Текст книги "Орудия пыток. Всемирная история боли"

«Боль наполняла мою грудь, плечи, кисти. Я думал, что вся кровь моего тела ушла в руки и вот-вот захлещет из кончиков пальцев. Этого не случилось, но руки распухли так, что оковы врезались в плоть. Провисев час, я потерял сознание, придя же в себя, обнаружил, что палачи поддерживают меня за руки, а под ноги мне подставили новую деревяшку. Но как только я пришел в себя, ее снова убрали. Так я провисел пять часов, за это время я терял сознание восемь или девять раз».

До сих пор неясно, попал ли Гай Фокс потом на дыбу вообще, но его подписи под знаменитыми показаниями день ото дня делались все более дрожащей рукой. Для подобных повреждений было вполне достаточно и «наручников»: туго затянутые оковы, в которых висит человек, производят сходный с дыбой эффект. Они точно так же сокрушают дух, растягивая тело, но только в случае наручников действует еще и гравитация.

На этой гравюре, предположительно созданной в 1541 г., инквизиция подвергает заключенного пытке strappado. Запястья жертвы охвачены веревкой, которую медленно затягивают, причиняя дополнительные страдания

Вторым после дыбы любимым орудием пыток у инквизиции была garrucha, или «блок», работавший по тому же принципу. С помощью блока палач мог очень точно рассчитывать причиняемые страдания, варьируя их от простого подвешивания с дополнительным грузом до ужасной пытки strappado. В первом случае жертве связывали щиколотки и запястья за спиной, к последним также вела длинная веревка, прикрепленная к крюку на потолке. Палачи, подтянув веревку, поднимали жертву к потолку, где та висела на запястьях, мучаясь по мере того, как плечи медленно выходят из суставов. Подобная техника используется в пытках и по сей день; в Китае ее называют «висячим аэропланом», по очевидным причинам. На Ближнем Востоке ее чаще зовут «палестинским подвешиванием»: известно, что подобное использовалось на заключенных в американской тюрьме Гуантанамо. Кто бы ни был палачом и в какую бы эпоху ни происходили события, жертва испытывала одно и то же: ужасную боль в плечах, которая в ближайшие часы приводила к потере сознания.

Мучительный «висячий аэроплан» имеет дополнительное преимущество для палача: подвешенную жертву удобно подвергать другим пыткам

Далеко не всегда палачи были согласны просто ждать. Инквизиция придумала много вариантов для основной пытки. Во-первых, можно было подвесить к ногам жертвы дополнительный груз, усиливая мучительное натяжение. Если это оказывалось недостаточным, применяли strappado. При этом палач резко отпускал натянутую до максимума веревку, давая жертве упасть примерно на метр, – а потом снова подхватывал ее. Последствия были ужасны: плечи выходили из суставов, конечности могло оторвать полностью.

Этот человек медленно умирает от удушья. Кирпичи убирают у него из-под ног медленно, один за другим. Его все это время кормят, чтобы он умирал достаточно долго

У инквизиции, по-видимому, были четкие правила, когда и в каким образом применять garrucha и strappado: например, следует ли в данном случае навешивать на ноги дополнительный груз или можно оставить жертву висеть просто так (и как долго), или же можно подвергнуть ее резкому падению с рывком. Как и в случае дыбы, подвешивание такого рода часто становилось прелюдией к другим пыткам: висящее обнаженное тело очень уязвимо для причинения вреда, физического и психологического. Об этой мрачной реальности ярко рассказывается в истории «C. M.», семнадцатилетней девушки, которую пытали в Турции в 1995 г.:

«Я знаю, что они пытались сломать мир моей психики, привести в отчаяние, искалечить душевно… Они заставили меня раздеться. При допросе и пытках мне всегда завязывали глаза. Руки мне связывали за спиной, скрестив предплечья, затем подвешивали за плечи на балку. Это было очень больно. К пальцу ноги привязали провода, а второй провод подводили к разным частям тела, вызывая судороги: к грудям, к стопам, к животу, к вагине. При пытках они говорили: “Мы знаем, что ты виновна, мы заставим тебя говорить. Не сегодня, так завтра или послезавтра”».

