Книга: Кошкин стол - Майкл Ондатже

"Меня не предупредили, что на судне будет шесть палуб, что на нем будут находиться свыше шестисот человек, включая капитана, шестерых поваров, механиков и ветеринара, что на борту будет небольшая тюрьма и хлорированные бассейны, которые пересекут вместе с нами несколько океанов".

Сам-то Майкл живёт в каюте без окон, потому что она ниже ватерлинии, обедает за "кошкиным столом" – наиболее удалённым от капитанского и вообще, как считает одна из соседок по столу, это "самое что ни на есть затрапезное место." Впрочем, всего за этим столом оказываются 9 человек, с которыми предстоит герою встречаться несколько раз за день. Именно это долгое плавание, показанное глазами 11-летнего Майкла, - основа книги. Это не путевые заметки, это знакомства с разными людьми и наблюдение за ними, самыми разными и в разных ситуациях. Странным образом на корабле мальчик встретит даже нескольких знакомых, которых не видел несколько лет до этого. Окажется за одним столом с учеником из своей школы, которого раньше сторонился, считая хулиганом, а путешествие сделает их настоящими друзьями. И ещё одного друга найдёт на "Оронсее" Майкл, их троица вскоре сделается неразлучной. Даже на этой плавучей громадине жизнь окажется очень интересной, по крайней мере, для этих мальчишек. Поизучать сам корабль, заглядывая в его укромные уголки, прятаться под шлюпками, попутно узнавая некоторые секреты, недоступные взрослым, при этом попадая иногда в сложные, порой опасные ситуации, - это ли не приключение? Мы же понимаем, что мир детей отличается от мира взрослых, событием там становится прыжок в бассейн первого (не твоего) класса, а ночь кажется не нужным временем, ведь тогда ничего не происходит. А есть ещё ночные наблюдения за узником, которого выводят прогуляться по палубе.

"Он появлялся со стражниками: один скован с ним наручниками, другой, с дубинкой, шагает сзади."

Эта история из тех, что запоминаются на всю жизнь. Вся книга пронизана духом ностальгии, чувствуется, что пишет взрослый о давно прошедшем времени, которое оказало большое влияние, но сейчас словно прячется за дымкой прожитых лет

Мысли: хм, пожалуй, название отзыва вышло грубоватым, но вы уж простите, нелегко быть вежливой, когда всякие Крабби цапаются. Впрочем, не могу сказать, что роман меня зацепил или вызвал сильный интерес.

С технической стороны претензий нет: язык неплох, стилистику пытаются соблюдать; диалоги/описания — примерно поровну. Ну, и классическим довеском в положительную категорию будет начитка Ирины Ерисановой [хотя, имхо, эта книга могла бы быть привлекательнее у иных чтецов].

С художественной точки зрения у данной книги есть всё, что так любят те, кто присуждает различные литературные премии: нудноватое повествование; юный главгерой [книга представляет собой "воспоминания" дядечки]; вставки типа "вот тогда я не осознавал, а теперь-то...". Но, несмотря на эти "плюсы" [может это и впрямь шикарные плюсы, а я кошка, чего-то не понимаю], всё-таки кое-что положительное у чтива найдётся.

Территориально мы оказываемся ограничены пространством корабля, зато в плане персонажей автор решает разгуляться: он описывает всех и вся:

— Здесь наш герой знакомится со всеми: эти персонажи ему нравятся, а вот эти не очень;

— Тут он шкодит с приятелями и их чуть не смывает шторм;

— А вон там они шпионят за пассажирами лайнера; где-то герой оказывает соучастником нескольких краж [мальчику не пять лет, но он не понимает, что дядька явно незаконно вваливается в чужие каюты... мдам-с]

— И... конечно, какая же типа-приключенческая книжка без убийства? Кхм, scusa, в смысле, "без смерти". Правда, именно это происшествие оказалось довольно странным и пара моментов заставила меня негодовать. Но это связано скорее с особенностью описываемого времени. Во всяком случае, я надеюсь, что автор покопался в матчасти.

Казалось бы, всё это повествование должно увлекать, однако, имхо, автор распыляется, уделяя много времени другим пассажирам. Книга могла выйти намного живее, если бы сюжет фокусировался именно на проделках и приключениях, а не на безмерной и даже сопливой ностальгии и рассказах обо всех, кто окружал главного героя.

В общем, эта книга оказалась чем-то вроде пресной закуски перед основным блюдом..

Итог: стоит ли обратить внимание на "Кошкин стол"? Хм, почему бы и нет? Если вам нравятся книги с налётом печальной ностальгии по безвозвратно ушедшей юности и захочется побыть в шкуре не слишком шкета — милости просим, авось получите удовольствие в полной мере.

