Текст книги "Школа чернокнижников"

Матильда Старр
Школа чернокнижников

Глава 1

– Пошевеливайся, гусыня неповоротливая!

Сирра Гресильда пребольно толкнула меня в бок.

Я тихо охнула. Тоненькое потрепанное пальтишко совсем не защитило от этого тычка. От холодного ветра и моросящего дождя оно тоже не защищало, так что я продрогла до костей. Даже покрепче запахнуть ворот не могла: в каждой руке было по тяжеленной корзине.

Мы возвращались домой с рынка. Уже темнело. Мелкие брызги дождя застилали глаза, и я то и дело спотыкалась, вызывая недовольство тетки.

Гресильда же шла под зонтом и не переставая ворчала:

– Скоро ночь наступит, а ты всё копаешься! Неужели так трудно быть порасторопнее!

Мне очень хотелось ей сказать, что мы уже давно были бы дома, если бы она за каждую медную монетку не торговалась так, будто это было всё её имущество, доводя торговок до полуобморочного состояния.

Только, конечно, я ничего не сказала.

Спорить с Гресильдой – это как плевать против ветра. Эту науку я давно усвоила.

Уже почти год я жила в её доме с тех пор, как умерла мать. Гресильда приходится ей то ли двоюродной, то ли и вовсе троюродной сестрой. А мне – теткой. Так что она, вроде как, приютила сиротку.

Мантру о том, какая она благодетельница и как я ей обязана, она повторяла по несколько раз в день. И не только мне – все соседки и приятельницы Гресильды были вынуждены слушать рассказы о её безусловной доброте.

– Не могла же я позволить, чтобы бедняжка оказалась в приюте! – всякий раз восклицала она, картинно закатывая глаза и прижимая пухлые холеные руки к груди.

О том, что уже на третий день моего пребывания в её доме она рассчитала обеих служанок и кухарку и взвалила на меня всю домашнюю работу, тетка скромно умалчивала…

Наш путь наконец подошел к концу, мы вернулись в дом, который я ненавидела всей душой – от крыльца до крыши, все два этажа, которые мне приходилось убирать каждый день.

Я продрогла насквозь, ледяные пальцы не желали шевелиться, ноги гудели от долгой ходьбы. Сейчас бы придвинуться к огню да отдохнуть хоть полчасика…

Но где там!

Еще столько дел. Разложить продукты, быстро приготовить ужин…

– Что ты возишься? Сир Татрак умирает с голоду – ты же знаешь, что ему надо есть по часам! – Гресильда сочла необходимым заглянуть на кухню.

Я молча скрипнула зубами. Конечно, именно я во всем виновата!

Между прочим, толстому как бочка мужу Гресильды умереть с голоду не грозило, а похудеть не помешало бы. Его нездоровая тучность давно была предметом беспокойства семейного доктора, сира Ледара. Но стоило тому завести разговор о диете, сир Татрак, обычно спокойный и флегматичный, впадал в ярость и не слишком любезно напоминал, что платит за то, чтобы его лечили, а не за глупые советы.

Когда я подала ужин, Гресильда снова была недовольна.

– Всего лишь жаркое?.. Совсем обленилась!

– Простите, сирра Гресильда, – я опустила глаза в пол, чтобы, не дай бог, она не увидела в них злости, которая меня переполняла.

– Одни хлопоты от тебя! – проговорила тётка, за обе щёки уплетая «скудный» ужин. – Демоново отродье…

Ну что же, благодарности я и не ждала. Такие как Гресильда, похоже, и не знают, что это такое.

Пожелав тетке и ее супругу приятного аппетита, я вернулась на кухню, выложила остатки жаркого на тарелку и торопливо, почти не чувствуя вкуса, поела. Нужно было спешить, чтобы убрать со стола. Задержусь хоть на несколько минут – тетка опять раскричится.

Я перемыла посуду, наконец поднялась в свою комнату и упала на кровать. Даже на то, чтобы плакать, нужны силы, а у меня их не было. Ноги гудели, руки ныли, в висках стучало…

Как же я устала…

Я поднесла руку к лицу, аккуратно сложила пальцы, сделала небольшое усилие – и в ладошке засиял алый огонёк.

Я смотрела на него почти с нежностью и с неясной надеждой.

Магия.

У меня есть магический дар.

Это открытие я сделала неожиданно для самой себя. Однажды, когда тетка особенно меня допекла, я влетела в свою комнату и в сердцах пробормотала: «Чтоб тебе сгореть! Тебе и всему твоему дому!»

И тогда неяркий огонек вспыхнул в моей ладони… Я изумленно смотрела на него, не понимая, что случилось и что бы это значило. Разумеется, поджигать дом я не собиралась…

Но огонек был. Магия… Настоящая магия. Какая от нее может быть польза? Я понятия не имела. У нас в роду никогда не было магов – сама мысль об этом была словно из другого мира – загадочного и непостижимого.

Я относилась к огоньку, как к самому главному своему сокровищу. Как к единственному другу…

Гресильда об этом не знает, и не должна узнать. Одному богу известно, что тетка придумает, когда выяснит, что у неё под боком – настоящая магесса.

Я улыбнулась – то ли магическому огоньку, то ли своим мыслям. Через полгода мне исполнится восемнадцать. Я стану совершеннолетней, получу бумаги и смогу уйти из этого дома… Возможно, мне даже удастся поступить в академию магии. Когда-нибудь…

Нужно просто потерпеть. Совсем немного. Я обязательно выдержу, а потом все это закончится и начнется новая, совсем другая жизнь.

Я погасила огонёк, повернулась на бок и прикрыла глаза.

* * *

С утра в доме творилось что-то не то.

Я поднялась на рассвете, чтобы прибраться в столовой и приготовить завтрак. Как раз это было совершенно обычным. А вот потом начались странности.

Гресильда после утренней трапезы не стала по своему обыкновению нагружать меня кучей поручений, а вместо этого велела отправиться в комнату и нарядиться в лучшую одежду.

– Да приведи себя в порядок! – велела она строго. – Стыдно ходить растрёпанной!

Я опешила. До сих пор ей и дела никакого не было до того, как я выгляжу. Наоборот – стоило тетке заметить, что я хоть бы заколку симпатичную приколола к волосам, она начинала злиться. А ну как ее драгоценный Татрак глаза сломает, глядя на такую красоту!

И совершенно напрасно. Муж Гресильды меня даже не замечал. Единственное, что его волновало, – чтобы еда была обильная и вовремя. А уж кто ее подает – кому вообще это может быть интересно?

И с чего бы вдруг такая перемена?

Впрочем, может быть, она снова ждёт гостей, перед которыми необходимо показать, что сиротка племянница как сыр в масле катается.

Как бы то ни было, спорить я не стала. Пошла в свою комнату, достала лучшее платье.

Лучшее! Как будто бы мне действительно было из чего выбирать. Нарядное платье у меня всего одно, да и то может считаться нарядным с большой натяжкой – просто не такое потрепанное, как остальные.

Я оделась, уложила волосы и вышла к тётке. Она окинула меня придирчивым взглядом и поморщилась.

– Нет, это никуда не годится. Ступай-ка за мной.

Она притащила меня в свою гардеробную и заставила достать коробки с самых высоких антресолей. В одной из них обнаружилось платье… уж не знаю, сколько ему было лет. Ярко-красное, всё в оборках и воланах – жуть.

Гресильда смотрела на него с нежностью.

– В молодости носила! – с гордостью сказала она. – Сейчас уже не по размеру, да и негоже замужней даме в таком-то щеголять. А выбросить рука не поднималась. От сердца отрываю! Ступай, примерь.

Я с ужасом смотрела на это ярко-красное облако. Хотелось сказать, что никогда такое на себя не надену, но Гресильда по-своему истолковала мою заминку.

– Потом поблагодаришь! Ну же, поторопись. Да не запачкай!

Я вздохнула и поплелась переодеваться.

«Полгода. Всего полгода потерпеть…»

В платье я была похожа на не первой свежести пион. Но и тут не стала спорить. Хочется тётке вырядить меня в старомодный шутовской костюм – ну и пусть себе развлекается. Лишь бы не орала.

Я снова вышла из комнаты, и теперь Гресильда радостно всплеснула руками:

– Какая же прелесть! Но на мне, конечно, оно лежало лучше… Все-таки ты слишком тощая.

Она бросила взгляд на часы.

– Ну же, пошевеливайся, пойдём! Скоро гость будет.

Мы вошли в гостиную, и я ахнула.

Стол был накрыт, по тёткиным меркам, – просто роскошный. Она даже достала старинный сервиз и серебряные приборы. Такого за всё время моего пребывания в их доме не случалось ни разу. До этого дня я вообще была уверена, что Гресильда купила столовое серебро исключительно для того, чтобы прислуге было что начищать по выходным.

Но главным сюрпризом стало то, что вокруг стола суетились две незнакомые мне девушки в фартуках.

Гресильда наняла приходящую прислугу вместо того, чтобы взвалить все хлопоты на меня! «Не иначе как мы ждём в гости самого императора», – усмехнулась я про себя.

Но, разумеется, не император почтил визитом наш дом. В назначенный час на пороге появился барон Бардольф. Это был старик лет семидесяти, сморщенный, с крючковатым носом и маленькими злыми глазками. Я знала о нем лишь то, что год назад он овдовел. А еще – что был он жаден и злопамятен.

Впрочем, в нашем городке барон был фигурой, пожалуй, даже более значимой, чем сам император: верховный правитель обитал в столице и был недосягаем. А барон жил здесь, и вряд ли будет преувеличением сказать, что этот городок принадлежал ему с потрохами.

– Приветствую вас, сирра Аллиона!

Гость важно подошёл и поцеловал мне руку. Я растерянно оглянулась на тётку.

Это ещё что такое? Барон знает мое имя? Почему обращается ко мне?

– И вам доброго здравия, сир Бардольф! – пробормотала я, по-прежнему не понимая, что тут происходит.

Но что бы это ни было – мне оно не нравилось.

Гресильда тут же оттеснила меня, рассыпаясь в любезностях дорогому гостю. Её муж последовал её примеру. Он был наряжен в лучший костюм – правда, покупался этот костюм ещё до того, как Тартрак обзавёлся обширным животом, и теперь разве что не трещал по швам. Было видно, что одежда доставляет дядюшке искренние страдания.

Наконец расшаркивания закончились, все расселись, прислуга подала первую перемену блюд, и тётушка попыталась завести светскую беседу.

– Погоды нынче стоят прекрасные! – сияя, сообщила она.

Я вспомнила, как вчера плелась под мерзким моросящим дождём, пронизываемая всеми ветрами, и поёжилась. С утра я на улице ещё не была, но успела выглянуть в окно и увидеть, как ветер пригибает деревья к земле, а редкие прохожие поплотнее кутаются в плащи.

И правда, прекраснее некуда!

Но никто словно бы и не заметил, что хозяйка дома ляпнула явную глупость.

А сир Бардольф ещё и радостно подхватил:

– Великолепная погода! Но даже ей не сравниться с красотой юной леди Аллионы!

Я поперхнулась. Весьма сомнительный комплимент.

Но дело даже не в том, что сам комплимент ужасен, а в том, с какого такого чёрта престарелый барон вообще отвешивает мне комплименты?

И тут до меня начало доходить! Они же не… они же не собираются…

Я посмотрела на старого барона. Да нет, не может быть! Гресильда, конечно, тетка корыстная и характер у нее не сахар, но такое даже ей в голову не могло прийти.

А барон продолжал:

– Юная, красивая, невинная – просто мечта!..

О боже… теперь сомнений не оставалось: моя тётка окончательно выжила из ума.

– И я официально хочу заявить, – торжественно объявил барон, – что собираюсь похитить это сокровище из вашего достойнейшего дома.

Он зачем-то встал и произнёс:

– Сир Тартрак, сирра Гресильда! Я прошу у вас руки сирры Аллионы!

– Нет! – выкрикнула я. – Ни за что!

Наградой мне был злобный взгляд Гресильды, означавший, что жить мне осталось буквально несколько минут.

– Нет? – барон растерянно захлопал белёсыми ресницами.

– Ох, сир Бардолф, – залепетала тётка, – не слушайте же её, не слушайте!

Лицо ее пошло красными пятнами, и даже под толстым слоем пудры скрыть это было невозможно. Но она быстро взяла себя в руки и затараторила:

– Моя племянница воспитывалась в строгости и в чистоте. Стоит ли удивляться тому, что такое неожиданное предложение совершенно выбило её из колеи. Взгляните: она ведь почти падает в обморок от радости. Но не может сказать об этом прямо, не так воспитана…

– Гм… да? – барон недоверчиво покосился на меня, затем перевёл взгляд на Гресильду.

А та закивала так энергично, что я забеспокоилась, не отвалится ли у неё голова.

– Ну конечно, конечно! Она у нас скромная, порядочная, любую работу по дому делать может…

– Работу? – барон нахмурился. – То есть, вы полагаете, что моя жена должна будет работать по дому?

– Нет, нет конечно, – тётка быстро поняла свою ошибку. – Она у нас девушка послушная, с характером мягким. Будет делать всё, что вы ей велите.

Я уже хотела показать тётке, барону и прочим заинтересованным лицам, какой у меня на самом деле покладистый характер, но Гресильда почуяла неладное и обратилась ко мне с фальшивой ласковостью:

– Аллиона, дитя моё, отправляйся в свою комнату. Я вижу, что ты переволновалась. А мы с сиром Бардольфом обсудим детали.

Я вылетела из-за стола, не видя перед собой ничего, побежала в свою комнату. Со злостью сорвала с себя платье.

Вот же гадина! Мало того, что использовала меня как служанку всё это время – так теперь ещё решила выгодно продать. И кому, старикашке!

И ведь как все рассчитала! Еще несколько месяцев – и я стану совершеннолетней. Гресильда навсегда потеряет право распоряжаться моей жизнью. Но до тех пор все важные решения принимает она как моя опекунша…

Не сомневаюсь – свадьбу организуют быстро, не слишком считаясь с приличиями…

Все мои мечты и планы рушились в одночасье.

Глава 2

Что же делать? Я металась по комнате, как птица в клетке.

Решение пришло быстро: бежать.

Меня обдало холодным липким страхом. И куда же мне бежать?

Спрятаться в нашем небольшом городке невозможно: стоит попроситься к кому-нибудь на службу – слух об этом пронесётся со скоростью пожара и быстро достигнет Гресильды.

Выход один: надо попытаться добраться до столицы.

Сама эта мысль внушала страх.

Огромный город, о котором я знаю так мало. Ни друзей, ни родственников – никого, кто мог бы помочь. И денег тоже нет… А уж о том, какие неприятности могут ожидать там одинокую девушку, и думать не хотелось.

Впрочем, вряд ли там случится что-то ещё хуже, чем брак, который мне собираются навязать. Делить постель со старикашкой графом? Даже смерть была бы лучше!

А я ведь не умирать собралась, а просто уехать в столицу. В большом городе легче затеряться, да и устроиться куда-нибудь проще. Работы я не боюсь, а значит, не пропаду!

Перед глазами встал престарелый барон – и решение было принято мгновенно. Сборы тоже не заняли много времени.

Я достала из-под кровати свою заветную шкатулочку. Несколько медных монет – вот и все мои богатства. А ещё – тоненькое колечко и серёжки – всё, что осталось от матери.

С тех пор, как её не стало, я их ни разу не надевала. Была уверена: жадная Гресильда найдёт повод отобрать у меня даже эти скромные украшения.

Серёжки вдела в уши, колечко нацепила на палец.

Может, и не очень хорошая затея – светить драгоценностями, пусть и недорогими. Но если положу в карман, вдруг потеряю…

Надо было торопиться. Гресильда, как только выпроводит графа, придёт читать мне нотацию.

Мне пришла в голову еще одна идея, и я не мешкая воплотила ее в жизнь: заперла дверь на ключ изнутри. Это задержит тетку. Поначалу она решит, что я упрямлюсь и не хочу разговаривать. После, конечно, поймет, что что-то тут не так. Может, и вовсе отложит нравоучения до утра – пожалеет ломать дверь.

А когда станет ясно, что произошло, я уже буду далеко отсюда.

Хорошо, что тетка поселила меня в комнате для прислуги! Тесная каморка на первом этаже показалась ей вполне подходящим местом. Хозяйские спальни располагались на втором, и хоть две из них пустовали, Гресильда не захотела впускать туда бедную родственницу.

Теперь я понимала, какая это была удача! Живи я на втором этаже, сбежать было бы невозможно.

Я с легкостью вылезла в окно и, прячась между кустами, незаметно пробралась через сад. Выскользнула за ворота, и как можно скорее припустила по дороге.

Я бежала со всех ног, спотыкаясь и едва не падая.

Нужно было торопиться!

Станция находилась на другом конце нашего городка, а многоместный экипаж в столицу отправлялся ровно в девять вечера. Не успею – и весь мой план полетит к демонам.

Дождь хлестко бил по лицу, но я его почти не замечала…

Я успела в самый последний момент. Возница уже закончил собирать деньги с немногочисленных пассажиров и готовился к отправлению.

– И меня, меня возьмите! – звонко закричала я, и он придержал лошадей.

Смерил меня недоверчивым взглядом.

– Не слишком ли вы молоды, сирра, чтобы путешествовать в одиночку?

Ох ты ж, нашёлся внимательный!

– Тётушка заболела, при смерти, – слезливо проговорила я, отчётливо представляя себе, как бледная Гресильда лежит в постели, а лекари только разводят руками. Ну и пусть, не жалко ни капли! – Матушка с батюшкой поехать не могут, заняты в лавке с утра до вечера, а ей одной теперь никак.

Я смотрела на него жалобно-жалобно. Но надеялась не столько на его сострадание, сколько на вполне понятное желание продать еще один билетик.

– И что, даже проводить не пришли? – он задумчиво жевал ус.

– Ночь уже поздняя, а им на рассвете вставать. Я просила, чтоб не провожали, им и так нелегко придётся, меня-то не будет. Так что, считай, одних рабочих рук нет.

Возница кивнул уважительно. Похоже, моя история ему понравилась.

– Деньги хоть есть?

Я достала монетки. Сколько стоил проезд до столицы, не знала. А вдруг этого не хватит?

Возница забрал половину, и я с облегчением выдохнула.

Ну что ж – будет на что в столице хлеба купить да на ночлег остановиться, пока работу не найду…

На худой конец продам колечко и серёжки, этого на первое время хватит. Я вздохнула. Даже думать не хотелось о том, чтобы расстаться с единственной памятью о покойной матушке, но что поделать…

Я все же лелеяла надежду, что быстро найду себе место в каком-нибудь доме или лавке, и продавать ничего не придется.

Сиденья в повозке были жесткими, сквозь щели в окошках дуло, повсюду гулял сквозняк. Но я и не рассчитывала на комфортное путешествие. Забилась в дальний угол, надвинув капюшон на лицо и задремала.

В город мы прибыли уже далеко за полдень.

Многоместная повозка тянулась так медленно, что иногда мне казалось, что и пешком дойти было бы быстрее. Нас то и дело обгоняли магические повозки. Быстрые, лёгкие – они неслись, как птицы. Вот бы покататься в такой хоть раз…

Возница довёз нас до станции, и громко объявил:

– Приехали! Все выходим! Вещи не забываем!

Я вышла на улицу и ахнула.

Этот город был соткан из магии, как ковер из ниток. Светлые, огромные дома стремились ввысь и, казалось, с трудом удерживались на земле. Магические повозки пролетали мимо, витрины сияли. Никто не прогуливался неспешно: люди с важным видом торопились по своим делам, словно соперничая с магическими повозками в скорости.

Я тут же столкнулась с одним из таких спешащих.

– Гусыня, смотри куда прешь! – огрызнулся он и заторопился дальше.

На душе сразу стало тоскливо. Может, зря я была так уверена, что у меня все получится. Кажется, столица не слишком-то хочет меня принимать…

Так! Не раскисать! Мне попался один-единственный хам, а я уже готова сдаться? В нашем городке тоже живут не одни только милые и душевные люди.

В животе урчало. Вчера за ужином кусок в горло не лез, а с тех пор маковой росинки во рту не было. Впрочем, здесь это, кажется, не станет проблемой: на каждом шагу были лавки, где румяные торговцы предлагали желающим самые разные яства.

Я подошла к одной, на витрине которой лежали булки и куличи.

– Сколько? – спросила я.

Торговец назвал цену, и я едва не присвистнула.

Ого! Из золота что ли их пекут?

Так моих медяков и на день столичной жизни не хватит!

Но делать было нечего. Я купила кулич и спросила:

– Не подскажете ли, сир, где здесь есть постоялый двор. – И добавила: – недорогой.

Лавочник окинул меня оценивающим взглядом.

– Да тут всё дорого! Недорогой – это только если на окраине. Но идти далеко. Пойдешь вдоль по этой улице, до самой пожарной каланчи, потом свернешь направо, ещё одну улицу до конца пройдешь. Потом налево, а там уже у любого спросишь, где постоялый двор.

Так, до каланчи, потом направо, потом налево… Вроде бы понятно.

– Только ты это… – добавил вдруг торговец, – лучше у женщин спрашивай. А то мужчины не так понять могут.

Он подмигнул, и я почувствовала, как мои щёки загораются.

– Спасибо, – буркнула я и потопала в указанном направлении.

И только отойдя на пару шагов, откусила от кулича.

Что ж там за выпечка такая, что столько денег стоит?

Увы, столичный кулич оказался самым обыкновенным, ничуть не лучше наших. И почему-то от этой мелочи стало как-то особенно грустно.

Я свернула один раз, другой. Что там говорил лавочник? Сначала направо, потом налево? Или наоборот? Я остановилась посреди пустынной улицы и поняла, что заблудилась. Я понятия не имела, куда идти, и явно запуталась уже давно.

Этот район города вовсе не был похож на центр. Здесь не светили магические фонари, не мерцали призывно рекламные щиты. Но и на мой городок тут ничто не было похоже.

Дома – высокие, тощие – обступали узкие улочки. Давили, закрывая собой небо.

На глазах выступили слёзы.

Уже совсем стемнело, а добраться до постоялого двора не оставалось никаких шансов. Я явно забрела куда-то совсем далеко, к тому же, теперь окончательно стемнело, а навстречу не попадались даже редкие прохожие. Может, и хорошо, что не попадались – я и представлять себе не хотела, что за люди согласились бы жить в таком месте.

Я снова свернула, надеясь обнаружить за углом яркие огни проспекта. Но там его не было. Всё такая же пустынная страшная улица. Я сделала несколько шагов и едва не налетела на прохожего. Подняла взгляд и вскрикнула.

Огромный мужчина с уродливым шрамом через все лицо. Он смотрел на меня в упор, и его губы расползались в мерзкой ухмылке.

– Какая красотка! Меня ищешь? Считай, уже нашла.

Его огромные лапищи потянулись ко мне. Я закричала, отскочила назад и побежала. Не разбирая дороги, не оглядываясь. Я неслась так быстро, как никогда в жизни. Ужас холодной рукой сжимал горло, дыхание сбилось, воздуха не хватало, но я даже не думала останавливаться – это было бы выше моих сил.

И тут меня ослепило яркими огнями.

Я ничего не видела, но быстро поняла, что случилось.

Прямо на меня на бешеной скорости неслась магическая повозка. Водитель наверняка не ожидал, что я выскочу на дорогу и уже не успел бы притормозить. Мне бы отпрыгнуть, отскочить – но я, как назло, застыла как статуя, не в силах пошевелиться.

В одно мгновение промелькнула мысль: всё равно бы не успела. И следом за ней, так же быстро – другая: на такой скорости она меня убьёт.

Всё.

Конец.

В следующее мгновение меня сбило с ног сильным ударом и наступила темнота.