Текст книги "Вдоль по жизни. Стихи разных лет. 1948-2016"

 
Однажды, в студёную зимнюю пору
Я из дому вышел. Был сильный мороз.
Гляжу: тарантас поднимается в гору,
Нагруженный «Актами ввода», как воз.
 
 
И, шествуя важно, в молчании чинном
Везёт за аркан тарантас мужичёк.
В больших сапогах, в полушубке овчинном,
В больших рукавицах; сам ростом высок.
«Здорово, парнище!». «Ступай себе мимо».
«Уж больно ты грозен, как я погляжу».
«Откуда бумаги?». «Жилстроя» вестимо.
Наш трест, слышь, шурует, а я отвожу!».
 
 
В ночи раздавался топор дровосеков,
Мигали мангалки в домах здесь и там.
Видать, недоделки спешили закончить —
Год новый за старым шагал по пятам.
 

1970

 
Мы с моей подружкой Иркой
Сели в поезд пассажирский.
 
 
Поезд фирменный, «Урал»,
Быстро скорость набирал.
Вот постели нам раздали,
Вот билеты с нас собрали.
 
 
Проводник спросила Ирку:
«Где же третья пассажирка?
 
 
Вы, ведь дали три билета;
Вас же двое, третьей нету!».
 
 
Но внезапно из-под полки
Громко лай раздался звонкий.
 
 
И тогда сказала Ирка:
– Вот Вам третья пассажирка!
 

1985г, поезд «Урал».

Эпиграммы

 
Ж.С.
Он женщин окружён ватагой:
Жена и тёща, внучка, дочь
И даже кошка! Но с отвагой
Он всем старается помочь.
 
 
Э.Х
Его любовь, его забота —
Его красивая жена.
Однако ж есть ещё работа…
Его любовница она.
 
 
М.С.
Стучать и грюкать он умеет
Чуть занимается заря.
Никто на свете не посмеет,
Сказать, что хлеб он ест зазря!
 
 
С.С.
Её мы ценим все познанья
В иврите и литературе.
Ей в доме – полное признанье
За то, что в доме всё в ажуре.
 
 
С.Х.
Всегда мила, полна души
И всем приятной быть готова,
Кто в «Гиль загаве»11
  В «золотом» возрасте (иврит).


[Закрыть] хороши,
И кто не «шепелит» ни слова!
 
 
М.С.
Чуть что – бегу к ней за советом:
Что кушать, что купить, что спеть;
И как здоровым быть и… это:
Ну, как в постели преуспеть.!
 

 
Сердечных дел знаток отменный,
С аппаратурой непременной
Она уж многих проверяла —
Всегда к ней очередь стояла.
Её израильтяне знают
И ценят как специалиста;
Её советы принимают,
Хотя она и не речиста.
 
 
Идеям мужниным открыта,
Умна, красива, деловита.
Свой дом содержит образцово…
Пусть будет нам она здорова.
 

Май, 2001 г.

 
Она полмира посетила,
И музыкальные светила
Ей часто пожимают руки;
Ну, где же тут страдать от скуки?!
 

2001г.

 
Вот изба на курьих ножках,
Дворик маленький при ней.
Подметённые дорожки,
Свет полночных фонарей.
 
 
Расцветился дворик нежно
Лунным светом белоснежным.
В сладкой дрёме деревцо
Наклонилось над крыльцом.
 
 
А по утру птичья пара
Запоёт то там, то тут.
Что создали Май и Мара —
С тем пусть долго и живут!
 

Май 2001 г.

4. Разное

Гражданское

 
Днём и ночью, в дожди и метели,
В летний зной и в трескучий мороз
По широким степям, по дремучим лесам
Пробегает, пыхтя, паровоз.
 
 
Припев:
Полным ходом вперёд! Веселей, машинисты!
Поспорим с дождём и пургой!
Пусть про нас запевает свисток голосистый,
Как птица, летя над страной!
 
 
Друг за дружкой бегут семафоры
И назад проплывают поля
Посылает чуть свет свой сердечный привет паровозу родная земля.
 
