Текст книги "Там, где тебя ждут"

– У тебя уже есть какое-то представление о…

– Где ты был все это время? – внезапно разозлившись, крикнула я, разозлившись до чертиков.

Как он посмел просто заявиться в кафе, и расспрашивать о работе Найла и о моей учебе, и ожидать от нас ответов, и притворяться, что все нормально? Ведь именно так воспринималась эта обстановочка: нормально. Да, возмутительно, сверхъестественно нормально воспринимался наш разговор с нашим папой, за исключением того, что на самом деле ситуация была абсолютно ненормальная.

– Куда ты подевался? – внезапно вырвалось у меня. – Что произошло? Как ты мог бросить нас так надолго? Почему ты не появлялся раньше?

– Не надо, – произнес Найл таким тоном, каким обычно успокаивал разлаявшуюся собаку или разозлившуюся маму, насколько я понимала, он опасался того, что именно ему придется потом успокаивать меня. Не маме, потому что мы, вероятно, ничего ей не скажем; не Стелле, потому что она не любит меня теперь; никому другому. – Не надо, – прошептал Найл, удерживая мой локоть точно чашку, – не надо.

– Все нормально, Найл. – Не теряя спокойствия, папа подался вперед и положил на стол пачку салфеток. – У вас есть полное право задать мне эти вопросы.

Я взяла эту пачку. Прижала салфетки к лицу, и мне стало легче.

– Это естественная реакция, – продолжил папа. – И у вас есть полное право кричать и злиться на меня.

Я отняла салфетки от лица, чтобы взглянуть на него.

– Я сам, бывало, кричал и злился на себя, – признался он, – фактически частенько. Дело в том, Феба, что я долго жил за границей. Но я писал вам обоим по два раза в месяц и еще на ваши дни рождения. Теперь, полагаю, вряд ли вы хоть раз… получали мои письма?

Я покачала головой. Найл уставился на свои руки; он опять начал царапать запястье всеми пятью ногтями, но на сей раз папа его не остановил.

– Я привык надеяться, что хоть одно сможет прорваться, – произнес он, словно сам себе, – хотя бы одно. Каждый год, иногда даже чаще я обращался за разрешением увидеться с вами, но мне неизменно отказывали.

Я представила себе все эти письма, тринадцать на десять получается сто тридцать. А мне и Найлу вместе получается двести шестьдесят. Интересно, что мама делала с ними. Сжигала, выбрасывала в мусорные контейнеры? Эта мысль расстроила меня еще больше, Найл продолжал терзать запястье, а папа продолжал рассказывать. Он говорил, что многие годы каждую неделю пытался увидеться с нами, но мама всегда разрушала его планы тем или иным способом. Он говорил, что истратил все деньги на судебные дела, чтобы получить больше времени для встреч с нами и в законном порядке гарантировать свидания в положенное ему время, но ничего не получилось. Перед отъездом он был уже совершенно сломлен – «сломлен и убит горем», – а потом он встретил женщину и женился на ней. Он говорил, что прилетел этим утром из Нью-Йорка специально, чтобы разыскать нас.

– Я находился в аэропорту Ньюарка – на самом деле прилетел на юбилей моего отца – и внезапно сообразил, что Найлу уже исполнился двадцать один год. Возраст совершеннолетия с юридической точки зрения. Я давно собрался предпринять очередную попытку увидеть вас. Но вот я уже прибыл в Штаты, поэтому мне оставалось просто долететь до Калифорнии, и я решил, что не уеду, пока не разыщу вас обоих. И вот мы здесь.

Он сидел спиной к буфетной стойке. Взял ложку и уставился на нее так, словно в жизни не видел ложек.

– Я никогда не отказывался от надежды увидеть вас обоих, – добавил он, очевидно обращаясь к этой самой ложке. – Не было дня, часа, минуты, когда бы я не думал о вас. И мне хотелось, чтобы вы узнали это.