В сидящего в этом кресле, с гравюры 1870 г., со всех сторон втыкались шипы. Как бы страшно они ни выглядели, главным источником страданий становились затягивающиеся тиски и их давление

Глава 3. Давление

«Господи! Господи! Помилуй меня!» Считается, что именно такими были последние слова св. Маргариты Клитроу, Жемчужины Йорка: ее казнили, раздавив тяжелой дверью, на которую навалили камни. Она была женой ремесленника из Шэмблза в Йорке. В католицизм она обратилась уже взрослой, в 1571 г. – в наихудшее возможное время для подобных решений. Мученичества она не боялась и приветствовала его, когда ее час пробил в 1586 г. Судья приговорил ее к казни peine forte et dure («сильная и суровая боль»), и она тогда сказала: «Благодарю Господа, я недостойна такой хорошей смерти». По всем свидетельствам, она следовала к месту казни со спокойной душой. Перед смертью Маргариту спросили, не хочет ли она хотя бы сейчас покаяться в своих грехах, но она радостно сказала: «О нет, мистер шериф, я умираю из любви к Господу моему Иисусу».

Судьба Клитроу постигла многих мужчин и женщин. На самом деле к ней применили довольно гуманную разновидность peine forte et dure, доведя ее до смерти всего за 15 минут. На нее положили груз весом примерно 360–410 кг (800–900 фунтов), но палачи подложили ей под спину острый камень, быстро сломавший ей позвоночник и пробивший жизненно важные органы. Это сильно сократило агонию и привело к быстрой, пусть и мучительной смерти.

Почему Маргарет казнили именно так, а не сожгли у столба, как многих других мучениц? Ее обвинили в том, что она давала в своем доме приют священникам, обеспечивала там проведение мессы и совершение таинств. Если бы ее дело передали суду, то детей и слуг обязательно привлекли бы как свидетелей. Их показания привели бы к ее смерти и таким образом отягчили бы грузом вины их невинные души. Пытаясь этого не допустить, Маргарет вообще отказалась говорить перед судом. В таких случаях преступника по умолчанию приговаривали к peine forte et dure.

Строго говоря, эта «сильная и суровая боль» не была разновидностью смертной казни: вина Маргарет не была установлена, приговор не был вынесен, наказания никто не назначал. Но это также и не было применением пытки: последнее нарушало бы английские законы. По правилам, пытать обвиняемого в такой ситуации было нельзя – но на него можно было «оказывать давление», чтобы он согласился отвечать перед судом. Поэтому в 1406 г. peine forte et dure ввели как усовершенствование системы forte et dure короля Эдуарда I, когда узники медленно умирали от голода – что считалось слишком мягким наказанием. Кроме того, в интересах Короны было не поощрять отказы отвечать перед судом, поскольку государство обогащалось за счет конфискованного имущества тех, кого обвиняли в серьезных преступлениях и приговаривали к смертной казни.

Эта гравюра XVIII в. изображает библейский сюжет казни. Тернии, которыми охвачено тело казнимого, – лишь мелкая неприятность в сравнении со смертоносным давлением этих огромных камней

Из-за этого начиная с XV в. если человек молча отказывался «сознаваться в злодеяниях» и прямо говорить, признает он свою вину или нет, то на него оказывалось давление в прямом смысле слова, с помощью peine forte et dure. Означало это следующее:

«Преступника отправляли обратно в тюрьму и помещали полуобнаженным в темную камеру, положив спиной на землю. Его руки и ноги крепко привязывали, а на тело помещали груз – железо, камень или свинец, – сколько он мог вынести. На следующий день ему давали три маленьких куска хлеба, но не воду, а на третий день давали немного воды и хлеба. Процедуры продолжали скрупулезно придерживаться, пока человек не помирал».

Так писал в 1598 г. Джон Стоу, лондонский историк. Еще через столетие после него подобная практика никуда не исчезла. В 1721 г. в Nottingham Mercury в разделе лондонских новостей сообщалось о том, что двое разбойников – Томас Грин по прозвищу Филлипс и Томас Спиггот – отказались отвечать на обвинение перед судом. Их приговорили к наказанию давлением:

«Первый из двоих, увидев ужасное орудие пытки, попросил вернуть его в зал суда и там объявил о своей невиновности. Второй же перед судьями держался дерзко и выглядел решительным перед лицом пыток. Однако через час лежания под грузом в 300–400 фунтов он согласился отвечать перед судом. Его отнесли назад, и он сообщил о своей невиновности».

Тюремный священник наблюдал за тем, как пытали Спиггота. Его рассказ об этом был позже опубликован в Annals of Newgate:

«Священник нашел его лежащим в камере на голом полу с 350-фунтовым грузом на груди. Он стал молиться с ним и несколько раз спрашивал, для чего тот губит свою душу таким упорным самоубийством. Но он лишь отвечал: “Молись за меня, молись за меня”. Временами он лежал под грузом безмолвно, словно не чувствовал боли, потом снова начинал дышать часто и напряженно. Несколько раз он жаловался, что ему на лицо давит тяжелый груз, хотя лицо его было лишь прикрыто тонкой тряпкой, которую потом убрали и заменили на еще более невесомую. Но он все жаловался, что ему сильно давит на лицо: это могло быть вызвано сильным давлением крови, прилившей туда с силой из сдавленных вен…»

Даже дерзкий поначалу Спиггот в конце концов сдался. Хотя peine forte et dure продолжали применять до конца XVIII в., к тому времени обычно уже старались не доводить дело до смерти. В американской истории это наказание всплывало один раз – во время салемской охоты на ведьм, когда отказавшегося отвечать перед судом подозреваемого Джайлса Кори раздавили насмерть в 1692 г. Что до Британии, последняя смерть от такого раздавливания была зафиксирована в 1676 г., когда майор Стренджвэйз был обвинен в убийстве ухажера своей сестры. Он отказался отвечать перед судом – вероятно, чтобы не лишиться собственности, – и судья приговорил его к peine forte et dure. Сам майор, по-видимому, счел это смертным приговором, надел траурную одежду и привел своих ближайших друзей. Друзья участвовали в процессе казни, подкладывая камни, а когда через 10 минут майор оказался еще жив, сами забрались на гору груза, чтобы скорее прекратить мучения своего товарища.

По этим переменам видно, как сама цель наказания менялась в течение всей его долгой и жестокой истории. Вначале это была медленная, затянутая пытка, дающая жертве массу возможностей пересмотреть свое решение не говорить перед судом: неотвратимость смерти направляла разум в нужную сторону. Это было очень выгодно государству, заинтересованному в проведении суда и признании заключенного виновным. Но со временем это превратилось в способ смертной казни для тех, кто отказывался подчиняться суду. Официальные лица и палачи, возможно, тоже не всегда находили душевные силы смотреть на длительные мучения полной средневековой процедуры. К XVI в. большая часть жертв умирала довольно быстро. Известные нам примеры XVIII в. дают уже другой тип пыток давлением в самом прямом смысле слова – пыток жестоких, но не смертельных.

Пытки давлением существовали не только в Европе. До XIX в. одним из самых суровых наказаний в Японии было «обнимание камня», включавшее давление и повреждения острыми предметами. При этом человека заставляли сесть на колени на доске, утыканной очень острыми кусочками кремня, а потом клали груз ему на колени или, как вариант, на икры ног. Согласно Amnesty International, на Ближнем Востоке peine forte et dure практикуется до сих пор.

«Дочь падальщика»

Это устройство – изобретение Сэра Леонарда Скеффингтона (или Скевингтона), помощника коменданта Лондонского Тауэра во времена Генриха VII. Народное название устройства происходит от его искаженного имени (Scavanger, т. е. «падальщик»). «Дочь падальщика» была задумана как идеальное дополнение к «дочери Герцога Эксетерского», дыбе.

Томас Спиггот лежит на полу в Ньюгейте, его грудь придавлена тяжелым грузом, но он упорно отказывается говорить перед судом. Упрямый Спиггот в конце концов сдастся: оказанное «давление» сработает, он заговорит

«Кандалы Скеффингтона», как это приспособление называли, работали противоположным дыбе образом: сдавливали тело, а не растягивали. Они представляли собой железное кольцо на петлях, в котором жертву ставили на колени со связанными за спиной руками. Устройство запиралось сзади и затягивалось болтом. Вот как пояснял это иезуит-историк Мэттью Тэннер:

«При этом человек помещается в шар, его тело складывается особым образом: икры прижимаются к ляжкам, бедра – к животу, и все это удерживается двумя железными зажимами… с силой сдавливается, так что тело от этого почти ломается… более жестоко, чем дыба… все тело сжимается так, что кровь льется из кончиков пальцев ног и рук… грудная клетка разрывается, кровь течет из носа и рта».

