Текст книги "Сила твоих чар"

2

После ухода Генриха Риккерта воцарилась мертвая тишина. Люсьен догадывался, что должен ответить на вопрос мальчика. Хотя с виду он казался спокойным, но был напряжен как скрипичная струна.

Проклятье! Решение приехать в пансион «Бельвю», разоблачить обман Алисии и приказать ей держаться подальше от месье Жозефа было ошибкой. Похоже, ему самому следовало держаться как можно дальше от этой особы.

– Я… да, – наконец сказал он, решив, что отрицать их родство бессмысленно. – Жюль де Грасси был моим братом, – хмуро промолвил Люсьен, заметив, что Алисия выглядит ничуть не лучше, чем он сам. – Ты Бертран, верно?

Надо отдать Бертрану должное: увидев, что мать расстроилась, он покраснел.

– Я говорил, что нужно посмотреть почту, – пробормотал он, отойдя в сторону. – Откуда я знал, что он приедет?

Да, этого он знать не мог, признал Люсьен. Но наверняка догадывался, что его послание вызовет эффект разорвавшейся бомбы.

А если так… Если так, то мальчишка подозревал, что любвеобильный дедушка знает о его существовании.

– Ты всерьез думал, что мы не обратим внимания на твое письмо? – спросил Люсьен, чувствуя враждебность стоявшей рядом Алисии. Враждебность, которую ему уже приходилось испытывать на себе. Что ж, пусть пеняет на себя. Он не виноват в том, что Алисия скрывала от них своего сына.

– Нет, – ответил Бертран, с облегчением поняв, что если ему и достанется от матери, то позже. – Я знал, что вы захотите увидеть меня. Я сто раз твердил маме, что хочу увидеть своего французского дедушку, но она говорила, что вам нет до нас дела.

– Вот как? – Как ни странно, в голосе Люсьена прозвучала горечь. – Но она рассказала тебе, как связаться с нами, правда?

– Нет! – воскликнула оскорбленная Алисия. – Я бы никогда…

Однако ее перебил возбужденный голос Бертрана:

– Нет, мама ничего мне не говорила. Я списал адрес с паспорта моего папы, – гордо объяснил он. – Мама хранит его в шкатулке наверху. – Когда Алисия попыталась прервать Бертрана, он смерил ее вызывающим взглядом. – Да! – воскликнул мальчик, решив, что другой возможности оправдаться у него не будет. – Ты знаешь, что это правда. – Он уныло вздохнул. – Мне очень жаль. – Но огорченным Бертран отнюдь не выглядел. – Я нашел шкатулку, когда искал… искал что-то другое.

– Что именно?

Грозный голос Алисии заставил Бертрана ссутулиться.

– Свою пращу, – пробормотал он. Алисия уставилась на сына.

– Ты искал свою пращу у меня в комоде? Думаешь, я этому поверю?

– Это правда, – начал оправдываться Бертран. – Я уже искал у тебя в шкафу и…

Алисия пробормотала что-то неразборчивое, и Люсьену пришлось закусить губу, чтобы не засмеяться. Пращи, комоды… Как будто мгновение назад вся его жизнь не перевернулась вверх дном!

Должно быть, усилия Люсьена оказались тщетными, потому что Алисия стремительно повернулась к нему.

– Ты находишь это смешным? – сердито спросила она. – Ну что ж, ничего другого от тебя ждать не приходится! Представляю, как вы с отцом посмеетесь, когда вернетесь домой! И чем скорее вы это сделаете, тем лучше. Можешь думать что угодно, но делать здесь тебе нечего!

К Люсьену вернулась серьезность.

– Ты так думаешь? – вкрадчиво спросил он и с удовлетворением заметил, что гнев, горевший в глазах Алисии, сменился тревогой. – А я готов держать пари, что есть.

Алисия вздернула подбородок, и Люсьену пришлось признать, что она справилась с собой.

– Думаю, все уже сказано, – упрямо ответила она, но Люсьен покачал головой.

