Электронная библиотека » Марья Коваленко » » онлайн чтение - страница 8


  • Текст добавлен: 13 февраля 2023, 16:48


Автор книги: Марья Коваленко


Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Глава 18
Все, что ей нужно

Марат

Наверное, зря я увернулся от прощального удара Карины. Своей маленькой, но тяжелой сумочкой она почти попала мне в пах. Не подставь я бедро, корчиться на парковке пришлось бы долго. Удовольствие то еще, но сейчас не загибался бы так от желания.

С Аглаей сдерживаться было нереально. Меня то рвало в клочья от ее мокрых глаз, то накрывало с головой от пугливого отклика.

Мышка моя оказалась совсем дикой. Не знаю, что за урод был с ней до меня, что за тараканов подселил ей в голову, но каждый стон, каждое движение навстречу приходилось вырывать с боем.

Она словно боролась. Но не со мной, а с собственным телом. Клала руки мне на грудь. Сжимала ткань рубашки и тут же трусливо прятала ладони за спину.

Отзывалась на поцелуи. Будто изучая, обводила языком контур моих губ и спустя секунды замирала. Удивленная, испуганная, с широко раскрытыми глазами и такая робкая, что меня самого начинало трясти.

Стыдно признаться, но впервые я не знал, как лучше подступиться к женщине. С другими такого не было никогда. Всегда брал свое не задумываясь и получал равный отклик. «Баш на баш», – самое древнее правило обмена в сексе работало безотказно.

А с мышкой… Я до чертиков боялся ее спугнуть или поспешить. Боялся, что снова закроется. И еще сильнее опасался, что сам не сдержусь и наломаю дров.

Наломать хотелось. Вырубить в голове все тормоза. Перегнуть строптивую девчонку через спинку дивана и проверить, как долго сможет сопротивляться самой себе. В том, что Аглая уже готова и способна меня принять, я не сомневался. В отличие от ее умной головы, тело реагировало на ласку слишком красноречиво.

Но оказаться таким же уродом, как ее бывший… От одной только мысли об этом мозги в моей голове вставали на место.

Слишком интересной была настоящая мышка. Слишком ярким и редким зверьком.

Ради нее, такой, я держался.

– Маленькая, сладкая… – шептал всякие дурацкие нежности, медленно снимая с нее платье.

– Ты потрясающая, красивая, сказочная… – глушил сопротивление комплиментами и осторожно приучал к своему телу.

Мозг выносило к чертям. Чувствовал себя гребаным растлителем, помогая снимать рубашку и заставляя касаться того, что больше всего требовало ее внимания.

– С ума от тебя схожу…

Не врал ни единым словом и до влажных разводов пробовал ее сквозь белье.

Молился, чтобы не сдохнуть. Через час, через два можно, но только не сейчас.

Загибался от возбуждения, надевая защиту. И снова целовал.

Как одержимый насиловал ее губы своими. Отыскивал все новые и новые чувствительные местечки. Шизел от ее реакции, всегда вначале испуганной, а потом смущенной.

Сминал ладонями тело.

И так по кругу.

Изматывая лаской и шепотом.

Изводя себя до адской боли.

Не представляю, сколько прошло времени с момента первого поцелуя до той блаженной секунды, когда положил Аглаю на диван. Наверное, вечность. Или две. За них перед глазами пронеслись все ее побеги, все испуганные взгляды и бесконечные отказы.

Саперу на минном поле было во сто крат спокойнее, чем мне.

Но, стоило почувствовать, как сама раздвигает ноги, пропуская меня… Ощутить, как руки ложатся на затылок, до боли сжимая волосы… И вся она, сдавшаяся и горячая, порывисто движется навстречу… у меня внутри словно все перевернулось.

Не было здесь больше ледяной помощницы, которая умела вымораживать взглядом.

Не было мышки, которая боялась саму себя.

Подо мной, закусив губу, стонала роскошная женщина. Отбросившая все свои комплексы. Красивая, как и не снилось откалиброванным под один стандарт уточкам. Страстная и отзывчивая, о какой я мог лишь мечтать.

Загадка моя. Без разгадки. С затуманенным взглядом и такая жадная, что крышу рвало, а контроль рассыпался в щепки.