«Дочь падальщика» стала идеальным орудием против заключенных, сумевших выдержать пытки на дыбе. Палачам была особенно удобна портативность устройства. Тяжелую дыбу было практически невозможно двигать, она могла гордо занимать центральное место в Тауэре, но ее не потащишь с собой на охоту за еретиками и предателями куда-нибудь в провинцию. «Кандалы Скеффингтона» можно было взять с собой куда угодно, при необходимости – быстро сложить и унести в соседнюю комнату. Кроме того, этим инструментом любили пользоваться палачи, предпочитавшие беречь скромность жертв-женщин. Для подобных пыток человека не требовалось раздевать.

«Дочь падальщика» – хитрая конструкция из кованого железа, позволяющая давить на тело так сильно, что оно почти взрывается. Это изобретение стало важной вехой в истории орудий пыток

Как мы уже видели, у жестоких людей мысли сходятся. Близкий аналог «дочери падальщика» можно найти в древней индийской пытке «анундал», где тот же результат достигался при помощи системы веревок. Джордж Райли Скотт описывает это в своей книге «История пыток», вышедшей впервые в 1940 г.:

«При “анундале” жертву при помощи веревок сворачивали в крайне неестественную или ненормальную позу, что оказывалось очень болезненно. У палача были все возможности проявить изобретательность. Например, голову жертвы могли привязать к ее же ногам при помощи ремня или веревки, охватывающей шею и пальцы ног. Или же могли задрать жертве одну ногу, привязав ее к шее и заставив стоять в таком положении. Или же могли плотно примотать руки к ногам, так что было невозможно шевельнуть конечностями. В некоторых случаях к спине жертвы, обычно обнаженной, привязывались острые камешки, которые врезались в тело. Во многих случаях палач периодически сам садился на жертву, чтобы временно усилить давление».

Разновидности подобного связывания в ходу и по сей день. Самый известный – «связывание пяти точек», которое практикуется во многих странах Африки. При этом спина жертвы прогибается назад, так что любое дальнейшее шевеление натягивает веревки на ее запястьях, щиколотках и шее. Другие палачи предпочитают заводить жертве одну из рук за голову жертвы, а другую – за спину, связывая после этого больше пальцы. Это не просто больно само по себе: в таком положении весь корпус оказывается открыт для побоев.

Документы военно-полевого суда танжерского гарнизона британской армии за 1663–1669 гг. – чтение невероятно интересное, хоть и жуткое. По этим материалам можно представить, какими методами могли насаждать дисциплину офицеры до того, как закон о мятежах 1689 г. наложил на них ограничения. Например, вот одно из наказаний того периода, которое решили применить к солдату, напившемуся на посту: ему следовало «связать шею и ноги, просунув голову между коленями, и продержать так час, пока кровь не потечет из носа, ушей и рта». Привязывание шеи к ногам использовалось в том числе и при допросах подозреваемых в массачусетских охотах на ведьм в начале 1690-х, и оно же было с энтузиазмом подхвачено британским королевским флотом в XIX в. И в армии, и во флоте при этом применялись мушкеты: один подкладывали сидящему человеку под колени, второй клали на заднюю часть шеи. При этом получалась жесткая база, которую и стягивали кожаными ремнями, обеспечивая огромное давление на тело жертвы, пока у той не начинала идти кровь из рта, носа и ушей.

История Дэйви Моргана, профессионального преступника, в конце концов повешенного за убийство в 1712 г., наглядно показывает, как подобные же приемы могли применять преступники.

Об одном из его деяний рассказывалось много лет спустя в Newgate Calendar, около 1773 г.:

«Выйдя на свободу, он вскорости вломился ночью в дом доктора Титуса Оатеса в Экс Ярде (Вестминстер). Пока подельники обыскивали комнаты, сам Дэйви сторожил почтенного пастора. При этом он привязал последнему шею к ногам, как порой поступают с солдатами, при помощи двух мушкетов, найденных на кухне. Он заткнул пастору рот, сказав, что если бы тот помолчал несколько лет назад, то его речи не погубили бы зря так много человеческих жизней».

Тиски на все вкусы

«Дочь падальщика» и «анундал» обеспечивали давление на все человеческое тело. Однако давление можно применять и намного более ограниченно, как, например, сделал в июне 1998 г. один ланкийский сержант: допрашивая в своем кабинете тамильца-подозреваемого, он зажал ему яички выдвижным ящиком стола. Подобные способы приложить давление локально весьма эффективны и не требуют особых технических ухищрений, кроме базовых тисков.

