Текст книги "Властелин Времени"

– Сейчас убедишься, что эти создания более чем реальны.

Джаг стоял у них за спинами, смущенно сознавая, что подслушивает. Но он также хорошо помнил, что со времени атаки, разрушившей Хранилище Всех Известных Знаний, Краф сообщил ему не больше, чем считал нужным. Двеллера это задевало, но волшебнику он своих претензий по этому поводу не высказывал. Того ведь не меньше, чем самого Джага, занимало спасение Великого магистра.

К тому же если Крафа привести в раздражение, он может превратить тебя в жабу. А уж в этом обличье Джаг вряд ли сможет чем-то помочь Великому магистру.

Море по-прежнему оставалось взбудораженным и неспокойным; до самого горизонта ходуном ходили гигантские волны. Однако в хаосе этом можно было заметить какую-то странную закономерность. Крупная рябь расходилась в стороны от единого центра наперерез естественному движению воды, свидетельствуя о присутствии под поверхностью воды исполинской твари.

«Очевидно, – подумал Джаг с растущей тревогой, – изображения бородатого хорвума в одном из трудов не передавали его истинных размеров».

– Но ведь чудовища в этих водах не должны нас атаковать, – изумился один из пиратов. – Это же наши чудовища!

– Только не эти, – отозвался старый волшебник. – Когда остров только создавался, в тамошних водах обитало несколько бородатых хорвумов. Это место отчасти потому и выбрали для строительства Великой Библиотеки, что ходили слухи о пропавших там кораблях. Лорд Харрион никогда бы не поверил, что там кто-то может поселиться.

Еще одна волна ряби пошла по левому борту. Двеллер, обернувшись, успел разглядеть мелькнувшую в воде пурпурную чешую.

– Других обитавших в тех водах гигантских созданий, гигантских кальмаров например, удалось заколдовать так, чтобы они узнавали заклятия, вырезанные на дне кораблей с острова, и не нападали на них.

Поднятая чудовищем волна с силой ударила в борт «Одноглазой Пегги». Взлетевшая в воздух стена холодных соленых брызг перекатилась через борт и обдала и так уже мокрого с головы до ног, промерзшего до костей Джага.

– Но бородатые хорвумы чарам оказались неподвластны, – продолжал Краф, – так что Древние маги предпочли их усыпить. На это пришлось потратить массу сил, потому что твари этому отчаянно сопротивлялись. С тех пор они покоятся на дне Кровавого моря, на поверхности их больше не видели.

– Кроме этого вот, – рявкнул Халекк.

– Верно, – кивнул волшебник. – Кроме этого.

– И он почему-то крайне нами заинтересовался. А с чего чудовище, собственно, проснулось?

– С того, – отозвался не предвещающим ничего доброго тоном Краф, – что кто-то его разбудил.

В голове двеллера немедленно зароилось множество вопросов. Кто же разбудил хорвума? И зачем? Неужели специально для того, чтобы напустить ее на них? Как это удалось? И если чудовище пробудилось, может, и остальные его собратья плавают сейчас в гавани Дальних Доков в Рассветных Пустошах?

Но не успел Джаг задать свои вопросы вслух или подумать о том, стоит ли давать волшебнику знать о своем присутствии, как он увидел, что тварь подымается из океана.

– Берегись! – крикнул Дризил со своего наблюдательного пункта. – Он идет на нас! На правый борт! На правый борт!

Халекк выкрикнул команду рулевому, приказывая маневрировать, чтобы избежать столкновения, но, поскольку «Одноглазой Пегги» приходилось еще и бороться с ветром и штормовой волной, вряд ли стоило особенно рассчитывать на успех. Капитан с гарпуном на плече устремился мимо двеллера к правому борту.

Старый волшебник повернулся и, увидев Джага, недовольно прищурился.

– Тебе здесь не место, – заявил он. – Здесь слишком опасно.

– Если вы не заметили, – парировал двеллер, – на нас не просто напали, корабль еще и тонет. В такой ситуации сидеть в каюте мне что-то совсем не хочется.

– Там ты будешь в большей безопасности. Я не хочу тебя терять из-за твоего безрассудства.

Джаг не стал отвечать, зная, что это бесполезно. Вниз он все равно не спустится. За последний месяц двеллеру надоело сознавать, что его жизнью и поступками кто-то управляет. Может, с корабля ему было и не сойти, но сейчас он, в конце концов, вправе выбирать, где именно на нем будет находиться. Повернувшись, Джаг бросился за Халекком.

