Текст книги "Мой Черный Князь. Часть 2"

Он снова меня воспитывает

Сегодня я рано освободилась и готовлю ужин. Находчивый Князь дал мне задание, с которым придется повозиться – к его приходу нужно приготовить суп с лапшой из фермерской курицы. Даже звучит не так просто, как, например, яичница с помидорами. И сама суть соответствующих куховарских манипуляций тоже стоит определенных усилий. Однако этот затейливый человек спрятал еще и дополнительный усложняющий подвох. Дело в том, что курица совершенно не готова к тому, чтобы из нее что-то готовили. Она мертва, но в остальном все при ней, как в тот момент, когда она пала от чьей-то неумолимой руки. Записку с указанием я обнаружила на столе, а курица лежала в холодильнике, в темном пакете. Только развернув его, я узнала о том, какая интересная задача мне поручена.

Удивительное дело, но у меня не возникло желания звонить Князеву и в гневной истерике упрекать его за изуверские фантазии. Я улыбнулась, украдкой, будто он мог это увидеть, погладила кончиком пальца буквы, которые выводила его рука. Он тратит на меня свое время. Придумывает новинки, усложняет самое простое, чтобы везде разбросать острые специи, в его мыслях забронировано место для меня. Есть некий элемент эксклюзивной широты души в том, что он решил, что я должна жить с ним, в том, что испытывает мои домохозяйские способности. Я благодарна ему за это, ему и воле судьбы, которая сделала так, что мы с этим необычным человеком каким-то образом оказались в мыслях друг у друга.

Я давно не живу в сельской местности, в последний раз имела дело с неощипанной и не потрошенной курицей лет десять назад. Но руки, как очень быстро выяснилось, помнили и методы, и механизмы того, как привести ее к товарному виду. Предварительно обдав кипятком, я стала ощипывать перья. Тушка лежала в раковине, от нее валил пар. Вот он, забытый запах мокрой курицы, героини народного фольклора. Картина, конечно, варварская. Совершенно чуждая этому современному интерьеру. Вдруг на какое-то мгновение мне даже показалось, что Князь придумал эту встречу с персонажем из моего далекого прошлого, чтобы напомнить мне о том, кто я такая на самом деле. Для чего? Наверное, чтобы, отвлеченная своими переживаниями, я на какое-то время прекратила злить его спорами и сопротивлением. Или, чтобы уловив контраст между моей прошлой жизнью и тем, что дает мне он, я испытывала еще большую благодарность, и это бы повлияло на мою покорность. Интересно, он добивается от меня полного подчинения потому, что манипуляции безвольными живыми шашками – это необходимый ему фетиш, или потому, что, по его мнению, рабское пресмыкательство – это мой естественный удел, находясь в котором я максимально ему нравлюсь?

Пытаясь прогнать неприятные предположения, я продолжила работу над тушкой. Скрупулезно сделала аккуратный надрез, извлекла внутренности. Затем сняла с газовой плиты рассекатель пламени и опалила над факелом куриное тельце, чтобы избавить его от пушка.

Пока разделанная на кусочки курица варилась, я приступила к изготовлению лапши. У меня было не очень много времени, поэтому тесту не пришлось долго «отдыхать», а нарезанные соломинки не слишком подсушились. Они сохли ровно столько, сколько варились овощи, добавленные в суп, где уже сформировался ароматный куриный бульон, то есть всего лишь минут двадцать. Когда я стряхнула с доски в кастрюлю последнюю полосочку теста, услышала, что мой господин вернулся.

– Эмка, ты можешь завтра освободить целый день от работы? Не спеша, проснемся, позавтракаем и вместе съездим по важным делам, – Князев подходит ко мне сзади, одной рукой прижимает к себе, второй оттягивает воротник футболки и целует в место, где встречаются шея и мое левое плечо. Это происходит слишком близко от сердца, наверное, на одном с ним меридиане, поэтому оно начинает высоко и гулко подпрыгивать.

