы, вероятно, даже и не знаете, что вашими эмоциональными откликами манипулируют. Вас воспитали так, что реакция на отклонения от этой социальной нормы – стыд, страх или даже отвращение.

Конечный результат: поскольку вы связаны условностями, вы сдержаны, ваши реакции подавлены. Если вы преодолеете страх нарушать общепринятые правила, то сможете наслаждаться разными вещами больше, чем предполагали. Фактически вам нужно лишь осмелиться подумать о своем наслаждении, чтобы вырваться из-под власти общественных устоев. Тем более когда мы говорим о сексе, о способе дарить и получать наслаждение. Что же в нем аморального? Какой вред он кому-либо причиняет?

Было бы странно увидеть корректного и трудолюбивого викторианского джентльмена Джона Стюарта Милля (1806–1873) союзником Фуко, но в вопросе сексуального удовольствия они бы согласились друг с другом. Милль сказал бы: что не причиняет никому вреда, то никого, кроме вас, не касается. Он бы добавил, что сам ближе к тем, кто предпочитает хорошую книгу любовным утехам. Но дело ваше. Никто не может указывать вам, чем заниматься или не заниматься в постели, когда это происходит между взрослыми людьми и по обоюдному согласию. Согласие критически важно: только вам решать, что вы делаете со своим телом и что позволяете другим людям с ним делать.

Показать чувства

Впрочем, возможно, что по какой-то причине вам просто не нравится секс, как некоторым людям не нравится футбол. Философы-релятивисты заметили бы, что разные вещи нравятся людям неодинаково. Вы говорите, что не любите футбол, – так тому и быть. Говорите, что не любите секс, – и здесь никто с этим не может спорить. Это вопрос личного вкуса. Относительно субъективных вещей не может быть жестких правил, и никто не может решить за вас, что вам нравится, а что – нет.

Или все-таки может? Чжуан-цзы не согласился бы. Он говорит, что, хотя вы и не можете указывать людям, что им должно или не должно нравиться, вы можете понять, наслаждаются они чем-то или нет. Он иллюстрирует это случаем, когда наблюдал за играющими в реке рыбками и отметил вслух, как они веселятся. Его друг Хуэй Ши спросил, откуда он это знает, ведь Чжуан-цзы не рыбка. На это Чжуан-цзы ответил, что Хуэй Ши не Чжуан-цзы: почему же он думает, что Чжуан-цзы не знает, что рыбки веселятся. Хуэй Ши был вынужден признать: он не знает, что известно или неизвестно Чжуан-цзы, ведь Хуэй Ши не он. Так или иначе, продолжил Чжуан-цзы, Хуэй Ши неявно признал, задав вопрос: «Откуда ты знаешь?», что Чжуан-цзы знал: рыбкам хорошо. Он просто спросил, откуда у Чжуан-цзы это знание. Решающий довод Чжуан-цзы был таков: он знал, что рыбки наслаждаются, потому что видел – они хорошо проводят время.

Над своими телом и душой личность суверенна.

Джон Стюарт Милль

Юные девушки, истомившиеся в нелепых мучительных оковах добродетели и в не менее отвратительных цепях религиозных, подражайте пылкой Эжени: с такой же стремительностью разрушайте, топчите ногами все пустые наставления, вдалбливаемые вам в голову вашими ограниченными родителями.

Маркиз де Сад

Все это довольно сложный способ сказать: не нужно быть кем-то, чтобы знать, что другой чувствует. Можно понять, что нравится или не нравится людям, по их поведению, по их откликам на различные стимулы. Если дать маленькой девочке шоколадку, она улыбнется; но если уколоть ее булавкой, она вскрикнет от боли. Не нужно быть этой девочкой, чтобы понять ее предпочтения, – это можно понять по ее реакции.

Хотя Протагор указал бы на изъян в этих рассуждениях. Реакции человека – вскрики боли или вопли радости – говорят нам не так уж и много. Протагор утверждал бы: имеет значение то, что человек действительно чувствует или думает, а не то, какими внешними признаками он это выражает. Каждый из нас переживает происходящее с ним по-своему: допустим, вам нравится вкус чеснока, а другой терпеть его не может. Скорее всего, вы испытываете вкус чеснока совершенно по-разному, что и объясняет различие предпочтений. Может быть, когда вы пробуете что-то сладкое, ваши ощущения другой человек распознал бы как горечь. Это невозможно выяснить.

