Текст книги "Гитлер"

Марлис Штайнер
Гитлер

Предисловие

Предлагать вниманию читателя новую биографию Гитлера после работ таких авторов, как Конрад Хайден, Ален Балок, Иоахим Фест, Вернер Мазер и Джон Толанд (и это лишь самые громкие имена), и после вала публикаций, посвященных национал-социализму и Второй мировой войне, – в этом есть что-то от вызова. Можно даже сказать, что ни один автор не способен в одиночку написать биографическое исследование о жизни фюрера, отражающее всю специфику эпохи, ибо возможности биографии как литературного жанра не позволяют дать объемлющее толкование столь сложному феномену, как Адольф Гитлер.

К сверхизобилию материала и трудностям методологического характера добавляется еще одна проблема: с годами личность Гитлера все чаще стала восприниматься только и исключительно через призму национал-социализма. Поэтому, чтобы не упустить ничего важного, анализ необходимо вести сразу в четырех плоскостях: личностной, социально-экономической, политико-идеологической и нравственной. И наиболее усложняющим все предприятие представляется последний аспект. В самом деле, можно ли попытаться sine ira et studio[1]1
  Без гнева и пристрастия (лат.). – Здесь и далее прим. авт.


[Закрыть] дать описание жизни человека, по определению не вызывающего ничего, кроме самого сурового осуждения? По идее, историк должен видеть свою задачу в том, чтобы сделать своего «героя» понятным читателю и найти разумное объяснение всем его поступкам. Но как объяснить то, что вообще не поддается рациональному осмыслению? Какими словами выразить то, что не укладывается в рамки человеческого сознания, например Освенцим? Может быть, для этого действительно нужен особый, «надчеловеческий» язык? Может быть, там, где реальность невыносима, остается лишь обратиться к метафоре?

Между тем историю не пишут «задом наперед». Поэтому и наш рассказ следует начинать не с Освенцима, а с рождения Адольфа Гитлера. Вторая мировая война и добровольное самоубийство как «конечное решение» всех проблем суть результат длительного пути, который можно и должно описать «нормальными» средствами. Этот путь включает в себя социально-экономический и политико-идеологический контекст Австро-Венгрии, царствования Вильгельма II, Веймарской республики и Третьего рейха. Само собой разумеется, все эти особенности окружающей обстановки должны быть набросаны в общих чертах, служа фоном полотну и показывая взаимодействие общества и описываемого персонажа.

Так что же в конце концов заставило меня пренебречь всеми этими трудностями и взяться за сочинение книги о человеке, самой характерной особенностью которого представляется очевидное на первый взгляд несоответствие между личной незначительностью и масштабом вызванных им катастроф? (Существует немало исследований, в которых доказывается необходимость пересмотра ряда устоявшихся оценок, в том числе касающихся интеллектуальных и политических способностей фигуры, именуемой «сплавом тривиального и экстраординарного».)

Я приняла этот вызов по нескольким причинам. Первой и самой главной из них является, бесспорно, тот факт, что облик Адольфа Гитлера, долгое время считавшегося своего рода бесом, этаким всесильным владыкой, постепенно заволакивается туманной дымкой, обращаясь то ли в фикцию, предмет поклонения, эротических или политических фантазий, то ли в продукт, если не структурную эманацию, современного ему общества. Подобная «деперсонализация» уходит корнями как в избыток воображения, так и в историографию, отождествляющую Гитлера с нацистским режимом и сводящую его персональную роль к некоему «коду». Но ведь этот человек реально существовал, и его личное влияние на события не подлежит никакому сомнению! Гитлер – не фикция, не мираж и не миф, даже если он сам охотно поощрял создание мифов о себе и широко ими пользовался. Гитлер – не сверхчеловек и не «свихнувшийся бог», но существо из плоти и крови, которое мне, историку, хотелось бы воссоздать. Забывать о том, что Гитлер был, или приуменьшать его роль значит, как сказал Ральф Джиордано, совершать «вторую ошибку» – если первой считать то, что мы допустили возможность его существования. Следовательно, вопреки отвращению, которое вызывает в нас стремление «вернуть к жизни» того, кто «сверг Нерона и Калигулу с престола величайших в истории преступников», мы должны помнить, на что может быть способен человек по отношению к другим людям: Homo homini lupus[2]2
  Человек человеку волк (лат.).