– Не все, – холодно ответил он. – Да будет тебе известно: я приехал сюда по одной-единственной причине. Мой отец лежит в марсельской больнице. Десять дней назад он перенес операцию на сердце. Если бы не эта операция, письмо Бертрана доставили бы ему.

Ошарашенная Алисия открыла рот, но не нашлась, что сказать. Взять на себя инициативу пришлось Бертрану. Он с тревогой спросил, скоро ли дедушка вернется домой.

– Понимаете, мы пробудем здесь меньше двух недель, – серьезно объяснил он. – Как вы думаете, до тех пор его выпишут?

– Это не играет роли, – заявила Алисия, подтвердив догадку Люсьена, что она не имеет отношения к письму. – Бертран, я не собираюсь разрешать тебе поддерживать отношения с… с де Грасси. Последние восемь лет мы обходились без них, и у меня нет желания нарушать статус-кво.

– А у меня есть! – злобно крикнул Бертран, у которого опустились уголки рта. – Они мои родные. Такие же, как ты и дедушка!

Люсьену и в голову не приходило, что он может сочувствовать Алисии, но это случилось. Ее лицо, раскрасневшееся от гнева, внезапно смертельно побледнело. Она дрожащей рукой поправила пышные волосы.

– Бертран, они не хотят тебя знать, – прерывающимся голосом произнесла она. – Это верно? – Она посмотрела на Люсьена глазами, полными слез. – Верно? Проклятье! Неужели ты не можешь сказать ему правду?!

***

Люсьен вернулся в Монмуссо уже в девятом часу вечера. Он уехал из Сент-Обена не так поздно, но долго ехал по приморскому шоссе, пытаясь осмыслить то, что узнал.

Черт побери! Его руки стиснули руль «мерседеса». Нет, это невозможно! Ни он сам, ни его отец не могут поверить в то, что женщина, вышедшая замуж за его брата и через двадцать четыре часа ставшая вдовой, успела зачать ребенка. Но это случилось. Сомневаться не приходится: Бертран вылитый де Грасси.

Однако о письме она не знала. Это доказывает ее реакция. Мальчик сказал, что он сам написал Жозефу де Грасси. Письмо пришло еще до того, как он с матерью покинул Англию.

Люсьен застонал.

Конечно, во всем виновата Алисия. Она должна была знать, что делает сын. О Боже, ему ведь всего семь лет! Неужели ей трудно присмотреть за ребенком?

Впрочем, судить по собственному опыту он не может. Сыновья и дочери его ближайших друзей вполне послушные дети, но это еще ни о чем не говорит. Похоже, сходство Бертрана с де Грасси не только внешнее.

Люсьен кипел от негодования. Как Алисия смела скрывать от них существование ребенка? Если бы не вмешательство Бертрана, они бы никогда не узнали, что у Жюля остался сын.

Впрочем, может ли он осуждать ее? После всего случившегося она имела полное право вычеркнуть семью де Грасси из своей жизни.

Да, но отец будет потрясен. Люсьен не сомневался, что месье Жозеф свернет горы ради того, чтобы добиться опеки над мальчиком. Что бы он ни думал об Алисии, как бы ни пытался помешать ее браку с Жюлем, но Бертран приходится ему внуком. На данный момент единственным. А для Жозефа де Грасси кровное родство имеет непреходящее значение.

Возможно, это и явилось главной причиной молчания Алисии. Она лучше всех знает, каким беспощадным может быть ее свекор. Точнее, каким беспощадным был Люсьен, готовый на все, лишь бы выполнить желание своего отца.

Впрочем, сейчас Люсьену не хотелось об этом думать. Время для угрызений совести было неподходящее. Тем более что сама Алисия не останавливалась ни перед чем, пытаясь соблазнить Жюля, увести его от семьи и девушки, с которой тот был помолвлен. И не испытала ни угрызений совести, ни скорби, когда…

Люсьен сделал глубокий вдох. Ему не за что себя осуждать. Дело кончилось трагедией, и он имеет все основания для гнева. Алисия лишила Жюля всего: чести, семьи, будущего. Скорее всего, брат узнал, что его свежеиспеченная жена неверная сучка, и именно поэтому разбился в машине во время поездки на юг Англии, где они должны были провести медовый месяц.