Вы не можете быть уверены и в том, является ли ваше ощущение боли чем-то, что ваш партнер счел бы наслаждением. Чжуан-цзы вклинился бы в этом месте и сказал бы, что отклики на боль и наслаждение непроизвольны и всем известны: они хорошо свидетельствуют, нравится партнеру что-то или нет. Даже если неизвестно, что конкретно он чувствует. Именно так, ответил бы Протагор, но отклики могут быть так же субъективны, как и сами ощущения. Если кто-то вскрикивает «ой!» после укола булавкой, это может быть непроизвольной реакцией на приятное (для него) ощущение или, по крайней мере, на то, что вы бы назвали приятным ощущением.

Философские зомби

Возьмем вашу ситуацию. Вы могли бы откликаться на все запросы любовника, заниматься с ним подолгу сексом и притворяться, что вам нравится. И он не узнал бы, что вы притворяетесь. На самом деле, он не смог бы интерпретировать ваши отклики с какой-либо уверенностью: это стоны наслаждения? Или дискомфорта? Или от скуки? И в то же время вы и сами не можете быть уверены, что чувствует ваш партнер.

Дэниел Деннет (р. 1942) пошел бы дальше, утверждая, что мы никогда не сможем узнать наверняка, что происходит в чужом сознании. Более того, телесный отклик на стимулы не служит доказательством того, что человек вообще что-то испытывает: может, его тело просто так двигается. В конце концов, несложно соорудить машину, которая мурлычет, когда ее гладят, как и построить андроида, запрограммированного отвечать на раздражители так же, как человек. Но, конечно, у него не было бы никаких чувств или сознания. Таким образом, Деннет предполагает, что возможны существа, выглядящие копиями людей, так же реагирующие на боль, наслаждение и так далее, но по природе своей они не более чем органические машины со стандартной программой откликов на определенные стимулы.

Поступать так, как хотел бы, чтоб поступали с тобой, и любить ближнего как самого себя – совершенный идеал утилитаристской морали.

Джон Стюарт Милль

Разум есть и должен быть рабом страстей и никогда не должен притворяться, что может не только подчиняться и служить им.

Дэвид Юм

Деннет назвал таких существ «зомби», хотя эти философские зомби не похожи на гаитянских вуду-созданий или неживых плотоядных чудищ из фильмов ужасов. Эти деннетовские зомби почти неотличимы от людей, за исключением сознания и эмоций. Стало быть, они не так опасны, как зомби Голливуда, но так же пугающи, ведь нет способа определить, зомби другой человек или нет. Ваш новый любовник, например. Или вообще кто угодно. Возможно, зомби вообще все, кроме вас самих…

Независимо от того, насколько эта идея противоречит здравому смыслу, трудно найти рациональный аргумент, опровергающий существование философских зомби. Тем не менее крайне маловероятно, что они существуют, и более вероятно, что у других людей такие же чувства и сознание, как у вас. Судя по тому, что и у них отклики такие же, как у вас.

Но эти отклики, как и оргазм, можно просто имитировать.

Принимая решение

Возможно, вы сомневаетесь, «нормально» ли ваше отношение к сексу. Маркиз де Сад и Фуко могут быть правы в своих утверждениях о репрессивной сексуальной морали, навязываемой нам обществом. Однако может быть, что (как указал Протагор) вы и ваш любовник наслаждаетесь разными вещами. Но может ли кто-то из вас действительно знать, что нравится другому (как утверждал Чжуан-цзы), или Деннет прав, говоря, что сознание других людей для нас – закрытая книга?

Мой молодой человек купил мне на день рождения туфли, а мне они кажутся уродливыми

Платон • Аристотель • Протагор • Иммануил Кант

Конечно, вы можете просто улыбнуться и поблагодарить, чтобы не задевать чувств вашего парня. Или попытаться показать ему, насколько он неправ в вопросах красоты. Естественно, он думает, что туфли красивы, и для него это факт, а не мнение. Но, не оспаривая его эстетический вкус, вы уверены, что туфли отвратительны. Вы не можете быть оба правы одновременно. Или можете? Что же такое красота? Можно ли ее оценить объективно, или это только вопрос вкуса?

Предупреждаем: вам будет нелегко убедить своего партнера. Дело не только в том, что вы разошлись во взглядах на эти чертовы туфли. Возможно, у вас противоположные позиции на саму природу красоты, соответствующие двум основным философским подходам.

Древняя Греция по праву славится своими художественными достижениями, которые вдохновляют западную культуру и во многом влияют на нее вплоть до настоящего времени. Неудивительно, что определение красоты было горячей темой обсуждений среди классиков античной философии. Как и другие абстрактные понятия вроде добродетели и справедливости, красоту трудно четко определить. Различия во мнениях были неизбежны.