[Закрыть]. Неслучайно Гитлер избрал себе в качестве псевдонима имя Вольф, что по-немецки значит волк.

Вторая причина заключается в том, что в последние годы появилось огромное количество новых источников и публикаций, позволяющих существенно расширить наши познания о предмете, обогатить их новыми гранями и оттенками, а заодно и прояснить некоторые спорные моменты. Это касается как корней национал-социализма, характера и политических, социальных и экономических взглядов Гитлера, общественного лица его избирателей, состава нацистской партии, стиля деятельности и технологий, используемых правительством фюрера, так и его подлинной роли в государстве.

В центре внимания этой книги лежит вопрос о взаимодействии Гитлера как отдельной личности с контекстом эпохи, понимаемым и в широком, и в более узком смысле. В мои намерения не входило ограничиться его жизнеописанием – это было сделано до меня, и я воспользовалась плодами трудов моих предшественников. Я стремилась дать как можно более широкое толкование феномена гитлеризма, того, что Эдуард Шпрангер называет ubergreifende Interpretation, а Вальтер Беньямин именует «общественным характером». Гитлер занимает меня как представитель своего времени, выражающий и, если воспользоваться формулировкой Иоахима Феста, укрупняющий его специфические черты.

Можно ли установить какое-либо соответствие между личностью фюрера, политической системой, политической культурой и состоянием немецкого общества? Существует ли диалектическая связь между этими четырьмя элементами, и если да, то в какой мере? Является ли один из них доминирующим? Иначе говоря, кто из историков, на протяжении долгого времени ведущих между собой бурные споры, ближе прочих подошел к «истине» – те, кто готов все на свете свести к личным устремлениям Гитлера и его программе, те, кто ищет объяснения в социально-экономических структурах и функциях, или те, для кого истинная проблема заключается в немецкой политической культуре, то есть в тех идеях и ценностях, которые определяют и конкретные действия, и политическую структуру? Кем был Гитлер – всевластным хозяином Третьего рейха, «слабым диктатором» или своего рода медиумом, говорящим голосом своей социальной среды и выражающим динамику ее развития и ее чаяния? Верно ли, что в самой фрагментарности личности главы государства воплотилась его раздробленность? Или и государство, и его лидер были отражением болезненной расчлененности немецкого общества?

Анализируя общество, его политическую систему и политическую культуру, а также личность Гитлера, необходимо учитывать все вышеупомянутые составляющие: и биографические данные, подкрепленные выводами специалистов по психоистории, и социально-структурные особенности специфического развития немецкого общества (Sonderweg) в сравнении с развитием других европейских цивилизаций, не упуская из виду их неразрывной связи с общественной функцией фюрера и господствовавшими в этом обществе идеями.

Третья и последняя причина, побудившая меня дать свой ответ на этот вызов, носит личный характер. Прошлое, все еще достаточно близкое, неотступно преследует меня. Да и много ли найдется немцев и немецких семей, которые в той или иной степени не задавались бы вопросом о собственной ответственности за приход к власти Гитлера и существование Третьего рейха?

Мое детство прошло в Швейцарии и Румынии. После 1936 года я на личном опыте узнала, что значит национал-социалистический режим. Тот факт, что мне довелось жить в последние предвоенные и еще более ключевые военные годы, открывает передо мной, как мне кажется, возможность рассматривать действительность той эпохи одновременно и изнутри, и с некоторой дистанции. Углубить эти познания мне позволили многолетние исследования, преподавательская работа в университете и подготовка ряда публикаций на эту тему.

Благодарности

В первую очередь я хотела бы выразить свою особую признательность профессору Жан-Батисту Дюрозелю, члену Академии гуманитарных и политических наук, который когда-то был моим научным руководителем, а впоследствии стал одним из друзей. Он согласился ознакомиться с готовой рукописью книги, избавил ее от наиболее бросающихся в глаза грамматических и стилистических огрехов и высказал немало замечаний.

Я также признательна моему литературному редактору издательства «Файар» Дени Маравалю за его понимание, активную поддержку и бесценную помощь в окончательной работе над текстом.