 
Припев. Полным ходом…
 
 
Мы везём и сырье для заводов,
Мы везём и машины в колхоз.
По широким степям, по дремучим лесам
к коммунизму летит паровоз!
 

1949

 
«Ми руськи отолеем фмиг!»,
И «Гот мит унс» – так фриц хвалился.
Но пресловутый их «блиц криг»
Их общим крахом заменился.
 
 
В бессильной злобе смертный враг,
Гонимый силой, откатился,
И вот Победы красный стяг,
Уж над Берлином водрузился.
 
 
Салют Победы громом прокатился,
И снова торжествует мирный труд.
К станку опять рабочий возвратился,
К победам новым нас вожди ведут.
 
 
И снова Армию свою народ лелеет,
Пришла пора смеяться и любить.
А если кто затронуть нас посмеет,
Его мы будем, как и фрицев, бить!
 

1949

 
Понапрасну в саду заброшенном
Ты солдата, красавица, ждёшь.
Нынче он не придёт, хороший твой;
Ты, заплакав, домой уйдёшь.
 
 
Он уехал на фронт, любимый друг.
Попрощаться с тобой не успел.
За тебя и за всех твоих подруг
В бой на «Яке» своём улетел.
 
 
Будешь в доме, в тоске и жалости
Плакать ночью украдкой в тиши.
Будешь думать: «Приди, пожалуйста,
Иль хоть весточку напиши!».
 
 
Будешь письма писать ты нежные:
«Здравствуй милый, желанный, родной!
Не волнуйся, твоя, как прежде, я.
Ожидаю с Победой домой!».
 
 
Но война есть война, – всё случается:
Вдруг придёт он без ног иль без рук…
Ты готова к тому и скажешь ты:
«Не оставлю тебя, мой друг!».
 
 
Хороша ты, дивчина русская!
Когда в сердце твоём любовь,
Исцелишь ты своими чувствами,
Жизнь солдату вернёшь ты вновь.
 

1950

 
Трубы играйте, литавры звените,
Люд трудовой, запевай веселей!
Ныне и солнце смеётся в зените,
Ныне Отчизны моей юбилей!
Ныне звучит величавая песня —
Гимн торжества миллионов людей,
Славу поющих Отчизне чудесной.
Песня – победам Отчизны моей!
 
 
Нам никогда не забыть дней кровавых,
Когда встала над миром заря.
С боем жестоким родилась держава
И возмужала в огне Октября.
 
 
Трёх пятилеток трудом закалялась,
Молот в руках мускулистых зажав,
В дружбе народов росла, укреплялась,
Стала сильнейшей она средь держав.
 
 
Слава Отчизной в бессмертие внесена,
Слава боёв, всколыхнувших весь мир.
Ныне Отчизна наполнена песнями,
Силу куёт ей народ-богатырь.
 
 
Сила Отчизны агрессоров бесит,
Скалятся Черчилли злобно на нас.
Пусть их побесятся! С нами ведь вместе
Весь мировой трудящийся класс!
 
 
От Скандинавии и до Памира
Славят сегодня на всех языках
Родину-мать всех трудящихся мира.
Слава о ней не померкнет в веках!
 

1950

 
Пусть сядет Кошевой меж нас,
И Зоя пусть придёт,
И Чайкина нам в поздний час
Свой голос подаёт!
 
 
Друзья не надо горевать,
Зачем же нам грустить?
Их счастье будем вспоминать —
Отчизне так служить!
 
 
Ведь завтра ты, и завтра мы,
И он, она и я,
Когда Отчизна позовёт,
Пойдём, одна семья!
 
 
Чтоб только ей, из края в край,
Цвести, сок жизни несть.
Уж, если выпить нам, так знай:
В её, Отчизны, честь!
 
 
За юность, за мою, твою,
За молодость свою,
За комсомольский наш билет,
Простреленный в бою!
 

1950

 
Я о дружбе пишу не первый.
Дружбою вся жизнь наша полнится.
Все хорошо знаем теперь мы:
Жизнь без друзей – лето без солнца.
 