Я не представляла, что мне делать с этой информацией, поэтому сделала большущий глоток содовой, и она сначала заливалась в меня спокойно, но потом застряла где-то в глубине горла, и я начала давиться и кашлять, а Найлу пришлось хлопнуть меня по спине, и он ударил слишком сильно, как обычно, не способный соразмерить применение своей силы – он вечно разбивал кружки, срывал краны, а при случае и оконные шпингалеты. Заходясь кашлем, я услышала слова Найла.

– Так где же ты сейчас живешь?

– На острове, – ответил папа, или мне послышалось.

– Где? – выдавила я. – На острове? Типа в тропиках?

– Нет, скорее это на севере.

– Этот остров?

– Страна, – в своей укороченной манере бросил Найл, – а не изолированный участок суши.

Мне вновь отчаянно захотелось плакать, я не могла понять, о чем они говорили, и Найл, по-моему, просто дразнил папу так, как обычно дразнил только меня, и я вдруг почувствовала себя обделенной, забытой, и мне жутко не нравилось, когда Найл забывал обо мне, потому что Найл – единственный, в ком я на сто процентов уверена, он никогда не оставит меня – не важно, какая я, маленькая и глупая, я уверена, что он всегда будет учитывать мои интересы – и внезапно, похоже, у меня появился совершенно новый родительский конкурент, которого я даже не помню.

– Остров, остров, – повторил папа, – вы никогда не слышали об острове?

– Разумеется, я слышала об островах! – возмутилась я. – Мне просто не…

И тут я услышала пояснение папы:

– Историческая родина Салливанов. – И тогда до меня дошло.

– Ирландия, – сказала я, и все облегченно вздохнули. – Вроде она каким-то боком связана с Англией.

Папа начал что-то объяснять, но не закончил, видимо предпочтя согласиться со мной.

– Да, – в итоге подтвердил он, – верно говоришь.

– Строго говоря, – вступил Найл, – именно боком. Ирландия обрела политическую и финансовую независимость в…

– Она граничит с Англией, – поспешно добавил папа, улыбаясь мне, и мне захотелось улыбнуться в ответ, я поняла, что он вел себя как нормальный предок, сглаживая углы между мной и Найлом, и у меня вновь появилось смутное ощущение о чем-то далеком, но очень близком и дорогом, и я догадалась, что он мог поступать так же, когда мы были детьми. И наверняка поступал.

– И ты женился? – спросила я.

Он кивнул.

– Как ее зовут?

Странно, он вроде бы задумался, но в итоге сказал:

– Клодетт.

– Француженка? – спросил Найл.

– Наполовину, – ответил папа, и тут меня осенило, что он говорил так же, как Найл, опуская слова, которые традиционно считались обязательными, и я задумалась, не у него ли Найл подхватил такой лаконичный стиль.

Еще одна мысль вдруг пронзила меня, и я напряженно вытянулась на стуле.

– А у тебя есть дети? Я имею в виду, другие дети?

– Есть, – папа вновь кивнул.

– Много?

– Двое. Мальчик и девочка.

– Как мы?

– Нет, вернее следовало бы сказать, девочка и мальчик, – с улыбкой пояснил он, – как вы, но в другом порядке.

– Как их зовут?

– Девочку зовут Марита, а малыша – Кэлвин. Хотите посмотреть фотографию?

– Да, – согласилась я, хотя вроде бы и не горела желанием.

Папа пошуровал в кармане и вытащил бумажник. Мы с Найлом склонились над столом, чтобы лучше видеть. За прозрачным пластиком в кармашке поместилась фотография целой компании. Девочка в синем платье держит за руку женщину с длинными волосами. А у нее на боку сидит малыш. Он смотрит куда-то вверх, словно что-то в небе завладело его вниманием. А девочка смотрит прямо, и мне пришло в голову, что она смотрела на папу, на мистера Дэниела Салливана, нашего отца.

Словно прочтя мои мысли, папа добавил:

– Она очень напоминает мне тебя.

– Кто? – удивилась я.

– Марита.

