Текст книги "Эхо"

– Года два, но не постоянно. Прихожу… ухожу…

– Но почему здесь, а не в какой-нибудь ночлежке?

Парень неопределенно пожал плечами:

– Там я тоже бывал. Тут ничуть не хуже. – Он провел журналиста мимо кучи битого кирпича и показал причудливое сооружение из полиэтилена и старых одеял. Отогнув полог, он сунул руку внутрь и включил лампочку. – Взгляни-ка, – пригласил Терри. – Вот мое жилище.

У Дикона шевельнулось чувство, похожее на зависть. Сооружение представляло собой что-то вроде палатки, воздвигнутой посреди развалин. Но это строение обладало каким-то таинственным очарованием, которого напрочь была лишена квартира Майкла. На полиэтиленовых стенах красовались плакаты с изображением полуобнаженных девиц, а на полу располагался матрас, застеленный самодельным лоскутным одеялом. Обстановку дополняли металлический офисный шкафчик, плетеное кресло с наброшенным на него халатом и некое подобие столика, на котором возвышалась жестянка из-под варенья с искусственными розами. Зайдя внутрь, Майкл устроился в кресле, предварительно аккуратно сложив халат.

– А ты здесь недурно устроился, – заметил он, кладя халат себе на колени.

– Мне нравится. Практически все здесь со свалки. Даже удивительно, сколько иногда выбрасывают полезных вещей. – Терри забрался внутрь и примостился на матрасе. В такой «домашней» обстановке парень казался куда моложе, чем на неуютном пустыре. – Здесь дешевле, чем в общежитии, и не такая давка, как в ночлежке. Там иногда просто достают.

– А разве у тебя нет семьи?

– Не-а. С шести лет я только и менял опекунов. Один малый сказал мне, что моя мать сидит в тюрьме. Это совсем конченый человек, и искать ее нет смысла.

Дикон внимательно вгляделся в лицо юноши, чтобы хорошенько запомнить его, но вскоре поймал себя на мысли, что тут вроде и запоминать-то нечего. Терри походил на своих бритоголовых сверстников: он смотрелся таким же бесцветным и неинтересным. Поначалу Майклу показалось странным, что юноша даже не вспомнил про отца, но потом он подумал о том, что, скорее всего, отца парень вообще никогда не видел, а потому и не счел нужным что-то говорить на эту тему. Потом Майклу почему-то вспомнились все те женщины, с которыми он успел переспать за свою жизнь. Может быть, кто-то из них впоследствии забеременел, родил такого вот Терри, да и бросил его еще во младенчестве?

– И все же такая жизнь не может доставлять большой радости, – наконец проговорил журналист.

– Ну, что ж, я не первый, кто так живет. И я же не буду и последним. Обхожусь как-то. Если человек уже что-то испробовал, то он сможет это повторить.

Эти философские размышления не совсем подходили такому юному созданию, как Терри.

– Это ты тоже слышал от Билли?

Парень неопределенно пожал плечами:

– Возможно. Он постоянно, чтоб его, пытался читать мне нравоучения. – Терри заговорил высоким голосом, изображая своего «наставника»: – «Нельзя иметь только одни права, Терри. Существуют еще и обязанности. Самым большим грехом человеческим считается гордыня, потому что она унижает Господа. Будь наготове, ибо день Страшного Суда близок». – Юноша поморщился и продолжал уже своим обычным голосом: – Я тебе точно говорю: от его слов у кого хочешь голова бы кругом пошла. Чаще всего он вел себя как безумец, хотя в глубине души, конечно, не желал мне ничего плохого. Кое-чему я у него, разумеется, научился.

– Чему же?

Терри усмехнулся:

– Вот, например: глупые люди задают такие вопросы, на которые и мудрец не найдет ответа.

Дикон улыбнулся:

– Сколько же тебе лет?

– Восемнадцать.

