Текст книги "Луна прерий"

Глава 4

По утрам, едва проснувшись, Делла спешила к окну, хотя не сомневалась, что Джеймс Камерон не тот человек, который уедет не попрощавшись. И все же ей хотелось удостовериться, что он еще здесь.

Этим утром она увидела, что Камерон, сдвинув на затылок шляпу, тащит сгнившую часть ограды.

– Я не могу выразить словами свою признательность за то, что вы так много сделали на моей ферме. Кларенс был бы чрезвычайно вам благодарен. Однако я все же считаю, что отдых вам не помешает. – Она заметила в его взгляде недоумение и добавила: – Вы, наверное, подумали о деньгах…

– Не хочу совать нос в ваши дела.

– Не то, что некоторые, – проговорила она с улыбкой. – У меня есть ежемесячный доход. Денег не много, но без них я бы просто не выжила.

– Рад, что они у вас есть.

Не очень-то удобно обсуждать финансовые вопросы с женщиной, и Камерон не отрывал взгляда от тарелки.

– Деньги посылает мне отец Кларенса.

Он поднял глаза.

– Мистер Уорд?

– Мистер Уорд перевел большую часть своего состояния в Европу в самом начале войны. И не потерял все, как это случилось со многими. – Она взяла солонку. – Вообще-то мистер Спирс, мой банкир, не говорит, кто именно посылает эти деньги. Но, кроме мистера Уорда, больше некому. Миссис Уорд, конечно, стала бы возражать, поэтому он шлет деньги анонимно, без ее ведома.

Покончив с едой, Камерон сказал:

– Я как-то не подумал об этом, но ведь Уорд должен посылать вам деньги. Он вам обязан. – В его глазах светилась холодная ярость. – Если я правильно понял ваше письмо к Кларенсу, вам приходилось выхаживать мистера Уорда, когда он страдал от серьезной болезни. Вы не дали ему умереть. К тому же вы – вдова его сына.

– Думаю, именно поэтому он и посылает мне деньги. – Ей был непонятен его гнев. – Если бы не мистер Уорд, я до сих пор работала бы в «Серебряной подвязке». – При мысли об этом у Деллы по спине поползли мурашки.

– Вместо того чтобы жить в богатстве и роскоши. – Он обвел взглядом ее тесную комнатку.

– Я благодарна за то, что мне перепадает хоть что-то, – сухо проговорила Делла, жалея о том, что завела этот разговор.

– Я запрягу лошадь в повозку.

Камерон ушел в амбар, а Делла замерла у стола с грязными тарелками в руках, пытаясь взглянуть на свое убогое жилище его глазами.

Она не могла пригласить его вечером посидеть в гостиной, потому что у нее было всего одно кресло. Рядом с ним, тоже у книжной полки, стоял маленький столик, на полу был постелен цветастый плетеный коврик, который согревал ее ноги в зимнюю стужу. Сейчас ничто из ее скудной обстановки не казалось Делле таким уютным и удобным, как обычно. Перед ее глазами была тесная убогая комнатка.

Тарелки – старые и щербатые. Во всем доме нельзя было найти и трех одинаковых стаканов. Занавески на окнах выцвели так, что не стало видно рисунка.

Делла густо покраснела, подошла к бачку и плюхнула в него тарелки. Ей все равно, что он думает о ее доме. Здесь есть все, что ей нужно, – и это главное. Какое он имеет право совать нос в ее дела? Если верить молве, у самого Камерона нет ничего, он скитается с места на место, спит на земле или в захудалых ночлежках, чужих сараях, а то и конюшнях! Если ему здесь не нравится, он может просто…

Стоп! Что за мысли?!

Камерон всего-навсего возмутился тем, что деньги, посылаемые отцом Кларенса, помогают ей кое-как сводить концы с концами. Видимо, Камерона шокировали условия, в которых жила вдова его друга. Конечно же, он не мог не заметить, как сильно она опустилась. Видимо, его возмутила та мизерная сумма, которую ей посылал мистер Уорд.