Чудо, что вместе с контролем под нами не рассыпался и диван.

Когда страха не осталось, закончилось и терпение. Мы уже не целовались, а кусали друг друга как бешеные. Не двигались навстречу, а боролись, кто отдаст больше.

Я теперь не держал Аглаю. Она сама смело скользила руками по моим плечам и ягодицам. Делилась дыханием. Громко требовала: «Еще!» Убивала своей чувствительностью и жаром.

Такой секс даже наслаждением нельзя было назвать. Не работала никакая техника и опыт. Не было общего ритма. Мы просто двигались, сминая друг друга руками и губами. Воровали поцелуями воздух.

И стонали.

Оба.

Так одержимо, зло, что финальный тонкий вскрик взорвал меня без детонатора. Разнес на обломки, как дряхлую развалину.

А потом Аглая закрылась…

Осторожно убрала руки с моих плеч. Словно предала себя, натянула мою рубашку до самого носа. Спрятала глаза в стыдливом прищуре. Будто минуту назад не срывала голос от экстаза.

В танго моей мышке, наверное, не было бы равных. Шаг вперед, два назад. И никаких импровизаций.

Материться хотелось от такой пугливости, стены крушить. Но я глотал слова и держался. Снова распаковывал ее, словно подарок. Тянул прочь рубашку. Заново целовал каждый сантиметр нежной кожи. Шептал глупости. И наступал. Наступал. Наступал. Ласково, настойчиво, долго. Пока вдруг узкая ладонь не оказалась там, где и не мечтал.

* * *

Момент, когда мы перебрались в кровать, прошел для меня незаметно. По дороге вроде был мягкий ковер в гостиной. Холодный стеклянный столик, из-за которого Аглая визжала и обещала скорую расправу. Кажется, была еще и стена.

Впрочем, последнее, возможно, случилось уже во сне. Они с явью этой ночью путались постоянно. Выспаться не удалось, так сладко было. Зато утром я получил награду за все свои старания.

Вместо фурии, которая вчера таскала туда-сюда чемодан, сегодня у меня по квартире порхала качественно отлюбленная красивая женщина. Вместо криков изредка звучали растерянные вздохи и ахи.

Так и хотелось откинуться на изголовье кровати и любоваться, как она выходит из ванной, как, с распущенными волосами, сонная и уютная, пьет кофе, как хмурится, глядя в зеркало, а потом вдруг начинает улыбаться своему отражению.

Не хотелось ее, такую домашнюю, даже на работу брать. Впервые сам готов был вырядить Аглаю в балахон и выкинуть в окно туфли на каблуках.

Будь моя воля, вообще закрыл бы ее в спальне. И сам остался рядом. Нормальный отдых нам был просто необходим. Но, к сожалению, ни Герасимова, ни текущий проект на паузу поставить было нельзя.

Словно подтверждая это, новый, рекомендованный Штерном, водитель приехал на десять минут раньше. Мышка, конечно же, тут же засобиралась. Будто не я босс, а чувак за рулем, начала торопить. А в машине по одной очень дурацкой традиции забилась в противоположный от меня угол.

Терпеть на этот раз я не стал. Жестом показал водителю, чтобы отвернул от нас зеркало заднего вида. Подтянул Аглаю к себе. И, несмотря на сопротивление, усадил на колени.

– Так лучше. – Довольный собой, расслабился.

Зеленые глаза бросили в меня убийственный взгляд, но вслух не прозвучало ни слова.

– У тебя такой вид, словно придумываешь план захвата Вселенной.

Чтобы не случилось беды, упругую попу пришлось отодвинуть подальше от паха, а платье на груди натянуть максимально высоко.

– Почти, – Аглая поерзала, все еще пытаясь соскользнуть на сиденье.

– Остановилась на ближайшей галактике? – Шлепком по ягодице успокоил эту садистку.

– Вроде того.

– Давай, маленькая, скажи, какая очередная глупая мысль закралась в твою голову.

Пока кое-кто окончательно не вдарился в партизанщину, я пустил в ход запретное оружие – добрался до маленького розового ушка и втянул в рот нежную мочку.

Эффект наступил почти мгновенно. Аглая рвано вздохнула, а потом все-таки повернулась ко мне.