Я пригляделась к лицу девочки. Девочка как девочка, ничего особенного.

– Взгляните, – сказал папа, перевернув снимок, и на другой стороне в бумажнике находимся уже мы, я и Найл. В возрасте шести и двенадцати лет, мы стоим, взявшись за руки, в садике за домом. Или, вернее, я взяла Найла за руку, и он позволил мне сделать это. Да, папа прав. Я похожа на Мариту: тот же вздернутый носик, те же светло-рыжие волосы, хотя у Мариты они длиннее, а мне никогда не разрешали их отращивать. «Слишком много возни», – обычно говорила мама.

Но Найл, как обычно, витал в совершенно других облаках.

– Это твоя жена? – спросил он, показав на женщину с малышом.

Папа явно медлил с ответом.

– М-да, – подтвердил он до странности неопределенным тоном, словно не уверен, что это правильный и честный ответ.

Найл пристально взглянул на первый снимок. Он перевел взгляд на папу.

– Клодетт?.. – произнес он задумчивым, вопросительным тоном.

И вновь у меня ощущение их взаимного понимания, но на сей раз оно не расстроило меня, а вроде бы даже порадовало.

Папа загадочно склонил голову.

– Как будто… – и Найл произнес не вполне понятное мне слово, то ли «Вэлс», то ли «Уолз», то ли «Волс», да я почти и не прислушивалась. Меня не интересовала его жена, хотя она прелестна, в том тощем и богемном, европейском стиле. Я не сводила взгляда с девочки, она стояла на одной ноге, а другая была поднята, словно ей трудно было стоять. «Давай, беги, – захотелось мне сказать ей, моему маленькому двойнику за Атлантикой, – не упускай возможность».

– Кру-у-у-то, – с протяжным выдохом произнес Найл, – нормально.

АУКЦИОННЫЙ КАТАЛОГ:

РЕЛИКВИИ КЛОДЕТТ УЭЛЛС

19 июня 2005, Лондон

Из частной коллекции мистера Дерека Робертса,

бывшего личного секретаря мисс Уэллс.

Лот 1

Органайзер на 1989 год

Черная с золотом обложка, немного потертая по углам, записи на каждой странице, сделанные рукой мисс Уэллс.

Замечание для коллекционеров: в 1989 году мисс Уэллс окончила университет и переехала в Лондон. В дневнике отмечены даты последних экзаменов, прибытия в Лондон, многочисленных собеседований при приеме на работу и, в конце декабря, дата ее первой встречи с Тимо Линдстремом.

Лот 2

Винтажный платок

Шелк, темно-красная кайма, абстрактный дизайн. Заметны следы использования: выцветание одного угла. Изготовлен в начале пятидесятых, предположительно принадлежал бабушке мисс Уэллс. К лоту прилагается фотография мисс Уэллс с подвязанными этим платком волосами, сделанная в конце 1989-го или в начале 1990 года на вечеринке на одной из крыш Лондона.

Лот 3

Книга с черновиком письма Линдстрему

Некоторые буквы затерты или зачеркнуты, возможно, черновик скомкали, а потом разгладили. Текст гласит:

(НАЧАЛО ОТРЫВКА) – «…вам легко говорить, что я смогу найти другую работу. Мне ведь нравится нынешняя, а начальство не согласно предоставить мне длительный отпуск. Порой мне кажется, что надо, не раздумывая, хватать эту золотую рыбку, но потом, под настроение, я считаю полным безумием даже то, что рассматривала возможность ухода с работы в Лондоне, ради авантюрной поездки в Швецию, где мне предложили в течение полугода сниматься в каком-то фильме, хотя я совершенно не представляю… (КОНЕЦ ОТРЫВКА)

Экземпляр книги «Новая поэзия», сборник, составленный и представленный А. Альваресом (издательство «Penguin Books», Лондон, 1962). Частичное выцветание страниц; заметки почерком мисс Уэллс.

