Текст книги "Влюбленная принцесса"

Мэг Кэбот
Влюбленная принцесса

Бенджамену с любовью посвящается

«– Еще Сара любит представлять, что она принцесса, – сказала Джесси. – Она все время в это играет, даже в школе. Она хочет, чтобы Эрменгарда тоже играла с ней в принцесс, но Эрменгарда говорит, что она слишком толстая.

– Она слишком толстая, – сказала Лавиния, – а Сара слишком худая.

– Сара говорит, неважно, как ты выглядишь или что ты имеешь. Важно только то, что ты думаешь и как поступаешь, – объяснила Джесси».

Фрэнсис Ходжсон Бернетт. Маленькая принцесса

THE PRINCESS DIARIES.

PRINCESS IN Love by Meg Cabot

Published in the Russian language by arrangement with The Marsh Agency Ltd, UK and Laura Langlie, USA

Перевела с английского Мария Торчинская

Copyright © 2002 by Meggin Cabot

© Мария Торчинская, перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. Popcorn Books, 2023

Cover art © by Ana Hard

Суббота, 6 декабря

Все кончено.

Моя жизнь кончена. К-О-Н-Е-Ц.

Знаю, что я это уже говорила, но теперь все по правде.

И почему же? Что стряслось на этот раз?

У меня наконец-то появился парень.

Супер, да? Иногда мне кажется, что я самая везучая девчонка на свете. Не, правда. Сами подумайте: я, может, и не красавица, но фигура у меня не самая ужасная. Живу в Нью-Йорке, крутейшем месте на планете. Я, между прочим, принцесса. И у меня есть парень. Что еще нужно девушке для счастья?

Ой, господи.

КОГО Я ОБМАНЫВАЮ?

Парень-то есть. Но проблема в том, что:

ОН МНЕ НИ КАПЕЛЬКИ НЕ НРАВИТСЯ.

Благодарности

Огромное спасибо Бет Эдер, Дженнифер Браун, Барбаре Кэбот, Саре Дэвис, Лоре Лэнгли, Эбби Мак-Эден и Дэвиду Уолтону.

Английский язык

Задание (на 8 декабря). В нашей средней школе имени Альберта Эйнштейна учатся ребята более ста семидесяти национальностей, представители самых разных этнических групп и религий. Опишите ниже, как ваша семья отмечает самый американский праздник – День благодарения. Пожалуйста, не забывайте оставлять поля на страницах.

КАК Я ПРОВЕЛА ДЕНЬ БЛАГОДАРЕНИЯ

Миа Термополис

6:45 – Я проснулась от того, что маму тошнило в туалете. Она на третьем месяце беременности. Ее врач говорит, что тошнота закончится в следующем триместре. Не могу дождаться. Отмечаю дни в календарике с N’Sync. (Вообще-то я не фанатка этой группы. Ну, не до такой степени. Это моя лучшая подруга Лилли в шутку подарила мне календарик. Хотя один парень там ничего.)

7:45 – Ко мне в комнату стучится мой отчим мистер Джанини. Теперь я должна звать его Фрэнком, но это трудно, потому что в школе, где я учусь, а он преподает алгебру, мне по-прежнему нужно называть его мистером Джанини. Так что я вообще не обращаюсь к нему по имени.

Мистер Джанини говорит, пора вставать. Мы едем отмечать День благодарения к его родителям на Лонг-Айленд. Нужно выезжать уже сейчас, чтобы не застрять в пробке.

8:45 – Конечно, в День благодарения в такую рань нет никаких пробок. Мы приперлись к родителям мистера Дж. на три часа раньше.

Миссис Джанини (не моя мама, а мама мистера Джанини. Моя мама осталась Хелен Термополис, поскольку она известная современная художница и, кроме того, она против патриархата) встретила нас в бигуди. Она очень удивилась – мне кажется, не только потому, что мы приехали слишком рано, но и потому, что мама, едва войдя в дом и почуяв запах жареной индейки, кинулась в туалет, зажимая рот ладонью. Зато у меня появилась надежда, что мой будущий сводный братишка или сестренка родится вегетарианцем (или вегетарианкой). Раньше запах жареного мяса вызывал у мамы исключительно аппетит.

Пока мы ехали из Манхэттена, мама объясняла мне, что родители мистера Джанини – сами люди старомодные и День благодарения привыкли отмечать по старинке. Так что вряд ли им понравится слушать мою традиционную праздничную речь о вине английских первопоселенцев, которые убивали своих новых друзей – коренных американцев, даря им одеяла, зараженные вирусом оспы, и о том, что факт, что вся страна празднует уничтожение местной цивилизации и культуры, достоин исключительно порицания. Вместо таких разговоров, сказала мама, мне следует беседовать на всякие нейтральные темы, ну, там, о погоде, например.