 
Что человек без друзей? – Улитка,
Дни в скорлупе своей влачащая.
Жизнь без друзей – мрачная пытка;
Радость – лишь средь друзей настоящая!
 
 
Дружба – не повод для пьянки и драки;
Она – не закон для шпаргалки в сессию.
Дружба – залог нашей атаки
Ещё не взятых науки фортеций!
 
 
Помним мы – не забыть поколениям
Дружбу тех, кто примерами стал нам:
Дружбу, которая гений Ленина
прочно срастила с гением Сталина!
 
 
Ныне нас, Коммуну строящих,
Горы сдвигающих силой Антеевой,
Не испугать призраком воющей
Атомной бомбы! Пусть злобою змеевой
 
 
Мистеры из Уолл-стрита душатся!
Пусть изрыгают на нас проклятья!
Дружбой народа угрозы их рушатся.
Братья по молоту – кровные братья!
 
 
Пусть же в студенческой жизни годы
Прочная дружба нам крепче стянет!
Каждый пусть каждому в радость, в невзгоды
Верным, надёжным, нужным станет!
 

1950

 
В битвах жестоких, в битвах кровавых,
Память которых века не сотрут,
Добыто нами великое право —
Право на отдых, учёбу и труд.
 
 
Право учиться – законное право.
Что же на нас возлагает оно?
Долг наш священный учиться со славой,
Раз нам учиться право дано!
 
 
Что нам в отличной мешает учёбе?
Знаем помехи наперечёт!
Нужно ль отлично учиться? – Ещё бы!
В век коммунизма наукам почет!
 
 
Ну-ка, товарищ, умом своим юным
Ты пораскинь, возвратясь к тем векам,
Кои наука прошла, как валуны,
Пеной вздымаясь, обходит река.
 
 
Разве останется совесть чистой,
Если, припомнив Джордано Бруно,
Ты вопиющую, точно выстрел,
Двойку получишь? Нет! Не должно!
 
 
Люди в кострах живьём сгорали
Не для того, за науку встав,
Чтоб человек нашей новой морали
Неучем был; также шёл не спроста
 
 
Через невзгоды жестоких морозов
К стенам московским, ведомый мечтой,
 
 
С дальнего Севера шёл Ломоносов
Лить свет ученья над Русью святой!
 
 
Суриков, наш живописец великий,
К валке крестьян-рыбаков пристав,
Шёл по Сибири, тогда полудикой,
Жизни науку учить неспроста!
 
 
Если, товарищ, страницу истории
Перелиставши ещё одну,
Вспомнишь, как каплю за каплей Горький
Знанья копил, шагая по «дну»!
 
 
Потом и кровью они добывались,
Мысли большие великих наук.
Так для чего же веками старались
Гении, не покладая рук?!
 
 
Не для того ли, чтоб мы, их потомки,
Были счастливыми, жили легко,
Чтоб не ходили пешком с котомкой
Знанья искать – дарованья веков?
 
 
Мы, молодёжь возрождённой эпохи,
Эры расцвета наук поколение,
Прав не имеем учиться плохо,
Не выполнять заветов Ленина!
 
 
Юное племя страны величавой!
Лучше учиться, глубже вникать
В недра науки, овеянной славой,
Знамя Великих выше держать!
 

1950

Баллады

 
Аплодисменты долго не смолкали,
В рядах неистово кричали «Бис!»,
Ей люди от души рукоплескали.
На сцене, голову склонив немного вниз,
 
 
Стояла женщина, смущённо улыбаясь, —
Аплодисментов дружных тех «вина»,
Стояла и, как будто колебалась:
«Уйти иль петь?» – казалось, думала она.
 
 
А позади (она стояла перед хором)
Сказал ей кто то: «Слышишь? Просят! Спой!»
Она кивнула головой покорно
Знак музыкантам подала рукой,
 
 
И сразу зал утих. Она запела песню.
От всей души запела, горячо.
Поплыли звуки нежные по залу так чудесно,
Как ручеёк, журча, по камушкам течёт.
 