Лот 4

Денежные документы

Различные документы, все датированные 1990 годом, некоторые с заметками мисс Уэллс. Включают сведения о напитках в баре Сохо, ужине в ресторане в районе Шоредич, счета за пару оранжевых кроссовок с синей отделкой из магазина в районе Ковент-Гарден, несколько билетов на метро, несколько чеков из супермаркета, в основном выбитых поздно вечером, чек из книжного магазина за «Путеводитель по Швеции» изд. 1990 года.

Лот 5

Сувенир в форме стеклянного шара с «падающим снегом» и видом Вестминстерского моста и башни Биг-Бен

Надпись по поверхности несмываемыми черными чернилами:

«В случае ностальгии разбить стекло. Тимо Л.».

Лот 6

Экземпляр книги Мэри Уолстонкрафт[46]46
  Мэри Уолстонкрафт (1759–1797) – британская писательница, философ и феминистка, известная также своим эссе «В защиту прав женщин».


[Закрыть] «Письма, написанные при коротком пребывании в Швеции, Норвегии и Дании»

(издание «Penguin Classics», London, 1987, без иллюстраций)

Частичная потертость и износ по углам; на форзаце надпись: «Клодетт У». Закладка на странице 156 в виде корешка посадочного талона на рейс: Лондон, Хитроу – Гетенбург, 02 марта 1990 на имя Клодетт Фрэнсин Уэллс.

На последней странице записка от Линдстрема, датированная февралем 1990 года:

Дорогая Клодетт!

Вы верно сказали вчера вечером по телефону: это большой шаг. Но это и ПРАВИЛЬНЫЙ шаг, как вы понимаете. После нашего разговора мы с Астрид обсудили ваше решение. Вы любите вашу работу, разумеется, но подумайте вот о чем: что интереснее, рекламировать фильмы или СОЗДАВАТЬ их?

Ответ вам понятен.

Астрид нашла для вас жилье, у наших друзей. Мы подумали, что вы предпочтете комнату в квартире с классной художницей, чем номер в отеле, верно?

До скорой встречи. Нас ждут ВЕЛИКОЛЕПНЫЕ ВРЕМЕНА. Все сольется воедино в нашем фильме. Подробнее поговорим при встрече.

Тимо

Лот 7

Наплечная сумка фирмы «Маримекко»

Набивная ткань, 100 % хлопок, с шаровидным узором лаймово-зеленого цвета, сделана в Финляндии. Частичный ущерб от солнечных лучей; мелкое повреждение шва одного ремня. Лот включает фотографию мисс Уэллс с этой сумкой на плече на острове Карингон, юго-восточная Швеция. На фотографии также представлены слева направо: Астрид Бендтсон, Тимо Линдстрем, Пиа Эклунд и неизвестный мужчина с бордертерьером.

Лот 8

Три фрагмента 8-мм кинопленки

Фрагменты сняты Тимо Линдстремом в парке Гетенборга в 1990 году, представляют передвижение Клодетт Уэллс в голубом платье – слева направо в кадре. Вырезки из рулона кинопленки сделаны и сохранены мисс Уэллс; законченный и выпущенный фильм предположительно утрачен. Считается, что это первая, из имеющихся в наличии, съемка Лидстрема мисс Уэллс.

Лот 9

Съемочный вариант сценария мисс Уэллс «Остров»

(оригинальное название «Ut Till ön»)

Многочисленные следы использования, частичные повреждения первой и последней страниц. На первой странице графитовым карандашом указаны инициалы «К.У.» Заметки, поправки и произвольные зарисовки, сделанные рукой мисс Уэллс: чернильной авторучкой, шариковой ручкой, красным карандашом. На последней странице следующий диалог, произошедший в процессе съемок между мисс Уэллс (К.У.) и Томом Линдстремом (Т.Л.)

(Т.Л.) – Неужели он серьезно?

(К.У.) – Так будет казаться.

(Т.Л.) – Комнатный цветок сыграет лучше, чем она.

(К.У.) – Грубо. Комнатный цветок на редкость прекрасен. Его уровня трудно достичь.