– Я не могу… – произнесла едва слышно.

– Если ты о нем, – я указал на водителя, – то он ничего не видит.

– Все равно…

– Вернемся домой и продолжим лечиться от трусости?

О том, чтобы развернуться, на самом деле и думать было опасно. Сомневаюсь, что мы смогли бы доехать по отдельности. Скорее – одним целым. И никакой свидетель в виде водителя меня бы не остановил.

– Не нужно! – Аглая вспыхнула. – Я и так не знаю, куда себя деть после того, что было ночью.

– А… Так ты так волнуешься из-за того, что мы переспали?

Теперь у Аглаи покраснели даже уши.

– Тебе смешно?! – Тихая мышка мгновенно превратилась в дикую кошку.

– Нет! – я помотал головой. – Не помню, когда чувствовал себя лучше. Но ты разбудила мою совесть, – все же притянул ее к паху, – теперь буду мучиться угрызениями.

– Да ты издеваешься! – Аглая рванулась так сильно, что я с трудом удержал.

– Немного. Но хочешь, я тебе за круглосуточную работу повышение организую?

От удивления девчонка даже рот раскрыла.

– Ты расплатиться со мной хочешь?

– Обещаю быть щедрым.

Мысленно я распрощался и с глазами, и с кое-чем не менее ценным, но перестать дразнить не мог. Никакой инстинкт самосохранения не спасал.

– Марат! – моя мышка сама не заметила, как впервые назвала меня по имени.

– Так и быть, я повышу тебя до помощника генерального директора. Очень ответственная должность. Только для умных девочек. Оклад, правда, прежний. Да и сидеть временно придется на месте секретарши. Но можешь поставить на стол табличку. Мне нравится вариант «Собственность босса». Еще неплохо будет смотреться «Чужое. Не трогать!» Как тебе?

– Ты невозможный! – Аглая цокнула языком, а потом все же не выдержала и рассмеялась.

– Нет, я очень даже возможный. – Смотреть на то, как она расслабляется, чувствовать, как толкает плечом в грудь и улыбается, было настоящим кайфом. Давно меня не цепляли так чужие эмоции. А сейчас, как зависимый, остановиться не мог, хотел еще.

– Я же работать с тобой нормально не смогу. – Больше ни с кем не сражаясь, она спрятала лицо у меня на плече и губами коснулась шеи.

– Значит, будем работать ненормально. Мне кажется, у нас получится.

Не задумываясь ни о чем, я отодвинул край воротника. Показал пальцем туда, где два дня назад предлагал поставить засос. Следом должна была случиться пауза. Новые вопросы. Новые страхи.

Но испорченная за ночь мышка больше не сопротивлялась. Шизея, я почувствовал, как влажный язык скользит вдоль вены. И чуть не кончил, ощутив, как втягивает мою кожу горячий рот.

Глава 19
Женщина

Аглая

Наверное, это была какая-то из форм психического расстройства, но сегодня утром я чувствовала себя неуклюжим пингвином, который на своих маленьких крыльях-ластах взлетел в воздух.

Странное состояние. Очень хотелось списать беспричинную улыбчивость на беременность. Рассеянность – на недосып, перешедший уже в хроническую стадию. А удивительную легкость – ноги будто сами передвигались – на качественную гимнастику ночью.

Не держи меня под руку довольное чудовище, я бы и списала. Но, словно возомнил, что теперь я его имущество, Марат ни в машине, ни в лифте, ни в коридоре не отпускал ни на миг. И даже, усадив на рабочее место, на несколько минут лишил рассудка сумасшедшим поцелуем.

О предстоящем дне и думать было боязно. Отчеты, графики, таблицы… Да я пальцы на руках без ошибки сосчитать не могла! Пожалуй, сегодня должность секретарши подошла бы гораздо лучше, чем помощника директора.

Но Абашев все же ушел в свой кабинет. Передо мной зажегся экран монитора. И романтическая легкость испарилась сама собой.

Это произошло как по команде.

Марат не давал новых заданий и не просил кофе. Список непрочитанных писем в почтовом ящике оказался совсем небольшим, и заголовки не пугали форс-мажорами. Однако я почувствовала, как на голову опустился тяжелый пыльный мешок.