Однако в это было трудно поверить. Несмотря на ум и быстроту реакции юноши в сравнении с его старшими приятелями, мягкий пушок на подбородке и неуклюжая угловатая фигура говорили о том, что он преувеличивает свой возраст. Огромные ладони, высовывающиеся из рукавов пальто, походили на весла. Пройдет еще не один год, прежде чем этот юнец по-настоящему начнет мужать. Теперь Майклу стала еще более интересна личность его проповедника – а может быть, и учителя? – с которым юноша успел так сдружиться.

– Сколько же времени ты был знаком с Билли?

– Пару лет.

Значит, они начали общаться с того самого момента, когда парень появился в этом месте:

– А его «нора» была похожа на твою?

Терри отрицательно помотал головой:

– Ему постоянно хотелось страдать. Я же говорил тебе, что это был стопроцентный псих. Как-то раз я видел его скачущим у берега реки в это же время года. При этом он был совершенно голый! Ты себе и представить не можешь, как тогда было холодно. Он весь аж посинел. Я спросил его, какого хрена он тут мечется, и обозвал идиотом. А он говорит, дескать, так надо для умерщвления плоти. – Терри немного помолчал, будто не был уверен, правильно ли он произнес это слово. – Ну, или что-то в этом духе. Он себе такую красоту, как у меня, никогда не строил, а просто заматывался в одеяло, да и ложился куда-нибудь поближе к огоньку. У него не было буквально ничего, понимаешь? И при этом ему ничего не было нужно. Он даже не задумывался над тем, как бы поудобней устроиться. Он считал, что боги все равно в конце концов его достанут, и поэтому стремился к тому, чтобы у этих поганцев это получилось побыстрее.

– И все из-за того, что он был убийцей?

– Возможно.

– А он не говорил тебе, кого именно он задушил: мужчину или женщину?

Терри прилег и сплел пальцы рук за головой:

– Не припоминаю.

– Почему же он решил поделиться этим только с тобой и ни с кем другим?

– А откуда тебе известно, что остальным он ничего не рассказывал?

– Я внимательно следил за их лицами во время нашей беседы.

– Большей частью они напиваются так, что вряд ли вообще помнят что-либо. – Терри закрыл глаза. – Впрочем, за десять фунтов, вероятно, какие-то проблески памяти могут и возникнуть.

Дикон рассмеялся так, что угол одного из плакатов затрепетал:

– Ну, я тоже не вчера родился. – Он вынул из бумажника свою визитную карточку и положил ее на грудь парню. – Звони мне в любое время, как только вспомнишь что-нибудь стоящее. Только учти: все сведения будут мною перепроверены, так что не вздумай тревожить меня понапрасну. И, конечно, постарайся, чтобы это действительно была ценная информация, если, конечно, хочешь на ней прилично заработать. – Он поднялся и еще раз внимательно вгляделся в лицо Терри. – Сколько же тебе лет на самом деле? – Сам он дал бы этому мальчику не более шестнадцати.

– Достаточно для того, чтобы справиться с любым ублюдком, если до этого дойдет дело.

* * *

Вернувшись в редакцию, Дикон обнаружил на своем столе оригиналы фотографий Билли Блейка в прозрачном пластиковом конверте и записку от Барри Гровера следующего содержания: «По имеющимся у меня файлам я не смог вычислить этого человека, но я переслал негативы и фотографии Полу Гаррети. Он постарается что-нибудь сделать с ними на своем компьютере. Б.Г.»

Однако Пол Гаррети, художественный редактор журнала, только покачал головой, когда Майкл, разыскав его, поинтересовался, что у того получается с портретом Билли Блейка. Кому-то в свое время удалось убедить Джей-Пи в том, что художественный отдел должен быть прекрасно оснащен новейшей аппаратурой, поскольку это сразу отразится на популярности «Стрит». И то, что раньше не удавалось целой когорте художников, сейчас было под силу одному редактору, использующему компьютерное оборудование. Однако Джей-Пи до того привык к старому облику журнала, что, конечно, не мог позволить Полу развернуться на полную мощь, и тот, как, собственно, и сам Дикон, большую часть рабочего времени занимался тем, что спорил со своим боссом, пытаясь добиться понимания.

– Тебе потребуется настоящий специалист этого дела, – объяснял Пол Майклу. – Я могу дать тебе сотни вариантов, как мог выглядеть твой Билли, но только человек, который разбирается в физиогномике, сможет указать, какой из рисунков ближе всего к истине. – Он указал на экран монитора. – Вот, посмотри сюда. Можно сделать лицо полнее, просто добавив «строительный материал» по всей поверхности. Можно округлить одни только щеки, или, наоборот, сделать ему двойной подбородок. Вот так мы построим ему густую шевелюру, а нажми сюда – появятся мешки под глазами. И так далее до бесконечности. При этом каждое лицо выглядит иначе.

Дикон с удивлением наблюдал, как на экране появляются все новые и новые образы.

– Мне понятно, что ты имеешь в виду, – наконец, признался он.

– Это же целая наука. Лучше всего будет поискать хорошего патологоанатома или художника, который составляет портреты по описанию. Конечно, ты можешь выбрать любое лицо, которое тебе только понравится, из всех, что я сейчас тебе показал, но в итоге, скорее всего, получится, что в жизни твой Билли выглядел совсем по-другому.

– Как ты считаешь, Джей-Пи согласится поместить под статьей оригинал фотографии для иллюстрации материала?

Гаррети рассмеялся:

– Ни за что на свете, и я с ним в этом соглашусь. Читатели перестанут спокойно завтракать. Ну, посмотри правде в глаза. Кто сможет поедать кукурузные хлопья, одновременно рассматривая фотографию старого бездомного нищего, умершего от голода?

– Но ему было всего сорок пять, – тихо произнес Дикон. – Он только на три года старше меня и на десять лет моложе тебя. Если вдуматься в это, становится страшновато, да?

* * *

Статья Майкла о нищете и проблеме бездомных людей появилась в журнале на той же неделе. Только в ней не было упоминаний ни о Билли Блейке, ни об Аманде Пауэлл. Конечный вариант материала оказался именно таким, как и предвидел сам Дикон. Это был хорошо продуманный анализ перемен в социальной сфере, где автор останавливался на долгосрочных проектах решения проблемы. Правда, Джей-Пи сильно сомневался в том, что статья понравится читателям. («Это же сплошное занудство, Майк, где тут сам человеческий фактор?» – сердился он.) Однако при отсутствии приличной фотографии Билли или миссис Пауэлл было бы неуместно включать в материал интервью с Амандой, где она рассуждает о бездомных в целом. Под конец Джей-Пи повторил свою угрозу по поводу расторжения контракта с Диконом, если тот так и не усвоит, что основным козырем журнала все же является «копание в грязном белье», сдобренное политикой. На это Дикон саркастически заметил, что по всей видимости, читательская масса «Стрит» не блещет уровнем интеллекта в той же степени, в какой и остальная часть электората.

* * *

Аманда Пауэлл, получившая по почте ключи от своего гаража, обе фотографии Билли Блейка и бесплатный номер «Стрит» была разочарована, но отнюдь не удивлена, что ни о ней, ни о Билли даже не упоминалось. Хотя материал она прочла с интересом, особенно тот абзац, где Майкл описывал заброшенный склад и рассказывал о том, как небольшая группа стариков и единственный юноша заботятся о сумасшедших, входящих в это маленькое сообщество.

Когда миссис Пауэлл отложила журнал в сторону, в глазах ее читалось облегчение.

Глава пятая

Выбрав время и покопавшись в справочниках, Майкл нашел имена и адреса брата и родителей Джеймса Стритера. Кроме того, ему удалось обнаружить несколько довольно цветистых – и намеренно клеветнических? – материалов, опубликованных «Компанией Друзей Джеймса Стритера» (КДДС). Официально эта странная организация была зарегистрирована по адресу проживания брата Джеймса в Эдинбурге. Последняя публикация датировалась августом 1991 года.

НЕСМОТРЯ НА ЦЕЛЫЙ ГОД решительного лоббирования, ни одна из газет не откликнулась на заявление «КДДС» о том, что Джеймс Стритер был убит ночью 27 апреля 1990 года. Это заявление имело своей целью защитить честь члена совета директоров банка «Левенштейн» и спасти сам банк от неминуемого краха, который должен был произойти из-за потери доверия вкладчиков к администрации.

В интересах справедливости необходимо предпринять расследование по следующим пунктам.

А. Джеймс Стритер не обладал достаточными знаниями, чтобы сфабриковать подделку, в которой его обвиняют. Предполагается, что он приобрел навыки обращения с компьютером, находясь за границей (во Франции и Бельгии). КДДС располагает свидетельскими показаниями предыдущих нанимателей Стритера и его первой жены, в которых последнее предположение опровергается (см. приложения).

Б. Джеймс Стритер не имел доступа к материалам частного расследования, предпринятого банком «Левенштейн» и результатам, полученным советом директоров. Таким образом, он не мог определить наиболее подходящее время для побега. По этому поводу КДДС также располагает показаниями его секретаря и сотрудников отдела (см. приложения).

В. За шесть месяцев до своего исчезновения Джеймс говорил своим друзьям и сотрудникам о некомпетентности ответственного менеджера Найджела де Врие, который в 1990 году, вплоть до своего ухода из банка, являлся членом совета директоров. КДДС располагает тремя данными под присягой свидетельствами, показывающими то, что Джеймс Стритер заявлял в январе 1990 года следующее: «де Врие в лучшем случае некомпетентен, а в худшем – преследует собственные корыстные интересы, носящие явно криминальный характер» (см. приложения).

Г. Полиция предвзято относилась к Джеймсу Стритеру, опираясь на письменное заявление его супруги Аманды Стритер, которое включало порочащие Джеймса пункты, а именно: 1) якобы Стритер завел роман с сотрудницей компьютерной компании Марианной Филберт (нынешнее местонахождение неизвестно); 2) ему приписывается фраза, в которой он утверждает, что с созданием компьютерной программы справится любой дурак; 3) якобы Стритер маниакально желал разбогатеть.

Д. КДДС опровергает все три предположения. 1 и 3 базируются только на голословном заявлении Аманды Стритер. Пункт 2 опирается на показания одного из коллег Стритера, который впоследствии признался, что не помнит точно, говорил ли Джеймс нечто подобное.

Далее.

КДДС располагает доказательствами того, что супружеская измена имела место как раз со стороны самой Аманды Стритер, любовником которой являлся Найджел де Врие. Компания может представить фотокопии гостиничных счетов и показания свидетелей, доказывающих, что эта пара дважды (в 1986 и 1989 гг.) тайно останавливалась в отеле «Георг» в Бате. Первая встреча происходила всего за несколько недель до свадьбы Аманды с Джеймсом Стритером, вторая – через три года (см. приложения).

Мы обвиняем Аманду Стритер и Найджела де Врие.

Убийство Джеймса Стритера прошло безнаказанно. Если пресса немедленно не выйдет из состояния летаргии, виновные будут и в дальнейшем пожинать плоды смерти невинного человека. КДДС настаивает и даже требует тщательного контроля за образом жизни Найджела де Врие и его любовницы Аманды Стритер. Если вы обладаете какой-либо информацией или желаете получить ее, а также можете предложить свою помощь, обращайтесь по прилагаемым КДДС номерам телефона и факса. Джон и Кеннет Стритер готовы дать интервью в любое время.

Через два дня, вечером, не найдя себе лучшего занятия, Дикон набрал номер Джона Стритера в Эдинбурге.

– Алло, – услышал Майкл женский голос с легким шотландским акцентом.

Дикон отрекомендовался лондонским журналистом, заинтересованным в беседе с представителем Компании Друзей Джеймса Стритера.

– О Господи!

Майкл выждал несколько секунд:

– Это будет сложно?

– Нет, но… Если честно, то уже прошел целый год с тех пор, как… Подождите немного, хорошо? – Было слышно, как женщина закрыла рукой трубку. – Джон! Джо-о-он!! – Руку убрали. – Вам следует побеседовать с моим мужем.

– Прекрасно.

– Простите, я не совсем расслышала, как вас зовут.

– Майкл Дикон.

– Он сейчас подойдет. – И снова женщина прикрыла трубку ладонью. На этот раз Майкл услышал ее приглушенный голос. – Ради Бога, иди сюда быстрее. Звонит журналист, он хочет поговорить о Джеймсе. Его зовут Майкл Дикон… Нет, ты должен. Ты же обещал отцу, что будешь бороться до конца… – Потом она заговорила в трубку, уже громче. – Я даю вам своего мужа.

– Алло, – донесся до Майкла грубоватый мужской голос. – Меня зовут Джон Стритер. Чем могу помочь?

Дикон щелкнул кнопкой своей шариковой ручки и положил перед собой блокнот:

– Ваша последняя публикация появилась три с половиной года назад. Означает ли это, что вы признали вину своего брата? – без предисловий начал он.

– Вы работаете в центральной газете, мистер Дикон?

– Нет.

– Значит, вы просто свободный журналист?

– Если вас это так интересует, то, что касается вашего вопроса, – да.

– А вы можете себе представить, сколько таких журналистов я успел повидать за все это время? – Он помолчал, но Дикон не попался на такую дешевую приманку. – Приблизительно тридцать человек, – продолжал Джон, – однако количество статей, опубликованных где-либо, было равно нулю, поскольку ни один редактор не соглашался пропустить материал. Боюсь, что напрасно потрачу и ваше время, и свое собственное, если начну отвечать на вопросы.

Дикон поплотнее прижал трубку к уху и нарисовал на листке длинную спираль:

– Тридцать журналистов – это слишком мало, мистер Стритер. Компании, подобные вашей, встречаются с сотнями репортеров, чтобы добиться хоть каких-то результатов. К тому же, большая часть ваших воззваний от КДДС дает основание для судебного преследования. В частности, привлечение к ответственности за клевету. Удивляюсь, что за столько лет этого не случилось.

– Это само по себе уже кое-что доказывает. Вы так не считаете? Если наши заявления являются клеветническими, то почему же до сих пор никто не обратился в суд?

– Видимо, те, кого это касается, достаточно умны. Зачем вкачивать вам адреналин в виде различных скандальных разбирательств, если при умолчании ваша КДДС умрет сама собой? Вам следовало любыми средствами уговорить хотя бы одного редактора опубликовать пусть даже небольшую статейку в защиту вашего брата. Неужели этого не было сделано?

– Единственный опубликованный материал, вышедший в прошлом году, касался загадочных исчезновений людей вообще. Там имя Джеймса упоминалось, но с явным оттенком недоброжелательности. Два дня я промучился с автором книги Роджером Хайдом, а в результате получился слабенький рассказик с довольно туманной концовкой, где опять же невиновность Джеймса бралась под сомнение. – Голос в трубке звучал сердито. – Мне уже надоело биться головой об стену.

– Значит ли это, что теперь вы меньше убеждены в невиновности брата, чем пять лет назад?

Чувствовалось, что собеседник на другом конце провода едва сдерживается, чтобы не обругать Дикона последними словами:

– Похоже, все, что требуется вашей пишущей братии, так это подтверждение вины Джеймса.

– Между прочим, как раз я предлагаю вам шанс защитить его честь, но, по-моему, вы не слишком торопитесь воспользоваться предоставленной возможностью.

Однако Джон Стритер на эту тираду никак не отреагировал.

– Мой брат и я выросли в семье честных людей, зарабатывающих на жизнь тяжелым трудом. Представляете реакцию наших родителей, когда брату прилепили ярлык вора? Это приличные уважаемые люди, и они не понимают, почему такие журналисты, как вы, не хотят их выслушать. – Послышалось недовольное сопение. – Вас же интересуют не факты, а просто последующая попытка разрушить репутацию человека.

– А вам не кажется, что вы играете в ту же игру? – безразличным тоном поинтересовался Дикон. – Насколько я понял из ваших материалов, вся защита чести вашего брата покоится на очернении Найджела де Врие и Аманды Стритер.