– Могу, думаю, банк хотя бы так должен загладить свою вину перед оскорбленным поэтом.

Князев корчит рожицу типа «опять где-то нашла себе печаль».

– Я в душ. Вернусь, и ты будешь кормить меня супом и подробным рассказом о том, что у тебя сегодня случилось.

Князев выпускает меня из рук, и я вижу его широкую спину, которая удаляется из кухни. Я слишком печальная для него, и от этого слишком нудная, неуправляемо и непредсказуемо нудная. Именно поэтому он вынужден использовать все эти отнюдь не либеральные методы перевоспитания.

– У меня было мало времени, меньше, чем нужно, поэтому технологический процесс слегка не соблюден, – извинительно приговариваю я, ставя перед Князевым тарелку с супом. Он испытующе смотрит на меня, берет ложку, зачерпывает, дует на нее и отправляет в рот.

– Словесная презентация так себе, а вкус мне нравится, – улыбается Князь. – Не стоит заранее говорить то, что может сразу же испортить восприятие, до самой дегустации.

Я сажусь напротив него и наливаю себе чай. Он прав, я снова говорю невпопад, будто стараюсь сделать самой себе антирекламу.

– Так что в банке случилось? – он продолжает есть, и я вижу, что ему действительно нравится то, что я приготовила.

– Я придумала удачный слоган для радиорекламы для продвижения новой серии коллекционных монет, он звучит очень жизнеутверждающе и маняще. Его крутят несколько дней, а продажи уже такие, каких раньше удавалось достичь только за полгода. Попросила у Будды премию, а она начала плести свою фирменную плетенку про то, что все мои усилия получают оценку где-то в верхних слоях атмосферы, накапливаются и наращиваются. Что я трачу свою энергию напрасно, формулируя требования о моем награждении. Эту энергию нужно направить на повышение мастерства, чтобы оно принесло еще больше пользы делу, которое я выполняю. И уже после этого придет настоящая награда, не разовая, за каждый отдельный шаг, а серьезная и глобальная. После разговора с ней я была на улице, около одной из транспортных развязок, и слышала, как звучит мой текст. Андрей, он реально качественно цепляет. Мне жаль, что мой труд продается за копейки и летит по ветру. Ни мне от моих усилий нет толку, ни земле, на которой я живу.

Князев поднимает глаза от тарелки на меня.

– На какую премию ты рассчитывала?

– Ух, ну там не разгуляешься в фантазиях…

– Четко скажи мне: сколько денег ты хотела получить за свой перл?

Я вздыхаю. И называю сумму, которую было бы разумно ожидать в тех стенах.

– Две тысячи рублей.

– Ты хочешь продолжать там работать?

– Вот если бы…

– Да или нет? – Князь перебивает меня твердым и совершенно не добрым тоном.

– Да.

– То есть если бы ты получила эту сумму, ты бы перестала считать свои усилия затраченными впустую и сожалеть о них? Четко: да или нет?

– Да.

– Если я дам тебе эти деньги, будто они пришли из слоев атмосферы, ты забудешь этот инцидент?

– Нет.

– Обоснуй.

– Ты – не мой начальник. Не ты должен оплачивать мои пиар-услуги. Это должна делать Будда.

– Давай так. Я даю тебе два подробных варианта, и ты выбираешь один. Только один из тех, которые я предлагаю.

Синие глаза Князя смотрят на меня в упор. Он жует кусочек курицы, на его лице заметно удовольствие от вкуса еды, а во взгляде – напряженное раздражение. Я киваю в ответ, проталкивая по пищеводу глоточек чая.