С одной стороны, Платон занял абсолютистскую позицию. Он сказал: красота – это истина, и истина – это красота. Так же как нечто бывает либо истинным, либо ложным, у красоты нет степеней, красота – Абсолют, идеал. Платон полагал, что существует совершенная красота, которую надо воспринимать не как вещь, а как понятие, существующее в мире идеальных «форм», куда мы можем проникнуть только с помощью разума, но не чувств. Они лишь помогают нам распознавать красоту в вещах, потому что мы можем соотносить предметы с идеальной формой красоты.

Как и во многом другом, его ученик Аристотель выбрал противоположную позицию. Он отверг учение об идеальной форме и предположил, что мы, скорее всего, не сможем дать красоте четкого определения, а попытаемся лишь распознавать отдельные ее проявления при столкновении с ними. Из множества различных вещей, с которыми мы встречаемся и которые находим красивыми, мы и формируем общее представление об элементах, составляющих красоту. В классической Греции этими элементами выступали равновесие, гармония, симметрия и определенные математические соотношения.

Красота в глазах смотрящего.

Английская поговорка

Хотя Платон и Аристотель и расходились во мнениях, как мы получаем наши представления о красоте, оба полагали, что красивая вещь имеет свойства, которые и делают ее такой. Иначе говоря, красота – то, что неотъемлемо присуще прекрасному объекту. Чтобы понять, имеет или не имеет объект это качество, должны быть объективные критерии оценки красоты.

Неотъемлемое свойство?

Несомненно, были философы, которые оспаривали платоновские и аристотелевские воззрения. Противоположностью абсолютизму выступил релятивизм, выразителем которого был в первую очередь оратор и юрист Протагор. Он указал, что представления о внешней красоте человека, например типе фигуры или оттенке кожи, зависят от географического места и эпохи. Поэтому красота не может быть абсолютной и универсальной, но ее эталоны задаются культурой. Если красота относительна, то нет объективного способа доказать ее наличие в вещах, и потому любое суждение о ней субъективно. И если красота действительно в глазах смотрящего, то она не является неотъемлемым свойством объектов. Она – нечто, вносимое в объект наблюдателем.

Субъективист также утверждал бы, что если красота – неотъемлемое свойство некой вещи, то та была бы красива даже без способных ее оценить людей. На это сложно что-то возразить. Возможно, поэтому понятие красоты – это конструкт: именно человеческое суждение делает какую-то вещь красивой; это сугубо субъективное мнение. Хотя мы инстинктивно чувствуем, что полностью субъективной она быть не может, что есть вещи, которые повсеместно признаются привлекательными или отталкивающими. Они могут иметь биологическую функцию (например, сексуальное влечение или чувство отвращения при виде личинок), которая «вшита» в нас.

Когда [человек] ставит вещь на пьедестал и называет ее красивой, он требует, чтобы другие тоже восхищались ею.

Иммануил Кант

Все же оставим последнее слово за Иммануилом Кантом, который сумел искусно сблизить обе позиции со своей идеей «универсальной действительности». Он признал, что наши представления о красоте, хоть и основаны на субъективном отклике, являются настолько важной частью нашей культуры, что могут рассматриваться как универсально действительные. В обществе существует соглашение, что считать прекрасным или отвратительным. Между этими двумя полюсами большой зазор, что и объясняет различие мнений между вами и вашим молодым человеком. Это может не убедить вас, что ваши новые туфли прекрасны, но, возможно, хотя бы остановит ссору.

Принимая решение

Подобно Платону и Аристотелю вы полагаете, что есть объективные критерии, определяющие красоту, и ваши новые туфли им не соответствуют? Согласно этим философам красота – неотъемлемое качество некоторых вещей. Но вы можете предпочесть ход мыслей Протагора, что наши представления о красоте субъективны, что красота в глазах смотрящего и что наша оценка красоты находится под влиянием культурных норм.

Глава 2. Работа

Можно ли обижать других ради продвижения по службе?

Конфуций • Джон Стюарт Милль • Иммануил Кант • Никколо Макиавелли • Иеремия Бентам • Фридрих Ницше

Итак, вам не нравится ваша нынешняя должность: вы чувствуете, что способны на большее. Есть шанс серьезного карьерного роста, и вы считаете, что вы – самый подходящий кандидат на новую должность. Дело не в личных амбициях и даже не в деньгах: вам есть что предложить, и ваше повышение поможет и компании, и вам самому. Но работает закон джунглей, и, чтобы получить вожделенную вакансию, вам придется действовать безжалостно. Оправдаете ли вы потенциальное разрушение карьер ваших коллег на собственном пути к вершине?