Ощущения были непривычными. Физически похожими на простуду, а морально – на шок. Нет, я не жалела о ночи с Маратом. Нужно было совсем уж сойти с ума, чтобы жалеть о таком. Не собиралась сдавать назад, хоть внутренний голос так и требовал исчезнуть с радаров Абашева, пока тот не узнал о беременности и сам не бросил меня.

Дело, казалось, в другом. Именно сейчас, сидя в мягком кресле перед кабинетом Марата, я вдруг четко осознала, что ничего у меня раньше не было. Ни секса! Ни поцелуев! Ни объятий! Ни шуток, от которых становилось легко и просто.

Так… Стильная вывеска от хорошего дизайнера. И целый вагон воспоминаний, с которых даже пыль сдувать не хотелось.

А ведь Роберт почти ни в чем меня не ограничивал. Он не заставлял ходить перед ним на задних лапках и приносить тапочки. Не обижал и не сравнивал с другими. Наоборот – о наших отношениях можно было писать романы! Юная и наивная Золушка и… не принц, нет, гораздо лучше – король. Со свитой, мудростью и большим стажем в нелегком деле выпиливания из Золушек настоящих Принцесс.

Казалось счастьем, что первым мужчиной у меня стал не наглый однокурсник, не парень из ночного клуба, а Роберт. Даже мама постоянно восхищалась его терпением.

Сейчас же от прежних собственных усилий вдруг стало как-то горько. После фантастической ночи удовольствий, после жадных рук и губ Марата, изучивших все мои потайные местечки, я ощущала себя не Принцессой, не Золушкой, а Буратино. Бревном! Которое пилили-пилили, строгали-строгали, но все равно считали бревном.

Подумать только, а я ведь была уверена, что не люблю поцелуи! Твердо знала, в каких позах способна изредка получать наслаждение. И за три года в одиночестве смогла убедиться, что прощальные слова Роберта о моей холодности – чистая правда.

Поверила, как верила ему во всем. Не проверяя в новых отношениях и не обжигаясь больше. Защитилась одиночеством как броней.

В сумасшедшем ритме мегаполиса это было несложно. Трусливо пряталась в работу. Зубами держалась за первый неудачный опыт.

И вот теперь допрыгалась.

Под сердцем рос малыш, похожий на собственного босса. В мыслях и мечтах красовался сам босс. Чаще голый и со мной в кровати. И каждое нервное окончание до сих пор звенело от невозможного, незнакомого удовольствия.

Нет. Это даже не допрыгалась. Это попала!

Очень вовремя! Так сильно, что казалось сном.

Марат словно не сексом со мной ночью занимался, а лечил от тяжелой болезни. Даже кофе не лез в горло. Желудок с утра пораньше требовал куриного бульона. Взгляд постоянно соскальзывал с экрана монитора. И работа не шла.

Не могла я заставить себя трудиться. Сила воли молчала, как контуженный боец. И все вечно падало из рук.

Этой ночью мне было так хорошо, как и не мечтала, но противная горечь не желала никуда деваться. До боли стало жалко ту девочку, которая верила, что счастлива. Которая радовалась любому комплименту. Как собачка сладкую косточку, ждала улыбку и молчала, оставаясь голодной после чужого пира в кровати.

Реветь хотелось о ней, такой глупой и уязвимой. Обнять крепко. Сказать, чтобы бежала скорее прочь от своего идеала и ничему не верила.

Много чем еще хотелось с ней поделиться. До самого обеда, старательно имитируя работу, провожая и встречая гостей, я прокручивала в голове наш невозможный разговор. Рассказывала той, молодой Аглае, какими сладкими бывают поцелуи и какой совершенной ощущаешь себя в правильных руках.

Делилась необычными желаниями – постоянно касаться мужчины, прижиматься к мускулистой груди, чувствовать, как вздрагивает от ласк и грязно ругается про себя.

Потребность раскрыть глаза той девчонке и потребность в Марате были настолько сильными, что я не знала, куда себя деть.

Даже Брошкина, увидев мой растерянный вид, придержала очередную мудрость и скрылась за дверью. Даже хмурый Бадоев вышел из приемной почти сразу после того, как вошел.