(Т.Л) – Хотите ускользнуть?

(К.У.) – А мы не провалимся?

(Т.Л.) – Я же режиссер. Я могу делать все, что мне угодно.

(К.У) – А ваше эго отправится с нами или вы оставите его за бортом?

(Т.Л.) – Зачем мне оставлять его?

(К.У.) – Из-за его громадных размеров.

(Т.Л.) – Я согласен оставить его, только если вы оставите ваш сарказм.

(К.У.) – Чтобы оно не скучало в одиночестве?

(Т.Л.) – Кому-то же придется.

(К.У.) – Договорились. Увидимся снова в 10.

Лот 10

Винтажное платье

Темно-синий креп с шелковыми деталями в горошек и красной отделкой из полушелковой ленты в утонченный рубчик. Представленное мисс Уэллс на лондонской премьере «Острова». Немного порвана подшивка; отсутствует верхняя пуговица. В лот включена фотография мисс Уэллс на премьере, рядом с ее матерью, Паскалин Лефевр, и ее братом, Лукасом Уэллсом.

Лот 11

Три журнала

Представлены интервью с мисс Уэллс, датированные 1991 годом. Экземпляры с автографами мисс Уэллс на ее фотографиях.

Лот 12

Лондонская афиша фильма «Остров» в авангардистском стиле

Следы потертости по углам и повреждение на левой стороне. На обратной стороне следующая надпись:

Прелестная К., взгляни на это чудо!

Мы с Астрид украли эту афишу вчера вечером: нас преследовал УЖАСНО разгневанный мужчина в оранжевой куртке. Славно ли она смотрелась на стенах станции «Лестер-сквер»?

Целую, Т.

Лот включает оригинальный картонный тубус, в котором Линдстрем отправил плакат мисс Уэллс на парижский адрес ее матери.

Лот 13

Две почтовые открытки

Первая открытка от Линдстрема – Уэллс, отправленная из Нью-Йорка в Париж, датированная ноябрем 1991 года, с фото Глории Свенсон, снятой знаменитым Эдвардом Стайхеном[47]47
  Глория Свенсон (1899–1983) – американская актриса, продюсер, икона стиля своего времени и одна из самых ярких звезд эпохи немого кино; Эдвард Стайхен (1879–1973) – один из наиболее влиятельных мастеров фотографии XX века, знаменитый своими художественными и документальными работами.


[Закрыть].

Текстовое содержание:

К. – Ладно, я согласен. Конечно, идея твоей работы с другим режиссером СИЛЬНО беспокоит меня. Такой уж я идиот. Но тебе нужно сыграть в этом другом фильме. Не обращай внимания на мои безумные собственнические глупости и соглашайся. Просто договорись, чтобы ты освободилась ко времени съемок моего следующего фильма. Договорились? Целую, Т.

Вторая открытка, датированная мартом 1992 года, с женщиной в голубом платье Пабло Пикассо.

Текстовое содержание:

К. – сценарий в настоящее время выглядит и воспринимается как эта картина Пикассо. Мелкие фрагменты ОТКАЗЫВАЮТСЯ согласовываться. До сих пор. Астрид говорит, что это хороший знак, но я не так уверен. ВСЕ ТВОИ сцены завершены, однако, и ждут тебя. Целую, Т.

Лот 14

Аудиокассета смешанного содержания

Записана для мисс Уэллс Линдстремом, датирована декабрем 1991 года. Признаки износа контейнера; небольшая трещинка на верхней крышке. Список композиций сделан почерком Линдстрема, зеленой шариковой ручкой.

Лот 15

Документация

Связана со вторым фильмом Уэллс «На закате дня» (оригинальное название «Lors de la Clôture de la Journée», реж. Робер Динаж, 1992), где она играет подругу человека, страдающего амнезией. Лот включает контракт, подписанный мисс Уэллс, съемочный сценарий, переписку между Артемидой Крейн, лондонским агентом мисс Уэллс, Полом Рэкманом, ее американским агентом, и режиссером данного фильма. Все письма связаны с договорными деталями. Следы кофейных пятен и потертости по углам.