Заслонённые столь отвратной личностью, события из детства потеряли блеск и остроту. Может быть, рассказанные кем-то другим с иным характером, они бы и представляли какой-то интерес, но даже детективную линию Ондатже умудрился похерить. Это же ребёнок, он тупой, многого не понимает — да? Но образцы лучшей детской литературы всегда почему-то повествуют о детях сообразительных. У меня перед глазами проносятся Калле Блумквист, Эмиль из Лённеберги, другой Эмиль, кёстнеровский… Интересно, почему это детям сочиняют повести про сообразительных детей? Не потому ли, что это способствует развитию логики, ассоциативного мышления, да и гибкости мышления в принципе? Не потому ли, что если говорить с ребёнком как с тупым, не употребляя неизвестных ему слов, он не будет развиваться? И я не понимаю, для кого эта книга. Если мне, взрослому, скучно её читать, если она не содержит ничего познавательного о путешествии по морю, если в психологическом плане описания всех вместе взятых пассажиров корабля представляют жалкое подобие «Корабля дураков» Портер – нафига и для кого эта книга написана? Не для детей точно.

Единственное полезное, что я узнал из этой книги – что какой-то там скворец называется майна. И скворец этот, очевидно, летает носом в землю: Вира! Майна! Неудивительно, что героя так прозвали.

Чтец потряс гундосостью, благо, книжка была небольшая, и я его перетерпел. Попозже вроде с радостью отметил, что кроме этой книжки на рутрекере нет более ни одной в начитке Твалтвадзе, однако гугл сейчас этому противоречит. И поскольку к интонациям у меня замечаний нет абсолютно никаких, думаю, что и здесь личность чтеца затмилась никакущестью содержания.

Вообще книги про детство - моя тема. Детство - это такой один большой "кошкин стол", когда на тебя никто не обращает внимания, и ты можешь бегать, прыгать, пачкаться, смеяться до хрюкоты, а потом сразу пиф-паф, ой-ой-ой, и сложенные пистолетиком пальцы дымятся, а Зайчик убит, но дырка от выстрела зарастает, если к ней приложить подорожник... Хотелось бы, чтобы книга Ондатже была именно такой. Но в ней есть лишь такое "пиф" и такое "паф", после которых никакой подорожник не поможет. На первый взгляд кажется, что сюжета в книге нет, - пиф! На второй взгляд понимаешь, что сюжет все-таки есть, но совсем не такой, как ты думал, - паф! И все, ты убит.

Вдруг охотник выбегает, Прямо в зайчика стреляет.

В структуре - полная неразбериха. Это вроде беспорядочные воспоминания мальчишки о путешествии с Востока на Запад. Но путешествие - всего лишь завязка, а попутчики - персонажи драмы. А беспорядочность - это следствие малых лет рассказчика. Кульминация книги приходится на пиф, паф и плюх: кто-то умирает, кто-то стреляет, кто-то исчезает в пучине моря. А дети, на которых никто не обращает внимания, наблюдают за всем со стороны. Со стороны оно ведь виднее.

Лишь в конце книги становится ясно, что автор использовал детей. И это не книга о детстве, это книга - про детей, ставших свидетелями драмы. При всем моем миролюбии - поставить бы автора в угол за такое. И поставлю! Эй, Диккенс, уступи место! И как не стыдно эксплуатировать детей? Дети, конечно, в общем-то заурядные: задира (Кассий), умник (Рамадин) и балбес (Майна). Но из них вырастают незаурядные взрослые, навеки сохранившие в памяти эти три недели на лайнере. Всего лишь три недели, но для детей это целая жизнь, когда можно познать мир, завести потрясающие знакомства, подвергнуться бесчисленное количество раз опасности и влюбиться. Для них это путешествие стало инициацией. Автор хорошо показывает связь взрослого и ребёнка внутри него через события, оставившие в жизни наиболее яркий след, - за это я его хвалю. Но и только. Балбес, одним словом.

Пиф - паф! Ой-ой-ой! Умирает зайчик мой.

Сюжет из разрозненных событий складывается только к концу романа. Читаешь последние главы и думаешь: "Ах вот оно к чему всё было…" Получается, что тема взросления смешивается с историей преступления. Но при этом воспоминания ребёнка о путешествии настолько беспорядочны, что взрослому будет скучно. А трагическая развязка преступления настолько внезапна, что этой частью истории просто не успеваешь насладиться. В итоге книга - ни рыба ни мясо. Тьфу, рыбосятина какая-то. Было бы лучше, если бы книга осталась сборником историй. Но автор, кажется, умеет лишь образно писать. Увлекаясь образами, автор блуждает в пяти соснах. Если бы автор был Зайчиком, а я - Охотником, роман закончился бы, даже не начавшись. Но боги милостивы. Наверное.