В общества «Похотливых самок» и «Обиженных бывшими» меня бы приняли без вступительного взноса. Но, к счастью, вступать никуда не понадобилось.

Мучиться долго тоже не пришлось. В конце обеда Марат лично проводил очередного гостя. Сам вытянул меня из-за стола. И решительно, не объясняя ничего, повел к лифту.

– Если не хочешь, чтобы начал прямо здесь, молчи, – сквозь зубы прорычал он в кабинке, где мы снова оказались одни.

– Если не боишься засветиться с голым задом на камерах, лучше будь паинькой! – еще более сурово пригрозил, усаживая в машину.

От этого его откровенного, дикого желания я и смущаться забыла. Слушалась. Подчинялась.

Разрешила снять с себя белье, когда вел машину. Не пикнув, вошла в незнакомый отель. Придерживая подол платья, поднялась на стеклянном лифте в роскошный люкс.

Я даже волосы сама распустила, как только вошла в номер. Перехвати меня Марат в тот момент, белый бюстгальтер, как знак капитуляции, взлетел бы в воздух.

Но мой монстр словно кайфовал от своего мучения. Вначале провел в гостиную. Сам, не позволив приблизиться, снял пиджак. Потом, поедая меня глазами, выдернул из петель брючный ремень.

– Стриптиз в твоем исполнении я уже видела, но с удовольствием посмотрю второй раз, – не знаю, откуда у меня взялась смелость. Избалованное за ночь тело уже требовало прикосновений, но азарт с чем-то еще кружили голову намного сильней.

– Только после тебя, моя маленькая. Давай, покажи, как ты меня хочешь.

Рубашка полетела в сторону. Дальше раздеваться Марат не стал.

– У тебя, наверное, здесь постоянный номер?

– С постоянной кроватью, ты имела в виду? – Словно задала самый правильный вопрос, монстр довольно оскалился.

– И с разными женщинами, – закончила свою мысль я и медленно сняла туфли.

– Вау, маленькая! Это ревность?

Опустившись на кровать, Марат приглашающе похлопал по матрасу.

– И ревнивые, вероятно, были… – провела пальцем вдоль молнии на боковом шве платья.

– Умных не было. Хочешь стать первой? – гад даже не пытался оправдаться. Лыбился в ответ на мои вопросы и обжигал взглядом.

– А если я откажусь?

В голове не было и мысли об отказе. Плевала я и на тех, кто был до, и на тех, кто будет после. Ярость в глазах напротив заводила острее ласки. Сердце из груди выскакивало от непривычной власти.

– У меня свободного времени всего полчаса. Даже не представляешь, как сильно хочу провести его в тебе. – Ладонь на молнии брюк двинулась вниз, а от веселости в голосе не осталось и следа. – Уверена, что хочешь потратить зря хоть одну минуту?

Все еще давая мне выбор, Марат протянул руку. Затуманенным взглядом заскользил по телу. И словно по команде, на смену незнакомой эйфории пришла жажда.

* * *

Даже интересно, сколько у других людей шагов от страсти до любви? Наверное, много. Свидания и подарки, первые поцелуи и первая близость, споры и примирения, что-то еще… Нельзя ведь любить того, кого не знаешь.

А я… Мне кажется, я перемахнула все эти шаги, стоило Марату только позвать к себе. Без принуждения, как вчера. Без отключающих мозг поцелуев. Доверился, как я доверилась прошлой ночью. Будто равной. И никаких сомнений не осталось.

Платье упало на пол спустя несколько ударов сердца. На бюстгальтер с чулками не хватило времени.

Мы врезались друг в друга, как летевшие на сумасшедшей скорости машины. Сминаясь сразу в один общий ком. Соединяясь без предварительных ласк и поцелуев. Я даже боли не почувствовала. Телу словно только и нужно было ощутить заполненность, приятную тяжесть, коснуться окаменевших от напряжения мышц.

Слезы брызнули из глаз, настолько это было хорошо и правильно. Поцелуев не хотелось, такой сильной оказалась потребность видеть карие глаза, читать в них эмоции и растворяться.

Не было у меня такого с Робертом. С ним каждую секунду и каждый миг я все чего-то ждала, контролировала движения, боясь выглядеть недостаточно желанной и красивой. Двигалась так, чтобы мы совпадали. Как идеальная пара, как достойная любовница.