Суть проблемы вот в чем. Хотя вы и думаете, что правильно было бы получить повышение, в то же время чувствуете, что вредить другим – это неправильно. Ощущение, что причинение вреда людям аморально, глубоко укоренено в нашем сознании и лежит в основе философии морали. Оно связано с нашей способностью ставить себя на место других и признавать, что им может быть так же больно, как и нам. Это представление о равенстве и взаимности порождается изречением, которое часто называют «золотым правилом нравственности»: относись к людям так, как ты хочешь, чтобы относились к тебе.

Таким образом, если вам нужно моральное руководство на пути к карьерному продвижению, то «золотое правило» раскрывает его суть. Именно оно в разных формулировках было принято не только всеми религиями мира, но и многими философами-моралистами. Даже Конфуций (551–479 гг. до н. э.), чья философия была посвящена скорее практическому управлению императорским двором, чем теоретической и религиозной правоте и заблуждению, привел это правило в виде высказывания: «Не делай другим того, чего не желаешь себе».

Много позже Джон Стюарт Милль страстно выступал за свободу человека делать в поисках счастья все, что он хочет, но включил сюда и «золотое правило», добавив следующее условие: действия человека не должны наносить вред другим или мешать им делать то, что они хотят.

Человеку, который желает при всех обстоятельствах пребывать добродетельным, остается лишь гибнуть среди множества тех, кто недобродетелен.

Никколо Макиавелли

Во всех случаях признавайте, что люди суть цели, и не используйте их как средства для достижения ваших целей.

Карл Поппер (перефразирует Иммануила Канта)

Правила или рекомендации?

Вероятно, когда дело доходит до установления законов в области морали, первым из философов вспоминается Иммануил Кант. Он полагает, что если нечто аморально, то оно всегда неправильно, и уклониться нельзя. Это, как сказал Кант, категорический императив. Фундаментальной для его философии морали была идея, что каждый индивид должен рассматриваться только как цель, а не как средство для достижения цели. Это довольно претенциозный способ сказать: никогда нельзя использовать других, чтобы добиться желаемого. В вашем случае просто неправильно считать людей ступеньками на пути к вершине своей карьеры.

Но, скорее всего, все это не настолько очевидно. Очень хорошо, что у нас есть этические «законы», которыми можно руководствоваться в своих действиях, но жизнь не всегда так проста. Возможно, нам стоит посмотреть шире и оценить этичность чего-либо по его конечным результатам.

С этим согласился бы и Никколо Макиавелли (1469–1527). Своим небольшим руководством для правителей под названием «Государь» он вызвал настоящий переполох: он написал, что моральные законы, выдвигаемые Церковью, не обязаны применяться всегда. Макиавелли утверждал, что часто мы должны обойти или даже нарушить правила, чтобы добиться целей, и это может быть оправдано, если делается ради высшего блага. Возможен некоторый побочный ущерб, но в конце концов все будет к лучшему.

Вред и счастье

Не столь безжалостные, как Макиавелли, некоторые философы были с ним согласны в том, что нам стоит подумать о результатах своих действий, а не пытаться следовать каким-то нерушимым нормам морали. Утилитаризм, предложенный Иеремией Бентамом, основан на новом взгляде на мораль. Коротко говоря, Бентам предположил, что моральная ценность действия состоит из принесенного им количества счастья и что морально правильно то, что приносит наибольшее счастье (или наименьший вред) наибольшему числу людей.

Угрызения совести – это знак, что дело не по зубам.

Фридрих Ницше

Если вам кажется, что оценить моральность вашего продвижения по службе проблематично, возможно, вы предпочтете совет Фридриха Ницше, который отверг все религиозные и этические переживания как устаревшие и не относящиеся к делу. Его интересовало стремление людей жить полной жизнью и целиком реализовывать свой потенциал. Для этого им нужно обладать тем, что он назвал «волей к власти», и преодолевать любые препятствия, включая других людей и особенно собственную совесть. Так что, если у вас нет желания предпринимать морально сомнительные действия для карьерного продвижения и вас сдерживают угрызения совести, вероятно, вы не готовы к новой работе. Выживает наиболее приспособленный…

Принимая решение

Конфуций, Милль, а также большинство религиозных учений говорят нам «относиться к людям так, как хочешь, чтобы относились к тебе». Вам стоит спросить себя: что бы вы почувствовали на месте своих коллег в подобной ситуации. Кант пошел дальше и сказал бы, что причинение кому-то вреда – неправильно само по себе, и таковым останется в любом случае. А вот Макиавелли и Бентам посоветовали бы посмотреть на результаты действий: что будет лучше для всех в конечном счете? В свою очередь, Ницше призвал бы вас не слушать свою совесть и сосредоточиться на раскрытии своего потенциала.