Голова бородатого хорвума поднялась из брызг пены. Она была громадная, клиновидная, как у змеи. Морду покрывала испещренная пятнами кожа оливкового оттенка; на подбородке и скулах она была туго натянута, и цвет ее там переходил в пурпур оттенком темнее, чем на теле. Величину глаз и раздутых ноздрей подчеркивали окружавшие их темно-красные пятна. С подбородка к шее тянулись льдисто-голубые усы, напоминавшие застывшие потоки воды.

За спиной у твари вздымались гигантские валы – создавалось впечатление, будто именно хорвум вызывал волнение воды.

Халекк приготовился бросить гарпун, но тварь двигалась слишком быстро. Когда капитан отвел руку для броска и выпустил гарпун, хорвум уже успел скрыться под водой. Гарпун пронзил поверхность моря в том месте, где он только что находился, но двеллер был уверен, что капитан промахнулся.

– Держитесь! – заорал Халекк, хватаясь за ближайшую выбленку. – Сейчас ударит…

Действительно, через несколько секунд бородатый хорвум врезался в борт «Одноглазой Пегги» с такой силой, что судно, казалось, на мгновение взлетело над водой. При этом оно развернулось и завертелось, встретившись с шедшими за чудовищем волнами. На гребень первой корабль взлетел боком, сильно кренясь влево; следующая подняла его еще выше и крениться заставила еще сильнее.

Джага немало тревожило, что грохочущая мощь гигантских волн окончательно разобьет уже треснувший борт «Одноглазой Пегги»; но корабль по-прежнему продолжал взбираться на вершины их гребней. Волны налетали так быстро и с такой силой, что суденышко превратилось в их беспомощную игрушку.

Чувствуя тошноту в желудке, двеллер ухватился за пучок выбленок и повис, вцепившись в грубую веревку. Опустив взгляд, он увидел, как волнуется вода в сотне футов у него под ногами.

Почти все пираты точно так же вцепились в такелаж, мачты и бортики; но троим из них удержаться не удалось, и они свалились с палубы.

Их отчаянные крики не смог перекрыть даже шум шторма и рвущихся парусов корабля. Джаг мог лишь беспомощно наблюдать за тем, как, нелепо взмахивая в воздухе руками и ногами, несчастные падают в воду.

Им конец, не мог не понимать двеллер. Мало кто из пиратской команды умел плавать, да если бы и умел, в такой шторм их очень трудно было бы найти в море. В страхе он еще крепче уцепился за выбленки.

Внезапно выбленка, за которую держался Халекк, лопнула. Рослый гном неудержимо заскользил по сильно накренившейся палубе, обдирая ладони о веревку. Он ударится о брамсель грот-мачты, который полоскался на сильном ветру, и медленно скользнул по парусине, размахивая руками и стараясь уцепиться за неподатливую ткань.

В голове Джага молнией сверкнула мысль; как любой двеллер, он привык не мешкая осуществлять свои идеи. Поэтому он отпустил свою выбленку и тоже полетел вниз. Надо заметить, обычно столь быстрая реакция двеллеров работала исключительно на их самосохранение, однако Джаг задумал иное.

«Одноглазая Пегги» продолжала взбираться на высокую волну и уже почти добралась до самой ее вершины. Джаг знал, что, как только корабль взлетит на гребень волны, капитан не сможет удержаться и упадет в смертоносную пучину.

Двеллер скользил, прижав руки к телу, будто ястреб, пикирующий, чтобы поймать полевку. Он увидел Крафа; тот стоял, ухватившись за перила и словно не замечая сильного наклона палубы. Старый волшебник тоже его увидел.

– Не-ет! – закричал он.

Даже если я останусь жив, подумал Джаг, быть мне придется не кем иным, как жабой.

Когда он ударился о брамсель, трение парусины, по которой он заскользил, обожгло двеллера. Он раскинул руки, будто ребенок, играющий в снегу, удерживая равновесие, пока скользил по грубому материалу, стараясь не упустить только из поля зрения Халекка.

Тут и гном увидел Джага. Глаза капитана «Одноглазой Пегги» изумленно округлились, а в следующую секунду его ноги уже зависли над бездной. Внизу как раз снова выглянул на поверхность бородатый хорвум, словно предвкушавший момент, когда он поймает капитана.