Поднеся руку ко лбу, Делла выругала себя за непостоянство. Сначала она думает так, потом этак. Впрочем, это неудивительно. Она просто не привыкла к общению. Тем более с таким красивым мужчиной, как Камерон. Рано или поздно он задаст тот вопрос, на который она не хочет отвечать. Но сегодня он сделал ей комплимент. И это выбило ее из колеи.

К тому времени как она надела шляпку и написала список покупок, Камерон уже пригнал повозку к дому и ждал Деллу, чтобы помочь ей сесть. Поколебавшись, она положила руку в перчатке на его ладонь. С тех пор как она прикасалась к мужчине, прошло уже много лет, и щеки Деллы предательски запылали.

– Спасибо.

На самом деле она скучала по таким вот маленьким проявлениям учтивости. И ей было очень приятно, что не нужно самой запрягать лошадь, а потом пачкать перчатки, управляясь с поводьями.

Однако вид ее юбки, складками лежащей на коленях, приводил Деллу в замешательство. Как и то, что рядом был он – так близко, что, когда повозка подскакивала на неровной дороге, его плечо касалось ее плеча.

– Я кое-что хочу у вас спросить.

Делла отвернулась и принялась рассматривать уходящие вдаль бесконечные прерии. Из-за дождей в этом году появилось гораздо больше цветов, чем обычно, – яркими радужными пятнами они тут и там пестрели на бледно-зеленой траве. Конечно же, сейчас был не самый подходящий момент, чтобы задавать тот вопрос, которого она так боялась.

– Спрашивайте, – проговорила она. В голосе ее звучало недовольство.

– Я не злоупотребляю вашим гостеприимством? У Деллы словно камень с души свалился.

– Восемь лет я живу как святая, мистер Камерон, но моя репутация безнадежно испорчена. У жителей Ту-Крикса длинная память, и они до сих пор видят во мне девку, работавшую в салуне. – Она пожала плечами. – Так что ваше пребывание в моем доме мне не может навредить.

– Именно поэтому вы вторично не вышли замуж? – Он вскинул бровь. – Прошу прощения за столь личный вопрос, но я осмелился его задать, потому что в ту ночь вы были предельно откровенны со мной.

– Я ничего не имею против ваших вопросов. – Делле показалось невероятным, что кто-то интересуется ею, и это ей льстило. – Вы были другом Кларенса, а значит, вы и мой друг. Иногда мне кажется, что мы с вами знакомы уже много-много лет.

А иногда он казался ей очаровательной загадкой. Ведь он ничего не рассказывал о себе.

– Лет пять назад ко мне пришел один мужчина. – Делла опустила глаза. – Сказал, что одинок, что ему нужна женщина и что мне на ферме нужен мужчина. Сказал, что сплетни, которые обо мне ходят, его не волнуют, и изъявил желание жениться.

Камерон слушал молча, устремив взгляд на вырисовывавшийся впереди город.

– Но этот мужчина ничего, кроме раздражения, у меня не вызвал своей самонадеянностью. Он был уверен, что делает мне великое одолжение. Я научилась наслаждаться своей независимостью, мистер Камерон. И одиночество меня не всегда тяготит. У меня нет ни малейшего желания выходить замуж. А вы? Вы когда-нибудь хотели жениться?

– Я? – Он фыркнул. – Черт! Никогда.

– Вам совсем не хочется обзавестись семьей? Улыбка сбежала с его губ, и Делла почувствовала, что в этом мире он так же одинок, как она.

– Я нигде не задерживаюсь надолго и просто не задумывался об этом.

– Не слишком похоже на город, правда? – проговорила Делла, когда они въехали на центральную улицу.

Ту-Крикс в Техасе был основан как торговое поселение, пост, в месте слияния двух не пересыхающих речушек. Вокруг поста вырос город, и Ту-Крикс стал перевалочным пунктом по дороге из Форт-Уэрта в Санта-Фе. На покрытой пылью главной улице стояли две гостиницы, три салуна, множество всяких заведений и контор. Вечером по субботам, когда работники близлежащих ферм и ранчо приходили в город, тут бывало оживленно и весело. В будни же – тихо и безлюдно.

– Одно здесь замечательно, – проговорила Делла, когда Камерон остановил повозку. – Растущие по берегам рек деревья.