Я даже представить не могла, что мое искривленное от наслаждения лицо может возбуждать сильнее интимных ласк. Мне и во сне не могло присниться, что мужчина способен слететь с катушек от грубых слов, оброненных сгоряча.

Полчаса все же оказалось слишком мало. Не успевала я надышаться нашей близостью. В быстрых движениях, криках и стонах секунды пролетели с безумной скоростью.

На одно только воскрешение после финала, казалось, ушла вечность. Приходилось заново учиться дышать. Знакомиться с руками и ногами, которые не слушались и не желали расплетаться с руками и ногами Марата.

Не хотела я ни на какую работу. В холодном неуютном номере отеля, на кровати, в которой до меня побывала шеренга других, было лучше, чем в родном офисе, где раньше готова могла жить.

Просто вдохнуть общий аромат и услышать биение собственного сердца не успевала. Собирала губами бисеринки пота с висков Марата. Изучала языком изгибы ушных раковин. Взвизгивала от неожиданных шлепков по ягодицам. И готова была просить своего потрясающего босса отменить встречу и остаться здесь со мной.

Не я это была. Совсем не я. Но такая счастливая, что слово «люблю» так и рвалось с губ. Первый раз в жизни само, а не потому, что кто-то его ждал. Так отчаянно рвалось, что приходилось нести какую-то чушь, лишь бы только не сказать главное.

* * *

Бабушка как-то говорила, что у женщин уровни удовольствия увеличиваются вместе с возрастом. В пять лет достаточно шоколадки с орешками, в десять – красивого платья, в шестнадцать – парня, от которого млеют все подруги. А дальше в дело вступают другие приятности.

Какие именно, бабушка не рассказала, смеялась только, что подрасту и узнаю сама.

Раньше я не задумывалась над этой теорией. Роберт все же был типичным «парнем, от которого млеют девчонки», хоть и возрастным. Но в последние дни стало приходить понимание.

Марат просто-напросто взорвал мою шкалу удовольствий. Словно поставил перед собой какую-то таинственную и очень коварную цель, он соблазнял меня днями и ночами. Без обеденного перерыва в гостинице больше не проходил ни один день. Моя спальня в его квартире превратилась в гардероб. А у директорского рабочего стола, тумбочки и стойки на ресепшен добавилась новая пикантная и скрипучая функция.

Даже в усадьбу, где сейчас жил его брат, мы ездили на одной машине. Втроем с водителем туда. Вдвоем, с очень долгой остановкой на живописной полянке, обратно.

Тогда, на природе, между нами был даже не секс. Мне после встречи с прежним боссом ничего не хотелось. Вымотанный, спавший последние сутки по четыре-пять часов, Марат тоже не настаивал. Толстый плед быстро превратился в кровать, а мои колени – в подушку для одного уставшего мужчины.

Оказалось, что перебирать его короткие черные волосы – наслаждение ничуть не меньшее, чем целоваться. Остановиться не могла. Кончики пальцев покалывало от удовольствия. А от вида расслабленного красивого лица за грудиной словно собственное солнце разгоралось.

До слез хотелось верить в чудо. Чтобы малыш, который рос во мне, не отпугнул мужчину, в которого я умудрилась так внезапно влюбиться. Чтобы их сходство оказалось не просто похожими чертами, а родством. И впереди нас троих ждала не неизвестность, а банальное, затертое до дыр «все как у людей».

Раньше я бы о таком и не фантазировала. Прежняя Аглая Калинина была предельно осторожна в своих мечтах. Опасные иллюзии она уничтожала трезвым взглядом на жизнь, словно бациллы антисептиком. Так было спокойнее и безопаснее. В стерильном мире даже глубокие раны лечатся легче.

А нынешняя Аглая… Эта ненормальная настолько осмелела, что могла представить маленькую розовую ручку в широкой мужской ладони, две пары похожих карих глаз, детский смех и громкий мужской хохот… обязательно от счастья.

Наверное, именно эта нездоровая смелость заставила меня открыть рот в машине, когда поехали дальше. И именно она заставила потом надежно его закрыть.

– Твой брат светился от счастья, – улыбнулась я. – Не видела его таким раньше.