Нет! Он в очередной раз отверг эту мысль. Если Жюль действительно покончил с собой, то причина заключается в другом: он узнал о том, что пытались сделать Люсьен и отец. Но, будь так, Алисия непременно сообщила бы об этом. Она захотела бы причинить им те же страдания, которые сейчас испытывает сама.

У Люсьена напрягся подбородок. Слава Богу, он не показал виду, что потрясен фамильным сходством Бертрана с де Грасси. Тем более что это потрясение быстро сменилось злостью на Алисию, посмевшую обмануть их. Конечно, Алисия поверила, что он не испытывает никаких чувств. Пусть продолжает так считать. Черт побери, но что он скажет отцу?

Люсьен покачал головой. Восемь лет назад все было намного проще. Тогда Жозеф де Грасси был сильным и властным человеком, способным справиться с каждым, кто вставал на его пути. Он правил Монмуссо железной рукой и именно поэтому принял так близко к сердцу поступок Жюля, учившегося в Лондоне и решившего жениться на англичанке. Жозеф сделал все, чтобы этого не случилось, и даже послал своего старшего сына в Англию. Чтобы помешать этому браку, Люсьен не должен был останавливаться ни перед чем…

Люсьен фыркнул, насмехаясь над самим собой. Он потерпел неудачу, и отец до сих пор не простил ему этого. Впрочем, Жозеф так и не узнал, почему сын вернулся домой, не выполнив поручения.

У Люсьена была возможность помешать свадьбе. Если бы Жюль узнал правду, церемония не состоялась бы. Но Люсьен промолчал. Потому что слишком стыдился сделанного и ощущал отвращение к себе. Он улетел во Францию, зная, что Алисия победила.

Впрочем, теперь он сомневался в этом и презирал себя за проявленную слабость.

***

Когда Люсьен добрался до долины, в которой его семья жила сотни лет, уже стемнело. Он вспомнил, что должен позвонить матери. Пока отец оставался в больнице, она жила в марсельской квартире. Люсьен договорился с матерью, что будет звонить ей не позже семи вечера. Поняв, что этот срок давно миновал, он почувствовал стыд.

Мать решит, что он просто забыл позвонить или что ему все равно. Болезнь мужа сделала Мирей де Грасси очень чувствительной. Возможно, она боялась, что после смерти отца Люсьен перестанет относиться к ней с уважением. Смешно…

Впрочем, с возрастом она все больше попадала в зависимое положение от сына. А после сердечного приступа у Жозефа стала еще более требовательной. Люсьен понимал, что это вполне естественно, но учитывать нужды родителей и в то же время не забывать про себя нелегко.

Люсьен остановил «мерседес» у колоннады здания, которое прежде было домом кучера, а теперь служило гаражом множеству машин. Когда-то дед Люсьена держал здесь сверкающую «изотту-фраскини», и Люсьен помнил, что по особым случаям ему разрешали садиться за руль. Помнил он и наказание, которому подвергся за то, что взял машину без спроса. Тогда он испугался, что ему никогда не позволят иметь собственный автомобиль.

Он кивнул человеку, появившемуся на пороге гаража, вышел из машины и размашисто зашагал по двору. Рассеянно поднявшись по ступенькам, Люсьен вошел в просторный вестибюль с высоким резным потолком и стенами, облицованными плиткой. Это была самая старая часть дома, выстроенного в мавританском стиле. Конечно, за прошедшее время многое изменилось, но дом оставался таким же светлым, просторным и прохладным, как много веков назад.

Не дойдя до двери во внутренний дворик, Люсьен свернул налево. Один из множества слуг спросил, что Люсьен хотел бы съесть на ужин, но хозяину было все равно. Сначала требовалось позвонить матери, а потом решить, что делать дальше.

Впрочем, выбор невелик. Насколько он может судить, Алисия готова послать всю их семью куда подальше. Она не дала ему поговорить с Бертраном. Даже в ее присутствии. Просто утащила мальчика в пансион, явно надеясь, что Люсьен больше не приедет.