Камерон помог ей вылезти из повозки.

– Банк вон там, на углу. Я возьму деньги и вернусь сюда. Потом зайду в лавку мистера Ярроу. А вы, наверное, займетесь своими делами?

– У меня дела не в городе.

Его ответ обескуражил Деллу своей лаконичностью.

– Если ваши дела не в городе, – раздраженно проговорила она, – тогда где…

В этот момент Джо Хаскер, сидевший на скамейке у банка, поднялся и загородил Делле дорогу.

– Отойди в сторону и дай леди пройти.

– Я не уступлю дорогу девке из салуна. – На лице Джо играла кривая ухмылка, в руке он держал револьвер.

Делла поняла, что дело вовсе не в ней. Она была лишь предлогом. На самом деле мальчишка хотел вступить в противоборство с легендарным Камероном!

Едва она успела подумать об этом, как ее оттолкнули в сторону. Когда она осторожно приоткрыла один глаз, то увидела, что Джо Хаскер лежит на земле обезоруженный, а над ним стоит Камерон и целится мальчишке промеж глаз. Все произошло мгновенно.

– Полагаю, ты хочешь встать и извиниться перед леди? – Тон Камерона был таким же ледяным, как и взгляд. Камерон взвел курок, не дав ему опомниться. – У тебя две секунды, чтобы принять решение.

Делла смотрела на них во все глаза. Выражение Лица Камерона не оставляло сомнений в том, что он не колеблясь нажмет на спуск и без сожалений прикончит Джо Хаскера.

Хаскер вскочил. Глаза его были широко распахнуты, лицо покраснело.

– Прошу прощения, мэм. Я был не прав. – Он покосился на Камерона. – Отдайте, пожалуйста, мои револьвер, мистер Камерон.

– Заберешь его в конторе шерифа. – Джеймс сунул пистолет Хаскера за пояс, протянул Делле руку.

Дрожа всем телом, она сделала глубокий вдох и ухватилась за его рукав. Когда сердце женщины перестало рваться из груди и к ней вернулся дар речи, Делла проговорила:

– Этому мальчишке нужен был просто предлог, чтобы убить вас.

– Увы, я его разочаровал.

– Вы с легкостью застрелили бы его… – Ее сердце все еще глухо билось о грудную клетку, во рту пересохло. Делла только что чуть было не стала свидетельницей убийства. – Вы ведь знаете, что теперь он спрячется где-нибудь и несколько дней будет взращивать свою обиду. А потом придет за вами.

Камерон посмотрел на нее и пожал плечами:

– А может быть, шериф убедит его держаться от меня подальше и тем самым сохранить себе жизнь.

Они молча вошли в банк, а когда снова вышли на улицу, там оказалось гораздо больше народу. Все с интересом смотрели на них.

Теперь она поняла, почему он даже думать не хотел о женитьбе. Какой женщине понравится, что на ее мужа охотится каждый, кому не лень, по всему Западу? И какая жена могла бы мириться с тем, что ее муж служил мишенью для всех солдат-янки в армии Союза? По спине Деллы побежали мурашки. Ведь осознавать, что каждый раз, когда видишь любимого человека, может оказаться последним, – это кошмар. Нет, такого ей больше не нужно.

Делла постарается всегда помнить об этом. Чтобы пережить горечь утраты, когда Камерон уедет. Ей будет очень недоставать его. Неделя его пребывания у нее в доме была для Деллы самым радостным событием за последние несколько лет. Но у этого мужчины нет будущего, и Делла не хотела связывать с ним свою жизнь. Не хотела постоянно трястись от страха, что его убьют.

Но, черт бы ее побрал, она лелеет призрачные надежды и строит воздушные замки!

Стоя в дальней части лавки мистера Ярроу, Делла взглянула на картофелину в своей руке и рассмеялась. Она только что приняла решение не выходить замуж за человека, у которого и в мыслях ничего подобного не было.

– Интересно, что вас так насмешило?

Делла улыбнулась. О Боже, как он красив! Ни один мужчина после смерти Кларенса не заставил дрогнуть ее сердце. Как жаль, что они совершенно не подходят друг другу. Камерон лукаво приподнял бровь, и Делла покачала головой:

– Это я просто так. Смеялась над собственной глупостью. Дайте мне несуществующую нить, и я сотку вам ковер.

Он взял у нее сетку и принялся складывать в нее картофель, который она ему подавала.

– Моя сестра тоже любила пофантазировать.

– Боже праведный! – Делла провела ладонями по лифу платья и невольно попятилась. – Джеймс Камерон рассказывает о себе?! Еще немного – и я упаду в обморок!

Его губы искривились в усмешке, в глазах заплясали веселые огоньки.

– Приношу свои извинения, постараюсь не допускать подобного впредь.

Оба рассмеялись. Делла постаралась запомнить эту минуту: они стоят в лавке, окруженные запахами солений, земли и лука. Он уедет, а она еще долго будет хранить эти воспоминания, каждый раз переживая их заново.

Если только… Она постаралась прогнать прочь мысли.

– Это было самое вкусное блюдо из всех, которые мне когда-либо довелось отведать, – сказал Камерон.

Она пожарила для него бифштекс размером с тарелку, на гарнир приготовила картофельный салате маисовыми лепешками, на сладкое – персиковый десерт и кофе.

– Да в общем-то ничего особенного, – ответила Делла, покраснев от удовольствия.

Из-за поездки в город многие домашние дела были отложены, поэтому ужинать они сели намного позже обычного. На землю уже опустилась ночь, и на веранде было гораздо прохладнее, чем накануне.

– Расскажите мне о Кларенсе, – попросил он, наблюдая за игрой пламени от свечи на ее лице. Теперь, когда у него не будет ее фотографии, придется лишь вспоминать легкий изгиб ее бровей и линию губ.

– Вы же были его другом и хорошо знали его, – произнесла она в замешательстве.

– Представьте себе, что это не так. Расскажите мне о Кларенсе, каким вы видели его.

– Что ж. – Она попробовала свой кофе, добавила еще сахара. – Он был любящим сыном, верным другом. – С минуту она размышляла. – Играл на пианино, любил охотиться. – Она задорно улыбнулась. – Знаете, он был болтуном. Боже, как же он любил поговорить! Выспрашиваете его, который час, а он выдает двадцатиминутную лекцию о том, откуда вообще взялись часы и как люди начали исчислять время!

– А чем бы Кларенс занимался, если бы остался жив? – Именно этот вопрос он задавал себе снова и снова. Как бы Кларенс Уорд распорядился своей жизнью, если бы ему представился такой шанс?

– В случае победы Юга Кларенс собирался купить побольше земли и выращивать разные зерновые культуры. Экспериментировать, выводить новые сорта. – Она сидела, склонив голову набок, и взгляд ее был устремлен в прошлое. – Когда стало очевидным, что Юг проигрывает, Кларенс перестал говорить о будущем. Честно говоря, я даже не знаю, что бы он сейчас делал. Как я уже говорила, мистер Уорд сумел спасти большую часть своего капитала. Возможно, Кларенс завел бы свое дело. А может, и нет. Он всегда говорил, что не очень дружит с цифрами.

– Он был набожным?

– Уорды имели свою скамью в церкви, и Кларенс всегда ходил с семьей на службы. – Она помолчала. – Как странно. Я даже не знаю, ходил он туда, чтобы угодить матери, или сам этого хотел.

– Вы не обидитесь, если я спрошу, почему вы вышли замуж именно за Кларенса? – Он не сомневался, что ее руки добивались очень и очень многие.

Она кивнула, потом устремила взгляд на уходящую в темноту дорогу.

– Я была очень молода, мистер Камерон. И влюбилась в него. Хорош собой, прекрасно танцует, безукоризненные манеры. Из хорошей семьи. – Она умолкла.

– О чем вы задумались? – спросил Камерон, внимательно глядя на нее.

– Очень трудно найти правильный ответ на ваши вопросы, – призналась наконец она. – Я по-настоящему не знала Кларенса. И когда поняла это, была потрясена.

Она нахмурилась и провела кончиком языка по верхней губе.

– Я видела в Кларенсе наставника, покровителя. Надеялась, что он будет заботиться обо мне. Возможно, со временем мы нашли бы общий язык и жизнь наша наладилась.