Лот 16

Винтажный кожаный бювар для документов

Из вещей мисс Уэллс. Потертости по углам, поверхностные царапины, частичное выцветание задней стороны. Содержит частично использованный блокнот и различные билеты: на обратную поездку из Paris Gare de Lyon в Chambéry-Challes-les-Eaux[48]48
  Лионский вокзал Парижа – Шамбери-Шаль-ле-Эо.


[Закрыть], датированный 13.12.91; входной билет в Лувр, от 10.12.91, входной билет в Musées Nationaux (национальный музей) без даты; билет парижского метро, городская зона, пробитый 15.12.91.

Лот 17

Факсимильная переписка между Линдстремом и Уэллс

В общей сложности 16 листов. Страницы хранились в одной пачке, на углах и крайних страницах есть признаки износа и выцветания. Лот включает папку с узором из цветов ириса. Легкие царапины на задней стороне, несколько чернильных пятен, потрепанные ленты завязок.

Комментарий для коллекционеров: лот представляет переписку, собранную и сохраненную самой мисс Уэллс; послания от Линдстрема к Уэллс на плотной бумаге; послания от Уэллс к Линдстрему на факсимильной бумаге. Часть посланий печатные, часть рукописные.

[Линдстрем к Уэллс] 17/02/92

Прелестная К

Я не виноват в слезах Пиа. Разве она обвинила меня? Это все дело рук Пола, а он – твой агент, поэтому, в некотором смысле, это ТЫ виновата в слезах Пиа. Когда ты прилетишь в Нью-Йорк? Ты нужна нам. Почему ты скрываешься в Париже? И вообще, что уж там такого особенного в этом твоем Париже? (Астрид, которая читает это послание через мое плечо, добавляет: «помимо красоты, высокой кухни, архитектуры, истории, искусства, кино, твоей пугающей матери, стиля, языка, городских силуэтов на фоне неба, реки…» – Ладно, это все, что я позволил Астрид добавить). Итак, здесь у нас кое-что складывается. Я жду ТВОЕЙ помощи в написании сценария. Мне действительно нужна твоя помощь. Твоя помощь в последнем сценарии оказалась бесценной. И пожалуйста, брось нести ВЗДОР по поводу устройства на работу. У тебя есть работа. Помнишь?

Целую, Т.

[Уэллс к Линдстрему] 17/02/92

Т.

Моя мать, принявшая ваш факс, просит узнать, что именно в ней такого пугающего. Мы ждем ответа.

Целую, К.

[Линдстрем к Уэллс] 18/02/92

Что пугающего в твоей матери? ВСЕ. Сценарий проваливается в середине. Это напоминает мне кексы, которые обычно делала моя бабушка. Не знаю, что делать. КОГДА СМОЖЕШЬ ПРИЕХАТЬ?

Целую, Т.

[Уэллс к Линдстрему] 19/02/92

Т.

Кексы: если они не поднимаются, то это значит, что их недостаточно долго вымешивали. Не думаешь ли ты, что нечто подобное нужно сценариям?

Целую, К.

[Уэллс к Линдстрему] 21/02/92

Т. – жалею, что послала последний факс. Я пыталась дозвониться тебе, но не смогла. Только что говорила с Полом, по его словам, Астрид, возможно, ушла. Все ли у вас хорошо? Что случилось? Ты в порядке?

Целую, К.

[Линдстрем к Уэллс] 21/02/92

К. – деловая встреча (скучная), поэтому не могу звонить (досадно). Да, Астрид ушла. Вернулась в Гетенборг. Что случилось? ТЫ, разумеется.

Целую, целую, целую, Т.

[Уэллс к Линдстрему] 21/02/92

T., я не знаю, что сказать. Мне жаль. Целую, К.

[Линдстрем к Уэллс] 21/02/ 92

Тебе жаль? Почему?

[Уэллс к Линдстрему] 21/02/ 92

Мне жаль, если я невольно стала причиной сложностей между вами с Астрид.