Как и к чему применять тиски – вопрос изобретательности палача. Например, ее проявили те греческие полицейские, что в 1990 г. пережимали шариковыми ручками пальцы схваченному турецкому курду. Не меньше отличился в 1745 г. шотландский следователь, который вынул зуб из бороны, засунул в получившуюся дыру палец подозреваемого, а потом стал загонять зуб назад, прямо вдоль пальца.

Кроме подобных импровизированных средств существовали и специализированные, сделанные именно для пыток. Если положить тиски для пальцев рядом с огромной и устрашающей дыбой или готично-суровой «дочерью падальщика», то тиски эти выглядят невзрачно и похожи на обыденные домашние инструменты. На деле же они оказывались не менее страшны. Их легко носить с собой, положив в сумку или в карман; они невероятно эффективны и причиняют жертве боль при минимуме усилий со стороны палача.

Тиски слегка похожи на инструменты для колки орехов. Самая простая их разновидность состоит из двух железных полосок, которые стягиваются специальным болтом. В маленькие тиски можно засунуть максимум один-два пальца, в большие – несколько пальцев на обеих руках одновременно.

Можно добавить дополнительный источник боли: острые шипы. Но даже без дополнительных ухищрений тисками можно было причинить немало боли и даже нанести увечье.

В издании «Книги Мучеников» Фокса 1824 г. есть изображение дыбы, которая не вытягивала тело, а сдавливала его при помощи веревок на запястьях и щиколотках. Хотя книга Фокса является открытой пропагандой, а не надежным источником, эта дыба крайне похожа на другие встречающиеся в документах примеры

Примитивные тиски для пальцев использовались в Шотландии в XIV в. и были известны как pilniewinkies или pennywicks. Это довольно поздняя дата, если учесть, что тиски принято считать средневековым орудием пыток. Более сложные тиски не появлялись до гораздо более поздних времен. По некоторым источникам, в 1660 г. шотландский роялист Томас Далиэлл по прозвищу Чертов Тэм привез с собой в Шотландию пару тисков, когда вернулся из России, где был в изгнании, после Реставрации Карла II в Англии. Детали истории могут быть и неправдой.

К счастью, это постановочный кадр, сделанный Amnesty International для привлечения внимания к проблеме. По нему можно увидеть, как именно умелый палач может завязать жертву в узел, физически и психологически

Но в любом случае сама указанная дата выглядит близкой к истине: тиски для пальцев больше всего применялись в Британии в последние десятилетия XVII в. В континентальной Европе они явно начали использоваться гораздо раньше, равно как и схожая с тисками разновидность пытки, когда пальцы жертвы стягиваются веревками или нитками. В Италии их иронично называли sibille, в честь Сивиллы из классической мифологии, стоявшей на страже Дельфийского оракула и истины. Эту разновидность пытки чаще всего применяли к женщинам. В 1612 г. с помощью такой «сивиллы» пытали девятнадцатилетнюю Артемизию Джентилески – тогда еще не ставшую знаменитой художницей, – обвинившую в суде своего учителя Агостино Тасси в сексуальном использовании своей ученицы. Несмотря на то что это был не первый случай обвинения его в изнасиловании, суд потребовал подтверждения показаний под пытками. Артемизия смело держалась и упорствовала в своих обвинениях против Агостино, отправив его в результате в тюрьму. Но, оглядываясь назад, она могла бы признать, что ей самой этот процесс обошелся дороже, чем насильнику.

В Британии подобные пытки также применялись, особенно позже, в XVIII в., когда более старый метод «оказания давления» для получения ответа был еще законным, но уже сомнительным. В качестве прелюдии к применению пресса или его альтернативы стали использовать затягивание пальцев бечевкой. И этот вид пыток не обязательно оказывался «мягким»: когда пытали Мэри Эндрюс в 1721 г., то порвали три таких бечевки, и только на четвертой обвиняемая наконец согласилась говорить. Через двадцать лет после этого в кэмбриджском суде приказали применить такое стягивание пальцев бечевкой к упорствующему подсудимому, а когда это не помогло, его отправили под пресс, где груз весом в 114 кг (250 фунтов) заставил его говорить.

Бечевки и прочие фиксирующие средства можно было затягивать не только на пальцах, но и на лбу и висках: такие пытки использовались на агитаторах итальянских националистов незадолго до объединения страны в 1860-х гг. Этот способ пытать, однако, существовал довольно давно. Его применяли в 1590 г., когда обвинили в ведовстве шотландскую служанку Гейллис Дункан:

«Ее хозяин, дабы надежнее выявить правду, с помощью других подверг ее пытке в пальцевых тисках – очень жестокому испытанию. Ей также сдавливали голову бечевкой, что также является мучительной пыткой, но она ни в чем не призналась».

Другому шотландцу по имени Джон Фьеннес стягивали веревкой голову, когда в начале XVII в. его обвинили в колдовстве и поднятии бури, чуть не утопившей корабль короля Якова VI Шотландского (Якова I английского), который с королевским визитом отправился в Данию. Данный вид пытки часто применялся в Германии еще с эпохи Средневековья. Существовало даже специальное устройство для нее: тиски большого размера с наголовником, в который можно было засунуть голову жертвы. Их можно было затянуть так, что в челюстях начинали крошиться зубы, а палач мог еще и дополнительно постучать по железному каркасу. Малейший удар по металлу отдавался в теле жертвы мучительной болью, пронзавшей до самых пальцев ног: это был жестокий апофеоз всей пытки.

Как и пальцевые тиски, эта разновидность пытки перестала официально использоваться в XVIII в., хотя нередко ее продолжали применять в колониях, на рабских плантациях. Но еще в 1983 г. пальцевые тиски появлялись в списке особых «средств защиты» и требовали особой лицензии для экспорта из США – все это наводит на мысли, что не перевелись еще в мире места, где подобные инструменты применяются.

Испанский миссионер-иезуит Альварез Семедо, работавший в Китае в начале XVII в., видел, как там применяются пытки орудием, напоминающим большие пальцевые тиски. Их описание есть в его «Истории Китая», в разделе 1655:

«Для ног они применяют инструмент под названием “кьячен”. Он состоит из трех соединенных деревянных брусков, один из которых зафиксирован, а два других подвижны. Между ними помещают ноги и сдавливают, пока пяточная кость не порвет стопу. Они также вкладывают между пальцами кусочки дерева, называющиеся “тьяндзу”, крепко прижимают их и затем оставляют так на некоторое время».

В знаменитом труде сэра Джорджа Стаунтона «Уголовный кодекс Китайской империи» (1810 г.) есть некоторые подробности, дополняющие описание Семедо. Поясняется, что этот вид пыток применялся к подозреваемым в серьезных преступлениях, таких как убийство или ограбление. «Кьячен» использовался для мужчин, а «тьяндзу» – для женщин. В Индии был свой аналог тисков, называвшийся «китте». Он представлял собой две деревянные доски с петлей на одной стороне и болтами на противоположной, совсем как в западных орудиях пыток.

Простота конструкции и обращения с пальцевыми тисками скрывает потрясающие возможности инструмента в причинении боли и повреждений. Пальцы и другие конечности могут за минуты превратиться в кровавую кашу

Это было более массивное, но менее специализированное устройство: в нем можно было зажать пальцы, кисти рук, стопы, соски или гениталии.

В Индии пытки применялись много столетий, будучи элементом жизни. В доколониальные времена их издавна применяли местные правители, а во времена британского владычества прибегать к пыткам было разрешено сборщикам налогов для получения денег с сопротивляющихся крестьян. Путешествующему чиновнику пальцевые тиски становились идеальным пыточным инструментом: дешево, просто в применении, компактно – и эффективно в деле. Там, где нужно было прибегнуть к более серьезным пыткам, можно было сделать импровизированный «китте» с помощью двух человек и двух бамбуковых палок. Одну палку клали на пол, жертву помещали на нее спиной; вторую палку клали поперек груди. Затем пытающие садились или вставали всем весом на концы этой палки, двигая ее вверх-вниз на живот или на грудь по мере необходимости. Согласно Physicians for Human Rights, эта разновидность пытки используется и сейчас. Особо отмечается, что, даже если область применения давления ограничивается бедрами, так что не затрагиваются жизненно важные органы, «выбросы токсинов от поврежденных мышц могут приводить к острой почечной недостаточности».