Трудно сказать. – Она бросила на него взгляд. – А каким вы видели Кларенса?

Еще одна возможность рассказать ей все. Ведь именно ради этого он и приехал. Но Камерон никак не мог решиться.

– Если не возражаете, я расскажу об этом в другой раз. – Он достал из нагрудного кармана часы. – Уже поздно.

Камерон поднялся и невольно залюбовался Деллой: красиво очерченные губы, золотые искорки в глазах, блестящие волосы. Выходной наряд подчеркивал ее изящную фигуру. Живи она в городе, где злые языки не распускали бы о ней сплетни, каждый мужчина на сто миль вокруг попытался бы добиться ее расположения.

– Спокойной ночи, миссис Уорд.

– Спокойной ночи, мистер Камерон.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга, потом Камерон кивнул и, спустившись с террасы, растворился в темноте.

Добравшись до амбара, он проверил скотину, после чего сел на пенек у двери и закурил сигару.

Надо было сказать ей. Хватит тешить себя надеждой, что можно просто уехать отсюда, оставив все как есть. Честь требует, чтобы он раскрыл всю правду. Делла имеет право знать, кого кормит. Кому открыла свою душу. Имеет право его ненавидеть.

Нельзя больше откладывать. Он и так провел здесь слишком много времени. Он должен был рассказать ей все еще в ту первую ночь. Как и намеревался. Но ему захотелось поближе узнать женщину, чью фотографию он носил с собой почти десять лет. Какой она была? Какой стала теперь? Он был вынужден признаться себе, что Делла превзошла все его ожидания.

Покуривая сигару, разглядывая звезды над головой, Камерон вдруг подумал о том, каково это – быть любимым такой женщиной, как Делла Уорд. Кларенс был счастливчиком. Интересно, понимал ли он это?

Камерон поднялся и посмотрел в сторону дома. Делла перенесла лампу в спальню, и он видел ее темный силуэт на занавесках. Интересно, заплетает она на ночь косу или спит с Распущенными волосами?

В сердцах он изо всех сил ударил кулаком в стену амбара. Какой же он дурак! Давно пора убираться отсюда.

Но прежде чем уехать, он должен спросить ее еще кое о чем. Сама Делла никогда не затрагивала эту тему, и Камерон осознавал, что его вопрос будет для нее болезненным.

Глава 5

Артиллерийские залпы сотрясали землю, взметая в воздух куски земли и разодранные листья, обрушив все это на мятежника-конфедерата, вдруг появившегося на самом верху, над склоном. Тот согнулся, опустив голову, но потом вдруг резко дернулся, заметив притаившегося на дне оврага Камерона. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем оба выстрелили. Обжигающая боль пронзила предплечье, но Камерон едва ли заметил это. Все его внимание было приковано к алому цветку, распускавшемуся на форменном мундире конфедерата.

Южанин уронил оружие и, упав на колени, схватился за грудь. Еще мгновение он смотрел на Камерона – как-то удивленно, растерянно, – потом глаза его закрылись, и он покатился вниз по склону, остановившись в нескольких футах от ног Камерона.

Камерон целился из винтовки, пока не убедился, что мужчина мертв. Затем поднял голову и прислушался к разрывающим деревья взрывам, разбрасывающим вокруг грязь и пыль.

Черт! Теперь он заперт в этом овраге, рядом – мертвый повстанец. А в лесу может оказаться еще несколько его соратников. Внимательно оглядев вершину склона, стараясь уловить малейшее движение, Камерон посмотрел на свою руку. Чтобы обследовать рану, пришлось снять мундир и отвернуть окровавленный рукав рубашки. Пуля прошла навылет, не задев кости. Ему снова повезло.

Оторвав от рубашки полоску материи, он, как мог, перебинтовал рану, после чего продумал свои возможности. Попробовать прорваться? Интуиция подсказывала, что запас удачи на этот день он израсходовал. Пытаться увернуться от артиллерийского огня – все равно что играть в прятки со смертью. Остается лишь ждать, когда обстрел закончится.

Опустившись на влажный папоротник, Камерон вцепился в свою винтовку и принялся изучать противоположный склон. Он видел лицо южанина.

На протяжении всей этой несчастной войны он сознательно избегал того, чтобы смотреть на лица своих врагов. Даже во время ближнего боя лица противника расплывались, и Камерон радовался этому. Враг был для него единым чудовищным организмом. Его следовало бояться и ненавидеть.

Но перед его внутренним взором все еще стоял тот конфедерат. Замерший на краю склона, с устало опущенными плечами и глазами, покрасневшими от дыма. Мундир его был запачкан и порван – такой же потрепанный и обветшалый, как и у самого Камерона. Южанин был среднего роста, с рыжеватыми волосами и серо-голубыми глазами. Он отдаленно напоминал Камерону Ховарда Эллисона, друга его детства. Вот почему он испытал такой ужас. Он вдруг понял, что этот конфедерат мог быть обычным человеком. Таким же, как Ховард Эллисон. Или как сам Камерон.

Он закурил огрызок сигары. Поблизости снова падали снаряды, и Камерон почувствовал, как дрожит земля. Сколько еще ему придется здесь торчать?!

Прошло некоторое время, и Камерон уже не мог сдержать любопытства. Он посмотрел вниз, на мертвого повстанца. На своем веку он повидал бессчетное множество трупов. Видел разорванных в клочья людей, присутствовал на операциях, видел, как ампутируют конечности. Наверняка лежащий у его ног человек тоже прошел через весь этот ужас.

Насколько они с ним разные, если отбросить различие во взглядах? Этот вопрос взбудоражил Камерона.

Повинуясь импульсу, он опустился рядом с телом и, поколебавшись с мгновение, обыскал его карманы, надеясь найти там ответ на мучивший его вопрос. Камерон чувствовал, что если узнает хоть что-нибудь об этом конфедерате, то уже не сможет жить по-прежнему. Но это не остановило его.

Он нашел курительную трубку и почти пустой мешочек первоклассного табака. Спички в оловянной коробочке. Перочинный номе с ручкой из слоновой кости, золотые часы на тяжелой цепочке. И наконец, во внутреннем кармане его мундира он обнаружил пакет, завернутый в промасленную ткань.

Прекрасно понимая, что он сейчас вторгнется в личную жизнь убитого им человека, но в то же время страстно желая узнать, кого же он лишил жизни, Камерон еще раз посмотрел на тело, потом отстранился от него.

Когда он открывал пакет, руки его дрожали. Перед ним была фотография. Очень долго он рассматривал изображенных на ней юную девушку и молодого человека. Не было сомнений, что это свадебная фотография. Черт! Затем он прочел письмо от жены и незаконченный ответ на него.

Он снова перечитал письма, после чего уронил голову и закрыл глаза. Имя этого мужчины – Кларенс Уорд. У него есть беременная жена, больной отец и потерявшая рассудок мать. Его дом превратился в руины, оказавшись на пути армии Союза, и юная жена Уорда в ужасе, потому что близится конец.

Джеймс Камерон убил порядочного, честного человека, родные любят его и ждут. Убил лишь потому, что у них разный цвет мундира.

Он посмотрел на Кларенса Уорда. В других обстоятельствах они, возможно, с удовольствием пообщались бы. Даже стали бы друзьями.

Несправедливость, ошибочность и ужас этой войны, подобно яду, просачивались в жилы Камерона. Скольких еще хороших людей он убил? Простых, таких же, как он сам, которые выполняли свой долг и надеялись остаться в живых, пока не кончится все это безумие и они смогут вернуться домой, к своим семьям?

Он мог выполнять свой долг, потому что враг для него не имел ни лица, ни имени. До сегодняшнего дня это было легко. В сером мундире – враг, а его долг – этого врага уничтожить. У врага не бывает молодых беременных жен или родителей. Он просто безликий безымянный противник.

Боже! Он узнал лицо и имя лежащего у его ног солдата. Узнал кое-что о Кларенсе Уорде и его семье. И уже не сможет жить по-прежнему.