Я спросила, нейтрально ли обсуждать высокую посещаемость Исландской оперы в Рейкьявике (девяносто восемь процентов жителей Исландии хотя бы раз слушали оперу «Тоска»).

– Ну если тебе это так необходимо… – со вздохом ответила мама.

Из этого я сделала вывод, что ей уже поднадоело слушать об Исландии. Ну извините, а я вот тащусь от этой страны. Не успокоюсь, пока не переночую в ледяном отеле.

9:45–11:45 – Смотрим с мистером Джанини-старшим по телику парад надувных фигур от «Мэйсис». Мистер Джанини-старший называет комнату, в которой мы сидели, рекреационным залом. На Манхэттене так не говорят. Просто холл, и все.

Помня мамино предупреждение, я не стала произносить свою фирменную речь о том, что парад от «Мэйсис» – еще одно яркое подтверждение безумия американского капитализма.

В какой-то момент трансляции в толпе на экране вдруг мелькнула Лилли. Она стояла перед магазином канцтоваров на углу Бродвея и Тридцать седьмой улицы, прижимая видеокамеру к своему немного плоскому, как у мопса, лицу. Мимо как раз проплывала платформа с Мисс Америкой и знаменитым Уильямом Шетнером из «Звездного пути». Ага, значит, в следующем выпуске своего шоу «Лилли скажет все как есть» моя подруга будет клеймить «Мэйсис». (У Лилли есть собственное шоу на телевидении публичного доступа, оно выходит каждую пятницу в девять вечера на манхэттенском кабельном канале 67.)

12:00 – Приезжает сестра мистера Джанини. С ней ее муж, двое детей и тыквенные пироги. Дети моего возраста, двойняшки. Мальчика зовут Нэтан, девочку – Клер. Я моментально понимаю, что мы с Клер – разного поля ягоды. Когда нас знакомят, она окидывает меня взглядом чирлидерши из нашей школы и спрашивает вредным голосом: «Так это ты – принцесса?»

Я и без нее прекрасно знаю, что выгляжу самым уродским уродом среди учеников младших классов средней мужской (смешанного обучения с 1975 года) школы имени Альберта Эйнштейна. У меня рост пять футов девять дюймов, грудь, которую не разглядеть невооруженным глазом, ноги как лыжи и такая прическа, что голова выглядит словно ватка на конце ватной палочки. Но я не хочу, чтобы мне об этом напоминали девчонки, которым невдомек, что под внешностью мутанта тоже может скрываться живая душа, стремящаяся, как и все в этом мире, к самоактуализации.

Да вообще пофиг, что обо мне думает племянница мистера Джанини. В смысле, она носит мини-юбку из кожи пони. Из настоящей кожи. Наверное, Клер должна понимать, что ради этой юбки пришлось убить лошадь, но ей, видимо, плевать.

Клер достала из кармана мобильник и ушла на веранду, где лучше ловится сигнал. (На улице минус один, но ей-то что. Ее греет юбка из кожи пони.) Говоря по телефону, она то и дело поглядывает на меня сквозь стеклянные раздвижные двери и хохочет.

Нэтан – в мешковатых джинсах, с пейджером, весь увешанный золотыми украшениями – спрашивает дедушку, можно ли переключить на другой канал. Так что вместо обычного для Дня благодарения просмотра футбола или киномарафона на канале «Лайфтайм» мы вынуждены смотреть MTV2. Нэтан знает все песни наизусть и громко подпевает. В большинстве песен есть неприличные слова, которые запикиваются, но Нэтан все равно их произносит.

13:00 – Стол накрыт. Садимся есть.

13:15 – Заканчиваем есть.

13:20 – Помогаю миссис Джанини убрать со стола. Она говорит, чтобы я не занималась ерундой и шла от души посплетничала с Клер.

Просто страшно становится, как подумаешь, насколько старые люди ничего не понимают.

Вместо того чтобы от души сплетничать с Клер, я остаюсь с миссис Джанини и рассказываю ей, как я рада, что ее сын теперь живет с нами. Мистер Дж. всегда помогает по дому и даже взял на себя мою вечную обязанность – чистку туалетов. Я уж не говорю про огромный телевизор и игры в пинбол и настольный футбол, с которыми он к нам переехал.