Написание книги, затрагивающей так много различных областей, было бы невозможно без продолжительных дискуссий с историками, специализирующимися на этой теме. Я благодарю профессора Манфреда Мессершмидта, бывшего директора по науке Института военной истории Фрейбурга в Бризгау, и его сотрудников, в том числе Юргена Ферстера, Рольф-Дитера Мюллера, Дефтеля Фогеля и Бернарда Вегнера, которым я обязана многими ценными советами. Мои друзья и коллеги Бригитта Шредер-Гуденхас, в недавнем прошлом профессор Монреальского университета, а ныне директор Центра исследований в области истории науки и техники в парижском Научно-промышленном городке, и Рита Тальман, ведущая курс немецкой культуры в Университете Париж-VII, потратили немало сил, обсуждая со мной наиболее «колючие» вопросы. Их дружеская поддержка во многом помогла мне справиться с работой над этой трудной книгой.

Я также благодарна заместителю директора Мюнхенского института современной истории профессору Людольфу Гербсту за наши плодотворные дискуссии и данное мне разрешение знакомиться с нигде не публиковавшимися материалами.

Мне также хотелось бы выразить свою признательность генеральному секретарю Высшего университетского института международных наук Женевы Жан-Клоду Фрашбуру, как и я – историку, за его финансовую поддержку, значительно облегчившую мне библиографические изыскания, которые любезно согласилась взять на себя Доминика Моно. Без помощи и содействия библиотеки этого института книга никогда не была бы написана. Я искренне благодарна ее директору Пьеру Паньо, главному библиотекарю Кам-Лай Нгуен Тхи, секретарю дирекции Ирен Совен и всем сотрудникам библиотеки за их терпение и благожелательность.

Июль, 1990

Часть первая
Метаморфозы

Глава первая
Формирование личности

Осенью 1971 года Вернер Мазер писал, что пришло время, когда стало наконец возможным составить жизнеописание Адольфа Гитлера без всяких лакун и умолчаний. Как выяснилось, это утверждение прозвучало несколько преждевременно, ибо с тех пор появились новые публикации, основанные на вновь открытых документах. Мало того, дискуссия между «гитлероведами», а также появление в печати работ психоаналитиков, порой излагающих противоречивые или отталкивающиеся от спорных либо неполных свидетельств тезисы, подняли целый ряд проблем и поставили множество новых вопросов касательно генезиса личности Гитлера и истоков его основных убеждений. Все это требует пересмотра некоторых сложившихся оценок. Основной спор идет вокруг нескольких особенно важных тем – происхождения Гитлера, его отношений с родителями, влияния австрийского окружения и лет, проведенных в Вене и Мюнхене. Ниже мы попытаемся осветить все эти темы и тем самым реконструировать детские и юношеские годы Гитлера.

Может быть, уже здесь нам удастся обнаружить какие-то признаки и вероятные причины его психических и нервных расстройств, в частности нарциссизма и эгоцентризма? Возможно, мы найдем какие-то знаки, предвещающие ту прогрессирующую бесчеловечность и «окаменение», которые в дальнейшем стали столь характерными чертами его личности?

В своей книге «Mein Kampf»[3]3
  «Моя борьба» (нем.).


[Закрыть] Гитлер, по его собственному признанию, стремился «дать немецкому народу отчет» о своей жизни и своих взглядах. Это сочинение автобиографического характера, но начинается оно не с упоминания дня и года рождения, как большинство автобиографий, а с указания места рождения. Автор с удовлетворением отмечает, что ему довелось появиться на свет в Браунау-на-Инне – городе, расположенном на границе двух государств, «объединение» которых казалось ему в юности первостепенной задачей, требовавшей решения любыми средствами. Таким образом, будущий диктатор с самого начала вслух формулирует один из лейтмотивов своей дальнейшей деятельности: соединить людей одной крови в рамках единого рейха. Пока для немцев не будет создано единого государства, убежден он, они не имеют права выступать с какими-либо другими притязаниями, в частности колониальными. Городок Браунау-на-Инне – «немецкий по крови и австрийский по гражданскому статусу» – виделся ему символом собственной миссии. Даже если считать эти рассуждения не более чем выражением озабоченности, владевшей автором во время тюремного заключения, они проливают достаточно света на то, какие цели он ставил перед собой в 1924–1925 годы, как и на то, каким образом пытался извлечь пользу из места своего рождения.