Он убил слишком много простых людей лишь за то, что они носили мундир не того цвета, делал вдовами их жен. Он убивал людей, которые никому не причинили вреда, в том числе и ему. Поднявшись, он принялся изучать лицо Кларенса Уорда. Несправедливо, что Уорд, у которого есть семья, мертв. А Камерон, у которого нет никого, сумел выжить. Наклонившись, он опустил винтовку рядом с телом мистера Уорда, после чего принялся взбираться вверх по склону.

Он направился на Север. Для Джеймса Камерона война закончилась.

Это утро он провел, ухаживая за скотиной Деллы. Старая свинья была здоровой. Куры, которые совсем плохи, пойдут к столу, поэтому тут Камерон не особенно утруждал себя. Вплотную он занялся гривами и хвостами лошадей: подстриг их, после чего переключил внимание на копыта животных. А еще залечил порез на ухе молочной коровы.

Дождя не было с той самой ночи, как он приехал, поэтому Камерон наполнил дождевые бочки из реки. И решил принести в сад еще пару бадей.

Только сейчас он заметил сушившееся на веревке белье. Замерев на месте, он сощурился: среди выстиранных вещей были три его муслиновые рубашки, двое брюк, кальсоны и носки.

Разозленный, он плюхнул на землю бадьи и направился к дому. Не удосужившись постучаться, вошел в открытую настежь дверь. Делла стояла у стола и, насвистывая колыбельную, гладила другую его рубашку.

– Я не хочу, чтобы вы стирали и гладили мою одежду. Она улыбнулась, но тут же посерьезнела.

– А почему?

– Это неправильно.

– Мне не трудно. Я все равно стирала.

– Я все равно против.

Она отставила утюг и, наклонив голову, изучала его лицо.

– Мне кажется, постирать ваши вещи – самое малое, что я могу для вас сделать. Хотя стирка и глажка, конечно же, не требуют таких усилий, как починка крыши амбара и помощь на ферме. Но я стараюсь хоть чем-то вам помочь.

Боже всемогущий! Повернувшись, он уставился на дорогу. Он понял, что Делла хотела ему сказать. И при других обстоятельствах был бы рад и даже благодарен за такую заботу.

«Расскажи ей, – приказал он себе. – Расскажи ей все прямо сейчас. Расскажи, что она стоит в жаркой кухне и гладит рубашки человеку, который убил ее мужа».

– Мистер Камерон?

– Гладить – не то занятие, для которого вы были рождены.

Ее жизнь рухнула именно в тот день, когда Кларенс Уорд скатился вниз по склону в овраг. Если правда то, что мистер Уорд сумел спасти свое состояние, тогда Кларенс вернулся бы домой к совсем другой жизни, но жизнь эта была бы хорошей. Делла Уорд, конечно же, не стала бы марать руки стиркой и потеть жарким августовским днем над раскаленным утюгом.

– Именно это вас тревожит? – Она издала звук, похожий на смешок и на вздох облегчения одновременно. – Я скажу вам кое-что, мистер Камерон. – Он слышал, как она поставила утюг на плиту и взяла в руки другой, горячий. – Большинство полезных вещей – это не те занятия, для которых я была рождена. Но я научилась все это делать и даже получаю от этого удовольствие. Мне приятно, что я теперь умею готовить и стирать. Я с удовольствием работаю в саду, ухаживаю за скотиной. Опускаю руки в бачок с теплой мыльной водой. Мои тело и дух едины, и добилась этого я сама.

– Я должен вам кое-что сказать.

– Я так и думала. Это касается тех незаконченных дел, о которых вы говорили, да? – Она вопросительно изогнула бровь.

Никогда в жизни он не видел женщины прекраснее. Воротничок платья расстегнут, на нежной коже блестят капельки пота. Несколько непослушных каштановых прядей выбились из прически и упали налицо. Губы слегка приоткрыты. Ему страстно захотелось подхватить ее на руки и отнести в спальню. Камерон представил себе, как снимает с нее потрепанное платье, стягивает тонкую рубашку, избавляет ее от панталон. И вот она стоит перед ним, влажная и блестящая от росинок пота, ее великолепное тело дрожит в предвкушении его ласк.

Он плотно стиснул зубы и сжал кулаки. Значит, так он уважает человека, которого лишил жизни? Желая его жену? Выругавшись про себя, он устало вытер рукой лицо.