Миссис Джанини светится от удовольствия, это очевидно. Пожилые люди любят, когда их детей хвалят, даже если детям – как мистеру Джанини, например, – уже тридцать девять с половиной лет.

15:00 – Нам пора уезжать, если мы хотим успеть до пробок. Я говорю всем до свидания. Клер пропускает мои слова мимо ушей, а Нэтан отвечает – советует мне оставаться собой. Миссис Джанини дает нам в дорогу большой кусок индейки, и я благодарю ее, хотя на самом деле не ем индейку, поскольку я вегетарианка.

18:30 – Всего-то три с половиной часа бампер к бамперу на скоростной автомагистрали Лонг-Айленда (что в ней такого скоростного, скажите мне кто-нибудь?!), и мы наконец-то снова в центре города.

Я еле успеваю переодеться в нежно-голубое, в пол платье-футляр от «Армани» и балетки в тон ему, как под окнами уже сигналит лимузин – мой телохранитель Ларс прибыл, чтобы отвезти меня на второе за сегодня мероприятие по случаю Дня благодарения.

19:30 – Я в отеле «Плаза». Консьерж встречает меня и проводит в ресторан «Палм-Корт», где объявляет собравшимся: «Ее высочество принцесса Амелия Миньонетта Гримальди Термополис Ренальдо»!

О просто «Мии» и думать забудьте!

Мой папа, принц Дженовии, и его мать, вдовствующая принцесса, арендовали на вечер ресторан «Палм-Корт», чтобы закатить банкет для своих друзей в честь Дня благодарения. Несмотря на мое отчаянное сопротивление, папа с бабушкой отказываются покидать Нью-Йорк до тех пор, пока не научат меня всему, что должна знать настоящая принцесса, ну или хотя бы до того момента, как меня официально представят народу Дженовии накануне Рождества, – смотря что раньше произойдет. Я пыталась объяснять им, что вряд ли, оказавшись во дворце, начну швыряться оливками в придворных дам и чесать под мышками. Мне все-таки уже четырнадцать, и я худо-бедно умею вести себя на людях.

Но, по-моему, бабушка мне не поверила, во всяком случае, наши ежедневные уроки принцессоведения продолжаются. Лилли недавно написала письмо в ООН, чтобы уточнить, не являются ли бабушкины уроки нарушением прав человека. Она считает, что это противозаконно – заставлять несовершеннолетнего часами учиться наклонять тарелку не к себе, а от себя: «Всегда – запомни, Амелия, – всегда». И это всего лишь для того, чтобы вычерпать последние капли ракового супа. Хочу отметить, что пока ООН не проявила интереса к моим страданиям.

Именно бабушка придумала устроить, как она сама выразилась, «старомодный» обед в честь Дня благодарения: с устрицами в белом вине, голубями, фаршированными фуа-гра, а также с раковыми шейками и иранской черной икрой, которую невозможно достать из-за эмбарго. Бабушка пригласила двести своих самых близких друзей и японского императора с женой в придачу, раз уж они оказались в Нью-Йорке на Всемирном торговом саммите.

Вот из-за них-то мне и пришлось надеть балетки – бабушка утверждает, что неприлично быть выше императора.

20:00–23:00 – Вежливо беседую с императрицей за обедом. Как и я, она была раньше нормальным человеком, а потом вышла замуж за императора. Ну я-то уже родилась королевской особой, просто не знала об этом. Но в сентябре папа вдруг выяснил, что больше не сможет иметь детей после химиотерапии, которую вынужден был пройти, чтобы вылечиться от рака. И тогда ему пришлось признаться мне, что он вообще-то принц и все такое, и я, хоть и незаконнорожденная, поскольку родители никогда не были женаты, его единственная наследница и претендентка на дженовийский престол.

Дженовия – очень маленькая страна (с населением пятьдесят тысяч человек), зажатая среди гор между Италией и Францией, но с выходом к Средиземному морю. И все же быть принцессой этой страны – дело серьезное.

Конечно, не настолько серьезное, чтобы увеличить сумму моих карманных расходов, составляющую десять долларов в неделю. Но достаточно серьезное, чтобы за мной повсюду таскался телохранитель на случай, если вдруг какой-нибудь европейский террорист-отморозок в черных кожаных штанах и с волосами, собранными в конский хвост, вздумает меня похитить.

Императрица всё про это знает, в смысле – какой отстой быть обычным человеком, а потом внезапно обнаружить свой портрет на обложке журнала «Пипл». Она даже дала мне полезный совет: перед тем как вскинуть руку, приветствуя народ, обязательно убедись, что кимоно на тебе как следует застегнуто.

