Электронная библиотека » Массимо д’Азельо » » онлайн чтение - страница 1


  • Текст добавлен: 3 октября 2013, 21:53


Автор книги: Массимо д’Азельо


Жанр: Литература 19 века, Классика


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Массимо д’Азельо
Этторе Фьерамоска, или Турнир в Барлетте

ПРЕДИСЛОВИЕ

1

В середине XIX века, во время упорной национально-освободительной борьбы, ведущим жанром итальянской литературы был исторический роман. Среди сотен таких романов, издававшихся и переиздававшихся в трудный для Италии период 1830—1860-х годов, «Этторе Фьерамоска», после «Обрученных» А. Мандзони, был самым популярным. Шумный и всеобщий успех этого романа объясняется, в частности, тем, что он с необычайной отчетливостью выразил состояние умов и страсти, волновавшие итальянцев эпохи Рисорджименто.

Массимо Тапарелли, маркиз д'Адзельо, принадлежал к поколению, которое на своих плечах вынесло всю тяжесть национально-освободительной борьбы. Он родился в Турине в 1798 году и принадлежал к родовитой, но небогатой пьемонтской аристократии. Отец не очень гордился своим титулом маркиза; вслед за ним и Массимо считал, что благородство дается личными заслугами, а не древним происхождением. Позднее, увидев полную неспособность знати к военному и всякому делу, он стал ненавидеть ее и стыдиться своего громкого титула.

Все же в семье свято соблюдали феодальную верность династии. После битвы при Маренго (1800), отдавшей Италию в руки французов, Пьемонт был присоединен к Франции, и семья эмигрировала во Флоренцию, где д'Адзельо получил свое первое образование.

В 1809 году семья возвратилась в Турин, а в 1814 году, после падения Наполеона и реставрации старой пьемонтской династии, отец Массимо отправился посланником короля к папской курии вместе с Массимо, получившим должность атташе.

Еще в Риме шестнадцатилетний юноша был назначен сублейтенантом кавалерийского полка и по возвращении в Турин был в восторге от того, что будет носить блестящую каску. И тотчас же он стал буйствовать по трактирам – даже больше, чем полагалось молодому офицеру в то время в том кругу. Наконец, наскучив бесполезною жизнью, он вдруг решил все бросить и заняться делом. Этим делом оказалась живопись.

Турин был захолустной столицей Пьемонтского королевства, которое называлось также Сардинским. Это было государство чиновников и военных служак, малокультурное, но весьма дисциплинированное. В Турине живописцу делать было нечего, и молодой человек выехал в Рим уже не в качестве атташе, а как любитель искусств и свободный художник. Здесь он и стал профессионалом живописцем.

В конце 1826 года разрыв долгой романической связи – возлюбленная предпочла ему какого-то герцога – заставил его вернуться в Турин. Оправившись после тяжелой душевной травмы, он опять почувствовал духоту в монархическом и провинциальном Турине. После смерти отца, в марте 1831 года, он выехал в Милан, в то время крупнейший центр итальянской культуры. Здесь он женился за дочери прославленного поэта Алессандро Мандзони и вошел в круг романтиков, продолжавших под австрийским гнетом традиции революционного романтизма 1810-х годов. Он много работает как живописец и приобретает известность своими пейзажными и батальными картинами.

Тут же начинается и его большая литературная деятельность. В 1833 году он печатает исторический роман «Этторе Фьерамоска» и начинает новый, тоже исторический роман, который выходит через восемь лет под названием «Николе де Лани» (1841). Третий роман, «Ломбардская лига», остался неоконченным.

Между тем в конце 1830-х и начале 1840-х годов, после ряда серьезных неудач, вновь поднимается волна национально-освободительного движения, и д'Адзельо, неожиданно для самого себя, начинает политическую деятельность поездкой по Центральной Италии с целью пропаганды (1845). Он утверждает, что объединение Италии и спасение ее от австрийского владычества возможно лишь при помощи пьемонтских войск и династии. Совершив поездку, он просит аудиенции у короля Карла-Альберта, который торжественно обещает ему стать во главе освободительного движения. Так это движение было превращено в «королевское завоевание», в результате которого национальное итальянское государство оказалось помещичье-буржуазным королевством.

Затем началась неудачная для Италии война с Австрией. В 1848 году, защищая осажденную Виченцу в рядах папских войск, д'Адзельо был ранен в правое колено В 1849 году Виктор-Эммануил II назначил его премьер-министром, но уже в 1852 году он должен был уступить это место Кавуру, так как своей осторожной политикой, желанием сохранить мир с Австрией и с папой и боязнью революции д'Адзельо мешал дальнейшей освободительной борьбе. После этого он еще выполнял некоторые дипломатические поручения, но вскоре удалился на свою виллу на Лаго-Маджоре, где и написал весьма интересные «Воспоминания», доведенные до 1846 года. Он умер в 1856 году, не достигнув 68-летнего возраста.

2

Вспоминая свою беспокойную юность, д'Адзельо писал: «Блаженны те, кто, придя в этот мир, остаются там, где родились, улыбаются небу, земле, людям и зверям, глотают то, что им вкладывают в рот или в мозги, и, когда наступает время, оставляют мир таким, каким они его нашли. Но несчастны те, кто, уподобляясь едва вылупившемуся цыпленку, который тут же начинает пищать, произносят ненавистное почему, даже не оглядевшись как следует кругом. И начинают метаться, ездить по стране, размышлять, изучать, сравнивать, искать».

Д'Адзельо причислял себя ко второй категории и утешался только тем, что благодаря своему беспокойному характеру он все же немного изменил мир, в который пришел, и содействовал становлению новой Италии.

Прожив подолгу в трех итальянских государствах, наблюдая вблизи исторические события начала века, атташе при посольстве в Риме, офицер пьемонтской армии, вольный художник и поэт, д'Адзельо имел возможность свободно размышлять о политических событиях и разрешать вопросы, которые, как ему казалось, не были подсказаны книгами, а вырывались прямо из сердца.

В ранней молодости он был захвачен идеей, общей для всей прогрессивной молодежи того времени. «Кто в студенческие годы не был хоть немного гражданином Афин, или Спарты, или по крайней мере Сан-Марино? Кто между пятнадцатью и двадцатью годами не убил какого-нибудь тирана, конечно, только на словах? Что касается меня, я дал бы что угодно, чтобы найти какого-нибудь тирана и убить его, но не находил».

В этом настроении духа д'Адзельо читал тираноборческие трагедии Альфьери, заучивал их наизусть я декламировал монологи древних республиканцев, опьяняясь героизмом речей и поступков. Такие чувства и мысли не вырываются из сердца, если они не подсказаны обстановкой и идеологией времени. Их внушали политическая тактика карбонариев, трагические восстания, героические убийства на улицах Рима, Неаполя, Молены. Политические условия первых лет Реставрации не позволяли рассчитывать на какой-нибудь другой способ борьбы с тиранией. Италия, как, впрочем, и все другие страны континента, знала только одну возможность политической борьбы – тайные общества.

Но вскоре, отдав дань всеобщему увлечению, д'Адзельо перестал чувствовать «крайнюю необходимость убить тирана». Впоследствии ему казалось, что это произошло после чтения трактата Альфьери «О тирании»: сочинение это было полно таких преувеличений, что д'Адзельо разочаровался в своем учителе и – «успокоился». Но основной причиной был, конечно, исторический опыт, который требовал своего осмысления.

Карбонарии делали одну революцию за другой и всякий раз терпели жестокие и неизбежные неудачи. Д'Адзельо сравнительно рано пришел к мысли, что террористические акты, следствием которых являются несколько ничего не значащих убийств и массовое истребление юных патриотов, приносят больше вреда, чем пользы, и революции, совершаемые сотней людей, неизбежно будут подавлены австрийскими войсками. По его мнению, для успеха национально-освободительной борьбы необходимо прежде всего подготовить общественное мнение. Он стоял в стороне от движения «Молодой Италии», общества, созданного Мадзнни в 1831 году. Д'Адзельо считал и ее деятельность совершенно бесполезной, тем более что «ненавидел эту постоянную ложь», то есть тактику тайных обществ, и тем более ненавидел «кинжалы»

«Я думал, … что нужно заниматься национальным характером, что нужно создать итальянцев, чтобы иметь Италию».

Иначе говоря, д'Адзельо был уверен в том, что национально-освободительная борьба возможна лишь в том случае, если в ней примут участие не одиночки, а широкие массы народа Поэтому первоочередной задачей он считал патриотическое воспитание народа, пробуждение его национального самосознания.

Об этом догадывались уже и в 1810-е годы, а средство в данных политических условиях было одно: литература. Сотрудники миланской патриотической газеты «Кончильяторе», издававшейся в 1818–1819 годах, как и вся возникшая тогда группа миланских романтиков, отлично это понимали и стремились завоевать общественное мнение при помощи литературы. Отсюда и возникают историческая трагедия и исторический роман, которые должны были поведать итальянцам об их былой славе, указать на силы, препятствовавшие до сих пор объединению Италии, и восхитить примером патриотической доблести, воплощенной в положительных героях. Наблюдая безнадежное, как ему казалось, положение своей страны и презрение, с которым относились к ней иностранцы, плача от ярости на пустынных аллеях виллы Боргезе, д'Адзельо, безвестный полунищий художник, с раннего утра до темноты писал пейзажи и обдумывал сюжеты своих больших исторических картин.

3

В конце 1810-х и начале 1820-х годов итальянская живопись была на подъеме. Романтизм и ей принес новую жизнь и новые перспективы. Исторические сюжеты вытесняют классические, нагота кажется искусственной и ненужной, а античные тоги, в которые прежде одевали современных персонажей, показались смешными. «Исторический колорит» распространился и на современность, которая получила право на существование в искусстве во всей своей серости и обыденности.

Впрочем, военные костюмы, уланы на бешеных конях, конные и пешие сражения наполеоновской эпохи были не менее драматичны и колоритны, чем латы и турниры средневековья, вызывавшие такой интерес.

Общая идея, руководившая романтиками, заключалась в том, чтобы от античности, в которой так долго гостило воображение, «вернуться к себе», в свою страну, в свою историю, в свою современность.

Новая история и современность героичны, полны вдохновений и высоких чувств, а герои новой Италии не уступят никаким Брутам и Леонидам. Нужно открыть это новое величие в непривычных средневековых сюжетах, под неприглядными костюмами современности. Выписывать детали, воспроизводить то, что лежит перед глазами, наслаждаться мелочной точностью копирования в 1820-е годы было бы странно и нецелесообразно. Живопись, так же как литература, должна проповедовать и воспевать не тупую жизнь обывателя и не ложное величие вельмож, а тех людей, которые рвутся в будущее и движут историю к далекой, хотя бы даже и очень далекой цели. Телега для сена посреди ручья, сероватые тона северных деревень и пригородов, лица провинциальных тупиц не моли привлечь тех, кто наперекор всему хотел в жизни и в истории найти повод для восхищения и призыв к отважным делам.

Д'Адзельо начал с пейзажа. То были времена классицизма с непременной наготой и анатомией, которая проступала даже через железные латы и грубые ботфорты. Историческая живопись с ее греко-римской эстетикой была тесно связана с политическими задачами момента. Пейзаж, по словам самого д'Адзельо, был более «свободен». Действительно, новое направление особенно отчетливо обозначилось в пейзажной живописи. Художники старались точно, «без тени воображения» передавать природу. Эта школа оказалась в полной силе к 1814 году, «когда Европа, – по выражению д'Адзельо, – не хотела больше ни вдыхать запах пороха, ни видеть кровь и жаждала восстановить свои духовные силы под сенью благостного мира».

Сам д'Адзельо следовал этой школе, которая находилась в очевидном противоречии с «маньеризмом» XVIII века. Но по мере того, как развивалось в Италии национально-освободительное движение и связанный с ним романтизм, пейзаж стал приобретать для него новый смысл

В первые годы Реставрации пейзаж, лишенный каких-либо намеков на политику, войну и «славу», был естественным выражение стремления к миру, о котором так красноречиво говорил д'Адзельо. Но затем те же мирные картины природы стали напоминать о том, что эта прекрасная Италия является достоянием «варваров». Ее красота составляет ее несчастье, так как она привлекает врагов. Эта тема звучит во множестве романов, драм и стихотворений, Следующим этапом было оживление пейзажа людьми, и людьми историческими. Стали искать пейзажи, напоминавшие о былой славе Италии, об исторических событиях которые следовало напомнить современным итальянцам. Живопись становилась иллюстрацией к итальянской истории и, так же как литература, средством национального воспитания.

Путь д'Адзельо как живописца довольно характерен для общего движения итальянского искусства: от списанных с натуры «чистых» пейзажей 1810-х годов, через «Леонида» с классическим сюжетом и «Смерть Монморанси» с сюжетом средневековья к «Турниру в Барлетте» с сюжетом итальянским и открыто патриотическим.

Важным этапом на этом пути была серия рисунков развалин старинного аббатства Сан-Микеле.

Вокруг этого аббатства сложились легенды, связанные с падением Лангобардского королевства. Летом 1827 года д'Адзельо во время горной прогулки открыл эти руины и пришел в восторг от архитектуры и пейзажа. Поселившись в ближайшей деревушке, он каждое утро поднимался к аббатству и рисовал руины с разных сторон и в разных аспектах. Затем он стал читать так называемую новалезскую хронику, послужившую важным материалом для знаменитой драмы Мандзони «Адельгиз».

Хроника со многими фантастическими и наивными подробностями повествует об основании монастыря, о том, как Карл Великий горными тропинками проник в Италию и разбил лангобардских королей Дезидерия и Адельгиза. Так возник замысел издать литографированные виды аббатства, сопроводив их литературно-историческими комментариями.

Новалезская хроника была драгоценна для любителей старины, наделенных воображением. Д'Адзельо привел в своей книге большой отрывок из нее с назидательными и для читателя XIX века смешными рассказами. Кроме того, он добавил к историческим сведениям о возникновении аббатства небольшую повесть о приключениях одного монаха – своего собственного сочинения

Книга вышла в 1828 году под названием «Монастырь святого Михаила» и имела некоторый успех. Особенно понравились моменты «беллетристические» – отрывки из новалезской хроники и принадлежавшие перу д'Адзельо приключения монаха.

Так д'Адзельо начал свою литературную деятельность. Трагедии и стихотворения, написанные в юности по тому или другому поводу на классические и исторические темы, были краткими этапами его литературного развития, на которых он не задерживался долго, очевидно не придавая им серьезного значения.

Первое литературное произведение д'Адзельо возникло из картины развалин средневекового сооружения, из живописного зрелища, имевшего историческое значение.

Это необычайно характерно для эпохи. Исторический роман в европейской литературе теснейшим образом связан со средневековой архитектурой и историческим пейзажем. Замок, овеянный легендами, аббатство, сыгравшее роль в кровавой истории Реформации, местность, где происходили сражения или стычки, для Вальтера Скотта часто служили исходным пунктом в развитии его замыслов. «Собор Парижской богоматери» Виктора Гюго возник из философии собора и из архитектуры воскрешенного вокруг него средневекового Парижа. Первое историческое произведение д'Адзельо, приключения никогда не существовавшего монаха, было вдохновлено развалинами аббатства, которые показались ему самым захватывающим пейзажем на свете.

Воображение стало работать вокруг этих стен, венчающих утесы, вокруг долины, лежащей под ними, – тех мест, где когда-то происходили чудесные события, рассказанные благочестивой хроникой. Д'Адзельо как писатель начал со зрелища не только потому, что он был живописцем-профессионалом, но и потому, что интересами своей эпохи и всем предыдущим своим развитием он был подготовлен к деятельности историка-романиста.

Книга была написана приподнятым классическим стилем, от которого д'Адзельо вскоре отказался. В «Воспоминаниях» он приводит первую фразу своего текста как образчик смешной академической красивости: «После долгого чередования веков Италия потеряла скипетр мира…». Совсем другим стилем был написан «Этторе Фьерамоска».

4

В начале 1830-х годов в Милане дарило радостное возбуждение, которое вскоре пошло на убыль: через сколько месяцев после Июльской революции во Франции вновь началась реакция, польское восстание было подавлено, а в самой Италии все революционные вспышки окончились неудачей. «Ломбардское население, – по живописному выражению д'Адзельо, – опять вернулось к своему прежнему утешению – есть, пить и развлекаться, и остались на ногах только организации тайных обществ и „Молодой Италии“.

Д'Адзельо боролся с общественным равнодушием другими средствами: он стал писать картины исторического и патриотического содержания. Таковы были две картины из трех, которые он привез из Турина в Милан. Одна изображала «Сражение при Леньяно», другая – «Турнир в Барлетте».

При Леньяно в 1175 году Фридрих Барбаросса потерпел поражение в битве с войсками Миланской республики. Политический смысл картины был для всех ясен, тем более что художник изобразил Барбароссу на земле под колесами кароччо – телеги, на которой миланцы возили огромное распятие и свое городское знамя. И хотя в действительности было все совершенно не так, полиция не беспокоила художника, а картина, выставленная на выставке в 1833 году, имела большой успех.

Другая картина изображала довольно известный эпизод из истории XVI века – поединок между тринадцатью французскими и тринадцатью итальянскими рыцарями, происшедший в 1503 году у крепости Барлетты, в Южной Италии, на берегу Адриатического моря. Поединок закончился победой итальянцев. Сюжет был выбран еще в Турине. Он должен был вполне удовлетворять и тайным желаниям Пьемонтского правительства и настроениям всей Италии.

Картина потребовала большого труда. Голубое небо, богатая растительность, оружие, роскошные одежды, различные национальные типы, кони и люди – здесь было все, что могло характеризовать страну и эпоху.

Заканчивая центральную группу всадников, д'Адзельо подумал, что хорошо было бы не только показать это событие в картине, но и рассказать о нем, и что рассказ больше взволнует итальянцев и воспламенит их любовью к родине.

Д'Адзельо стал писать свой исторический роман для самого широкого читателя с тем, чтобы его поняли «на дорогах и на площадях», – иначе он не имел бы политического значения, то есть не выполнил бы своей общественной функции.

Роман назван был по имени главного героя турнира Этторе Фьерамоски, который на картине, в сущности, отсутствовал, так как его невозможно было разглядеть среди двух десятков сражающихся людей.

Д'Адзельо писал роман одновременно с картиной и с тем же увлечением. «Не могу выразить словами тех наслаждений, того внутреннего счастья, которые я тогда испытывал, рисуя и описывая сцены и характеры, погружаясь в ату рыцарскую жизнь, совершенно забывая о настоящем… То была лучшая пора моей жизни. Все свое время проводил я с этими воображаемыми людьми. Вечером я тотчас ложился спать и не мог дождаться дня, чтобы опять жить их жизнью. Мне не нужны были развлечения. Они всегда казалась мне необыкновенно скучными (за исключением только театра, когда шла опера)… Многие удивляются, как это можно не любить праздников, балов, пиров и так называемых развлечений; если бы они хоть на полчаса смогли испытать радость, которую дает нам воображение, радость замышлять и творить в области фантазии, они перестали бы удивляться…»

Роман требовал более тщательного изучения материала, чем картина. Но автором владело столь яростное желание писать, что он не имел времени заниматься историей и археологией. Прочтя несколько страниц истории Гвиччардини, где говорится о турнире в Барлетте, он тотчас стал набрасывать первую сцену своего романа – берег моря, разговоры итальянских и испанских солдат и двух незнакомцев, высадившихся на берегу.

Он никогда не бывал в Барлетте, но это его не смущало, По первой попавшейся карте он проверил расстояние между Барлеттой и Монте Гаргано, а потом выдумал свою собственную Барлетту, остров святой Урсулы, монастырь – и продолжал дальше, «быстро, как шпага». В дальнейшем, обрабатывая и переделывая свою рукопись, д'Адзельо немало времени потратил на изучение истории, археологии и топографии.

К осени 1831 года были написаны первые главы романа, и д'Адзельо прочел их своему другу Чезаре Бальбо, государственному деятелю, историку и своему политическому единомышленнику. Бальбо пришел в восторг, и д'Адзельо, усомнившийся было в качестве своего произведения, стал работать с еще большей энергией.

Несмотря на очень интенсивную работу живописца (в одну зиму д'Адзельо написал двадцать четыре картины), роман уже в 1832 году был близок к концу и вышел в свет в 1833 году под названием «Этторе Фьерамоска, или Турнир в Барлетте». Успех его убедил д'Адзельо в том, что он достиг своей цели – способствовать медленному возрождению националього характера. «И если бы все писатели на свете единогласно осудили его во имя правил, я бы не придал этому никакого значения, – мне важно было воспламенить сердце хотя бы одного человека».

Одним из тех писателей, которые осудил исторический роман «во имя правил», был Мандзони. Он отрицал самую возможность этого жанра, так как видел в нем незаконное и «безнравственное» сочетание правды с вымыслом.

Эпоха, изображенная в романе, – одна из самых замечательных в истории новой Италии. В начале XVI века культура, литература и искусство достигли высшего развития. Между тем политическая самостоятельность Италии погибла вместе со старыми городскими республиками. В ближайшие же годы после многочисленных войн она будет завоевана Испанией и на три с лишним столетия останется чем-то вроде «географического понятия», как назвал ее в начале XIX века австрийский министр Меттерних.

Отсутствие национального единства и раздоры между отдельными итальянскими государствами, экономический упадок Венеции вследствие открытия Америки и морского пути в Индию, утверждение тираний в бывших городских республиках и многие другие причины сделали Италию легкой добычей соседних государств. В 1494 году дядя герцога Миланского Лодовико Море решил занять миланский престол при военной поддержке французского короля Карла VIII. Король со своей прекрасной армией вторгся в Италию, чрезвычайно быстро овладел Миланом, затем двинулся на Флоренцию, встретившую его с распростертыми объятиями, так как властвовавший там Савонарола видел в Карле поборника в борьбе с папой. В скором времени Французы захватили всю Испанию. Затем, после крупных неудач я смерти Карла VIII, новый король Людовик XII вновь овладел почти всей страной, заключил союз с Испанией, отдав ей Калабрию и получив Неаполитанское королевство. Папа Александр VI Борджа вступил с французами в союз, рассчитывая при их помощи сколотить для своего сына Чезаре недурное герцогство. И действительно, Чезаре в это время захватил в свои руки огромные области.

Все это происходило в 1501 году. Но уже в следующем, 1502 году отношения между Францией и Испанией испортились, Людовик XII вытеснил испанцев из Калабрии, а в это время Чезаре Борджа, лелея мечту овладеть всей Италией, напал на дружественную французам Флоренцию. Благодаря искусным действиям флорентийского дипломата Никколо Макиавелли Флоренция избавилась от страшного врага ценою нескольких мелких городов Тосканы. Между тем Александр VI успел рассчитаться со своими врагами, отравил кардинала Орсини и нескольких других, присвоил их богатства и вместе со своим сыном Чезаре вступил в союз с испанским королем Фердинандом Католиком, с тем, чтобы изгнать французов ив Италии. Планы Борджа не были осуществлены только потому, что папа, желая отравить свою очередную жертву, по ошибке выпил сам отравленное вино и напоил им Чезаре. Так гласит предание, в истинности которого во времена д'Адзельо никто не сомневался. Папа умер 18 августа 1503 года, а Чезаре тяжело заболел и, когда он оправился от болезни, папский престол был занят Пием III, а затем Юлием II, лютым врагом семьи Борджа (1503).

Действие романа происходит в том же 1503 году, за четыре месяца до этой развязки.

В непрерывных войнах этого периода испанскими войсками командовал знаменитый полководец Гонсало, прозванный после завоевания им Гранады и Кордовы – Кордовским. В 1501 году, когда возобновились военные действия в Италии, он потерпел ряд поражений и затем вместе со своей голодающей армией был блокирован в Барлетте. Его спас мир, заключенный в 1503 году между Францией и Испанией. Одержав победы во вновь разгоревшейся войне, Гонсало был назначен вице-королем Неаполя я благодаря искусному правлению и мягкости действий в те жестокие времена сумел стяжать любовь своих подданных. Таким он изображен его биографом, итальянским историком Пасло Джовьо. В романе французского поэта Флориана (1791) он выступает как идеальный рыцарь и безупречный правитель. В той же интерпретации вошел он и в роман д'Адзельо.

Поединок в Барлетте был одним ив тех турниров, которые в средние века происходили нередко. Эти массовые бои, нечто вроде рыцарских состязаний, устраивались по всякому поводу и были любимым зрелищем всех слоев населения, стекавшегося на турнир из далеких окрестностей. Не обходилось и без убитых, но благодаря тяжелым латам и своевременному вмешательству судьи участник обычно выходил из боя только помятым, легкораненым или оглушенным ударом по шлему. Турнир в Барлетте носил несколько иной характер.

Гвиччардини рассказывает, что французский парламентер, прибывший в Барлетту, чтобы договориться о выкупе пленных, услышал оскорбительные слова, сказанные итальянскими рыцарями о французах. Вернувшись в свой лагерь, парламентер передал эти слова французам, которые ответили итальянцам столь же оскорбительно. После этого и было решено устроить поединок, чтобы разрешить этот спор о чести и доблести.

Д'Адзельо, прочитав рассказ Гвиччардини, обратился к крутому источнику, указанному тут же, в примечаниях к изданию Гвиччардяни, – к «Жизни Гонсало» Пасло Джовьо, историка современных ему событий.

Паоло Джовьо не отличался исторической добросовестностью. Этот венецианец, прославившийся своими биографиями знаменитых людей, брал взятки с коронованных лиц и вельмож за хвалебную биографию или комплимент в историческом сочинении и вымещал злобу на тех, кто не хотел платить. Но Гонсало Кордовский, Великий Капитан, как его называли, был изображен в наилучшем виде. Джовьо рассказывал о турнире в Барлетте подробнее, чем Гвиччардини. Он излагает кое-какие детали иначе. Сочинение Джовьо и послужило д'Адзельо основным источником.

До версии Джовьо, начало ссоре положил французский рыцарь, известный под именем Ламотт, который был взят в плен испанским капитаном Диего Мендосой и презрительно отозвался об итальянских рыцарях. Просперо Колонна, узнав об этом, вызвал Ламотта на поединок, а тот, выкупившись из плена, нашел себе соратников для поединка.

У Паоло Джовьо д'Адзельо нашел и имя Клаудио д'Алети, который у Гвиччардини был не итальянцем, а неким французом, оставшимся на поле боя. Издатель Гвиччардини, говоря от собственного имени, повторяет мысль Джовьо: Клаудио «по заслугам понес наказание за свою глупость, пожелав сражаться за чужую нацию против чести родины».

Джовьо д'Адзельо заимствовал и имя Фанфул – который у Гвиччардини называется Танфуллой.

Из того же источника д'Адзельо взял и сведения о происхождении Фьерамоски, которых нет у Гвиччардини. Но в списке итальянских рыцарей, избранных для боя, Джовьо называет Фьерамоску на пятом месте, между тем как у Гвиччардини он занимает первое место. Может быть, первое место, на котором Фьерамоска стоял в списке Гвиччардини, навело д'Адзельо на мысль сделать рыцаря с этой фамилией героем своего романа.

В том творческом неистовстве, которое его охватило в первые дни работы, д'Адзельо не было времени не только изучать материал, но и обдумать план произведения. Он создавал сегодня одного, завтра другого своего героя и наплодил, по его выражению, целую семью – больше, чем ему было нужно.

Однако это, казалось бы хаотическое, стихийное творчество было предопределено традициями исторического романа, имевшего в то время необычайную власть над умами. «Этторе Фьерамоска», развиваясь из скупых сообщений хронистов, подчинялся законам мавра, совсем недавно, но прочно усвоенного итальянской литературой.

5

В 1820-е годы исторический роман становится ведущим жанром во многих европейских литературах и довольно отчетливо разрабатывает свою поэтику. Творчество Вальтера Скотта дало образцы этого жанра, в значительной мере определившие его дальнейшее развитие.

В центре – политическое событие, вокруг которого располагается все действие романа. С этим событием связаны судьбы героев, и узел запутавшихся дел человеческих разрешается неотвратимой силой исторических закономерностей. Героя делятся на вымышленных и исторических, но я те и другие принимают участие в политических событиях. Любовную интригу, обязательную в историческом романе, почти всегда ведут вымышленные герои. Исторические персонажи наделяются только теми чертами, которые известны из их биографии или, во всяком случае, не противоречат историческим фактам. Комические персонажи позволяют отдохнуть от напряженных драматических сцен и дают необходимую «разрядку». Жанровая живопись создает иллюзию той «домашней» правды, которая отличает исторический роман от исследования.

Описания бытовых деталей, одежд, оружия, жилищ и обстановки дополняют картину и придают ей местный колорит, необходимый для большого «исторического полотна». И все действие происходят на фоне пейзажей, которые должны были не столько порадовать взоры прекрасными зрелищами, сколько воспроизвести обстановку действия, объяснить условия жизни, характер и поступки персонажей.

Такова традиция, утвержденная в Италия романом Мандзони «Обрученные» (1825–1827). Д'Адзельо считал этот роман «одной из прекраснейших книг, когда-либо созданных человеческим умом». Несомненно, он читал его задолго по того, как задумал «Этторе Фьерамоску», так как его отец был хорошо знаком с великим писателем.


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации