Текст книги "Добыча"

День четвертый: 6.40

На следующее утро сон этот казался мне совершенно реальным, совсем не похожим на сон.

Джулия уже встала. Я вылез из постели, подошел к месту, на котором видел ее вчера ночью, осмотрел ковер, тумбочку у кровати. Ничего необычного, повсюду привычный порядок. Какое бы беспокойство ни внушал мне сон, он все равно оставался сном.

Хотя неопровержимые изменения после этого сна, или яви, были все-таки налицо: Джулия выглядела куда более красивой, чем когда-либо. Обнаружив жену наливающей себе кофе на кухне, я увидел, что лицо ее и вправду стало более точеным, более эффектным. У Джулии всегда было хорошенькое, ангельское личико. Теперь же она была похожа на топ-модель.

– Прекрасно выглядишь, – сказал я. Она рассмеялась:

– Сама не знаю почему. Я совершенно измотана.

– Когда вернулась?

– Около одиннадцати. Надеюсь, я тебя не разбудила.

– Нет. Зато мне приснился страшный сон.

– Правда?

– Да, приснилось, что…

– Мам! Мам! – в кухню ворвался Эрик. – Николь никак не выходит из ванной. Она там уже целый час торчит.

– Иди в нашу ванную.

– Так мне же носки нужны.

Вечная история. У Эрика были любимые носки, которые он носил изо дня в день, пока они не становились черными. Другие его по какой-то причине не устраивали.

– Эрик, – сказал я, – носки надо носить чистые.

– Но мне нужны именно эти! А она сидит там целый час. Честное слово!

– Эрик, иди и найди другие носки.

– Пап…

Я молча ткнул пальцем в сторону его комнаты. Он удалился, бормоча что-то о том, как это нечестно.

Я повернулся к Джулии, чтобы продолжить наш разговор. Она смотрела на меня холодным взглядом.

– Ты действительно так ничего и не понял?

– Чего не понял?

– Он пришел поговорить со мной, а ты встрял в разговор.

– Прости, – сказал я.

– Это становится настоящей проблемой, Джек. Ты все время отодвигаешь меня в сторону. Не подпускаешь к моим детям…

Я набрал воздуха в грудь:

– Джулия, черт побери, тебя же никогда не бывает дома!

Ледяное молчание. Затем:

– Сейчас я дома. И не смей говорить, что я не бываю дома.

– А когда ты в последний раз приходила к ужину? Вчера тебя не было, позавчера тоже. И так всю неделю.

Она бросила на меня злобный взгляд:

– Не знаю, что за игру ты затеял, Джек. У меня работа, которая требует больших усилий, очень больших, и которая нужна моей семье. А ты решительно ничем мне не помогаешь.

– Как ты можешь так говорить? – воскликнул я. Меня охватывало чувство нереальности происходящего.

– Ты ставишь мне подножки, ты пытаешься мне навредить, ты настраиваешь против меня детей. Я вижу, что тут происходит. И должна тебе сказать, вести себя так со своей женой – это подлость.

И Джулия, стиснув кулаки, вышла из кухни. Она была так зла, что даже не заметила Николь, стоявшую за дверью и слышавшую весь наш разговор.

Мы с детьми ехали в школу.

– Она сумасшедшая, пап.

– Нет, ничего подобного.

– Ты знаешь, что это так, только притворяешься.

– Николь, она твоя мать, – сказал я. – Твоя мать не сумасшедшая. Просто ей приходится очень много работать.

Николь фыркнула:

– Не понимаю, почему ты ее терпишь.

– А я не понимаю, почему ты слушаешь разговоры, которые тебя не касаются.

– Пап, ну что ты мне мозги пудришь? Я знаю, ты и сам считаешь ее сумасшедшей.

– Нет, я так не считаю, – сказал я.

Эрик, сидевший сзади, дал сестре подзатыльник.

– Это ты у нас сумасшедшая, – сказал он.

– Заткнись, дурак.

– Я не хочу больше слышать от вас ни единого слова, – громко сообщил я.

Я не считал Джулию сумасшедшей, но что-то в ней определенно изменилось, а прокручивая в голове утренний разговор, я испытывал беспокойство и еще по одной причине. Многое из сказанного ею звучало так, словно она давала показания против меня в суде.

Я уже основательно взвинтил себя, когда зазвонил мой сотовый. Это была Джулия. С извинениями.

– Мне правда стыдно. Нагородила глупостей. Я так вовсе не думаю.

– Как «так»?

– Джек, я же знаю, что ты мне помогаешь. Разумеется, помогаешь. Ты так хорошо управляешься с Детьми. Просто я последние дни не в себе. Прости, что я все это наговорила.

Выключая телефон, я думал о том, что хорошо было бы записать этот разговор на пленку.

На десять утра у меня было назначено свидание с Энни Джерард, помогавшей мне в поисках работы. Мы встретились в залитом солнцем дворике кофейни на Бэйкер. Перед Энни стоял ноутбук с подсоединенным к нему модемом.

– Нашли что-нибудь? – спросил я, усаживаясь напротив.

– В общем и целом – нашла. Вот послушайте. Главный аналитик-исследователь Ай-Би-Эм по архитектуре распределенных систем.

– Как раз по моей части.

– Я тоже так подумала. Ваша квалификация, Джек, в самый раз для этой работы. Основной оклад двести пятьдесят тысяч плюс гонорар за все разработки вашей лаборатории.

– Замечательно. А где это?

– В Армонке.

– Нью-Йорк? – Я покачал головой. – Это невозможно, Энни. У Джулии здесь работа, которая ей нравится, жена ее не бросит.

– Специалисты все время перебираются с места на место. И у многих из них тоже есть работающие жены. Я думаю, вам надо как-то урегулировать этот вопрос с Джулией, Джек. В вашем положении разборчивым быть не приходится. У вас истекает срок годности.

– Срок годности? – переспросил я.

– Вы без работы уже полгода. А работодатели исходят из того, что, если вы так долго не можете найти работу, значит, с вами что-то неладно. Очень скоро вас даже на собеседования приглашать перестанут.

– Но я не могу бросить Долину. Я должен остаться здесь.

– Здесь хорошего мало. Каждый раз, назвав ваше имя, я сталкиваюсь… Послушайте, а что происходит в «МедиаТроникс»? Будут все-таки Дону Гроссу предъявлены обвинения?

– Не знаю.

– Уже несколько месяцев об этом ходят слухи, но так ничего и не происходит. Надеюсь, это все же скоро случится.

– Не понимаю, – сказал я. – У меня превосходная квалификация для работы на самом передовом направлении…

– Вы правы. Но тем больше у вас причин тревожиться по поводу срока годности. Так что поговорите с женой. Прошу вас. Иначе я ничем не смогу вам помочь.

Я сидел дома за письменным столом, пытаясь сообразить, что делать дальше. Я сознавал, что обсуждать с Джулией переезд – значит попусту тратить время. Она наверняка ответит отказом, особенно если у нее появился любовник. Но спросить все же необходимо.

И я решил позвонить Джулии и поговорить с ней.

Меня соединили с Кэрол, ее ассистенткой.

– Кэрол, это Джек.

– О, здравствуйте, мистер Форман. Как вы?

– Хорошо, спасибо.

– Вы Джулию разыскиваете?

– Да.

– Она на весь день уехала в Неваду, на производство. Хотите, я попробую с ней связаться?

– Да, пожалуйста.

– Минутку.

Я прождал довольно долго.

– Мистер Форман, у нее совещание, которое продлится еще час. Я надеюсь, когда оно закончится, она свяжется со мной. Передать ей что-нибудь?

– Нет, спасибо, – ответил я. – Просто попросите ее позвонить домой.

– Хорошо, мистер Форман.

Я отключил телефон и так и сидел, уставившись перед собой в какую-то точку. О поездке в Неваду Джулия мне ничего не говорила. «Она на весь день уехала в Неваду». Я мысленно воспроизвел разговор с Кэрол. Быть может, она покрывает Джулию? Наверняка сказать не могу. Я теперь ничего не могу сказать наверняка.

День пятый: 7.10

Проснувшись на следующее утро, я увидел, что подушка Джулии не смята. Джулия вообще не возвращалась домой этой ночью. Я проверил телефон – сообщений от нее не было. Эрик заглянул в спальню, посмотрел на постель.

– А где мама?

– Не знаю, сынок.

– Она что, уже ушла?

– Думаю, да…

Он уставился на меня, потом перевел взгляд на неразобранную постель. И вышел из спальни. Вникать во все это ему не хотелось.

Мне-то сделать это придется. Может быть, надо будет даже поговорить с адвокатом. Вот только разговор с адвокатом всегда представлялся мне чем-то бесповоротным и окончательным. А думать, что с моим браком покончено, мне не хотелось.

Тут-то я и решил позвонить в Сан-Диего, сестре. Эллен – психолог, у нее практика в Ла-Джолла. Время было раннее, и я решил, что в офис она еще не уехала. Звонок мой ее удивил. Я коротко рассказал о моих подозрениях насчет Джулии и об их причинах.

– Ты говоришь, она не вернулась домой и не позвонила?

– Да.

– А сам ты ей звонил?

– Пока нет.

– Почему?

– Не знаю.

– Может, она попала в аварию…

– Не думаю. Об авариях всегда тут же сообщают родным. Кроме того, тут и еще кое-что происходит. Она начала твердить, будто я настраиваю против нее детей. И выглядит это так, словно она пытается найти основания для обращения в суд.

– Да, Джек, у тебя действительно возникли проблемы. Почему ты ничего не предпринимаешь?

– Например?

– Например, стоило бы поговорить с консультантом по вопросам семьи. Или с адвокатом.

– О господи!

– Тебе не кажется, что это следует сделать?

– Не знаю. Нет. Пока не кажется.

– Джек, мне тревожно за тебя. У тебя депрессия?

– Нет. А что?

– Спишь ты хорошо? Зарядку делаешь?

– Сплю прилично. А с зарядкой получается не очень.

– Ты уже нашел работу?

– Нет.

– Джек, ты должен поговорить с адвокатом.

– Может быть, через некоторое время.

– Ладно. Послушай, я на пару дней закрою офис и приеду к тебе.

– Эллен…

– Не спорь. Я все равно приеду. Джулии можешь сказать, что я хочу помочь с детьми. Буду сегодня после полудня.

– Но…

– Не спорь.

Я позвонил Джулии, сообщить, что к нам на несколько дней приедет Эллен. Не дозвонившись, я оставил ей довольно подробное сообщение. А потом отправился за покупками: раз у нас будет жить Эллен, потребуются дополнительные припасы.

Я катил тележку между полками супермаркета, когда мне позвонили из больницы. Тот самый молодой врач «скорой помощи». Он звонил выяснить, как дела у Аманды. Я сказал, что синяки почти исчезли.

– Это хорошо, – сказал он. – Рад слышать.

– А что с результатами магнитно-резонансного сканирования? – спросил я.

Врач ответил, что результатов, к сожалению, не будет, поскольку прибор был неисправен и исследование Аманды попросту не состоялось.

– У нас такое впечатление, что он медленно разваливался. Все его чипы памяти оказались чем-то разъеденными.

Я тут же вспомнил о плеере Эрика.

С каждой минутой события принимали все более странный оборот. Еще одна странная вещь случилась несколько минут спустя, когда мне позвонила Джулия – веселая, оживленная – и объявила, что вскоре после полудня, задолго до ужина, приедет домой.

– Приятно будет увидеть Эллен, – сказала она. – Зачем она приезжает?

– По-моему, ей просто хочется выбраться из города.

Я ждал, что Джулия объяснит свое ночное отсутствие. Но она сказала только:

– Слушай, мне надо бежать. Поговорим позже…

– Джулия, – сказал я. – Подожди минуту.

– Что?

Я какую-то секунду колебался, не зная, как к этому подступиться. Потом сказал:

– Я беспокоился за тебя всю ночь.

– Милый, я же тебе позвонила. Я застряла на заводе. Ты сообщения проверял?

– Да… Сообщений не было.

– Не знаю, что там произошло. Я оставила сообщение.

– Ну а я его не получил, – сказал я, стараясь, чтобы голос мой не звучал обиженно.

– Прости, милый, но ты все же проверь свой аппарат. В общем, слушай, мне действительно надо идти. Скоро увидимся, хорошо? Целую.

И она прервала связь.

Я проверил телефон еще раз. Сообщений не было. Никаких ночных вызовов.

Джулия мне не звонила. И никто не звонил.

Мне казалось, будто я куда-то проваливаюсь. Я ощущал усталость – смотрел на продукты, заполнявшие полки супермаркета, и не мог вспомнить, зачем я сюда пришел.

Я уже решил уйти из магазина, и тут снова зазвонил мой сотовый. Это был Тим Бергман, тот, что занял мое место в «МедиаТроникс».

– Ты стоишь или сидишь? – поинтересовался он.

– Стою. А что?

– У меня довольно странная новость. Тебе собирается позвонить Дон.

Дон Гросс, человек, который меня уволил.

– Зачем?

– Он хочет снова взять тебя на работу.

– С какой стати?

– У нас возникли сложности с распределенными системами, которые мы продавали нашим клиентам.

– С какими именно?

– С «ОХОТОЙ».

– Это же старая система, – сказал я. – Кто ее купил? Как и у большинства наших программ, в основе «ОХОТЫ» лежали биологические модели. Это была программа поиска цели, основанная на динамике поведения хищника и его добычи. Она отличалась крайней простотой.

– Понимаешь, «Ксимос» требовалось что-то совсем простое, – сказал Тим.

– Вы продали «ОХОТУ» «Ксимос»?

– Ну да. И даже с лицензией на право распространения. Однако программа, по-видимому, работает неправильно. То и дело сбивается с цели.

– И неудивительно, – сказал я, – мы же не ставили закрепителей.

Закрепители – это такие программные противовесы, позволяющие удерживать цель; поскольку объединенные в сеть агенты способны обучаться на ходу, обучение это может привести к тому, что они начнут отклоняться от цели. Собственно говоря, агентские программы очень похожи на детей. Они забывают одни вещи, теряют другие и роняют третьи.

– Так вот, – продолжал Тим, – Дон решил, что, поскольку ты руководил группой, когда разрабатывалась эта программа, ты и сможешь все поправить. К тому же твоя жена занимает в правлении «Ксимос» высокий пост, и, если ты присоединишься к нашей команде, это успокоит тамошнее начальство.

– Я не могу вернуться на работу.

– А тебе и не придется возвращаться. Ты обоснуешься на заводе «Ксимос». На должности приглашенного консультанта.

– Угу, – сказал я самым уклончивым, на какой был способен, тоном.

Меньше всего мне хотелось снова работать на Дона. Однако, с другой стороны, если я займу должность консультанта, это решит проблему срока годности. Помолчав немного, я сказал:

– Послушай, Тим, я должен все обдумать.

– Может быть, перезвонишь мне завтра утром?

– Хорошо, – ответил я.

– И ты, конечно, согласился, – сказала Эллен.

Она только что приехала, мы сидели на кухне. Эллен выглядела в точности как прежде – худая как щепка, энергичная, светловолосая, возбужденная. Возраст не оказывал на мою сестру никакого влияния. Она сидела передо мной с чашкой, в которой заварила особый пакетик с травами. Эллен привезла эти пакетики с собой. И тут ничего нового не было – Эллен всегда брала в дорогу свой собственный чай, собственные приправы для салата и собственные витамины.

– Нет, сказал, что подумаю.

– Ты что, шутишь? Джек, ты должен вернуться к работе. Ты и сам это понимаешь. – Она удивленно уставилась на меня. – У тебя депрессия.

– Нет у меня никакой депрессии.

– Ты бы попил вот этого чая. Кофеин вреден для твоих нервов.

– В чае больше кофеина, чем в кофе.

– И потом, работа консультанта… Разве не замечательно?

– Не знаю.

– Чего ты не знаешь?

– Я не знаю, все ли мне рассказали, – ответил я. – Я к тому, что, если в «Ксимос» все так неладно, почему Джулия мне об этом не рассказала?

Эллен покачала головой:

– Джулия, похоже, вообще мало что рассказывает тебе в последнее время.

– Прежде чем принять решение, я должен все проверить.

– Да что проверить-то?

Тон у нее был такой, точно она не верила своим ушам. Эллен вела себя так, будто у меня возникли сложности психологического плана, и это начинало меня злить.

– Послушай, Эллен, я провел в этом бизнесе всю жизнь и знаю, как он устроен. Существуют две возможные причины, по которым Дон вдруг захотел снова взять меня на работу. Первая такова: компания вляпалась в историю и думает, что я могу ей помочь.

– Но они же так тебе и сказали.

– Да, конечно. Однако не исключено, что они запутали все вконец, теперь уже ничего не поправишь, – и они это отлично понимают.

Эллен нахмурилась.

– И потому ищут человека, на которого можно будет все свалить?

– Именно. Я должен попытаться выяснить все, что смогу.

– Для чего тебе придется…

– Сделать несколько звонков. Может быть, съездить на этот их завод.

– Ладно. Похоже, ты говоришь дело.

– Рад, что ты меня хоть в чем-то одобряешь. – На этот раз я не сумел скрыть раздражение.

– Джек, – сказала Эллен, подошла и обняла меня. – Я просто волнуюсь за тебя, вот и все.

– Понимаю. Но мне нужна твоя помощь.

– Хорошо. Так что я должна сделать, чтобы тебе помочь?

– Присмотри за детьми.

Первым делом я решил позвонить Рикки Морзе, возглавлявшему одно из подразделений «Ксимос». Когда-то я устроил его, вчерашнего выпускника, на его первую работу, и он вскоре сделал неплохую карьеру. Рикки, с его веселой натурой и живыми манерами, был идеальным менеджером, несмотря даже на склонность недооценивать сложности и назначать нереалистичные сроки завершения проектов. Впрочем, ему все и всегда прощали. Я сохранил с Рикки приятельские отношения, к тому же он достаточно легкомысленно относился к любой информации и потому мог рассказать, что на самом деле происходит в «Ксимос».

Я позвонил в его офис, однако секретарша сказала мне:

– Простите, мистера Морзе в офисе нет.

– Когда он вернется?

– Точно сказать не могу. Хотите оставить сообщение? Я оставил Рикки сообщение. Потом позвонил ему домой. Ответила его жена. Мэри писала диссертацию по истории Франции, одновременно заправляя делами молодой семьи. Я так и видел ее сидящей с открытой книгой на коленях и укачивающей ребенка.

– Как вы там, Мэри? – спросил я.

– Неплохо, Джек.

– Как малышка? – Я старался говорить непринужденно. Обычный звонок знакомого.

– Замечательно, Джек, слава богу.

– Вообще-то, я разыскиваю Рикки. Он дома?

– Нет. Уехал в Неваду, на завод.

– А, понятно.

– Джулия тоже там пропадает, верно? Что она о нем рассказывает? – В голосе Мэри почувствовалась некоторая напряженность.

– Да ничего особенного. Насколько я понимаю, они вводят новую технологию, и все это очень секретно. А что?

Она замялась:

– Может, у меня просто разыгралось воображение… Но временами, когда Рикки звонит домой, его голос кажется мне каким-то чужим. Я понимаю, голова его забита другим, он много работает, но иногда он говорит странные вещи. И еще, Рикки как будто что-то скрывает.

– Что-то скрывает…

– Я даже начала думать, может быть, у него роман. Знаете, там теперь эта Мэй Чанг, а она всегда ему нравилась. Она такая хорошенькая.

Мэй Чанг работала в «МедиаТроникс» в моем отделе.

– Я и не знал, что она перебралась на завод.

– Да. Там теперь многие из тех, с кем вы работали.

– Да ладно вам, – сказал я. – Не думаю, что Рикки мог завести роман. Это на него не похоже. Да и на Мэй тоже.

– В тихом омуте… – ответила она, явно подразумевая Мэй. – Я все еще кормлю ребенка грудью, поэтому все никак не могу похудеть, толстая, как корова.

– Мэри, я уверен…

– А с Джулией все в порядке? Никаких странностей?

– Не больше обычного, – ответил я, пытаясь обратить все в шутку.

Хотя чувствовал я себя при этом погано. Сколько уже дней мне хотелось поговорить с кем-то о Джулии, а теперь, получив возможность поделиться с Мэри, решил держать рот на замке.

– Джулия очень много работает и иногда бывает странноватой.

– Она ничего не говорила вам о черной мути?

– Э-э… нет.

– А о черной мантии не упоминала?

Слова вдруг стали даваться мне с трудом. Тут надо быть очень осторожным.

– О чем?

– Вчера вечером Рикки говорил, что его накрыла черная мантия. Было уже поздно, он очень устал, ну и вроде как проболтался.

– И что еще он сказал об этой черной мантии?

– Больше ничего. – Она помолчала. – Вы не думаете, что они там наркотики принимают? На них так много всего навалилось, и работают они чуть не круглые сутки.

– Давайте я позвоню Рикки, – ответил я.

Вечер выдался теплый, так что ужинали мы в саду. Джулия приехала домой вовремя, была очаровательна и разговорчива, все ее внимание было обращено на мою сестру. Она говорила о детях, о школе, об изменениях, которые хочет произвести в доме. Весь этот спектакль меня изумлял. Даже дети глядели на нее во все глаза. По ходу разговора Джулия упомянула о том, что гордится тем, что Николь получила хорошую роль в предстоящем школьном спектакле.

Николь сказала:

– Мам, я получила плохую роль.

– Ой, ну что ты, милая, – сказала Джулия.

– Да, плохую. Всего две реплики.

– И она все время повторяет их в ванной, – объявил Эрик.

– Заткнись, ябеда.

– Как бы там ни было, я уверена, ты великолепно ее сыграешь. А наш Эрик делает прекрасные успехи в футболе, не правда ли, лапуля?

– На той неделе последняя игра, – сказал, мрачнея, Эрик. За всю осень Джулия не побывала ни на одном из матчей. Эллен помалкивала, лишь слушала и кивала.

Джулия настояла на том, что кормить малышку она будет сама, и усадила ее рядом с собой в высокий стульчик. Однако Аманда уже привыкла, что перед кормлением с ней играют в самолетик. Она ожидала, что тот, кто протянет ей ложку, произнесет при этом: «Ррррррр-ууууууууу… самолет летит… открывайте двери!» А поскольку Джулия этого не сделала, Аманда держала свой ротик закрытым.

– Ну ладно, она не голодна, – сказала, пожимая плечами, Джулия. – Может, просто дадим ей бутылочку?

– Нет, – ответил я. – Бутылочка полагается после еды.

– Да я знаю. Я хотела сказать – дадим перед едой.

– Нет. Может, я попробую?

– Пожалуйста, – Джулия отдала мне ложку, я уселся перед Амандой: – Рррр-уууууу…

Аманда немедля улыбнулась и открыла ротик.

– Джек творит с детьми чудеса, – сказала, обращаясь к Эллен, Джулия.

– Я считаю, что опыт семейной жизни идет мужчинам на пользу, – ответила Эллен.

– О да, – Джулия похлопала меня по колену. – Ты так прекрасно мне помогаешь, Джек.

Мне было ясно, что Джулия слишком уж оживлена, слишком весела. Она явно старалась внушить Эллен, что это она, Джулия, глава семьи.

Эллен на это не купилась, однако Джулия ничего не заметила. Я и сам теперь начал гадать, не принимает ли она наркотики. Чем еще можно объяснить такое странное поведение?

– И на работе, – продолжала Джулия, – сейчас все невероятно интересно.

– Ты это о черной мантии? – наудачу спросил я. Джулия заморгала.

– Что? О чем ты, милый?

– Разве ты не говорила что-то о черной мантии, несколько дней назад?