[Линдстрем к Уэллс] 21/02/ 92

У нас с А. все закончилось в ту минуту, когда я познакомился с тобой. Мы все знаем это. Или ты имеешь в виду, что сожалеешь о нашем с А. расставании?

[Линдстрем к Уэллс] 21/02/ 92

Привет, где ответ?

[Линдстрем к Уэллс] 21/02/ 92

ПОЖАЛУЙСТА, не играй в молчанку со мной.

[Линдстрем к Уэллс] 21/02/ 92

Клод? Опомнись…

[Линдстрем к Уэллс] 21/02/ 92

Не могу уснуть – беспокоюсь о тебе. Можешь написать мне хоть одно слово? Тогда я буду знать, что тебя не связал какой-то безумец, что ты не упала в Сену или не сбежала с бродячим цирком, или что твои волосы не запутались в лопастях фена и ты не пригвождена к месту, в мучительной боли? Я буду рад прилететь и освободить тебя, если случилась одна из напастей, но мне нужна какая-то система координат.

Целую, Т.

[Уэллс к Линдстрему] 22/02/92

В Сену не упала, цирковая жизнь никогда не соблазняла меня, волосы в порядке, хотя и хаотичном. Пожалуй, как и я, видимо. Осторожность развеяна ураганным ветром, заказала билет в Нью-Йорк. Буду с тобой завтра утром. Тогда сможем обсудить систему координат.

Целую, К.

[Линдстрем к Уэллс] 22/02/ 92

Тысяча поцелуев…

Лот 18

Вставленный в рамку оттиск с видами облачности

Название: «Wolkenformen» (Облакообразование), копия иллюстрации из учебника. Представлены виды двенадцати разных типов облаков. Дубовая рама, стекло. На поверхности есть следы царапин. В нижнем левом углу рамы имеется мелкая трещина. На обратной стороне надпись:

К., моему лучику надежды. Люблю, целую, Т.

NB[49]49
  Сокращение от nota bene (лат.) – нотабене, обрати особое внимание.


[Закрыть]: Клод, от «Cloud» (облако (англ. швед.) – уменьшительное имя, данное Линдстремом мисс Уэллс. Лот включает фотографию мисс Уэллс с сигаретой и собакой, сидящую в манхэттенской квартире, где она жили с Линдстремом, circa[50]50
  Приблизительно (лат.).


[Закрыть] 1993 год; на стене за ее спиной можно видеть этот оттиск.

Лот 19

Два фрагмента кораллов

С письменного стола Уэллс. Красный коралл-органчик (лат. Tubipora musica) и голубой коралл (лат. Heliopora coerulea), оба рожденные в Индийском океане. Происхождение и значимость для мисс Уэллс неизвестны.

Лот 20

Пять дискет

Используемые Уэллс для сохранения разных черновиков сценария фильма «Когда не падал дождь», написанного ею в соавторстве с Линдстремом в 1992-м. На этикетках имеются записи, названия и исправления, сделанные почерком Уэллс.

Лот 21

Салфетка с отпечатком губ

Отпечаток сделан самой мисс Уэллс. Из коллекции реквизита к фильму «Когда не падал дождь», съемка конца 1992-го.

Лот 22

Девять журналов

В большинстве – с фотографиями мисс Уэллс на обложках. Годы выпуска 1992–1993. Все подписаны рукой Уэллс: «Для Дерека».

Лот 23

Пепельница в форме звезды

Алюминий, производство 1940-х. Лот включает фотографию мисс Уэллс и Линдстрема перед монитором; Линдстрем обнимает Уэллс за плечи; Уэллс держит в одной руке эту пепельницу и сигарету.

Лот 24

Косметичка из вещей Уэллс

Дизайн в стиле кимоно, окантовка из золотой кожи, с чернильным пятнышком на внутренней стороне.