– Вариант номер один. Ты берешь две тысячи российских рублей, в качестве оплаты за твою творческую идею. Я положу их на стол, а не дам лично в руки, будто не имею к ним никакого отношения. При этом ты успокаиваешься, прекращаешь ныть, стенать и критиковать банк, который не оправдывает твоих ожиданий. То есть, получив деньги, ты вместе с ними получаешь оплату от слоев атмосферы, как и предсказывала Будда. Все, конфликта между вами нет, и претензий у тебя к ней тоже нет, поскольку она оказалась права. И ты продолжаешь там работать, расти и развиваться, насколько это возможно. Теперь вариант номер два. Ты идешь не к Будде, а к директору банка. И ему говоришь, что хочешь получить премию, потому что заслуживаешь ее, поскольку именно после придуманной тобой рекламы продажи значительно выросли. Но ведешь беседу как взрослый человек, без нытья и мольбы, уважительным и твердым тоном, не запинаясь и не боясь заранее, что тебе могут отказать. Идешь и выясняешь с самым верхним руководителем, почему твой труд, способствующий процветанию банка, не оценен по достоинству. Заранее напиши заявление на его имя, где подробно укажешь объем твоей работы, результат от нее и свою просьбу о премии. Сдашь заявление секретарю. Итак, что ты выбираешь?

Хорошие версии, но господин психиатр ведь никогда не был в моей ситуации. Легко быть смелым, когда у тебя все есть, и когда тебя с самого детства учили смотреть на весь мир свысока. А меня ведь учили совсем другому, наоборот, служить миру, вкладывать во все душу, щедро раздавать свои душевные силы в разные стороны.

– Почему ты предлагаешь мне именно такие варианты? Один будто подмена реальности, а второй – явный бесперспективняк.

Князев недовольно смотрит на меня, поднимается со стула, ставит пустую тарелку в мойку. Открывает воду и моет руки. Вытирает их полотенцем. И при каждом действии молча смотрит на меня. Затем подходит ко мне и поднимает меня со стула. Садится на пол, вытянув ноги, и показывает мне жестом, чтобы я села на него. Раздвинув ноги, сажусь лицом к нему. Он кладет руки на мою спину, гладит от шеи до ягодиц, прижимая к себе. Мои ладони ложатся на его плечи, даже через ткань футболки я чувствую, какие они теплые и твердые. Касаюсь губами его шеи, того места, где правая часть челюсти соединяется с шеей. Запах мужчины, тепло его тела, мои руки на его теле, его руки на моем теле. Потрясающие ощущения. Вот только почему он решил пообниматься со мной именно на кухонном полу? Почему он заставляет меня ждать ответ на заданный мной вопрос?

– Я создаю тебе новые паттерны поведения, дурешка, – шепчет Князев, продолжая поглаживать меня. – Ты увязла в печалях настолько, что внутренне ликуешь от того, что появляются все новые и новые. Ведь на протяжении многих лет именно печали были основной темой всех разговоров и размышлений. Обстоятельных, детальных, витиеватых мыслей и бесед. Ты сама их к себе тянешь, будто вызываешь Джинна из бутылки. Ну давай, закрой глаза, сосредоточься и разгляди эту тенденцию внутри себя. Я ведь прав?

Сначала я замираю от его слов, и некоторое время даже не дышу, появляется желание убежать от него. Это обидно звучит, это значит примерно следующее: я сама виновата, что плохо живу, что меня унижают и используют. Я не делаю попытку подняться и уйти, потому что чувствую его сильные руки на своем теле и понимаю, что он не отпустит. Потом начинаю дышать, его слова разбредаются по моей душе, открывают шкафчики и кладовки, заглядывают во все углы, вытаскивают преющие предметы, которые уже невозможно узнать, чем именно они были изначально. Так проходит несколько минут. Мы оба молчим, он гладит меня и прижимает к себе, а у меня проясняется вывод – во мне слишком много хлама, обломков воспоминаний и разочарований, с которыми я не прощаюсь. Без устали раскладываю их по уголкам и полочкам, а они гниют и отравляют меня, притягивают новые такие же самые предметы.