– Свежий воздух и регулярный секс! Никаких чудес не надо! – Марат усмехнулся и стиснул мое колено.

– А еще беременная невеста… – Я вспомнила округлившийся живот будущей жены Дамира. Та ждала двойню и уже на раннем сроке походила на уточку.

– Не думаю, что беременность могла сделать его счастливым.

Лицо Марата незаметно изменилось. Игривость куда-то пропала, а уголки губ опустились.

– Но ведь у них будет малыш. Даже два. – Сглотнула. – Или ты у нас из модной породы чайлдфри? Нет детей – нет проблем…

– Не имею ничего против детей. Пусть другие на здоровье их заводят.

– Но сам ты бы не хотел стать отцом. Так?

– Разговор был о брате. – Будто спрашиваю о чем-то неприятном, на щеках Марата заиграли желваки.

– Я понимаю… Просто было интересно. Прости за любопытство.

В горле будто ком застрял. Хотелось заклеить собственный рот скотчем. А эту беседу забыть, словно ее и не было.

Чувствовала ведь, что не нужно и заикаться о детях. Секс для некоторых даже не повод для знакомства, а я тут…

– Я не сторонник теории, что без детей в паре не бывает счастья, – Марат заговорил сам. Я уже и не надеялась на ответ, но он будто почувствовал, как мне плохо. – Дети… Беременность… Вокруг этого придумано столько мифов! Кому-то эти мифы здорово портят жизнь. Заставляют прогибаться под чужие ожидания, проводить опасные эксперименты над здоровьем. А у некоторых вообще забирают все.

– Для кого-то из твоих близких беременность закончилась… плохо?

Вместо того чтобы задавать вопросы, мне просто необходимо было срочно замолчать. Как угодно! Придумать новую тему для разговора, попросить остановиться и зацеловать Марата до звезд перед глазами. Сгодился бы любой способ. Лишь бы только не продолжать.

Злой хохот интуиции не предвещал ничего хорошего. Я еще не забыла, что у Марата была невеста и в один из дней ее не стало. О том, что девушка погибла не одна, а с маленькой частичкой любимого мужчины, и думать было больно.

– Жена отца умерла при родах. Врачи предупреждали ее, что с больным сердцем беременность слишком опасна. Но она не послушалась. И еще одна дорогая мне женщина посчитала, что жизнь неродившегося ребенка дороже, чем своя.

– Но врачи… Они должны были…

У меня не нашлось слов. Язык от шока не слушался. Дико хотелось обнять свой живот. Укрыть малыша от всех страхов и опасностей.

– Иногда, когда пациент принимает решение, врачи бессильны. Даже когда выбора, по сути, и нет.

Марат сжал руль до побелевших костяшек, но больше ни жестом, ни мимикой не выдал своего состояния. Уверенный, спокойный, как на совещании. Скала, до вершины которой не добраться.

– Ты… Любил ее? – вырвалось само.

Я до боли закусила губу, но было уже поздно.

– Это прошлое, – прозвучало так же ровно, как и признание. – Неважно чье. Просто хочу, чтобы ты понимала – я не хочу детей. В эту лотерею пусть играют другие. Я уверен, что можно быть счастливым без грязных подгузников и тонны разбросанных по дому игрушек. Жить той жизнью, которая устраивает двоих. И наслаждаться каждым днем.

Впервые за время нашего разговора Марат покосился в мою сторону. Однобоко улыбнулся и вернул свою правую руку на мое колено.

– Так ведь, маленькая?

От желания разреветься и закричать «Нет!» меня чуть не разорвало. Не успела я еще нарадоваться своему счастью. Не накопила впрок достаточно ласки и тепла, чтобы не мерзнуть потом одной. Ничего не смогла…

Мало мне было и его, и новой себя. Настоящей, яркой жизни – мало.

Однако старая дрессировка сработала безотказно. Глаза щипало, но я улыбнулась. Губы, как под анестезией, не чувствовались, но сумела четко и ровно произнести:

– Да.

Всего одно слово.

Фальшивое. Горькое. Ложь во благо. Казалось, так будет легче… пока. И неважно, что потом.

Жаль, я тогда и не догадывалась, как скоро пожалею об этой своей слабости. И не пошла до конца.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации