Текст книги "Неисправимый грешник"

Мэдлин Хантер
Неисправимый грешник

Эта книга посвящается сестре Фрэнсис, которая была моей первой подругой и товарищем по детским забавам и подтолкнула меня на писательскую стезю, будучи одновременно и моей слушательницей, и соавтором правдоподобных вымышленных историй.

Глава 1

Большая беда вызывает переоценку ценностей даже у тех мужчин, которые не слишком склонны к размышлениям.

Данте Дюклерк раздумывал над этим неприятным открытием, когда услышал возле коттеджа стук лошадиных копыт. Открыв дверь, он увидел у порога врача с сердитым лицом.

Морган Уилер строго смотрел поверх очков.

– Должно быть, что-то чрезвычайно серьезное, Дюклерк. Управляющий имением твоего брата буквально вытащил меня из постели.

– Действительно, дело нешуточное. Прости, что вынужден был нарушить твой сон.

– Мне никто не сказал, что ты в Леклер-Парке. Почему ты не заглянул ко мне?

– Только управляющий знает, что я здесь, а посему ты должен сохранить этот визит в тайне. Мне следовало бы послать за хирургом, но ты единственный доктор в округе, которому я могу довериться.

Морган тяжело вздохнул и шагнул в непритязательное жилище.

– Зачем ты послал за мной?

– Наверху женщина, которой нужна твоя помощь. Морган поставил свой саквояж и снял плащ.

– Она одна?

– Если не считать меня.

– Что случилось?

– У леди огнестрельная рана.

Морган закатывал рукав. Услышав ответ, он на мгновение-замер.

– У твоей гостьи огнестрельное ранение?

– Скорее, огнестрельная царапина.

– И в каком месте она ранена? Прошу прощения, она оцарапана?

– В этом коттедже. Случайно. Мы были заняты игрой и…

– Я имею в виду, в какой части тела ее рана?

– В мягком месте пониже спины.

– Ты хочешь сказать, что ранил свою любовницу в ягодицу?

– Да. Поднялся наверх и…

– Минутку, дорогой друг. Я насмотрелся твоих художеств за многие годы, но это нечто из ряда вон выходящее. Ты тайком приводишь женщину, леди, в деревенский коттедж – часть имения твоего брата виконта – и устраиваешь оргию, которая заканчивается тем, что леди ранена в ягодицу. Я правильно излагаю факты?

– У нее также ушиб руки и головы.

– Мне не нравится, Дюклеркг твоя необузданность. Ты удивляешь и разочаровываешь меня.

– Уверяю тебя, это всего лишь несчастный случай.

– Как это? Мне не хватает воображения. Я пытаюсь себе представить, но… Уж коли я унижусь до того, что вынужден выполнять работу хирурга, то пусть ценой за мое искусство и молчание будет внятное объяснение случившегося.

– Это все, что я могу позволить себе рассказать. Пожалуйста, поднимайся наверх. У управляющего нашлась настойка опия, и я дал ее леди, так что она до сих пор спит. Было бы хорошо, чтобы ты сделал все очень быстро.

– Подробности, Дюклерк. Я жду разъяснений.

Ведя Уилера вверх по лестнице, Данте подумал, что подробности – это как раз то, чего его друг никогда не узнает. Они никому не станут известны. Женщина, которой требуется помощь Уилера, оказалась в коттедже при весьма странных обстоятельствах. Данте интуитивно чувствовал, что рассказывать о них кому бы то ни было – это навлечь на себя и на нее неприятности.

Что делала она вечером в деревне в мужском наряде, размахивая пистолетом, когда по всей округе работали сельскохозяйственные машины и за кем-то гнались полицейские? Данте взял ружье и отправился на самую высокую точку Леклер-Парка в ностальгической попытке защитить имение в последнюю ночь своего пребывания в Англии. Когда он внезапно встретился с нарушителем, он ответил на огонь, после чего, к своему ужасу, обнаружил, что подстрелил не какого-нибудь бандита, а женщину.

И как выяснилось, знатную леди.

Данте остановился возле спальни.

– Если ты разболтаешь о том, что здесь произошло, или о том, что леди была со мной, она будет опозорена.