В последний миг двеллеру удалось схватить Халекка за куртку, зажав ее полу в кулаке. Носками ботинок Джаг зацепился за такелаж, и веревки, царапая ему ноги, обвили их. Когда руки его вытянулись до предела, падение капитана «Одноглазой Пегги» было наконец остановлено.

– Мне тебя не удержать! – крикнул двеллер.

Ему не хватало сил – гном был его раза в четыре тяжелее. Халекк обеими руками ухватился за Джага и стал взбираться по нему, как по канату. Тому показалось в этот момент, будто его разрывают на части.

Наконец гном добрался до такелажа брамселя и нашел за что уцепиться.

Избавившись от веса капитана, двеллер попытался извернуться и ухватить брамсель руками. Однако как раз в этот момент «Одноглазая Пегги» достигла вершины огромной волны и, на мгновение зависнув, начала неудержимое движение по ее склону вниз. Джаг внезапно словно повис в невесомости.

Не успел он ухватиться за веревки покрепче, как его будто катапультой отшвырнуло от брамселя. Халекк потянулся к нему, достал даже до его ноги, но ухватиться за нее не успел.

Двеллер рухнул в бурлящее море.

2
ВЫЗОВ КРАФА

– А-А-А-А! – в ужасе завопил он. Джаг понимал, конечно, что это напрасная трата времени, которого у него вообще остается в обрез, однако в данную минуту крик ужаса представлялся ему вполне естественным. Тем не менее, даже издавая этот вопль, он продолжал думать. О всяких глупостях, как твердил уголок сознания двеллера. Ну и что с того, ему все равно крышка, так почему бы не выпустить страх наружу. Если отвести душу в крике, умирать будет, возможно, не так больно.

Джаг падал в воду, то и дело переворачиваясь вверх ногами. Бурлящее море стремительно приближалось, а он никак не мог избавиться от ощущения, что каким-то образом все же останется в живых. Плавать двеллер умел, так что имелся шанс, что штормовые волны не помешают ему удержаться на поверхности воды. Был даже шанс, что пираты с «Одноглазой Пегги» смогут разыскать его в этой круговерти.

Годы, проведенные в гоблинских шахтах, научили Джага, что такое вполне возможно. Правда, многих выживших их прошлое опустошало, но про себя двеллер, прошедший обучение у Великого магистра Фонарщика, понял, что к нему это, к счастью, не относится. Сам Великий магистр воспитывался в безопасных стенах Хранилища Всех Известных Знаний и лишь позже узнал на собственном опыте о несправедливости мира – или по крайней мере материка, – но Джаг с детства рос посреди этой несправедливости.

Ты сильный, не раз говорил ему Великий магистр. В тебе есть внутренняя решимость, подобную которой я редко у кого встречал.

Воспоминание об этих словах промелькнуло вдруг в сознании двеллера, а вслед за ним – ощущение вины. Перед тем как его наставника захватили гоблины, которыми руководил Альдхран Кемпус, они с Великим магистром Фонарщиком пребывали далеко не в лучших отношениях. Потом, правда, была короткая встреча на борту гоблинского корабля, но ее считать не стоило – Великий магистр был слишком занят тем, что давал Джагу указания, что делать, после чего помог ему сбежать.

«Ничего страшного, можешь и покричать, – раздался голос у него в голове. – Кричи, ведь уже почти все кончено».

Глядя на море, которое теперь заполняло все поле его зрения, Джаг вдруг осознал, что голос принадлежал отнюдь не ему самому. Гадая, откуда тогда он мог взяться, двеллер перестал кричать, чтобы сделать как можно более глубокий вдох перед погружением. Я смогу всплыть, сказал он себе, природная плавучесть поможет.

И тут что-то зацепило его правую ногу.

Джаг удивленно посмотрел вниз и увидел веревку, которая, натянувшись, дважды обвилась вокруг его икры. Он перестал падать, повиснув менее чем в двадцати футах над океанскими волнами.

Подняв глаза, двеллер увидел, что веревка была сброшена с борта «Одноглазой Пегги», а за другой ее конец тянул Краф. По переплетениям веревки плясали, подобно головешкам, летящим от костра, маленькие зеленые искорки.

Море под Джагом словно взорвалось. Из глубин его, обдавая все вокруг солеными брызгами, поднялась чудовищная туша бородатого хорвума.

«Ты не рыба, – произнес уже знакомый голос в его сознании. – Ты аппетитный кусочек приманки. Так что не стесняйся, покричи напоследок перед смертью».

Джаг увидел свое отражение в огромных черных глазах хорвума. Чудовище разинуло громадную пасть, полную зубов, каждый из которых мог сравниться по высоте с Крафом. Оттуда повеяло такой вонью, что двеллера едва не стошнило.

«Лакомый кусочек».

Джаг вытянул руки вперед и ухватил хорвума за верхнюю губу.

«Ты смеешь касаться меня руками?»

«Можно подумать, у меня есть выбор», – мысленно усмехнулся двеллер.

«Я это слышал».

Чудовище мотнуло головой и подбросило Джага в воздух, приготовившись поймать его, когда он упадет вниз. Но жуткие клыки лязгнули, не задев двеллера. Злобно оглянувшись на летящего по воздуху Джага, хорвум скрылся под водой.

Чувствуя, как впивается в ногу веревка, двеллер попытался извернуться так, чтобы схватиться за нее рукой, но желаемого не достиг. Краф, которому помогали несколько членов команды «Одноглазой Пегги», успел втянуть Джага на борт, когда корабль очутился между двумя исполинскими гребнями.

Двеллер ударился о залитую водой палубу «Одноглазой Пегги» и растянулся на ней во весь рост. У него болела каждая косточка, даже вздохнуть и то получалось с трудом.

– Ты как там, Джаг? – с тревогой спросил склонившийся над ним капитан пиратов.

Двеллер попытался ответить, но издал только еле слышное сипение.

Халекк, желая помочь, с такой силой заколотил его по спине, что Джаг взвыл от боли.

– Хватит… Да хватит же!

Гном удовлетворенно ухмыльнулся.

– Ну, с ним все в порядке, Краф, только встряхнуло маленько.

Джаг кивнул, надеясь, что после этого его оставят наконец в покое.

– Древними клянусь, – воскликнул Халекк, хлопнув его по плечу, – ты у нас настоящий храбрец.

Тут «Одноглазая Пегги» в очередной раз врезалась в волну, и соленые брызги взметнулись над палубой, заливая всех, кто на ней стоял.

– Пойду попробую вытащить корабль, – буркнул капитан гномов. – Ты мне, знаешь ли, жизнь спас. Крайне тебе за это признателен.

И он поспешил прочь по неустойчивой палубе.

Двеллер взялся распутывать веревку на лодыжке; наверняка в этой передряге он растянул себе пару связок и будет теперь, наверное, припадать при ходьбе на одну ногу вроде Криттера…

Наблюдавший за ним Краф щелкнул пальцами.

Веревка, как живая, распуталась и уползла прочь от Джага. Тот обеспокоенно посмотрел на волшебника: не иначе как сейчас старик начнет превращать его в жабу.

– Тебе, – веско сказал Краф, глядя на двеллера с высоты своего роста, – поручено серьезное дело. Вот им и надо было заниматься, а не храбрость свою демонстрировать.

Джаг еле сдерживал возмущение. Он поверить не мог, что волшебник, столько раз на глазах у него рисковавший жизнью ради Великого магистра, сейчас отчитывает его за спасение Халекка. Двеллер попытался было встать и выразить все, что он думает о том, как Краф вел себя с ним, как разговаривал и как вообще не обращал на него никакого внимания за тот месяц, что они провели на пиратском корабле, но нога его подвернулась, и он снова растянулся на палубе.

Волшебник между тем, явно потеряв всякий интерес к Джагу, отвернулся и снова принялся вглядываться в бушующее море.

«Одноглазая Пегги» продолжала сражаться с ветром и волнами. Шторм, вызванный, надо полагать, усилиями хорвума, налетел так быстро, что, борясь с заполнявшей трюм водой, пираты не успели убрать паруса. Теперь парусная оснастка судна была частично повреждена и настолько пропитана соленой водой, что управляться с ней было крайне сложно.

– Убирайте их живее! – стараясь перекрыть шум стихии, крикнул капитан, помогая рулевому удерживать штурвал.

Несколько матросов, выполняя его приказ, повисли на такелаже. Даже при небольшом ветре было бы сложно справиться с таким количеством повреждений, которые потерпел корабль, ну а сейчас подобная задача казалась почти невозможной. Но гномы не привыкли пасовать перед трудностями; кроме того, все прекрасно понимали, что, если корабль пойдет ко дну, они наверняка погибнут вместе с ним, и, поскольку подобная перспектива явно никого не устраивала, матросы с удвоенным рвением выполняли приказ капитана.