Впрочем, Адольф Гитлер признает, что плохо помнит первые годы своей жизни, и это, в общем-то, нормально. Вместе с тем нельзя забывать, что для любого человека детские годы являются решающими для становления личности.

Дабы восстановить «предысторию» Гитлера, нам понадобится более пристально приглядеться к его семье и той среде, в которой новорожденный младенец впервые открыл глаза, где он сделал свои первые шаги, испытал первые радости и огорчения.

Главным неизвестным лицом в этом списке остается дед со стороны отца. Такова ирония судьбы: человек, впоследствии потребовавший от каждого немца подтверждения арийского происхождения не только родителей, но и родителей родителей, сам был не в состоянии представить аналогичное доказательство! Этот пробел не преминул возбудить к себе повышенный интерес всех любопытствующих и вызвать к жизни всевозможные спекуляции и злые сплетни. Приоткрыть покров тайны над этим обстоятельством пытались и политические противники Гитлера, и историки, и даже приближенные фюрера (не исключая его самого). Но, несмотря на самые глубокие изыскания, никакой ясности в этом вопросе не удалось достичь и по сегодняшний день.

Но вот факты. 17 июня 1837 года Мария Анна Шикльгрубер, 42-летняя крестьянка, уроженка так называемого лесного района Австрии, в местечке Штронез, в области Цветте, что к северо-западу от Вены, в доме фермера родила мальчика. Ребенок родился от неизвестного отца и получил имя Алоис. Почему он появился на свет не в доме отца Марии Анны, расположенном в той же самой деревне? Почему она не пожелала назвать отца ребенка? Родители Шикльгрубер – Иоганн и Тереза – еще в 1817 году продали свой дом сыну Йозефу, сохранив в нем для себя всего одну небольшую комнату. Мать Марии Анны умерла в 1821 году, так что представляется вполне объяснимым, что дочь не захотела рожать под кровом старика отца. Но почему она не пошла к брату? Этого мы не знаем. Впрочем, не исключено, что он испытывал финансовые затруднения, некоторое время спустя вынудившие его продать ферму. Итак, ребенок родился в доме Иоганна Труммельшлагера – крестьянина, ставшего мальчику крестным отцом. Может быть, он был ему не только крестным? Никакими данными в подтверждение этой гипотезы мы не располагаем.

До пятилетнего возраста Алоис вместе с Марией Анной жил в доме ее отца. Когда ей исполнилось 47 лет, она вышла замуж за бродившего по деревням безработного батрака с мельницы Иоганна Георга Гидлера. Уроженец Штронеса, он к тому времени успел один раз жениться и овдоветь, после смерти жены вернувшись в родную деревню. Судя по всему, семейство Гидлер-Шикльгрубер жило вовсе не в таких тяжких условиях, как это иногда пытаются доказать некоторые биографы. Тем не менее маленького Алоиса, который по-прежнему носил фамилию матери, отослали к дяде – Иоганну Непомуку Гюттлеру, брату Иоганна Георга Гидлера (написание родовых имен в те времена не было твердо устоявшимся). Его дом находился в Шпитале, где он и проживал со своей женой Евой Марией, урожденной Деккер, матерью Анной Марией Гидлер и тремя дочерьми – Иоганной, Вальбургой и Йозефой. Здесь Алоис нашел семейный очаг. Мария Анна скончалась в 1847 году. Отчим Алоиса вернулся к бродячей жизни и снова оказался в Шпитале гораздо позже. Здесь он и умер в 1857 году.

Насколько нам известно, Алоису в доме Иоганна Непомука жилось хорошо. Кстати сказать, он на всю дальнейшую жизнь сохранил теплые связи с этим семейством. После недолгого обучения в начальной школе Алоис начал работать. С 1851 по 1853 год был подмастерьем сапожника у одного из родственников, затем занимался тем же ремеслом в Вене. Однако он всегда стремился к другой жизни и мечтал о более высоком социальном положении государственного служащего. Вскоре молодой человек поступил в пограничную службу Министерства финансов – вначале внештатным сотрудником, но уже с 1855 года был зачислен в штат. Пройдя интенсивную подготовку, осенью 1861 года он сдал экзамен и получил назначение на должность Finanzwach-Rezipient – высшую в табели низших чинов. За этим последовали новые назначения и перемещения. В 1862 году он служил в Заальфельдене, близ Зальцбурга, в 1864-м – в Линце, на должности государственного чиновника. В 1870 году перебрался в Пассау, а в 1871-м был назначен таможенным контролером в Браунау-на-Инне.