– Осмотрительность – это второе имя врача. Я, кажется, никогда в этом плане не подводил.

Уилер принял деловой вид, едва они вошли в спальню. Он подошел к кровати, взял руку женщины, чтобы прощупать пульс, осторожно дотронулся до ее щеки, повернул к себе ее голову – и замер.

– О Боже!

– Именно так.

– Но, Бог мой…

– Теперь ты понимаешь, насколько необходимо хранить молчание?

– Ведь это Флер Монли, Дюклерк! Флер Монли!

– Да, это так.

Уилер попытался сосредоточиться. Покачав головой, он приступил к осмотру пациентки.

– Флер Монли! Даже я, зная о женщинах с высочайшей репутацией, которые готовы потерять разум от твоей улыбки, – даже я потрясен! Еще никто не мог привести мисс Монли к алтарю, а тем более на ложе и заставить ее заниматься играми, которые могут окончиться ранением ягодицы. Ближе всего к этому был твой брат Леклер, который едва не обручился с ней… – При воспоминании об этом глаза у доктора сделались огромными. – Он убьет тебя, если узнает об этом.

– Еще одна причина для того, чтобы держать язык за зубами.

– Конечно, конечно! Я сохраню молчание, хотя мне это будет дьявольски трудно. Эта тайна переполняет меня через край. – Уилер сдернул простыню, и его взгляду открылась Флер, одетая в одну из ночных рубашек Данте. – Она очаровательна, Дюклерк, но к чему эти лишние хлопоты? Она под воздействием опия, я врач, а ты ее любовник.

Данте вынужден был переодеть ее в свою рубашку, потому что не мог показать ее в лохмотьях деревенского мальчишки. Кроме того, ему казалось неприличным оставлять ее голой, хотя она и без сознания. Ведь даже последний негодяй не позволит, чтобы великосветскую красавицу Флер Монли кто-либо видел без одежды.

Морган дотронулся до обнаженной ноги Флер.

– Нога влажная. Ты.купал ее?

– У нее был жар, и я подумал, что должен это сделать. – Это было откровенной ложью. Когда он снял с нее рванье, то обнаружил грязь у нее на теле и вынужден был смыть хотя бы явные ее следы.

– Понятно. Имей в виду, что не следует давать настойку опия при ране на голове.

–Доза была небольшой, я дал настойку некоторое время назад, когда она пришла в себя и стала стонать. Очевидно, скоро ее действие закончится, так что тебе нужно поторопиться.

Однако Морган не спешил. Он стал ощупывать голову женщины.

– Похоже, ничего серьезного. Она упала? У нее здесь большая шишка. Ей нужен покой в течение нескольких дней.

– Но ее необходимо перевезти.

– Лучше этого избежать. Исключение можно сделать лишь в том случае, если кто-то ждет ее возвращения. А вообще ей следует оставаться в постели по меньшей мере два-три дня. За это время и ее рука заживет. Растяжение связок. Я могу лишь гадать, каким образом это могло произойти. Какая-то экзотическая позиция во время совокупления, о которой такие деревенские парни, как я, не имеют представления. Небось индусская?

Ухмылка Уилера приглашала к объяснениям. Однако Данте пропустил его тираду мимо ушей. Похоже, Флер Монли создает проблемы. Он не мог держать ее в коттедже несколько дней, поскольку и сам не собирался здесь оставаться. Примерно через десять часов он должен встретить на побережье рыбацкое судно, которое переправит его во Францию.

– Помоги мне повернуть ее таким образом, чтобы я мог осмотреть огнестрельную рану. Только осторожно.

Вдвоем они перевернули Флер на живот. Морган задрал ночную рубашку. Данте повернулся, чтобы уйти.

– Не уходи. Рана неглубокая, но ты был прав, ее надо зашить. Подойди сюда и подержи ее. Она заснула от настойки опия, но сознания она не потеряла. Если она проснется, пока я буду занят делом, кто-нибудь должен мне помочь.

Данте и в самом деле не хотел оставаться. В свои тридцать два года он видел голых женщин столько, что трудно сосчитать. Он уже давно научился держать под контролем свои сексуальные реакции, подобно тому, как шлюз регулирует уровень воды. Однако вид обнаженной Флер вызывал у него ощущение неловкости.