– Боль – это очень сильная эмоция, она стала для тебя будто топливом, ты жить без нее не можешь, без острых мук по какому-либо поводу. Однако признаваться ты в этом не хочешь, ни себе, ни окружающим. Именно для того, чтобы всегда находиться у родника с болью, ты не решаешь свои проблемы в банке. Делаешь вид, что решаешь, но на самом деле нет. На самом деле для тебя выгоднее не избавляться от этих проблем, иначе тогда тебе станет не о чем напряженно думать и с жаром говорить.

Я плотнее прижимаюсь губами к его шее. Из моих глаз льются слезы. Он прав. И мне обидно, обидно, что я разоблачена. Обидно, что выбрала такой дурацкий способ занять свои мысли и удивить собеседника, сделать так, чтобы меня запомнили за глубину моей печали – раскручивая грустную тему тотальной несправедливости.

Князев взял мою левую ладошку и поцеловал ее. Потом слегка прикусил бугорок под большим пальцем и снова поцеловал.

– Я могу тебе объяснить, почему с тобой происходят эти метания. Рефлексии, колебания, промедления в выборе и отсутствие окончательного решения, эти внутренние пощипывания «правильно ли», «имею ли право» унаследованы тобой, скопированы из книжек. Ведь это выглядит очень томно, чувственно и нестандартно. Кокетливая игра без финала. Раз без финала, значит, без выигрыша. Но для тебя главное, что ты якобы не проигрываешь, поскольку не принимаешь никакого решения. Этакие покачивания в воде. Не ныряешь за жемчугом и не выходишь на берег просушиться. Но разве ты Ихтиандр? Ты сможешь всегда жить в воде?

– Князь, я не знаю, что мне выбрать, – естественно, я продолжаю рыдать. Когда я не могу справиться с эмоциями, не знаю, что мне делать, или совсем ничего не хочу делать, надеясь, что все само пройдет и меня оставят в покое, я всегда рыдаю. Примитивное и совершенно незрелое поведение. Причем, это не я принимаю такое решение, это тело так поступает, предполагая, что спасает меня. В моей голове не звучит обсуждение ситуации, из которой я делаю вывод о том, что если мне страшно, если я не владею ситуацией, то пора расплакаться. Это происходит не так. Во мне автоматически формируется поток слез, который льется из глаз, заменяя собой все остальные процессы.

– Выбирай меня. Поддавайся мне, отдавайся мне. Без угрызений совести и рассуждений о том, чем это закончится и кто мы друг другу. Если ты хочешь расти, взрослеть, если ты действительно хочешь заменить в себе файлы с печалью на файлы с умением чувствовать радость от большинства событий каждого дня, то выбирай меня.

– Я ведь и так с тобой и пытаюсь быть послушной, – шепчу я сквозь слезы.

– Нет, заинька моя, ты пытаешься поверхностно, но не в душе и не в мыслях. Внутри ты сопротивляешься, не доверяешь и боишься. Сомневаешься во мне, сомневаешься в себе и пропускаешь мимо ушей то, что я тебе говорю.

– Я выполняю твои задания…

– Ты – большая молодец, потому что тебе удалось облагородить цыпу, и ты успела как раз к моему приходу. Я ценю твои умения и усилия. Но неужели ты считаешь, что я, придя домой после сложного дня, хочу лишь видеть еду в тарелке? Мне нужны нежность и ласка от тебя, хочется видеть, что ты меня действительно ждешь. Хочется видеть твои эмоции в мою сторону, а не печальные глаза узницы, которая считает, что живет со мной в качестве секс-рабыни и кухарки.

– Что же мне надо делать, Князь? – я чувствую, что его шея и плечо стали мокрыми от моих слез. А он все тащит и тащит из меня балласт из хлама, которым я прикрываю от него свою душу.