– Нет… Не понимаю, что ты имеешь в виду. – И она вновь повернулась к Эллен: – Должна тебе сказать, это так захватывает. – Она понизила голос: – А сверх того, мы, похоже, заработаем кучу денег.

– Но тебе, наверное, приходится много времени проводить на работе.

– Не так уж и много, – ответила Джулия. – С учетом всех обстоятельств.

Я увидел, как округлились глаза Николь. Да и Эрик, жуя, тоже не сводил с матери глаз. Однако дети ничего не сказали. И я промолчал.

– Это просто переходный период, – продолжала Джулия. – Такие случаются в любой компании.

– Разумеется, – сказала Эллен.

Солнце садилось, становилось прохладнее. Дети вышли из-за стола. Я встал и начал собирать посуду. Джулия потараторила еще немного, потом сказала:

– Очень хотелось бы остаться, но придется на какое-то время вернуться в офис.

У двери она повернулась, послала мне воздушный поцелуй и вышла. Эллен хмурилась, глядя ей вслед.

– Немного неожиданно, ты не находишь? Хоть с детьми-то она попрощается?

Я пожал плечами:

– Скорее всего, нет.

– Не знаю, завела она с кем-то роман или нет, но… Что она принимает?

– Насколько мне известно, ничего.

– Что-то принимает. Я уверена. Многие из перегруженных работой менеджеров сидят на наркотиках.

Я пошел в кабинет позвонить Рикки и оттуда увидел, как БМВ Джулии подает назад по подъездной дорожке. Увидел на ветровом стекле золотистое отражение вечернего неба, располосованного ветвями деревьев. Машина почти уже выехала на улицу, когда мне показалось, что я вижу рядом с Джулией какого-то мужчину.

Лица его я сквозь стекло движущейся машины не разглядел. Когда Джулия выехала на улицу, ее тело заслонило от меня пассажира. Казалось, впрочем, что Джулия оживленно с ним разговаривает. Потом она переключила скорость, откинулась на спинку сиденья, и я на краткий миг ясно увидел все. Свет падал на мужчину сзади, лицо его оставалось в тени, но это был определенно человек молодой, лет двадцати с небольшим.

Ах, дьявол! – подумал я и, выскочив из дома, побежал по подъездной дорожке. На улице я очутился в тот миг, когда машина Джулии остановилась на светофоре в конце квартала. До нее было метров пятьдесят. Вроде бы Джулия была в машине одна, хотя видел я ее не очень четко. Мне сразу стало легче. Я почувствовал себя каким-то придурком.

А потом, когда Джулия поворачивала направо, мужчина показался снова, как если бы он перед этим наклонился, вытаскивая что-то из бардачка.

Абсолютно не представляя себе, что делать дальше, я поплелся обратно к дому.

– Не понимаешь, что делать дальше? – спросила Эллен. Мы с ней мыли кастрюли, которые не влезали в посудомоечную машину. Я отчищал их, а Эллен вытирала.

– Позвони ей.

– Ага, – ответил я. – И что я ей скажу? Привет, Джулия, что это за мужчина сидел у тебя в машине?

Эллен со стуком опустила кастрюлю.

– Джек. Я понимаю, все это трудно принять.

– Вот именно.

Мысленно я снова и снова проигрывал одну и ту же картину: БМВ подает назад по подъездной дорожке. Мне казалось, что в мужчине, сидевшем в машине, было нечто странное, нечто такое, из-за чего я не смог разглядеть ни его глаз, ни рта. Все его лицо осталось у меня в памяти темным и неразличимым. Я попробовал объяснить это сестре.

– Тут нет ничего удивительного. Это называется отторжением. Послушай, Джек, ты своими глазами видел доказательство. Тебе не кажется, что пришло время…

Тут зазвонил телефон. Руки у меня были в мыльной пене, поэтому я попросил Эллен взять трубку. Однако ее уже снял кто-то из детей.

– Джек, пора воспринимать вещи такими, какие они есть, а не такими, как тебе хочется.

– Ты права. Я ей позвоню.

И в этот миг на кухне появилась бледная Николь.

– Пап, это тебя – из полиции.