 
Мелодия, как птица, в воздухе витала,
Лаская слух прелестной красотой.
Она то опускалась, то высоко взлетала,
Послушна, как дитя, певице той.
 
 
Последних нот созвучья отзвучали
В рукоплесканьях. Точно ураган
Ворвался в зал. И «браво» громкое кричали.
На сцену падали цветы к её ногам.
 
 
На шаг назад певица отступила
И место в хоре заняла своё;
Лицо её счастливая улыбка бороздила,
Душа от радости кипела у неё.
 
 
Уже умолкнул гром аплодисментов,
И исполнители другие выступали,
А по лицу её – я ясно видел это —
Улыбки светлые невольно пробегали.
 
 
В уме её вся жизнь, весь путь прошедших дней
Тогда в мгновенье ока пробежала,
И жизнь минутой показалась ей,
Как-будто жизнь сначала начинала.
 
 
Вот девушка, весёлая, живая
С надеждой робкой смотрящая в жизнь,
Повсюду песнь её сопровождает;
Ей всё открой, ей обо всём скажи!
 
 
Вот тучи набежали грозовые,
И, точно гром, нагрянула война.
Вот добровольцем в армию вступила
И в санитарный батальон идёт она.
 
 
Впервые жизнь пришлось ей здесь увидеть
В жестокой наготе, открывшейся пред ней,
Она вдруг поняла, что нужно ненавидеть
Врагов своих, друзей любить сильней.
 
 
Поняв вот это, не могла она
В своём санбате больше оставаться,
Душа велела, гордых чувств полна,
Идти в стрелковый батальон сражаться.
 
 
Вот вспомнила она последний бой —
Воскресло прошлое и стало настоящим —
В атаку шли они лавиною стальной,
Как смерч, всё на пути своём громящий.
 
 
Разрыв гранаты перед ней; в глазах огонь
Сверкнул, и всё вокруг внезапно закрутилось
И провалилось в глубь куда-то. Ничего
Не стало видно, ночь вдруг наступила.
 
 
Припомнилось, как после боя
Подобрала её такая же девчонка, как она…
Ей жизнь вернули, но она ослепла,
И мысль сверлила мозг не раз тогда:
 
 
«Ах, лучше б моего не отыскали тела,
Чем жизнь влачить теперь без глаз.
Кому нужна я? Мать с отцом погибли,
Слепую станет кто ль заботой окружать?» —
 
 
Ночами думала она – «Зачем живу я?
Неужто для того, чтоб есть да спать?».
Ещё припомнилось, как шёл за годом год,
Война закончилась, жизнь мирная настала.
Отца ей заменил родной народ,
Страна родная матерью ей стала.
Как полюбила жизнь она опять
 
 
И постепенно снова веселела,
Как снова захотелось жить —
Не только есть да спать —
Ей быть полезной захотелось.
 
 
Как перед нею встал вопрос, перед слепою:
За что ей можно без опаски взяться,
И как решение пришло само собою:
Народу песней помогать за жизнь сражаться.
И вот она на сцене, вот она поёт —
Натура сильная невзгоды победила,
Для дорогих поёт и близких для неё
Людей, которых сердцем полюбила.
 
 
Всё это вспомнила она тогда,
Под крики одобрения из зала.
Аплодисментами она была горда.
«Я счастлива», – её уста шептали.
 
 
Я видел как лицо её тогда светилось
Улыбкой счастья, и тогда я понял всё:
Она не только за себя тогда гордилась,
Она гордилась за Отечество своё!
 

1949

 
Вокруг тишина, зеленеет трава,
Пушистым ковром покрывая могилу.
На камне надгробном чернеют слова,
Насеченные зубилом:
 
 
«Погиб на посту, как герой. Неизвестный.
Сражался как воин, и умер он честно.
Он был партизан, воевал с немчурой.
Так славься в веках, неизвестный герой!».
 