Я, конечно, поблагодарила ее, хотя у меня нет кимоно.

23:30 – Я так устала из-за того, что пришлось рано встать и съездить на Лонг-Айленд, что дважды зевнула прямо в лицо императрице. Я честно пыталась сдержать зевки, намертво стискивая челюсти, как учила бабушка, но у меня от этого глаза начинают слезиться, а физиономия вытягивается так, будто я протискиваюсь сквозь черную дыру. Бабушка кидает на меня убийственные взгляды поверх тарелки с салатом из груш и грецких орехов, но это не помогает. Даже ее злобный взгляд неспособен вывести меня из оцепенения.

Наконец папа замечает мое состояние и дает свое королевское разрешение не оставаться на десерт. Ларс отвозит меня домой. Бабушка не скрывает огорчения по поводу того, что я не останусь к сыру. Но тут уж или я уезжаю немедленно, или засыпаю прямо на порции сыра с голубой плесенью. Догадываюсь, что бабушка еще отыграется на мне за этот побег – заставит выучить имена всех членов шведской королевской семьи или сделать что-нибудь не менее ужасное и отвратительное.

Бабушка всегда добивается своего.

24:00 – После долгого утомительного дня, во время которого мы благодарим отцов нации – этих известных как пилигримы лицемеров, устроивших геноцид коренного населения Америки, – я наконец-то ложусь в кровать.

Так заканчивается День благодарения для Мии Термополис.

Суббота, 6 декабря

Все кончено.

Моя жизнь кончена. К-О-Н-Е-Ц.

Знаю, что я это уже говорила, но теперь все по правде.

И почему же? Что стряслось на этот раз?

Как ни странно, дело вовсе не в том, что:

три месяца назад я узнала, что являюсь наследницей трона в одной маленькой европейской стране. В конце этого месяца мне предстоит посетить вышеуказанную страну, чтобы быть впервые представленной народу, которым я когда-нибудь стану править. Не сомневаюсь, что народ меня возненавидит, поскольку моя любимая обувь – берцы, а любимый телесериал – «Спасатели Малибу». Короче, я не очень похожа на принцессу.

И не в том, что:

моя мама, которая через семь месяцев должна родить от моего учителя алгебры, сбежала вместе с этим учителем.

И даже не в том, что:

в школе нас жутко загружают, а после уроков бабушка так замучила меня всякой хренью про принцесс, которую надо освоить к Рождеству, что я не успеваю заполнять этот дневник, не говоря уж обо всем остальном.

Нет, нет. Дело совсем не в этом.

Так почему же жизнь моя кончена?

Потому что у меня наконец-то появился парень.

Пора бы уже, в четырнадцать-то лет.

У всех моих подруг есть парни. У всех, даже у Лилли, которая во всех социальных проблемах всегда винит только мужчин.

И неважно, что парень Лилли – Борис Пелковски, пятнадцатилетний скрипач-виртуоз, который тем не менее заправляет свитер в штаны и у которого в брекетах вечно застревают остатки еды. Как по мне, он не так чтоб очень подходит на роль парня для нормальной девушки, но Лилли он нравится, и это самое главное.

Мне так кажется.

Признаюсь: когда у Лилли – наверное, самого привередливого человека на земле (уж я-то точно знаю, мы с ней дружим с детского сада), – появился парень, а у меня – нет, я подумала, что это со мной что-то не так. Ну вдобавок к моему гигантизму и, как говорят родители Лилли – профессора-психотерапевты Московиц, – неспособности выразить вербально свой внутренний гнев. А потом вдруг – бац! – и в один прекрасный день он у меня появился. В смысле, парень.

Ну, не совсем бац… Сначала Кенни слал мне анонимные любовные письма, а я даже не догадывалась, что это он. Я думала (ну ладно, надеялась), что их шлет другой человек. А оказалось – Кенни. К этому моменту я уже так запуталась, что просто не смогла от него отмотаться. И вот пожалуйста – у меня есть парень.

Вроде бы проблема решена, да?

Нет. Все не так просто.

И дело не в том, что мне не нравится Кенни. Он мне очень нравится, и у нас много общего. Например, мы оба ценим не только человеческую, но и любую форму жизни и отказываемся резать зародыши поросят и лягушек на уроках биологии. Вместо этого мы делаем письменные доклады о жизненном цикле разных личинок и мучных червей.