Привезли его в больницу, Он украл там рукавицу, Привезли его в палату, Он украл там шоколадку. Привезли его на крышу, Он украл там дядю Мишу. Привезли его домой, Оказался он живой!

Раз за капитанским столом скучно, перейдём к затрапезному кошкиному столу Майны. Кроме мальчишек и мисс Ласкети, швыряющей за борт плохо написанные детективы, там подобралась примечательная мужская компания. Вот мистер Дэниэлс, отличный специалист и знаток своего дела, ботаник, везущий в старый свет целую коллекцию ядовитых растений. Осторожней, Мишель, береги детей от Дэниэлса. Самое безобидное, что он может натворить, это угостить их бетелем, но если уж они стали плеваться красным - принимай активные меры. Убежать от Дэниэлса в арабском порту - плёвое дело, он даже не заметит, что юные носильщики за его спиной сменились с мальчишек на девушек. В общем, ненадежный тип. Вот мистер Фонсека, если цейлонца можно назвать мистером. Еще не переплыв Индийский океан, он уже скучает по родине. Из-за него в твоем доме будет пахнуть жжённой пенькой, зато чай будешь пить настоящий цейлонский, а не сдобренные молоком английские помои. Фонсека умен, начитан, и слишком погружен в себя - идеальный жених для свободолюбивой натуры! Вот загадочный молчун, портной Гунесекера с зеленым шарфом на изуродованной шрамами шее. Он обходителен и предупредителен. Всегда отодвинет тебе стул, помашет рукой о горячем чае или бульоне, сочувственно погладит синяк или царапину. Таинственная личность. Вот болтливый до невозможности музыкант Макс Мазаппа. Он научил мальчишек разным премудростям обхождения с женщинами и непристойным мнемоническим правилам запоминания некоторых английских слов. На слух цейлонца англичане говорят монотонно, безэмоционально и медленно, а классическая музыка в их исполнении - полный провал! Мазаппа поет явно лучше, и тексты его скабрезных песен запоминаются надолго. Не обессудь, кого-то забыла, за кошкиным столом сидели 9 или 10 человек. На "Оронсее" Карл может поживиться опытом акробатической труппы Джанкла и сведениями Хайдерабадского мудреца, знаающего о пассажирах всё-о-о . Где-то среди них, но всегда в стороне, крутится барон, обчищающий каюты первого класса. Циркачи выстраивают из пассажиров живые пирамиды и заставляют их ходить по палубе. Странная и опасная компания. Безопасней, но и скучней нашему старому маразматику было бы поиграть в карты с собаководами, один из них - сосед Майны по каюте. Во время шторма можно не вернуть случайно найденный граммофон и слушать в трюме пластинки. Обо всех подумала, только для Рут не нашла развлечений. Рут, если захочется острых ощущений, можешь понаблюдать за полуночными прогулками узника в наручниках. Говорящий Скворец Майна, как и остальные пассажиры, не знает, за какие такие тяжкие преступления вора Немейера везут под усиленной охраной со Шри-Ланки в Лондон. Одиннадцатилетнему Майне недосуг об этом задумываться, а взрослый Майкл не узнает о подковерных играх разведок разных стран. Только на разведки 1950-х годов можно свалить происходящие таинственности. Майна просто живёт на свободе, бегает и болтает, болтает и бегает, ныряет в бассейн и качается в спасательных шлюпках. Думать он будет потом, через 20 лет, думать и вспоминать затерявшихся в волнах жизни друзей по кошкиному столу и родственницу Эмили. Некоторые события Майкл разгадает, а некоторые нет, поделится с нами эмигрантской горечью и подсмотренным чужим письмом с рукописью Ласкети. Чем дальше "Оронсей" плывет на северо-запад, тем смирней мальчишки. Соль на поручнях меняет свой вкус, дыхание детства и приключений в последний раз коснется их в Эль-Суэце. Кассий на выставке своих картин воплотит принципы относительности. Кто бежит, а кто остается на месте? Аналоги поезда и перрона. Жизнь пустыни кипит, обтекает корабль и не замечает его. Или корабль движется между берегами канала? Мальчишки бегут по палубе между разложенных шезлонгов, летающих ракеток, мачт и крутых межпалубных переходов или проектор жизни показывает мальчишкам слайды чужих судеб? Нет её, точки отсчета. Я бегу от книги к книге, и кто кого читает, я разные книги или они меня? По прибытии хотела глянуть киношку о затрапезном кошкином столе, но её еще не сняли. Аннотация как всегда обманула, хвалебно расписав экранизацию "Английского пациента". Не надо так, плохой приём, запутывающий. Не хочу уходить, но почти весь багаж уже выгрузили, официанты складывают тенты и шезлонги, трап давно спущен и зовёт в морось. С сожалением прощаюсь. До встречи еще где-нибудь.