– Перестань считать себя жертвой и ждать, когда у нас все закончится, чтобы иметь право сказать, что ты так и думала в самом начале. Перестань считать меня злобным и бездушным мажором. Ты сегодня не обняла меня и не поцеловала, ты лишь позволяешь мне это делать с тобой, опускаешь глаза и делаешь вид, что отдаешь этим какой-то долг. Перестань прятаться от меня и отгораживаться своими страданиями. Я ведь тоже человек и у меня тоже может быть потребность рассказать тебе, как прошел мой день. Но мы каждый вечер обсуждаем то твой банк, то твоих ментов. В обоих случаях ты несчастна, и старательно описываешь, насколько.

Он снова прав. Я не спрашиваю у него, каковы его дела, все ли в порядке, чем он занимается. И ведь действительно продолжаю не доверять ему, ожидая, когда он меня бросит.

– Эмка, я не благодарности от тебя добиваюсь, и не расплаты за мои материальные вложения в тебя. Я хочу с тобой отношений, в которых мы друг друга знаем, пытаемся понять, изучить, дополнить, развлечь, согреть. Мне хочется, чтобы ты не скрывала своих чувств ко мне, чтобы ты добровольно их показывала, а не пыталась от них избавиться.

– Мне слишком тяжело, я не могу быстро совпасть с твоими стандартами, – ужасные ощущения в грудной клетке распирают и затрудняют дыхание, и только его прикосновения хоть как-то держат меня в сознании. – Если я вся такая косая, может, у тебя и не получится меня переделать, может, я ужасный материал, и из него ничего не вылепить?…

Князь вздыхает и больно хлопает ладонями по моим ягодицам.

– Вот только не надо искать повод улизнуть от меня. Мне нравится, когда ты находишься около меня. Нравится до тебя дотрагиваться, заниматься с тобой сексом, видеть то, как твое тело отзывается на мои прикосновения. Мне нравится разговаривать с тобой, отламывать от тебя лишние фрагменты, которые мешают тебе встраиваться в сложный процесс под названием «жизнь». Да, наверное, в мире есть и другие девушки, похожие на тебя чувственностью и романтичностью, с которыми мне было бы так же интересно и приятно, но при этом чуть легче приучить их к моим вкусам и взглядам. Но сейчас у меня есть именно ты, и мне нужна именно ты. Ты хочешь убедить меня в том, что не должна меня привлекать? Но зачем тебе это, зачем ты хочешь убить мой интерес?

Я сжимаю ладонями виски, часто дышу, глубоко вдыхаю и шумно выдыхаю. Как будто от этого гул мыслей в моей голове станет тише, а поток воздуха внутри моих легких сможет снизить температуру в душе. О, нет. Это все слишком слабо действует.

– Я боюсь того, что ты достаешь из меня то, о чем я сама не знала. Я боюсь того, что ты знаешь меня лучше, чем я сама. Я боюсь, что ты когда-нибудь завершишь свою психиатрическую миссию в отношении меня, всласть удовлетворишься, и я буду больше не нужна. Как я тогда буду жить? Как жить после того, как ты вывернулся наизнанку ради другого человека, прилип к нему, присох, а потом остался один?

Князев берет меня за плечи и медленно кладет спиной на пол. Я лежу под ним, его пах давит на мою промежность, он опирается на свои ладони и наклоняется надо мной.

– Я чувствую, как кровь пульсирует у тебя между ног. Твое собственное тело откачивает кровь от мозга к матке и влагалищу. Твой организм мудрее тебя и считает, что главный орган вовсе не голова, когда в ней творится такой хаос. Не надо стыдливо и перепугано на меня смотреть. Я вовсе не убеждаю тебя в том, чтобы ты пустилась во все тяжкие и считала секс целью своей жизни. Я о том, чтобы ты перестала стыдиться своих желаний в отношении меня, перестала раскаиваться в том, что разделяешь мои желания. Ты же всегда хотела принадлежать одному-единственному мужчине. Вот и принадлежи мне, только полностью, вся, без секретов и ухищрений, без затаенных ошибочных трактовок. Ты нужна мне, интересна, нравишься, возбуждаешь и влечешь. Я знаю, что у тебя ко мне то же самое. Тогда для чего ты ведешь себя как капризный ребенок, который назло всем отрицает очевидное и устраивает истерику ради истерики?