И мы оба любим научную фантастику. Кенни разбирается в ней гораздо лучше меня, но на него произвело неизгладимое впечатление мое знакомство с творчеством Роберта Хайнлайна и Айзека Азимова. Вообще-то мы их в школе проходили, только Кенни этого не помнит. И я ему не призналась, что на самом деле большинство фантастических романов кажутся мне скучными, потому что там мало героинь женского пола. Вот в японском аниме полно девчонок. Аниме Кенни тоже нравится, он даже решил посвятить свою жизнь его популяризации (в свободное от поисков лекарства от рака время). Кстати, я заметила, что большинство девушек в аниме забывают надеть лифчик. Кроме того, мне кажется, что летчице-истребительнице должны страшно мешать длинные распущенные волосы, которые разметались по всей кабине, в то время как она яростно расстреливает силы зла.

Но, как я уже говорила, я не поделилась этими мыслями с Кенни, и поэтому нам вместе очень хорошо и весело. Да, по-своему очень здорово иметь парня. Я могу больше не волноваться о том, кто пригласит меня на светский Зимний бал в средней школе имени Альберта Эйнштейна. (Раньше вечер назывался Рождественским, но потом его переименовали, поскольку это могло оскорбить чувства учеников, не отмечающих Рождество.)

А почему мне не надо волноваться, пригласят ли меня на самое главное школьное мероприятие, не считая выпускного?

Потому что я с Кенни.

Вообще-то он меня еще не пригласил, но пригласит обязательно. Он ведь мой парень.

Супер, да? Иногда мне кажется, что я самая везучая девчонка на свете. Не, правда. Сами подумайте: я, может, и не красавица, но фигура у меня не самая ужасная. Живу в Нью-Йорке, крутейшем месте на планете. Я, между прочим, принцесса. И у меня есть парень. Что еще нужно девушке для счастья?

Ой, господи.

КОГО Я ОБМАНЫВАЮ?

Парень-то есть. Но проблема в том, что:

ОН МНЕ НИ КАПЕЛЬКИ НЕ НРАВИТСЯ.

Точнее, он мне нравится, но как парень… Не знаю. Поймите меня правильно, Кенни – хороший. Он забавный, и с ним не скучно, и он симпатичный – высокий такой, худощавый. Но когда я вижу, как он идет мне навстречу по школьному коридору, мое сердце даже не пытается биться чаще – не то что в романах для девочек, которые постоянно читает моя подружка Тина Хаким Баба.

И, когда Кенни берет меня за руку – в кино или еще где, – моя ладонь не дрожит и не замирает ни разу, как обычно бывает с героинями романов.

А когда он меня целует? Где фейерверк чувств? Забудьте. Никаких фейерверков. Нихт. Найн.

Забавно. Я так долго мечтала о парне и все ломала голову, как его добыть да как заставить поцеловать меня. А теперь, когда парень появился, я в основном думаю о том, как увильнуть от его поцелуев. Один из лучших способов – это резко повернуть голову. Заметив, что Кенни тянется ко мне губами, я ловко отворачиваюсь в самый последний момент, и ему достается только моя щека, ну и частично волосы.

А хуже всего то, что, когда Кенни заглядывает мне в глаза – он это часто делает – и спрашивает, о чем я думаю, я обычно думаю об одном и том же человеке. Но этот человек вовсе не Кенни. Это старший брат Лилли – Майкл Московиц, которого я люблю… э-э… ДА ВСЮ СВОЮ ЖИЗНЬ.

Погодите, это еще не все. Теперь все считают, что мы пара. То есть мы – Кенни-и-Миа. Если раньше по субботам мы с Лилли тусовались вдвоем, то теперь это Лилли-с-Борисом и Кенни-с-Мией. Иногда к нам присоединяются Тина Хаким Баба со своим парнем Дейвом Фарух Эль-Абаром и еще одна наша общая подруга Шамика Тейлор со своим парнем Дэрилом Гарднером. Получается Лилли-с-Борисом, Кенни-с-Мией, Тина-с-Дейвом и Шамика-с-Дэрилом.

А если мы с Кенни поссоримся, у меня больше не будет пары для субботней тусовки. Серьезно. Лилли-с-Борисом, Тине-с-Дейвом и Шамике-с-Дэрилом не нужна одна Миа. Я там буду как пятое колесо в телеге.

Ну и опять же, если мы с Кенни расстанемся, с кем я пойду на светский Зимний бал? Конечно, если он меня вообще пригласит.

Ой, ладно, надо идти. Лилли-с-Борисом, Тина-с-Дейвом и Кенни-с-Мией собираются на каток в Рокфеллер-центр.

Короче, осторожнее загадывайте желания, они ведь могут сбыться.