На этой гравюре XVI в. одна женщина смотрит из сравнительно комфортных колодок, второй же дробят руки в особом зажиме, варианте «сапога»

Когда пытают сикхских подозреваемых (которым религия запрещает стричь волосы), их не кладут на пол, а заставляют сидеть прямо: третий палач стоит сзади, упираясь жертве в позвоночник коленом, и тянет при этом голову назад за длинные волосы.

«Шотландский сапог»

Кровавый Тэм Далиэлл имел массу возможностей опробовать свои тиски из Московии: реставрация династии Стюартов в Шотландии привела и к возрождению давней вражды. Пресвитериан, поддерживавших Кромвеля и его пуритан, искали по всем укрытиям и подвергали пыткам, используя не только тиски Тэма, но и такие старые методы, как «сапог». Это орудие пытки представляло собой железный сапог высотой до колена или чуть выше, и пользоваться им было очень просто. Писатель XIX в. Вальтер Скотт в своем романе «Пуритане» (1816 г.) описывает именно эту пытку – выдуманный эпизод, основанный на вполне реальных фактах:

«Палач вместе с помощником заключил ногу пленника в тесный железный сапог, вставил между коленом и краем сапога клин из того же металла и с молотом в руках замер в ожидании приказаний. Хорошо одетый человек, по профессии врач, подошел с противоположной стороны к стулу, к которому был привязан Мак-Брайер, взял его руку в свою, нащупал пульс и приготовился наблюдать за тем, чтобы пытка протекала в соответствии с физическими возможностями его пациента… Герцог Лодердейл обвел взглядом членов Совета, как бы спрашивая их мнение; прочитав в их глазах согласие, он кивнул палачу, молот которого тотчас же опустился на клин; загнанный между коленом и краем сапога, он причинил страшную боль, как это можно было судить по лицу пытаемого, ставшего сразу багровым».

Описание Скотта атмосферно и правдиво на уровне формальных деталей, но оно показывает лишь минимальные возможности того, что один из современных комментаторов назвал «сапог, смешивающий кость и мясо». Палачи могли вбивать от одного до одиннадцати железных или деревянных клиньев, так что каждый следующий давил плоть и дробил кости все ужаснее. Выглядело это страшно, был даже издан специальный приказ, по которому членов Совета обязывали оставаться и смотреть на происходящее. В результате многие старались избежать какого-либо участия в судебном процессе вообще, судебные дела застопоривались из-за нехватки свидетелей. Излишне говорить, что мало кто после таких пыток уходил на своих двоих: чаще всего человек вообще не мог ходить нормально всю оставшуюся жизнь.

От этого «испанского сапога» произошел «французский brodequin». Название это изначально относилось к легкой туфле, использовавшейся как вкладка в большой военный сапог – но внешне это устройство, в отличие от шотландского сапога, на обувь не было похоже совсем. Ноги жертвы помещались в деревянную коробку, внутри которой дополнительная пара досок разделяла колени. Жертву привязывали очень плотно, это обездвиживало ее и было частью пытки. Между центральными досками забивались клинья, разводя центральные доски все дальше в стороны: они сильно давили на ноги жертвы, равно как и врезающиеся в плоть и кости веревки.

Китайская версия того же устройства более трудоемка в применении, чем европейская. При этом два человека держат внешние фиксаторы при помощи веревок, а третий забивает клинья в центральную часть

Несмотря на слово «французский» в названии, brodequin использовался в основном в Шотландии, да и назывался нередко либо «испанский сапог», либо cashielaw (шотландское называние, предположительно происходящее от старофранцузского casse-loix, т. е. «теплый чулок»). Основным отличием cashielaw от старого шотландского сапога было то, что для него не были нужны клинья: он затягивался болтами, а также мог подогреваться в портативной печи. Хотя «испанский сапог» применялся и в Испании тоже, основной собственно испанской разновидностью этого орудия пытки был железный сапог, в который наливали кипящую воду, смолу или масло.

В этой китайской разновидности индийского «китте», зарисованной около 1900 г., болезненный эффект от нажатия на нижнюю палку дополнительно усиливается тем, что жертва стоит на коленях на свернутой цепи

Подобные усовершенствованные устройства причиняли боль своим уникальным образом – но даже самые примитивные тиски и сапоги оказывались ничуть не менее жестокими. Все эти разновидности пыток разрушают человеческое тело при помощи механического давления, а пресс еще и обращает против этого тела силы гравитации.