– На то есть свои причины. У Аманды нет доказательств, что мой брат завел любовный роман, как она утверждает. А вот мы располагаем кое-чем, что уличает ее в супружеской измене. Именно де Врие разорил банк на десять миллионов, а она подсказывала ему, как лучше свалить вину на моего брата.

– Это уже обвинение, которое требует доказательств.

– Без доступа к банковским счетам получить их довольно проблематично. Но вы только обратите внимание, где они живут. Аманде и де Врие понадобились бы на это очень солидные средства. Жена брата, например, купила себе дом на берегу Темзы за шестьсот тысяч фунтов уже через несколько месяцев после исчезновения Джеймса. Найджел де Врие вообще обзавелся обширным поместьем в Гемпшире.

– Они встречаются до сих пор?

– Нет, мы так не считаем. У де Врие за последние три года сменилось не менее пяти любовниц. Что же касается Аманды, то она, видимо, предпочитает безбрачие.

– А почему, как вы полагаете?

Голос Джона стал жестким:

– Наверное, по той же причине, по которой она никогда не требовала развода. Она хочет, чтобы все считали, будто Джеймс жив.

Дикон взглянул на листовки, выпущенные КДДС.

– Ну, хорошо. Давайте теперь поговорим о предполагаемой любовной связи Джеймса с… – Он нашел нужный абзац. – …с Марианной Филберт. Если у Аманды нет никаких доказательств существования этого романа, почему же полиция поверила ей на слово? Кто такая эта Марианна Филберт и где она находится сейчас? Что она сама думает по этому поводу?

– Я отвечу на все ваши вопросы по порядку. Полиция приняла на веру слова Аманды, потому что такая версия их вполне устраивала. Им было необходимо, чтобы во всей истории появился человек, умеющий работать с компьютерными программами, а Марианна прекрасно подходила на эту роль. Она принадлежала к команде, занимавшейся исследовательскими разработками в «Софтуоркс Лимитед» в середине 80-х. Затем, в 1986 году «Софтуоркс» привлекалась для составления банковского отчета, но неизвестно, принимала ли Марианна в этом участие. В 1989 году она уехала в Америку. – Некоторое время Джон помолчал. – Полгода она работала в компьютерной компании в Вирджинии, а затем отправилась в Австралию.

– А далее? – нетерпеливо спросил Майкл, когда следующая пауза слишком уж затянулась.

– Далее следы ее теряются. Если она действительно улетела в Австралию, что вызывает сомнения, то живет там под другим именем.

– Когда она уволилась из компании в Вирджинии?

– В апреле 1990 года, – с видимой неохотой ответил Джон.

Дикон почувствовал к собеседнику жалость. Тот был отнюдь не дурак, но слепая вера в непорочность брата ставила его в глупое положение.

– Значит, полиция посчитала, что имеется связь между исчезновениями Джеймса и Марианны. Другими словами, он предупредил ее, когда следует уехать.

– Да, вот только полиция не смогла доказать, были ли они вообще знакомы. – В трубке слышалось громкое яростное дыхание. – Мы же считаем, что это де Врие и Аманда подали ей сигнал исчезнуть.

– Значит, в сговоре участвовали трое?

– Почему бы и нет? Не менее правдоподобно, чем все, выдвигаемое полицией. Припомните: ведь именно Аманда первая упомянула имя Марианны Филберт, и то, что та отправилась в Америку. Без этого заявления компьютерная версия в расследовании вообще бы не всплыла. Впрочем, как и то, что Джеймс мог приложить руку к подделке счетов. Все полицейское расследование делает акцент на том, что Джеймс прекрасно знал компьютерное программирование, а его любовный роман, вообще не выделялся как отдельное направление.

– Мне в это трудно поверить, мистер Стритер. В газетах писали, что Аманда два дня отвечала на вопросы следователя, а это значит, что она тоже стояла в списке подозреваемых не на последнем месте. Из всего этого следует, что кроме имени и фамилии якобы любовницы мужа, у Аманды имелось еще кое-что. Что же именно?