− Князь, я боюсь того, что на самом деле ничего нет. Что я тянусь к тебе потому, что ослеплена и шокирована, привлечена твоими возможностями и способностями. Или, того хуже, меня манят к тебе банальные животные инстинкты, которые раньше во мне спали, а ты их пробудил. Боюсь того, что нужна и интересна тебе до тех пор, пока борюсь с тобой и собой, пока провоцирую темы для дискуссий. Боюсь, что все это далеко не то, чему стоит разрешить владеть своими душой и телом.

Князев глубоко вздыхает, его взгляд становится еще более давящим и неуютным.

− Не тебе и даже не мне решать вопрос о том, что именно стоит впускать в свою душу. Сейчас вообще не это на повестке, потому что то, что нас объединяет, уже здесь, уже повлияло на нас. Сейчас мы оба ищем способ приучить тебя к тому, что это неизбежно. Что мы друг для друга неизбежны. В этом у нас выбора нет. Но хороша или же плоха для нас эта неизбежность – вот это зависит от нас, здесь мы оба можем постараться, чтобы быть довольными друг другом.

Я смотрю в его глаза. Синяя радужка, темные и злые зрачки. Он во всем прав, но что-то внутри меня не хочет это признать. То ли моя здравая часть, то ли наоборот.

− Эмка, скажи мне честно: ты раскаиваешься в том, что секс появился в твоей жизни?

Я задумалась. Правильный ли вопрос он задал мне? А может, я раскаиваюсь в том, что вообще в моей жизни появился мужчина? Ведь именно благодаря его появлению я постоянно попадаю в тупиковые внутренние и внешние ситуации. И, очень возможно, что не столько он виновен передо мной своим неожиданным появлением, сколько я сама себя втягиваю в тоску и печаль. Потому что, как оказалось, я совершенно не умею вести себя как женщина, дама, спутница и партнер. Нет опыта, который бы позволил иметь должную подготовку. И нет быстрой смекалки, благодаря чему я бы могла без неуклюжести ориентироваться в наших отношениях.

− Князь, я неопытна, глупа, боязлива и закомплексована. Я ничего не знаю наверняка.

− Значит, раскаиваешься. Значит, не до конца понимаешь, чему подчиняется все твое существо. Смотри: природа задумала человека, как и любую другую биологическую единицу, чтобы человек не увял как популяция, чтоб он бесперебойно рождал себе подобных и не выпадал из пищевой цепочки. Вряд ли эта информация вызовет в тебе протест, поскольку она очевидна. Идем дальше. Поскольку у человека появился разум, поддержание популяции попало бы под риск, если бы природа не вовлекала человека в процесс продолжения рода через интерес к сексу. Секс – это основной инстинкт, базовая энергия, сила жизни, ведь именно с его помощью человек продолжает род. И именно через него обретается либо утрачивается жизненная сила. Я понимаю, что ты попала в обстоятельства, естественные по своей природе, но непривычные для тебя. Эмка, у любого события и ситуации есть не одна сторона, а много. Твое отношение и дальнейшее внутреннее состояние зависит от того, какую сторону выберешь именно ты. Когда что-то неожиданно происходит, попробуй описать в подробностях хотя бы две стороны, два противоположных фронта. Сравни их и затем выбери один, самый выгодный для себя.

Князь поднимается и встает в полный рост. Потягивается, играя мышцами на красивых плечах. Я любуюсь им. Тем, какой он уверенный в себе, сильный и упорный в достижении полной власти над моей неподдающейся душой.

− Думай над моими словами. Если ты хочешь быть довольна сама собой и своей жизнью, думай над тем, что я тебе говорю, а не над тем, что годами лежало в твоей голове. Эмка, мои консультации стоят очень дорого, и люди выстраиваются в очередь, чтобы их получить. А тебе они достаются полностью даром, но ты ничего не применяешь, во вред самой же себе.