 
Вот всё, что прочтёшь, побывав у берёзы,
Взглянувши на памятный камень…
Какие ж, однако, гремели здесь грозы,
Навек угасившие пламя
 
 
В геройской груди? И на этот вопрос
Найдёшь молчаливый ответ,
В ста метрах увидевши насыпь, откос,
Железнодорожный кювет.
 
 
Колёса в земле под откосом крутым,
Вагонные ржавые рамы,
И в них – исковерканные болты —
Следы разыгравшейся драмы.
 
 
Во мраке туманном, ночною порой
Порывом героя единым
Немецкий состав и наш русский герой
В неравный сошлись поединок.
 
 
Со скрежетом страшным подпрыгнул состав
И рухнул, гремя, под откос;
На дыбы в предсмертной агонии встав,
Зарылся в песок паровоз,
И стих, изрыгнувши огнём и водой.
Состав был сражён, но погиб и герой…
Ушёл, не оставивши имени нам.
Что ж, он нам известен по славным делам!
 
 
Он умер достойно, и он не забыт:
Подходит к могилке широкая стёжка.
И свежий венок на могиле лежит,
И в нём – его кепка и ложка…
 
 
Так спи же спокойно, наш доблестный воин!
Твой труд не пропал, и родной твой народ
Поёт тебе славу – её ты достоин!
Славу навеки он в песнях поёт.
 

1951

 
Свисток – и покатился поезд,
Проплыл вокзал наш за окном;
И вот пишу я эти строчки
Своим неопытным пером.
 
 
Колёса мерно застучали,
Песнь путевую выводя,
С тобою мысленно прощаюсь,
Мой техникум, в окно глядя.
 
 
Поехал я домой сегодня
(Не знаю, право, как сказать:
«Домой» иль «в гости») и невольно
Я начинаю размышлять
 
 
О том, что там, в дали туманной,
Куда стремится поезд мой,
Там буду гостем я желанным,
И будет маменька со мной.
 
 
Уставши от шумливой школы,
В день выходной ты ждёшь меня,
Моя мамуля дорогая,
любовь свою ко мне храня.
Живёшь в зелёной деревушке,
В домишке старом, небольшом,
И с покосившимся крыльцом,
С кроватью жёсткой и подушкой.
Ещё есть столик с табуреткой,
Стоящий гордо у окна. —
Всё, что скопить смогла одна.
Да за окном сирени ветка…
 
 
Да, мать, живёшь ты небогато,
Отдавши Партии себя,
«Коммуну» с юности любя,
Идеям Ленина верна ты.
 
 
Верна настолько, что однажды,
Когда просил я у тебя
Рекомендацию в «Коммуну»,
Ты отказала (даже дважды!).
 
 
Ты мне сказала: «Сын, в те сроки
Ты не со мной, на фронте был.
Не знаю с кем войны дороги
И как их, сын, ты проходил»…
 
 
Быть может, я бы думал боле,
Но время выйти подошло —
Мы прибыли уже в село,
и я домой пошёл по полю.
 

1949

 
У старого леса, на самой опушке,
Как будто на страже почётной покоя,
Седая берёза с кудрявой верхушкой
Склонилась шатром над могилой героя.
 

1950

 
Я ехал в Москву. За окошком вагона
Мелькали разъезды, леса, перегоны,
Широкие степи назад уплывали,
Весёлую песню колёса стучали.
 
 
О чём они пели, мне то не известно,
Но только чудесной казалась мне песня,
Под звуки которой я ехал в Москву.
В Москву! И впервые! Как сон наяву.
 
 
На станциях мне не сиделось в вагоне.
Тянуло на воздух, ходить по перрону.
Особенно помню одну из стоянок,
Близ Клина, в снегах – небольшой полустанок.
 
 
Лишь поезд наш стал, мы за мёрзлым окошком
Услышали песни, лихую гармошку
И, как по команде, к дверям устремились.
Над станцией звонкие песни носились,
 
 
Смех девушек слышался, шум хороводов,
Частушки. – Откуда здесь столько народа? —
 
 
Спросил с удивленьем я и разузнал,
Что в армию парней народ провожал.
 