Она была ранена и нуждалась в уходе, и он солгал, сказав, что был ее любовником, чтобы защитить ее от полиции, которая жаждала крови. Видеть ее лежащей и обнаженной ниже талии, с лицом, уткнувшимся в подушку, ему казалось святотатством. И в то же время он с раздражением вынужден был признать, что процесс ее раздевания и омовения приоткрыл шлюзы сильнее, чем ему хотелось бы.

Это его удивило, поскольку у него давно притупилась острота восприятия подобных вещей. К тому же ее репутация и образ жизни были таковы, что говорить о сексуальной реакции на нее либо смешно, либо достойно презрения.

Но само ее присутствие здесь означало, что свет сочтет мнение о безупречной репутации Флер Монли ошибочным. Предполагалось, что она никогда не может оказаться в деревне в одежде мальчишки среди ночи, когда всякий сброд выходит на дорогу для совершения преступлений.

Что она, черт возьми, там делала? Он слышал недавно, что она собиралась во Францию.

Данте сел на кровать и осторожно положил ладони ей на спину. Позади него Морган приготовил иглу, помазал чем-то ягодицу Флер и приступил к работе.

Она скрипнула зубами, пытаясь удержать слезы. Ей хотелось закричать. Но если она это сделает, станет ясно, что она проснулась. Это было бы слишком унизительно, а возможно, и опасно.

Где она находится? Кровать, похоже, была чистой, но она ощущала запах земли и влаги. Мужчина, который ее подстрелил, должно быть, сдал ее полиции. Вероятно, она находится в коттедже фермера, и ей оказывают помощь, прежде чем отправить в тюрьму.

Но это все же лучше, чем Грегори. Если он не подкупил их всех, чтобы ее вернули назад. В этом случае она окажется на том же самом месте, с которого начинала.

Мужчина, который ее придерживал, говорил мало. Ей хотелось бы, чтобы он отвернул свое лицо. Ей не нужно было бы так напрягаться, скрывая боль, если бы он не смотрел на нее. Она ощущала его внимание на себе, несмотря на его краткие реплики на фразы другого мужчины о лошадях и боксерах.

Рука двинулась от спины к ее голове. Она едва сдержала вскрик удивления. Кончики пальцев осторожно приподняли ее волосы с подушки и погладили ей голову. Она затаила дыхание, прижавшись щекой к подушке, моля Бога, чтобы мужчина не увидел, как она стиснула челюсти, и не услышал ее прерывистый вздох.

Эта ласкающая ладонь могла внушить страх, свидетельствуя об опасном интересе. А она была совершенно беззащитна. Однако вдруг она поняла, что это легкое прикосновение говорит о сочувствии и доброжелательности, а отнюдь не об агрессивности. Кто был этот мужчина, который счел необходимым успокоить женщину без сознания?

– Я не припомню, чтобы она была такой худой, – произнес чей-то голос. За этой фразой последовал болезненный укол иглой. Она почувствовала вкус крови на закушенной губе. – Я отчетливо вижу ее ребра. Обычно люди на континенте набирают вес, а не теряют его. Тем не менее у нее весьма аппетитное «мягкое место пониже спины», как ты элегантно выразился.

Он говорил так, словно знал ее! Если так, то это предвещало еще большую опасность.

– Ты давай зашивай, – пробормотал сидящий рядом мужчина. – Разве лекари не привыкли не замечать такихдеталей? Как артисты?

– Я врач, человек высокой культуры и образованности, а не какой-то там жалкий лекарь. И если ты думаешь, что артисты тоже приобретают иммунитет, то ты глупец вдвойне. Тем не менее я принимаю твое замечание. Хотя удивительно, что оно исходит от тебя…

– Я не хочу, чтобы другие мужчины обсуждали прелести моих подруг.

Ее уши были наполовину закрыты подушкой, но ей показался этот голос знакомым. С какой стати он заявляет, что она его подруга? Тут открывалась ужасная возможность. Уж не этого ли мужчину слышала она, когда он говорил вчера вечером с Грегори?