Что весьма наивно с ее стороны, мрачно подумал Люсьен, пройдя в свои покои и бросив галстук на ближайший стул. Какие бы чувства он ни испытывал, Бертран приходится ему племянником. Когда на прощание Люсьен сказал мальчику, что они встретятся, причем очень скоро, Алисия процедила сквозь зубы:

– Только через мой труп!

Однако на Люсьена это не произвело ни малейшего впечатления. Реакция Алисии его ничуть не интересовала. Бертран – член семьи де Грасси. Рано или поздно мальчик узнает, что это значит.

3

Алисия опустила подбородок на руки и посмотрела на Бертрана, мрачно сидевшего напротив. Она сердилась на сына и в то же время сочувствовала ему.

Мальчик не виноват. Она сама не говорила ему правды о де Грасси. Нарочно избегала разговоров об этой семье, надеясь – как выяснилось, тщетно, – что Бертран смирится с этим. Тем более что родни у него хватает. Две замужние сестры Алисии имеют детей. У Бертрана есть тети, дяди, двоюродные братья и сестры, не считая деда по материнской линии. Она надеялась, что этого достаточно.

Увы, она ошиблась. Бертран пошел в отца и не выносит неопределенности. Но рыться в ее вещах, найти паспорт Жюля, написать Жозефу де Грасси, не поставив ее в известность… Это уже переходит всякие границы.

Она вздохнула и прикинула, нельзя ли отправиться домой раньше срока. Выходило, что нельзя. Когда они летели сюда, самолет был полон. Кроме того, она купила обратные билеты заранее, а за перенос рейса пришлось бы заплатить отдельно.

Думать об этом не хотелось. Алисия уже и так выбилась из бюджета, но скорее умерла бы, чем попросила отца прислать ей денег. Тем более что мистер Ормсби наверняка потребовал бы объяснений.

– И долго ты собираешься молчать? – наконец спросила она, заставив Бертрана отвлечься от яиц всмятку и бекона. Мальчик заказал эти блюда, несмотря на ее возражения. По мнению Алисии, такой завтрак слишком плотен для здешнего климата, но Бертран заартачился. – Впрочем, дело твое.

Бертран прожевал еду, сделал глоток апельсинового сока и хмуро посмотрел на мать.

– А что мне еще остается? – дерзко ответил мальчик, и Алисии захотелось выдрать его.

– Напрасно ты разговариваешь со мной таким тоном. – Алисия сложила салфетку и положила ее рядом с тарелкой. Сама она не съела ни кусочка; от вида жирной пищи ее тошнило. – Можешь считать, что у тебя есть причины для подобного поведения, но ты представления не имеешь, какое змеиное гнездо разворошил.

– Змеиное гнездо! – фыркнул сын. – Ты сама не знаешь, что говоришь. По-моему, ты просто ревнуешь. Тебе не по душе, что я понравился дяде Люсьену.

Ревнуешь!

Ногти Алисии вонзились в ладони.

– Ты так думаешь? – Самодовольство этого мальчишки становилось невыносимым. – Что ты об этом знаешь?

– Я знаю, что дядя Люсьен очень воспитанный, – чопорно заявил сын. – А ты вела себя с ним грубо! Я очень удивлюсь, если он захочет снова увидеть меня.

Алисия стиснула зубы, пытаясь справиться со слезами. О да, хотелось сказать ей, Люсъен де Грасси непременно захочет увидеть тебя. Теперь, когда этот человек узнал о твоем существовании, он сделает все, чтобы отнять тебя у меня.

Конечно, сказать такое нельзя. Во-первых, это было бы слишком жестоко. Во-вторых, Бертран ей не поверит. По мнению мальчика, все люди были такими, какими казались, и говорили то, что думали. Не лгали, не мошенничали и не пытались разрушить чужую жизнь. Зачем пугать ребенка раньше времени? Скоро он сам узнает, что де Грасси ради достижения своих целей способны на что угодно.

– Думаю, когда ты увидишь его в следующий раз, тебе придется извиниться, – продолжил Бертран, ковыряя ложкой остатки яйца. – Мы ведь еще увидимся с ним, правда, мама?

Алисия замешкалась с ответом.

– Не думаю. Я решила прервать отдых, – наконец сказала она. – Постараюсь узнать, нельзя ли нам улететь сегодня же.

– Нет! – Бертран стремительно вскочил. Люди, сидевшие за соседним столиком, тут же навострили уши. – Я никуда не полечу! – заявил он, ничуть не заботясь о мнении окружающих. – Ты не можешь меня заставить!

– Сядь, Бертран, – смущенно сказала Алисия.

Однако мальчик закусил удила.

– Не сяду! Я хочу еще раз увидеть дядю Люсьена! Хочу увидеть дедушку! Почему ты мне не разрешаешь?

– Сядь сейчас же!

На этот раз Алисия привстала. Бертран понял, что, если мать не сможет смотреть в глаза другим отдыхающим, ему же будет хуже, и неохотно подчинился.

– А теперь послушай меня, – негромко продолжила Алисия. – Ты будешь делать то, что тебе скажу я. Тебе семь лет, и я имею полное право требовать от тебя послушания.

Выражение лица Бертрана было угрюмым. Когда в глазах мальчика блеснули слезы, Алисия почувствовала облегчение.

– Почему ты такая злая? – срывающимся голосом спросил он. – Ты всегда говорила, что любила моего отца. Выходит, ты меня обманывала?

– Нет! – Алисия чуть не застонала. – Я действительно любила его. Больше, чем ты можешь себе представить.

– Но тогда…

– Но твой отец не был похож на своих родственников, – с жаром продолжила она. – Он был… добрый. Мягкий. Он… был готов поссориться со своей семьей, чтобы мы могли быть вместе.

Бертран нахмурился.

– Ты хочешь сказать, что они были против этого?

У Алисии засосало под ложечкой.

– Да.

– Значит, когда ты говорила, что не поладила с папиной семьей, это значило, что они не поладили с тобой?

О Господи… Алисии не хотелось говорить об этом.

– Я… Пусть будет так, – скрепя сердце согласилась она.

– Но это не значит, что они сердятся до сих пор! – пылко воскликнул Бертран. – Сколько лет назад умер папа? Восемь?

– Почти.

Мальчик пожал плечами.

– Похоже, они передумали. Иначе дядя Люсьен не приехал бы сюда.

– Это все из-за тебя! – злобно воскликнула Алисия, но тут же опомнилась. – Я хочу сказать, что это вполне естественно. Они захотели познакомиться с тобой, потому что ты сын своего отца.

– И твой, – тут же напомнил ей Бертран. – А как только они узнают тебя…

– У них не будет такой возможности, – с отчаянием сказала Алисия. – Разве ты не слышал меня? Я не желаю видеть никого из де Грасси.

У Бертрана сморщилось лицо.

– Это неправда!

– Правда. – Алисии не хотелось продолжать этот разговор, но другого выхода не было. – Я знаю, ты разочарован, но, если мы не сможем улететь домой, я постараюсь переехать в другой пансион на побережье…

– Нет!

– Да, – решительно ответила Алисия. – Давай договоримся. Я знаю, как ты ждал этой поездки, и не хочу, чтобы ты разочаровался. Поэтому мы поедем на другой курорт.

– Я не хочу на другой курорт! – угрюмо возразил Бертран. – Мне нравится здесь. Тут у меня друзья.

– Появятся другие.

– Нет, не появятся!

– Конечно, появятся.

– Но…

– Что «но»?

Бертран покачал головой, видимо решив, что спор затянулся.

– Ничего, – с облегчением пробормотал он, увидев, что у их столика остановился Курт с родителями. Риккерты завтракали на террасе и теперь возвращались к себе.

– Доброе утро, миссис де Грасси, – жизнерадостно сказал герр Риккерт. – Еще один чудесный день, верно?