 
«А, вот оно что!», и еще интересней
Мне стало смотреть на людей, слышать песни.
На лицах румянец играл золотой,
Сквозь грусть пробивался задор молодой.
 
 
Грустим мы в душе, расставаясь с подругой,
Родных покидая иль верного друга…
Но смог я на лицах другое прочесть:
В них души светились, светилась в них честь!
И гордость на лицах прочёл возбуждённых,
Высокую гордость для славы рождённых.
И песня её надо мною носилась;
Звучали в частушках величье и сила:
 
 
«Милый в армию уходит,
Что же я ему спою?
Береги страну Советов,
Как родную мать свою!»
 
 
Но свистнул свисток, зазывая в вагон,
И я с сожаленьем покинул перрон.
 
 
С тех пор уж немало воды убежало.
Но мне тех минут не забыть никогда,
В которых эпоха сама отражалась.
Порой её так не увидишь в года!
 

1951

Басни

 
Сошлись к ручью воды напиться
Медведи, волки и лисицы
И прочий там звериный люд.
Случилось так, что всем им разом
Пришлось к воде нагнуться. Пьют,
Хотя и тесно. Каждый глазом
Косит, сопя, на остальных,
Зверюшек малых и больших.
 
 
Увидев рядышком лисицу,
Вдруг возмутилася волчица:
«Смотрите!» (знать, невмоготу
Терпеть ей стало давку ту).
«Что за бессовестный народ:
Ну так и давит, так и прёт!».
Сама ж того не замечала,
Что зайца под себя подмяла.
 
 
Мораль сей басенки проста:
Коль станет тесно, не сердись,
А лучше глянуть потрудись
Кого ли сам не затоптал!
 

1949

 
В лесу охотники однажды ночевали
И разожгли пред сном под дубом огонёк.
Дуб видел как в огне сучки пылали
И думал: «Вам, я чай, и невдомёк
 
 
Какой над вами дуб стоит могучий,
Какой он крепкий – бурям не под стать,
Не то охотнику, его сломать. А вы? Вас кучей
Приволокли и бросили в огонь.
То ль дело я. Меня попробуй тронь!
И ни к чему совсем ваш треск ужасный —
Вам поделом, трещите вы напрасно».
А, между тем, костёр всё разгорался
И к дубу нашему всё ближе подбирался.
 
 
Мораль же станет вам, друзья мои, ясна,
Когда узнаете, что были ото сна
Пробуждены охотники задолго до утра.
Им стало жарко – дуб горел (Как видно, от костра).
 

1949

 
Однажды пошли два дружка на охоту.
Идут по лесам, по лужайкам, болотам
И вслух рассуждают они как им быть
Со шкурой медведя, какого убить
 
 
Они собираются. Первый сказал:
– Я завтра же шкуру снесу на базар,
И там получу много денег за мех,
И стану в деревне богаче я всех!
 
 
Другой же охотник, подумав, решил
На тёплом меху себе шубу пошить…
Идут вперевалку… И вдруг, незамечен
выходит огромный медведь им навстречу.
Ружьё уронивши на землю от страху,
Один из них прыгнул на дерево с маху.
Другой же, смекнув, что уж поздно бежать,
На землю упал и остался лежать.
 
 
Медведь подошёл к нему, рыкнул, обнюхал;
Подумал: «Мертвец!», и, лизнув его в ухо,
Ушёл восвояси (ушёл по причине
Того, что не любит медведь мертвечины).
 
 
Поняв, что опасность уже миновала,
Ребята опомнились мало-помалу.
Лежавший привстал. Озираясь вокруг;
Слез с ветки его перепуганный друг.
 
 
– О чём тебе мишка на ухо шептал?
Спросил он товарища. Тот отвечал:
– Медведь мне сказал, что нельзя продавать
Неснятую шкуру. Ещё передать
Велел он тебе: никудышный тот друг,
Кто друга в беде покидает так вдруг.
 

1950

 
В пруду, спасаясь от жары,
Собою утка любовалась:
– Кому ещё, как мне, дары
Так щедро небом ниспослались?!
Стрелою в воздух я лечу, коль захочу.
Момент один – я спорю с волнами отважно.
Могу и по земле ходить
Вразвалку – шагом важным-важным!».
 