– С учетом того, насколько быстро ты устаешь от своих любовниц, я всегда считал твою сдержанность чопорностью и церемонностью, – сказал врач. – Хотя меня интересовали вовсе не сами леди, а стратегия их завоевания и обладания ими. Ты мог бы избавить себя от множества вопросов, если бы написал трактат на эту тему, как я уже предлагал тебе несколько лет назад.

– Возможно, я это сделаю. У меня будет много свободного времени во Франции, и это поможет мне окупить мое пребывание там в течение нескольких лет.

Движение иголки приостановилось.

– Во Франции? Дорогой друг, неужели дошло до этого.

– Боюсь, что так.

– Насколько это серьезно?

– Очень серьезно. Они идут по моему следу.

– Наверняка твой брат…

– Я очень часто пытался это сделать и не пойду на это опять. Обосновавшись во Франции, я напишу и все ему объясню.

– Я в растерянности. Ты окончательно испортил мне настроение.

– Давай заканчивай здесь, мы спустимся вниз, и я все тебе расскажу. Хотя это такая старая и скучная история, и я уверен, что ты слыхал ее и раньше.

Ловкие руки перевязали ей бедро. Другие, еще более нежные, руки опустили рубашку и аккуратно укутали покрывалом ей плечи.

Оба мужчины ушли. Она немного расправила затекшие члены и расслабилась. Крестец сильно болел, даже сильнее, чем тогда, когда она очнулась от того, что ей начали зашивать рану. И все же боль одновременно и существовала, и ее как бы не было, подобно тому, как часть ее мозга бодрствовала, а другая пребывала в полусне. Она не могла сказать, сколько времени она пребывала на грани сознания и бессознательности.

Она не знала, узнал ли ее только врач или также и другой мужчина. Речь у него была культурная, и это говорило о том, что она могла когда-нибудь встречаться с ним в определенных кругах.

Ей хотелось надеяться, что он не имел никакого отношения к Грегори и что уж, конечно же, он не тот человек, который торговался вчера вечером из-за нее, словно она была неким парнокопытным животным.

Дверь внизу закрылась после того, как были произнесены слова прощания. На лестнице послышались шаги. Кто-то вошел в спальню. Она закрыла глаза, но сквозь смеженные ресницы ощутила тепло поднесенной к лицу свечи.

– Он ушел. Давайте посмотрим, что можно сделать, чтобы вы чувствовали себя поудобнее, мисс Монли.

На сей раз она явственно услышала его голос. Опершись на здоровую руку, она в шоке приподнялась.

И увидела перед собой красивые карие глаза самого очаровательного во всей Англии прожигателя жизни.

Глава 2

Женщины английского света могли расходиться во мнениях относительно его, но в одном они были в полном согласии.

Данте Дюклерк был красивейший мужчина.

Именно это слово они употребляли. Красавец мужчина. Зажигательный ясный взгляд, густые блестящие каштановые волосы, идеально правильные черты лица и дьявольская улыбка оказывали гипнотическое действие на любую женщину, которую он вознамерился покорить, с тех пор как ему исполнилось семнадцать. Флер знала трех леди, которые совершили адюльтер единственный раз в жизни. Именно с ним.

Годы добавили некоторую жесткость его внешности, но они не уменьшили силу его влияния на тех, кто попадал в поле его интереса.

Даже на нее, хотя он не пытался как-то на нее воздействовать.

На его лице были любопытство и удивление. Он улыбнулся ей теплой фамильярной улыбкой, что сразу же напомнило ей время десятилетней давности, когда его брат Верджил, виконт Леклер, ухаживал за ней. И в то же время под его сдержанностью и спокойствием таилась опасная, волнующая энергия. Так всегда было с Данте.

Сейчас же это напугало ее настолько, что лишило дара речи.

Каким-то образом она, не задавая вопросов, понимала, что они одни. В коттедже не было горничной, и это означало, что Данте, по всей видимости, сам раздел ее и уложил в постель. То, что он заметил, когда врач зашивал ей рану, всего лишь малая толика увиденного во время этих действий.

– Вы необыкновенно мужественны, – сказал он. – Уилер так и не заподозрил, что вы очнулись. – По его тону было ясно, что он знал, в какой момент она проснулась. Он гладил ей голову, понимая, что она чувствует это.

– Я надеялась, что тем самым избегу объяснений с не знакомцами.

– Поскольку меня вряд ли можно отнести к таковым, хорошо бы, чтобы вы пролили свет на это происшествие. Но прежде позаботимся о том, чтобы вам было поудобнее.

Ее обычной реакцией на Данте Дюклерка было желание убежать, но она не могла сделать этого сейчас. И вынуждена была смириться с тем, что он поправлял ей подушки и взбивал постель. Когда он стал переворачивать ее на бок, она решительным жестом остановила его и сделала это сама.

Теперь она могла смотреть на него, а он сверху вниз – на нее. Он перед этим снял сюртук и галстук и был в расстегнутой рубашке, выглядывающей из-под жилета. Будучи незамужней женщиной, она никогда не видела мужчин в, столь непринужденном одеянии.

Она с новой силой ощутила свою уязвимость и вознесла благодарственную молитву, что из всех повес Англии она, к счастью, попала в руки именно этого.

В конце концов, они едва не породнились. Это все-таки чего-то стоило. Во всяком случае, она на это надеялась.

Он скрестил руки на груди и молча смотрел на нее. Для мужчины, имеющего репутацию человека добродушного, этот взгляд мог показаться более настойчивым, чем можно было ожидать. Она подтянула покрывало к самому подбородку.

– Это поистине невероятная вещь, мисс Монли! Из всех женщин именно вас обнаружить в своей кровати.

Он не собирался ничего сглаживать. Она откинулась на подушку и поморщилась, ощутив боль в ягодице.

– Надеюсь, вы не имели в виду поразить эту цель.

– Разумеется, имел. Радуйтесь, что я целился не в голову, хотя вы едва не попали в мою.

– Это потому, что вы дернулись вправо. Я вовсе не целилась, а просто пыталась отпугнуть вас.

– Почему? Как вы оказались там с пистолетом в руке и в такой одежде?

– Я бы предпочла не объяснять.

– В таком случае вы не оставляете мне иного выбора, как предположить, что вы часть той толпы, которая жгла машины и поля. Вы их предводительница? Надеюсь, что так. Объявлен значительный приз за эту голову, и мне не помешают эти деньги.

Да, вероятно, он мог бы этим воспользоваться, если убегает во Францию. Вероятно, Грегори щедро заплатит, чтобы вернуть ее. Но лучше всего не сообщать ему об этом.

–  Ваш брат в Леклер-Парке? – спросила она.

–  Он и Бьянка уже несколько месяцев как в Неаполе, где она на гастролях. Моя сестра Пенелопа вместе с ними.

–  Поскольку Шарлотта и я предпочитаем Лондон, то в доме нет никого, кроме слуг.

Отчаяние загасило слабый фитилек надежды, который она настойчиво поддерживала в течение двух месяцев. Высокая фигура Данте нависла над кроватью.

– Так вы поэтому здесь? Вы искали Верджила? – Он мягко коснулся пальцем ее подбородка, приподнял голову, чтобы можно было разглядеть ее лицо. – У вас какие-то неприятности, Флер?

Она не могла ответить. Последняя крупица надежды была очень хрупкой, но все-таки поддерживала ее. Сейчас, когда все окончательно рухнуло, у нее просто-напросто не осталось сил. Все было потеряно. Ее свобода, большой проект – ее мечта о том, чтобы жизнь обрела смысл. Если Грегори войдет сейчас в спальню, она вынуждена будет согласиться на все, чего он хочет.

Данте смотрел на нее. У него были очень красивые ясные глаза, и ее поразило выражение обеспокоенности в них. Раньше она никогда не видела его столь серьезным. Он принадлежал к тому сорту людей, которые принимают жизнь шутя.

Он назвал ее Флер, что в общем-то не должен был делать, и касался ее подбородка, что тоже ему совершать не следовало, но она находилась в его постели, на ней была его ночная рубашка. Не было ничего оскорбительного в его поведении, и подобное нарушение этикета даже успокоило ее. Она сочла возможным ответить тем же.

– Я очень устала, Данте. У меня все словно плывет в голове. Возможно, утром я смогу дать некоторые объяснения.