Зачем он приехал сюда? Надо было просто послать пакет почтой в Ту-Крикс. И рассказать историю гибели Кларенса Уорда в письме.

Но что теперь об этом рассуждать? Пустая трата времени. Честь требовала, чтобы он приехал к ней лично. Но почему тогда он никак не может рассказать ей правду? Что изменится от того, что Делла его возненавидит? Он уедет из Ту-Крикса и никогда больше не увидит ее. Да, в их прошлом есть много общего; он, Камерон, никогда не думал, что будет искать отношений с той девушкой с фотографии. Исход был известен с самого начала, и его не избежать.

Он посмотрел на нее, доверчивую, порозовевшую от жары, и его решимость пошатнулась. Завтра. Он все ей расскажет завтра. Днем раньше, днем позже, не все ли равно? Он подарит себе еще один день разговоров и, может быть, улыбок. Еще один день будет смотреть на нее. И еще. Он должен задать ей один вопрос.

– Я уеду до того, как вы затеете новую стирку, – вдруг проговорил он. Он не мог изменить того, что она уже постирала его одежду и теперь гладит ее. Но вполне мог избежать новой траты сил с ее стороны.

Ее губы разочарованно изогнулись. Из-за того, что он уезжает? Или потому что он так и не объяснил, что за незаконченное дело у него в этих краях?

– Видимо, вам нужно продолжить поиск преступников? – Она пробежала пальцами по воротничку его рубашки, потом провела по муслину тяжелым утюгом. – Вы ищете кого-то?

Камерон пожал плечами, наблюдая за утюгом в ее руках.

– До меня дошли слухи, что где-то между этим местом и Санта-Фе скрывается пара мошенников, промышляющих грабежом банков. Если я их не поймаю, это сделает какой-нибудь другой охотник за бандитами.

– И это вас беспокоит?

– Нет, черт побери!

Перевернув его рубашку, она лукаво посмотрела на Камерона.

– А вас вообще что-нибудь беспокоит? Есть на свете хоть что-то, чего бы вы хотели всей душой?

Она задает чертовски сложные вопросы. Никто другой на это не осмелился бы. И он обязан ей ответить, ведь Делла всегда была с ним искренна. И еще потому, что она – Делла Уорд.

– Да. Я хочу сравнять счет, – наконец ответил он. И, прежде чем она успела сказать, что это невозможно, добавил: – И еще кое-что. Прямо сейчас я хочу наполнить дождевую бочку водой и смазать дверные петли.

Когда он вышел из дома, внутри него все кипело. То, что Делла гладила его рубашки, буквально потрясло Камерона, столкнуло его лицом к лицу с единственной его слабостью – Деллой Уорд.

Если бы он сказал ей правду, ей и в голову не пришло бы обстирывать его.

Он должен открыть ей правду до того, как она сделает ему еще какое-нибудь доброе дело.

С той самой ночи, как они босиком бродили в ручье, Делла чувствовала, что Камерон хочет ей что-то сказать. Вначале она решила, что это как-то связано с Кларенсом, но они часто говорили о ее покойном муже, и у Камерона было более чем достаточно возможностей рассказать ей то, что он собирался. Возможно, он хотел поведать ей о своем таинственном незаконченном деле. Делла буквально сгорала от любопытства.

Больше всего Делле хотелось, чтобы она узнала Джеймса Камерона до того, как война изменила его. Интересно, его голубые глаза сверкали и светились чаще, чем теперь? Легко ли было его рассмешить? Любил ли он поговорить или всегда был немногословным и замкнутым?

– Сегодня вы что-то молчаливая, – проговорил он, кладя вилку и нож в пустую тарелку.

– Никак не могу понять, почему вас разозлило, что я постирала и погладила ваши вещи.

Любой другой на его месте воспользовался бы ее замечанием как возможностью все объяснить, но Камерон лишь кивнул. Было в Камероне что-то, что, с одной стороны, заставляло женщин буквально беситься, а с другой – прощать ему все.

Деллу завораживал его взгляд. Казалось, он видел ее насквозь. Никто еще не смотрел на нее так.