Содержимое: одна большая шпилька; семь маленьких шпилек; два сине-белых зажима для волос; булавка для скрепления килта; зеленый бакелитовый браслет; фигурка динозавра, пластик; брошка-бабочка, эмаль; жук в заливке из смолы; две эластичные резинки для волос; китайский браслет с эмалью; двухстворчатая раковина; одна кукольная ручка, пластик; одна пуговица, прозрачная пластмасса; одна черепаховая пуговица с четырьмя отверстиями; одна синяя пуговица с изображением якоря; одна пуговица, обшитая синим шелком с пейслийским узором.

Лот 25

Платье серого шелка

Украшено вышивкой из красного и оранжевого бисера, в этом наряде мисс Уэллс появлялась на Каннском фестивале 1993 года. Лот включает фотографии ее прибытия в просмотровый зал кинофестиваля с Линдстремом. Это было их первое официальное появление вдвоем.

Лот 26

Кеды

Набивная ткань с узором в виде красных молний, размер 39, обувь из гардероба Уэллс начала 1990-х. Частичные следы износа подошвы и верхнего текстиля. Лот включает вырванный из журнала снимок, сделанный папарацци, где мисс Уэллс в этой обуви перебегает дорогу в Нью-Йорке.

Лот 27

Поздравительная открытка

Клодетт Уэллс от ее брата, Лукаса Уэллса, датированная 12 ноября 1993-го.

На открытке изображена девочка, везущая на буксире маленького мальчика на велосипеде, на фоне Эйфелевой башни в 1943 году: «Le Remorqueur du Champ de Mars» («Буксир на Марсовом поле»), фотография Робера Дуано[51]51
  Робер Дуано (1912–1994) – знаменитый французский фотограф, мастер гуманистической французской фотографии.


[Закрыть]. Признаки потертости и повреждений – большая складка по ценру в месте сгиба.

Текст гласит:

К., сидя здесь, за Атлантикой, в безопасном мире, я испытываю совершенно нереальные волнения, наблюдая за твоей ослепительной, взрывной жизнью. Я чувствую себя почти астрономом, отслеживающим (sic)[52]52
  Так, именно так (лат.) – используется для подчеркивания необычного выражения.


[Закрыть] курс кометы и испытывающим лишь одну надежду, что она не разобьется с оглушительным грохотом. Пожалуйста, просто помни одно: ты можешь приехать сюда в любое время. Дом готов (вроде бы) для приема гостей. Приезжай, приезжай, приезжай. В наряде гориллы или в чем-то подобном, чтобы никто не беспокоил тебя в самолете. Может, отправишься в путь под псевдонимом?

Целую, Л.

Лот 28

Солнечные очки

Подарены Уэллс Линдстремом.

Розовая оправа, темно-коричневые линзы. В хорошем состоянии, на правой дужке царапина длиной 2 мм.

Кожаный очешник с фетровой подкладкой.

Имеются вмятины и следы использования и выцветания от солнечных лучей.

Надпись на подкладке очешника:

Сохраняй инкогнито, но не со мной. Целую, целую, целую, Т.

Лот 29

Больничный именной браслет

Красный пластик, порванный при снятии, надпись черной шариковой ручкой:

Уэллс, Клодетт Ф. 2/8/93

Также синей шариковой ручкой написан медицинский номер. NB: Различные газеты в это время распространяли слухи о том, что летом 1993 года мисс Уэллс, страдая от упадка сил, прервала киносъемку и поступила в больницу Нью-Йорка с диагнозом: истощение, вызванное стрессом.

Лот 30

Письмо в частную охранную компанию

От Линдстрема, датированное 4 декабря 1993-го, свидетельствует о том, что он хотел нанять личную охрану для Уэллс. Письмо на фирменном бланке компании «Lagom Films», кинофирма Уэллс и Линдстрема, в отсутствие Линдстрема обращение подписано личным секретарем Ленни Шнайдером. На стикере написано рукой Линдстрема:

Ленни, займись этим, но не говори К.

Ниже, почерком Уэллс, черной шариковой ручкой:

О чем не говорить мне??