У Джага перед глазами все еще стояла недавняя картина, когда несколько членов команды «Одноглазой Пегги» оказались за бортом. Он схватил с палубы веревку, которая только что была привязана к его ноге, и побежал к перилам, надеясь, что хотя бы один из оказавшихся во власти пучины гномов мог быть еще жив.

– Подмастерье! – окликнул двеллера Краф.

Вечно он так его называет! С тех пор как Джаг стал Учеником в Библиотеке и до нынешнего времени, когда он стал библиотекарем первого уровня, волшебник упорно не желал обращаться к нему по-другому. Причем только к нему, больше никого из библиотекарей, которых Великий магистр за много лет успел обучить, старый волшебник так не называл. Впрочем, если бы он еще не произносил это слово таким ядовитым тоном и хоть изредка с похвалой, а не только выражая укор, это могло бы оказаться терпимым…

Двеллер на мгновение заколебался, ощущая в руке вес веревки. А ну как старому волшебнику придет в голову приказать ей привязать его к мачте?

– Я столько сил потратил на твое спасение, что не позволю тебе зря рисковать своей жизнью, – окинув его раздраженным взглядом, произнес Краф.

– Благодарен, конечно, за заботу, – с не меньшим раздражением отозвался Джаг, – но за борт не я один свалился. Может, еще удастся кого-то спасти. – Он вперил напряженный взгляд в бушующие волны.

– Они погибли, подмастерье. Можешь мне поверить. Гнев в душе двеллера боролся с горем. Его злило, что старик столь спокойно отнесся к гибели гномов. Только ведь Краф всегда был такой. Если он и проявлял на глазах у Джага какие-то эмоции, то разве что по отношению к Великому магистру.

Тем не менее двеллер упрямо продолжал вглядываться в пенящуюся за бортом стихию. Он решил, что, если увидит кого-либо из упавших пиратов, обязательно попытается его спасти. Конечно, где-то рядом притаился и бородатый хорвум… Сердце Джага отчаянно колотилось в груди, а поврежденную и натертую веревкой ногу дергало ему в такт. И еще он ужасно устал без рассуждений следовать указаниям Крафа.

Халекк продолжал выкрикивать команды, заставляя порядком уставший экипаж вспомнить о дисциплине. Криттер, которого остальные пираты терпеть не могли, тоже отлично справлялся со своей задачей, отчаянной руганью подгоняя членов команды.

Тут судно в который уже раз вздрогнуло от сильнейшего удара. Не успели пираты опомниться, как бородатый хорвум снова поднялся из глубин прямо по ходу корабля. Черные глаза твари злобно сверкали.

«Одноглазая Пегги» врезалась в тушу чудовища, вздрогнула и свернула вбок, скользя по гладкой чешуе. Бородатый хорвум метнулся вперед, к работающим в оснастке гномам. Но не успел он раскрыть свою зловонную пасть, как старый волшебник шагнул вперед и взметнул вверх руку.

В ладони его сверкнула зеленая молния. Резкие свистящие звуки, сопровождавшие ее появление, заглушили даже рев ветра.

Хорвум замер, что спасло гномов – ужасные челюсти щелкнули всего в нескольких футах от них. Чудовище попробовало было повторить атаку, но перед ним словно выросла невидимая стена. Тогда оно решило сменить тактику и метнулось вперед, нападая на Крафа.

От толчка, в который тварь вложила всю свою ужасающую силу, волшебник полетел за борт. Все это происходило на глазах у Джага, но он был совершенно не в силах в это поверить.

– Вы что, шелудивые псы, совсем разум потеряли? – взревел Халекк. – Порежьте эту гадину на куски!

Пираты обнажили сабли и боевые топоры. Джаг вытащил нож, хотя догадывался, что его лезвие вряд ли сможет нанести чудовищу особый вред.

Бородатый хорвум снова ринулся в атаку, но пираты успели уклониться от его челюстей и нанести ответные удары. К несчастью, особо успешными их действия назвать было трудно – на теле твари, покрытом чешуей, не осталось ни царапины.