Таким образом, можно сказать, что для незаконнорожденного сына бедной крестьянки, даже не получившего сколько-нибудь серьезного школьного образования, Алоис сделал выдающуюся карьеру. Практически он достиг уровня, на который мог претендовать только выпускник полной средней школы. Что им двигало? Возможно, он стремился доказать свои способности и тем самым выразить благодарность человеку, который его приютил и воспитал? Или он на самом деле просто оказался умней и честолюбивей прочих членов семейства?

Как бы там ни было, в 1873 году Алоис Шикльгрубер женился на Анне Глассль – дочери таможенного чиновника, которая была старше его на четырнадцать лет. К тому времени он уже успел обзавестись одним внебрачным ребенком от другой женщины. Остается загадкой, что его толкнуло к женитьбе – деньги, любовь или тот факт, что в Шпитале он постоянно находился в окружении женщин, превосходивших его по возрасту. Брак, судя по всему, оказался не слишком счастливым. Анна страдала легочным заболеванием (тем самым, от которого скончалась мать Алоиса), и он вел себя скорее ветрено. Завел связь со служанкой трактира, в котором проживал вместе с женой. Тогда же он вызвал к себе Клару Пелцль, внучку Иоганна Непомука Гюттлера, родившуюся от союза дочери последнего Иоанны со шпитальским крестьянином Иоганном Пельцлем. Вообще складывается впечатление, что на протяжении нескольких лет между Алоисом и этими тремя женщинами сложилось нечто вроде «шведской семьи» на четверых. И в эту же пору произошло событие, впоследствии давшее богатую почву для всевозможных спекуляций.

В июне 1876 года Алоис в сопровождении трех свидетелей – Йозефа Ромедера, зятя Иоганна Непомука (он женился на Вальбурге), Иоганна Брайтендера и Энгельберта Паука – явился в приходскую церковь Доллершейма, к которой принадлежала и коммуна Шпиталя. Он объявил кюре, что муж его матери Иоганн Георг Гидлер приходился ему отцом, что уже после женитьбы он признал свое отцовство и выразил желание сделать сына своим законным наследником. Все три свидетеля подтвердили его слова и подписали общее заявление. Кроме того, ходатай предъявил протокол легитимации, подписанный 6 июня 1876 года в присутствии нотариуса города Вайтры. По неизвестной причине имя Гидлера в этом документе претерпело изменения и превратилось в Гитлера. И несмотря на то что Иоганн Георг скончался почти двадцать лет тому назад, кюре Доллершейма удовлетворил просьбу и позволил ее подателю впредь именоваться не Шикльгрубером, а Гитлером. В результате переписки между церковными и правительственными органами власти, а также управлением финансов города Браунау легитимация получила подтверждение по статье per matrimonium subsequens, опирающейся на постановление министра внутренних дел от 12 сентября 1868 года, в котором говорилось о том, что следует по мере возможности поддерживать признание законности прав ребенка. Тем не менее слишком многие вопросы остаются без ответа. Почему оформление легитимации произошло так поздно и почему именно в это время? Представляется вероятным, что инициатором процедуры выступил Иоганн Непомук. Высказывалось несколько гипотез, объясняющих мотивы, которыми он при этом руководствовался: не имея родного сына, он хотел гордиться успехами Алоиса; неведомый отец был евреем, и это могло повредить чиновничьей карьере сына, и так далее.