 
Меж двух камней на берегу
Змея на солнышке лежала.
– Спокойно слушать не могу
Твою хвальбу, – змея сказала.
 
 
– Ведь ты не побежишь, как лань,
Орлом не сможешь ввысь подняться.
Вон рыба плавает, ты глянь:
Тебе ль с ней в плаваньи тягаться?!
Ты кое-как умеешь много,
А ловко – ничего в итоге!
 
 
Друзья мои! Подумав, каждый
Заметит пусть на всякий случай:
Чем «на все руки» спец неважный,
Так на одну, да ловкий, – лучше!
 

1950

 
Однажды взбушевал мой дух:
«Ах, сколько этих самых мух
Летает по моей квартире!»
Открыл я окна все пошире
 
 
И ну гонять со всех углов
Гостей незваных. Помогло!
Хотя я зеркала лишился,
Зато я выспаться решился.
 
 
Прилёг. Как вдруг, о ужас – мухи
Кружат, жужжат опять над ухом!
Я вновь за дело. Простынь в руки,
Мух за окно, и спать. О, мука!
 
 
Опять их в комнату набилось!
Зайти соседу тут случилось
Ко мне за чем то. Я к нему:
– Сосед, спасай, пропал от мух!
 
 
– От мух то? Можно подсобить.
Давай, сосед, их вместе бить,
Врагов твоих. Хотя, постой!
Я знал секрет один простой,
 
 
От мух. Дай вспомнить. Вот беда.
Ага! Припомнил! Да, да, да!
Я знаю средство – он сказал,
Проверенное мною.
 
 
Лишь точные нужны глаза
И порошок такой.
Его достать тебе могу я.
Секрет же вот в чём: практикуя
 
 
Такое средство, должен ты
Поставить в комнате цветы,
Медком облив, и наблюдать.
А мухи не заставят ждать;
 
 
На мёд слетятся все сейчас.
Вот здесь то нужен верный глаз!
Вот здесь то, братец, не зевай
И побыстрее мух хватай!
 
 
Но только не входи в экстаз —
Смотри, не выбей мухе глаз!
Иначе, дорогой дружок,
Бессилен будет порошок.
 
 
Ты должен муху уловить,
В глаза ей порошка набить,
И вновь летать её пустить.
Пускай летит! Недолго жить
 
 
Осталось мухе. Околеет.
Жить больше часа не сумеет.
А средство верное. Дерзай!
Про порошок не забывай!
 
 
Я внял совету и ловил
Проклятых мух что было сил!
Костюм мой мёдом перепачкал,
Сухих цветов собралась пачка.
 
 
Но мух никак не убавлялось,
Хоть мы с женой вдвоём старались!
Сменили десять порошков!
Урок отсюда мне таков:
Излишен хитростей набор,
Где нужен только мухомор!
 

1950

 
Однажды ночью мотылёк,
С цветочка на цветок порхая,
Резвиться не переставая,
Вдруг полетел на огонёк
 
 
(Пас скот в ночном пастух один
И у костра, озябнув, грелся).
Вот мотылёк из тьмы ночной
Вспорхнул – едва не загорелся
У пастуха над головой.
 
 
– Коль греться захотел, так грейся.!
А над костром полегче вейся.
Не то сгореть ведь можешь, милый, —
Пастух здесь мотыльку сказал.
 
 
Но тот не слышал, иль не знал
Огня губительную силу.
То вверх, то вниз, то по кругу
Зигзагом пролетит игриво.
 
 
Пастух наш больше ни гу-гу
(Обидчив парень был на диво).
Вдруг дунул лёгкий ветерок,
И наш несчастный мотылёк,
 
 
«Спасите!», крикнуть лишь успев,
В огонь свалился и сгорел.
 
 
Нам гибель мотылька – урок:
С огнём быть надо осторожным.
Огонь печёт, ожечься можно —
Всегда об этом помни впрок!
 

1951