– Она ничего не смогла доказать, – упрямо заявил Джон.

Дикон закурил, ожидая продолжения.

– Вы меня слушаете? – требовательным голосом вдруг произнес Стритер.

– Да.

– Она не смогла доказать их близкие отношения. Она даже не смогла доказать то, что они знали друг друга.

– Я вас слушаю.

– Она предъявила полиции серию фотографий, где в основном была снята машина Джеймса, стоящая перед домом в Кенсингтоне, где перед отъездом в Америку жила Марианна Филберт. Затем на трех снимках была зафиксирована целующаяся парочка, но кадры были нерезкими, так что опознать Джеймса или Филберт по ним невозможно. И была еще одна фотография, на которой мужчина, снятый со спины в пальто, похожем на то, которое носил брат, входит в подъезд дома. Как я уже говорил, это не доказательства.

– А кто сделал эти фотографии?

– Частный детектив, нанятый Амандой.

«Не тот ли самый, к которому она обратилась по поводу установления личности Билли Блейка?» – промелькнуло в голове Майкла.

– На снимках стояли числа?

– Да.

– Какие же?

– С января по август 1989 года.

– Вы сказали, что на большинстве фотографий был запечатлен автомобиль Джеймса. А он сам в это время был за рулем?

– Да, там кто-то сидел, но качество фотографий снова оказалось неудачным, поэтому трудно сказать, был ли это Джеймс или кто-то другой.

– А может быть, там находился Найджел де Врие? – не без иронии в голосе пробормотал Дикон, но Джон даже не заметил этого. Майклу пришло в голову, что этот человек еще больше одержим желанием доказать невиновность своего брата, чем Аманда Стритер – установлением подлинной личности Билли Блейка. Может быть, последствия предательства всегда порождают паранойю?

– Да, мы действительно думаем, что там был де Врие, – согласился Стритер.

– Значит, они умышленно подставляли вашего брата?

– Разумеется.

– Ну, тут действительно кроется самый настоящий заговор, мой друг. – На этот раз Дикон добавил в свою интонацию изрядную долю сарказма. – Вы пытаетесь убедить меня в том, что эти люди начали разрабатывать свой план убийства невиновного человека за год вперед, не думая о том, что может произойти за это столь длительное время. И как вы сами оцениваете свой сценарий? – Дикон увлекся и даже не заметил, как пепел с сигареты упал на лацкан его пиджака. – Получается, будто жена вашего брата – настоящее чудовище, мистер Стритер. Мне кажется, иначе никак нельзя назвать женщину, которая живет под одной крышей с мужчиной, планируя в течение года его убийство. Итак, о ком же сейчас идет речь? О Медузе Горгоне?

На другом конце провода воцарилось молчание.

– И какой идиот поверит во все это, учитывая, что Джеймс был вполне свободным человеком и действовал по своему усмотрению. Ведь он мог в любой момент и бросить жену, и уволиться с работы. И что тогда стало бы с вашим тайным заговором? – Майкл замолчал, как бы приглашая Джона продолжить беседу, но, так и не дождавшись реакции, заговорил снова. – Вполне логичным становится то объяснение, которое было принято полицией. У Джеймса действительно был роман с Марианной Филберт, а Аманда решила положить этому конец, и наняла детектива, который сделал несколько компрометирующих фотографий. Затем она оказала на мужа давление, и Марианна была вынуждена исчезнуть из поля зрения, улетев в Америку.

– Но откуда она могла узнать, куда именно скрылась Марианна?

– Аманда – вовсе не глупая женщина. Чтобы спасти свой брак, ей надо было быть уверенной в том, что Марианна жива и здорова. А таким доказательством могло служить нечто неголословное, например, адрес и официальный контракт компании, где работала девушка.

– Вы уже разговаривали с ней?

– С кем?

– С Амандой.