Первые слухи по поводу отца-еврея впервые возникли в начале 1920-х годов, на них, в частности, ссылается в своих работах Конрад Хайден. Известна статья, написанная племянником Адольфа Гитлера, проживавшим в Англии, – она также содержит некоторые намеки на еврейское происхождение фюрера. Соответствующими изысканиями занимались гестапо и лично Гиммлер в 1942 году, однако никаких следов найти не удалось. Аналогичные подозрения высказывал Ганс Франк, занимавший пост генерал-губернатора Польши в 1939–1944 годах. В письме, написанном в камере нюрнбергской тюрьмы, он утверждает, что Гитлер, обеспокоенный угрозами со стороны одного из родственников, просил его провести расследование по этому вопросу. Франк сообщал, что у него имеется доказательство того, что Алоис был сыном еврея по имени Франкенбергер, у которого Мария Анна якобы служила в Граце, и делал из этого вывод: Гитлер был на четверть евреем. Впоследствии эта гипотеза легла в основу целого ряда комментариев психоаналитического характера, авторы которых пытались с их помощью дать объяснение патологическому антисемитизму фюрера. Между тем глубокие исследования сразу нескольких историков показали: в Граце вообще никогда не проживал еврей по имени Франкенрайтер или Франкенбергер…

Таким образом, тезис о еврейском дедушке представляется лишенным оснований. По мнению историка Вернера Мазера, отцом Алоиса был не кто иной, как сам Иоганн Непомук; будучи человеком женатым, он предпочел выдать Алоиса за своего племянника. Все тот же Мазер полагает, что между Непомуком, Иоганном Георгом, Марией Анной Шикльгрубер и ее братьями Георгом и Францем довольно рано составилось нечто вроде «заговора», к которому позже присоединился и Алоис; и действительно, вскоре после легитимации последний получил от душеприказчика Марии Анны Франца Шикльгрубера значительную сумму денег; в 1988 году он же в качестве основного наследника Иоганна Непомука получил еще какие-то деньги, позволившие ему купить ферму в Вернхарте, близ Шпиталя. Покупка обошлась в 4000–5000 гульденов – скопить такую сумму при своем жаловании Алоис в принципе не мог, ведь ему приходилось содержать семью.

Мазер считает, что Гитлер был в курсе этой семейной истории, однако его источники не всегда вызывают доверие. Не подлежит сомнению, что фюрер не любил распространяться о своих предках – ни когда писал автобиографию, ни позже, – но это не должно нас удивлять. В числе авторов мемуаров немного найдется таких, кто не пытался бы путем умолчания или прямого искажения приукрасить свое происхождение. Гитлер в этом ряду не исключение, и его рассказ о себе являет яркий пример смеси Dictung und Wahrheit [4]4
  Название автобиографии Гете.


[Закрыть] – вымысла и правды.

Понятно, что, имея бабку небезупречной репутации и деда, справедливо подозреваемого в блудодеянии, гордиться особенно нечем, однако и это еще не все. Есть и другие малосимпатичные факты. Мать Гитлера Клара Пелцль, третья жена Алоиса, приходилась Иоганну Непомуку внучкой. Алоис женился на ней после кончины своей второй жены Франциски Матцельсбергер, с которой он жил после того, как расстался с Анной Глассль. От Франциски у него был сын Алоис, которого он в 1883 году, после смерти Анны и женитьбы на Франциске, признал своим законным отпрыском, и дочь Ангелика. Вскоре Франциска заболела, и в дом вернулась Клара Пелцль, прежде выставленная вон. Теперь она играла роль служанки, няньки и любовницы хозяина (которому после его легитимации приходилась родственницей второй ступени). Примерно в то же время, когда умерла Франциска (10 августа 1884 года, в возрасте 23 лет), Клара обнаружила, что беременна. Чтобы выйти замуж за Алоиса, то есть близкого родственника, ей понадобилось разрешение епископа, которое было получено. 7 января 1885 года в квартире, располагавшейся в здании трактира на окраине Браунау, состоялась свадьба. Если гипотеза Мазера верна, то Алоис приходился сводным братом своей мачехи и, следовательно, дядей своей жене – впрочем, именно так она к нему и обращалась.

Своего первого сына, Густава, Клара родила 17 мая 1885 года. 25 сентября 1886 года на свет появился второй ребенок – дочь Ида. Третий, сын Отто, умер вскоре после рождения. После трех лет замужества Кларе пришлось взять на себя заботу и о двоих детях Франциски. Наконец, 20 апреля 1889 года, в половине шестого вечера, она родила еще одного ребенка. Мальчика нарекли Адольфом.