Он оторвал пальцы от ее подбородка.

– Да, конечно, Флер. Приношу извинения за свою настойчивость.

Она заснула почти сразу. Опий, должно быть, еще продолжал оказывать действие. Данте обошел вокруг кровати, чтобы взять свечу.

Он поднес огонь поближе. Флер была олицетворением модной красавицы с темными волосами, белоснежной кожей и пухлыми красными губами. Она отличалась грацией и скромным поведением, к тому же обладала значительным состоянием. Все это делало ее одной из самых привлекательных девушек на брачном рынке. Когда все считали, что его непогрешимый брат Верджил собирается завоевать ее, казалось, что мир и в самом деле функционирует, как хорошо отлаженные часы.

Но затем Верджил женился на американской оперной певице, и Флер на два года уехала на континент. По возвращении это уже была совершенно другая женщина. Она отдалилась от светского общества и перестала бывать на балах. Сделалась равнодушной к собственной красоте и одевалась, не соблюдая моды. Удовольствия и развлечения сменились благотворительностью, на которой были всецело сосредоточены ее интересы и куда шли ее доходы.

Разговоры о том, что она лишилась прежнего обаяния, не соответствовали действительности. Данте подумал, что она остается очаровательной и поныне.

Она оказалась в беде и чем-то напугана. До такой степени, что отправилась пешком через поле ночью, чтобы найти укрытие у его брата.

Глупо думать, что она ему все расскажет. Скорее всего она этого не сделает.

Данте открыл дверь и спустился в гостиную, чтобы позаботиться о ее защите, после того как он завтра уедет. Обдумывая план, он почистил оба пистолета. Едва покончив с этим, он услышал топот лошадей и лай собак. Приближались полицейские.

Он отнес пистолеты в кабинет, подошел к двери и стал ждать появления стражей порядка на пороге.

На поляну въехали десять всадников и остановили лошадей. Пирсон, управляющий, спешился и подбежал к Данте:

– Я вынужден был привести их сюда. Они остановились возле большого дома и потребовали разрешения войти, утверждая, что собаки напали на след одного из беглецов на большом холме, который ведет сюда. – Понизив голос, он добавил: – Они потребовали проверки всех коттеджей, в особенности незаселенных. Я настоял на том, что нужно установить наблюдение за ними и успокоить жильцов.

– Молодец. Постарайся остаться здесь, когда они уедут. Мне нужна твоя помощь.

Сэр Томас Джеймсон, мировой судья графства, не без труда спустив свое грузное тело с лошади, подошел к Данте.

– Это кто здесь? – спросил он, заглядывая через дверь.

– Это мистер Дюклерк, брат виконта, —ответил Пирсон.

– Дюклерк? Не знал, что он приехал. Что вы здесь делаете?

– Приехал навестить семейное гнездо. А что вам здесь нужно?

– Глупый вопрос. Кто-то должен защищать собственность и следить за соблюдением закона, пока такие, как вы, убиваете время в игорных домах и борделях. Посторонитесь. Мы ищем человека, которого видели, когда он направлялся сюда.

– Я здесь был весь вечер, но тот, за кем вы охотитесь, сюда не заходил.

– И все же я должен проверить. В прошлом месяце руководство графства решило, чтобы мы ни для кого не делали исключения.

– Должен настаивать, что в осмотре коттеджа нет необходимости.

– Я сказал, чтобы вы посторонились, иначе у нас могут возникнуть подозрения.

– Политика меня утомляет, и все знают об этом. Я не способен отличить радикала от редиски.

Еще один мужчина слез с лошади и присоединился к Джеймсону.

– Ублажите его, Дюклерк, чтобы мы все смогли выполнить свой долг и отправиться спать.

Услышав этот сардонический голос, Данте сразу же потерял всякое чувство юмора.

– Вы проделали долгий путь из Лондона, Сиддел.

– Как и вы. Странное совпадение – встретить вас здесь так скоро после нашей стычки.

Кровь у Данте закипела при этих словах. Их последнее столкновение произошло за карточным столом две недели назад.

– Леклер-Парк – собственность Дюклерков, Сиддел. И вы не имеете никакого отношения к Суссексу.