– Нет. – Без запинки солгал Дикон. – Вы, мистер Стритер, первый, с кем я беседую по данному вопросу. Я случайно наткнулся на ваши выпуски, и они настолько заинтересовали меня, что я решился позвонить по указанному в них телефону. Скажите мне вот что, – продолжал он с легкостью, присущей тем, кому по долгу службы приходится частенько говорить неправду, – почему вы стали искать связь между Амандой и де Врие? Что подтолкнуло вас к этому?

– Она познакомилась с Джеймсом через де Врие на какой-то официальной церемонии. Правда, Найджел был тогда женат, но ни для кого не было секретом и то, что он собирался разводиться именно из-за Аманды. Когда его жена уезжала, они, особенно не скрываясь, появлялись в обществе вместе. Нам показалось это вполне логичным, особенно когда выяснилось, что они оба замешаны в том деле. Вот тогда мы и решили добыть доказательства, свидетельствующие о продолжении их романа.

– Только все дело вот в чем: ваши доказательства такие же некорректные, как и вся ваша логика. – Майк положил перед собой фотокопии, которые он нашел в приложениях к листовкам. – Вот вы достали гостиничный счет, подписанный де Врие и датированный 1986 годом, а также какое-то невнятное описание женщины, которая могла бы быть Амандой Стритер. А что касается случая, происшедшего в 1989 году, то тут вообще – сплошной туман. – Он сдвинул в сторону первую копию и провел ручкой по второму листку. – Некий официант заявляет, что он отнес бутылку шампанского в номер 306 мужчине и женщине, и это были те же самые люди. Но только чека с подписью, подкрепляющей эти показания, на этот раз тут не имеется. Вы даже не сможете доказать, что тем господином был именно де Врие, не говоря уже про женщину.

– Во второй раз он расплатился наличными.

– И под какой фамилией он регистрировался в гостинице?

– Мистер Смит.

Дикон потушил окурок:

– И вы еще удивляетесь, почему никто не хочет публиковать статьи? Ни одно из ваших предположений нельзя доказать.

– У нас, к сожалению, весьма ограниченные связи и фонды. Нам необходимо сотрудничество с журналистом центральной газеты, который мог бы поднять настоящую шумиху вокруг этого расследования. Нам неоднократно намекали, что в гостиничных файлах кое-что имеется, но доступ к ним можно получить, только уплатив определенную сумму…

– Да, это будет дорогое удовольствие с нулевым результатом.

– Я готов бороться за честь своего брата, чего бы мне это ни стоило, равно как и против его жены.

– Вы просто обманываете сами себя, – резко бросил Дикон. – По-моему, вне сомнений остается лишь его бесчестие. Он изменял своей жене, и она нашла способ доказать это. А сей факт разозлил вас настолько, что вы перестали логично рассуждать. Начать ваше расследование следовало бы совсем с другого. Ну, например, необходимо было признать, что Джеймс сыграл определенную роль в разрушении своей репутации.

– Я так и знал, что наш разговор окажется пустой тратой времени, – сердито буркнул Джон.

– Вы продолжаете стрелять по неверным целям, мистер Стритер. Вот где идет чистая потеря времени.

В этот момент Джон Стритер повесил трубку.

* * *

Дикон попытался навести справки о Билли Блейке в полицейском участке Айл-оф-Догз, но это не дало практически никаких результатов. И даже несмотря на то, что Майкл высказал предположение, будто Билли был убийцей. В ответ ему сообщили о проверке такой возможности еще при первом его аресте.

– Я просматривал его файл для патологоанатома, – пояснил полицейский, который наблюдал вывоз тела Билли в морг. – Впервые он был арестован в 1991 году за серию краж продовольственных товаров из различных супермаркетов. Он уже тогда голодал, и ходили споры о том, стоит ли предъявлять ему обвинение или установить над ним опекунство. В итоге было решено отправить дело на доследование к психиатру, поскольку Билли сам сжег себе пальцы. Какой-то умник предположил, что Блейк сделал это специально, чтобы скрыть отпечатки пальцев, и будто бы он когда-то совершил убийство. И вот тогда поползли слухи о том, уж не опасен ли Билли для общества.