– Гм… да, – любезно улыбнулась Алисия. Она заметила, что немцы принарядились, и спросила: – Вы снова куда-то собрались?

– Да. Мы едем в Понтуаз, где детям предоставляются богатые возможности для отдыха, – на изысканном английском ответила фрау Риккерт. – Водные аттракционы и многое другое. Вы не разрешите Бертрану поехать с нами?

– Ох… – Алисия растерялась. Она едва знала Риккертов и в других обстоятельствах ни за что не отпустила бы с ними сына. Но она собиралась сменить пансион, а поездка с Риккертами могла отвлечь Бертрана от мыслей о семействе де Грасси.

– Мама, можно? Можно? – Бертран умирал от желания отправиться с немцами.

Алисия вздохнула и пожала плечами.

– Даже не знаю что сказать…

– Не волнуйтесь, мы позаботимся о нем, – сердечно сказал герр Риккерт и похлопал Бертрана по плечу. – Они с Куртом отлично ладят.

– Да. Да! – Бертран смотрел на нее умоляющими глазами.

Алисия поняла, что целый день таскать его с собой будет невозможно, и сдалась.

– Ладно, – решила она, заставив мальчишек заулюлюкать. – Гм… так куда вы едете?

– В Понтуаз, – тут же ответила фрау Риккерт.

– Понтуаз? – нахмурилась Алисия. – Где это?

– Дальше по побережью. В сторону Марселя, – с оттенком нетерпения объяснил Риккерт. – Всего километров тридцать отсюда.

Иными словами, на тридцать километров ближе к Монмуссо… Алисия облизала губы. Прежде чем согласиться с выбором Бертрана, она изучила карту.

С выбором Бертрана… У нее гулко забилось сердце. Интересно, как давно он вынашивал мысль написать деду?

– Я пошел собираться! – воскликнул Бертран, словно догадавшись о ее мыслях. – Я мигом!

– Я пойду с тобой, – пробормотала Алисия. Она встала со стула и еще раз любезно улыбнулась Риккертам. – Прошу прощения.

– Мы подождем вас на улице. – Генрих Риккерт кивнул, и Алисия ушла, смутно ощущая, что сын снова перехитрил ее.

Когда она добралась до номера, Бертран успел запихнуть в рюкзак плавки и полотенце. Он взлетел по лестнице одним духом. Мальчику явно не терпелось удрать.

– Тебе понадобятся деньги? – спросила Алисия, поднимая с пола мятую рубашку.

Бертран покачал головой.

– У меня есть сто франков. Этого хватит.

Алисия ахнула.

– С чего ты взял? Ты представляешь себе, сколько стоят аттракционы?

– Тогда ты расплатишься с Риккертами, когда мы вернемся. Все, мама, меня ждут!

– Ладно, – вздохнула Алисия, подставляя сыну щеку. – Веди себя хорошо.

– Обязательно. – Бертран ликующе улыбнулся и побежал к двери. – До вечера!

***

Выйдя из дома, Люсьен увидел, что у крыльца стоит красная спортивная машина Франсуазы. Высокая и смуглая Франсуаза вышла из автомобиля и одернула узкую зеленую юбку, едва прикрывавшую колени.

Бывшая невеста его брата быстро оправилась от фиаско. Примерно через год она вышла замуж за дальнего родственника президента, а когда пожилой супруг оставил ее богатой вдовой, тут же переключилась на старшего брага бывшего жениха. Люсьен подозревав, что этот план был разработан ею заранее.

Впрочем, возможно, он слишком самоуверен. Когда Жюль женился на англичанке и погиб, едва на брачном контракте высохли чернила, Франсуаза очень переживала. Да, тогда она искала у Люсьена сочувствия, но это было вполне естественно. В конце концов, семья Франсуазы была небогатой и тот факт, что выгодный жених бросил ее за три месяца до свадьбы, явился для девушки сильным ударом.

Тогда Люсьен явно дал ей понять, что не собирается занимать место родного брата. Ему всегда нравилась Франсуаза, но от мысли лечь с ней в постель он шарахался как от чумы. Он и сам горевал, страдая от мысли, что мог стать косвенной причиной гибели брата.