—Я навещал друга в графстве и решил присоединиться к забаве. Это редкостное угощение – охота на человека, а не на каких-нибудь лис.

Ледяные волны недоброжелательства пробегали между двумя мужчинами. Джеймсон, похоже, этого не замечал.

– Я не могу ждать всю ночь, Дюклерк. Посторонитесь.

Не оставалось ничего другого, как свести ущерб к минимуму. Данте отступил внутрь.

– Вас двоих будет достаточно. Я не намерен принимать на постой целую команду.

Джеймсон кивнул. Он сам и Сиддел прошли внутрь.

Поиски заняли не много времени, поскольку в коттедже были лишь гостиная да еще кухня внизу. Данте расположился в кресле, поглядывая на черные волосы и тучнеющие формы Сиддела. В юности тот был спортсменом, ходил на яхте, но пристрастие к еде и питью сделали свое дело, и он стал грузным и рыхлым.

Трудно поверить, что этот человек, по слухам, имел светлую голову, удачно вкладывал деньги и был преуспевающим финансистом. Тем не менее образ жизни, который он вел, подтверждал эти слухи. А его цинизм означал отсутствие веры в то, что добродетель и успех могут быть союзниками.

Джеймсон поднялся по лестнице. Данте хотел бы избавить Флер от этого визита, но выхода не было.

– Джентльмены, должен предупредить вас, что наверху есть спящий человек. Но не мужчина, которого вы ищете, а леди.

Сиддел ухмыльнулся:

– Я снимаю перед вами шляпу, Дюклерк. Даже тогда, когда вас разыскивает судебный пристав, вы не забываете о собственных удовольствиях. Вот это стиль!

– Спасибо.

– Но поскольку мы джентльмены и вашего слова будет достаточно, было бы хорошо услышать ваше описание находящейся наверху особы. – Сиддел направился к лестнице, демонстрируя решительность своих намерений.

Джеймсон, услышав слова Дюклерка, повернулся, чтобы спуститься вниз, и отчаянно покраснел, когда Сидцел загородил ему дорогу.

– Да, конечно. Это следует сделать. Хотя это чертовски неудобно, – пробормотал он, пока Сиддел подталкивал его вверх.

– Она спит, – крикнул Данте им вслед. – Надеюсь, вы не станете ее будить. Она очень устала.

Сиддел засмеялся. Джеймсон споткнулся.

Данте прислушался к их шагам над головой. Они подошли к кровати. Джеймсон издал удивленное восклицание.

Оба мужчины вернулись в гостиную.

Джеймсон уставился на Данте:

– Но это… это…

– Я снимаю шляпу, – сухо сказал Сиддел. – Что привело ее сюда?

– Мое обаяние, я полагаю.

– Я имею в виду, на чем она приехала? Снаружи нет экипажа.

– Я нанял его и привез ее сюда, когда услышал, что она вернулась в страну. Мое последнее потворство своим желаниям.

Сиддел опустил веки.

– Похоже, что так.

В этой фразе вполне явственно послышалась угроза. Данте почувствовал напряженность, овладевшую Сидделом. Он сжался от подавляемой ярости, подобно мужу, которому наставили рога.

Джеймсон был настолько смущен, что можно было подумать, будто он обнаружил в его кровати святого.

– Очень хорошо, очень хорошо. На этом закончим. Мы уходим. Мы будем немы как рыбы, не правда ли, Сиддел? Спокойной вам ночи, передайте мой привет виконту…

Последние слова он произносил уже в дверях. Сиддел, однако, не торопился уходить. На пороге он обернулся к Данте и с угрозой прорычал:

– Вы еще пожалеете, что тронули ее.

Эта еще более откровенная угроза разозлила Данте.

– Я не знал, что вы неравнодушны к ней, Сиддел. Если бы я знал… Впрочем, это ничего не изменило бы. Надеюсь, вы будете хранить молчание, как призывал Джеймсон?

Сиддел тихонько чертыхнулся и вышел из коттеджа.

Застучали копыта удаляющихся лошадей. Когда топот стал затихать, через дверь, выходящую в сад, вошел Пирсон.

– Где моя сестра Шарлотта? – спросил Данте.

– Она у Брайтонов вместе с семьей Сент-Джона.

– Сходи к ней домой и найди какую-нибудь женскую одежду. Посмотри, что там Шарл или Пенелопа оставили. Затем сразу же поезжай в Брайтон и скажи Шарлотте, что я нуждаюсь в ее помощи в эту минуту. И пусть Сент-Джон тоже приедет. Скажи ему, что это очень важно.

Управляющий выскользнул из коттеджа и направился к лошади. Данте поднялся в комнату, где спала Флер.

Если бы у него был здравый смысл, он взял бы лошадь Пирсона и отправился сам. К побережью. Это промедление будет худшее из того, что он принес своей семье. Но он не мог уехать, не передав Флер под чью-нибудь опеку.

Она была в беде, он уверен. Утром он заставит ее все рассказать. Это даст ему пищу для размышлений, пока он будет в тюрьме.

Флер открыла глаза и увидела свежевыбеленную стену коттеджа и лучи солнца, пробивающиеся сквозь простенькую штору.

Накануне вечером она снова поддалась приступу отчаяния. Она подавила его. Если посмотреть со стороны, ситуация, в которой она оказалась, была прямо-таки комичной. Она отправилась искать помощи у человека, которому доверяла, но тот оказался далеко и жил своей собственной жизнью, как это и должно быть. И вместо виконта, образца добродетели и нравственности, она встретилась с его братом, повесой и прожигателем жизни. Она нуждалась в защите мужчины, который мог запугать судей и лордов. Вместо этого она была ранена в ягодицу человеком, который не способен заплатить портному.

Она попробовала сесть. Рана сразу же напомнила о себе. Она попыталась встать, чтобы исполнить кое-какую нужду. Но тут же возникла проблема, как снова вернуться в постель. На пороге появился Данте.

– Вы должны были позвать меня.

– Я сама могу это сделать. Пожалуйста, уходите. Сильные руки подхватили ее под плечи колени. Он опустил ее на кровать. На ее тело тут же была наброшена простыня.

– Где моя одежда?

– Те лохмотья, в которые вы были одеты, когда вооруженные люди охотились за вами? То рванье, которое ввело меня в заблуждение, и я решил, что стреляю в мужчину? Я сжег его.

– Что мне прикажете носить?

– Если вам так понравились брюки, вы можете взять мою пару. Или воспользоваться платьем, которое управляющий тайком привез из Леклер-Хауса.

– А управляющий знает, зачем вам понадобилась эта одежда?

– Я уверен, он понимает, что она не для меня.

Ее охватила паника.

– Он видел меня?

– Ему известно, что вы здесь. Об этом знают несколько человек.

Данте пододвинул кресло и сел, опершись носком ботинка о край кровати.

–  У нас вчера вечером были посетители – Джеймсон, мировой судья, и его люди. Они обыскали все имение. Я не смог сохранить в тайне ваше присутствие. Полагаю, вы не хотели бы, чтобы они знали, каким образом вы здесь оказались, поэтому я позволил им решить, что вы моя гостья.

–  Ваша гостья? Это очень деликатно сказано. Наверняка они не поверили вам.

– Понимаете, Флер, они не хотели верить, но аргументы были слишком весомыми. Они испытали такой шок, от которого едва не слетела крыша, когда увидели вас в этой постели.

– Они видели меня? Здесь? Мужчины, которых я не знаю, были свидетелями?

– Сожалею, но вынужден признать это.

–Как вы могли им позволить?

–  Лучше задать вопрос: а как я мог их остановить? – Он вперил в нее взгляд. – Или я ошибаюсь? Я должен был сказать им правду?

–  Разумеется, нет, – поспешно сказала она. – Только при мысли о том, что люди могут подумать, будто мы… Кто меня видел?

–  Всего лишь сэр Томас Джеймсон и Хью Сйддел.

–  Сиддел! Он знает? О Боже! – Это так унизительно.

Она вдруг подумала о том, каких неприятностей можно ожидать от мистера Сиддела.

–  Простите мою дерзость, но скажите, у вас были какие-то отношения с ним? Он вел себя так, будто наша любовная связь для него оскорбительна.