Однако теперь все по-другому. Франсуаза успела побывать замужем и овдоветь. Он и сам стал старше и уже не избегал того, что предлагала ему жизнь. Эта связь была удобна им обоим. Люсьен сомневался, что она может кончиться свадьбой, хотя отец часто заговаривал с ним об этом. Франсуаза могла надеяться, что Люсьен передумает, но она никогда бы не стала для него единственной.

Увидев молодую женщину, Люсьен ощутил досаду. Он обдумывал планы на день. Планы, которые встречу с Франсуазой не предусматривали.

Конечно, она ничего не знает о вчерашних событиях. Люсьен обнаружил ее сообщение на автоответчике, но и не подумал перезвонить. Возможно, именно этим объяснялся ее приезд.

– Милый! – Она надулась, когда губы Люсьена слегка коснулись ее щеки, и неодобрительно покосилась на его небрежный наряд. – Ты куда-то собрался? Я надеялась, что мы проведем этот день вдвоем.

– Мне очень жаль. – Люсьен понимал, что майка цвета морской волны и просторные брюки сильно отличаются от его обычной манеры одеваться. Однако такой наряд подходит для курорта куда больше, чем костюм-тройка, в котором он был вчера. – Мне нужно… уладить кое-какие дела.

– В таком виде? – Франсуаза дернула кожаный шнурок, завязанный у него на талии. – Не могу представить, что ты можешь приехать к клиенту в майке.

– А разве я сказал, что еду к клиенту? – спросил Люсьен более резко, чем собирался. Он отвел ее руку и сделал шаг в сторону. – Это личное дело, – добавил он, понимая, что обязан кое-что-то объяснить. – Честное слово. Мне нужно ехать.

– Это женщина? – спросила Франсуаза.

Досада Люсьена усилилась. С чего она взяла, что имеет право задавать ему такие вопросы? Однако здравый смысл тут же одержал верх. Пожалуй, кое-какие права у нее есть. В конце концов, они встречаются уже несколько месяцев.

– Это не то, что ты думаешь, – заверил он и слегка улыбнулся. – Я позвоню тебе.

Франсуаза свела брови на переносице.

– Так и не скажешь, куда едешь?

– Нет. – На этот раз тон Люсьена был недвусмысленным.

У нее дрогнули губы.

– Люсьен…

Он понимал, что поступает жестоко, и осуждал себя за это. Но ему нужно добраться до Сент-Обена раньше, чем Алисия успеет исчезнуть.

– Послушай, – сказал он, – мы с тобой тут ни при чем. Это дело отца. Причем конфиденциальное. У меня нет другого выхода.

У Франсуазы отвисла челюсть.

– Хочешь сказать, что у твоего отца роман?

– Нет! – При одной мысли об этом Люсьена бросило в дрожь.

– Но ты говорил, что тут замешана женщина…

Черт! Люсьен был готов вырвать себе язык.

– Я уже говорил: это не то, что ты думаешь, – быстро напомнил он. – Просто… – Проклятье, что ей сказать?! – Просто возникло неожиданное осложнение.

– Из-за женщины?

– Только косвенно.

Что ж, по крайней мере, он не солгал. Правда, при мысли о новой встрече с Алисией у Люсьена засосало под ложечкой. О дьявол, как я ненавижу эту женщину! – злобно подумал он. Если бы Франсуаза могла прочитать его мысли, она бы перестала волноваться.

– Ну ладно… – Она шагнула к машине. – Но ты позвонишь мне еще утром, ладно?

– Днем, – со вздохом согласился Люсьен. – Если не застану тебя дома, то оставлю сообщение на автоответчике.

– Днем так днем, – печально сказала Франсуаза.

Этого было достаточно, чтобы Люсьен снова почувствовал приступ раздражения. Черт побери, неужели они уже достигли той стадии, когда он обязан перед ней отчитываться?

– Я позвоню, – пообещал он, не оговаривая срока. Потом открыл дверь алой машины с откидным верхом и бросил: – Счастливо!