Предприняв очередную атаку, хорвум схватил одного из гномов и на глазах у товарищей по команде перекусил беднягу пополам, после чего, мотнув головой, сломал грот-мачту почти у самого основания. Удерживаемая лишь оснасткой, мачта повалилась на правый борт, еще сильнее накренив «Одноглазую Пегги» и сбросив в океан двоих пиратов.

Двеллер крепче сжал нож. «Конечно, все наши усилия напрасны, – думал он, – мы не в силах справиться с ужасной тварью. Она без труда сможет уничтожить корабль, и мы окажемся за бортом. Даже если кто-то и выживет, то помощи в этих водах ждать неоткуда».

Со своей судьбой Джаг, может быть, и смирился, но его мысли постоянно возвращались к Великому магистру Фонарщику. С тех пор как гоблины-работорговцы разлучили его с семьей, двеллер ни с кем не сближался, пока Великий магистр, которому он был обязан избавлением от рабства, не взял его под свою опеку и не стал учить всему, что знал сам. А теперь, если он, Джаг, погибнет, спасти Великого магистра из лап гоблинов будет некому.

Отважные гномы тем временем не прекращали попыток дать отпор столь превосходящему их силой противнику. Двеллер шагнул вперед, уверенный, что его место – рядом с ними.

– Довольно!

Властный голос, который, как с изумлением понял Джаг, принадлежал Крафу, без труда перекрыл вой ветра.

Двеллер ошеломленно повернулся к правому борту; он думал, что даже если волшебник и не пошел ко дну, то наверняка остался где-то далеко позади.

Краф невероятным образом несся над водой на пылающей ярким зеленым огнем волне, которая явно не подчинялась законам, заставлявшим неистово бурлить окружающий их океан. Волшебник стоял, широко расставив ноги; свою остроконечную шляпу он потерял, его мокрые седые волосы и борода развевались по ветру. Промокший плащ плотно облегал тело, и Краф сейчас, как мелькнуло в голове двеллера, походил на мокрую кошку. Трудно было поверить, что этот старик подчиняет своей власти морские и небесные стихии.

Но Джаг-то знал волшебника и догадывался, на что тот способен. Воздух трещал от энергии, которую Краф призывал к себе и собирал в единое целое.

– Именем Древних, – взревел он, – этот корабль и эти люди под моей защитой! Моей! Я Краф! Ты меня знаешь!

Невероятно, но бородатый хорвум явно заколебался. Однако потом издал странные звуки, напоминающие смех, откинув голову назад и завывая как безумный. Все это время он не отставал от корабля, как и волшебник, оседлавший зеленую волну.

– Ты берешь на себя слишком много, Краф! – Голос чудища звучал грозно и хрипло, словно ветер, загоняющий воду в прибрежную пещеру. – Эти жалкие существа обречены. Они мои, потому что я так хочу!

– Я этого тебе не позволю, – откликнулся старый волшебник.

Громадная тварь выгнула шею, приблизив к нему свою морду.

– Как ты можешь мне помешать?

– Сейчас увидишь, – хладнокровно ответил Краф.

– Ты вместе со своими приспешниками заставил меня и моих сородичей много лет провести на дне океана, – заявил хорвум обвиняющим тоном.

– Потому что вы мешали нашему делу.

Джаг, старавшийся не упустить ни слова, подумал, что ему почти ничего не было известно о бородатых хорвумах. Труды в Хранилище Всех Известных Знаний, посвященные их описанию, представляли собой в основном собрание догадок и мифов. А Краф, оказывается, уже имел с ними дело, да и это чудище явно было знакомо с волшебником. Все, конечно, знали, что Краф живет невероятно долго, но даже Джагу Великий магистр Фонарщик почти ничего не рассказывал о прошлом старого волшебника.

– Ты ведешь себя как враг, – воскликнуло чудовище.

– Да я никогда и не был твоим другом, – отозвался Краф. – А кто тебя, кстати, пробудил, Мефосс?

Тварь снова издала звуки, напоминавшие хохот.

– А ты так и не избавился за эти годы от присущего тебе любопытства! Хотя, как я вижу, сильно постарел и ослаб.

Краф мрачно воззрился на хорвума и расправил плечи.

– Скоро ты убедишься, что это впечатление ошибочно. Тебе лучше было бы уйти с моей дороги.

– Почему? Даже с помощью остальных членов Круга Древних ты не смог нас убить, только наложил чары.

– Это было давно, – напомнил волшебник. – С тех пор, можешь поверить, я научился многому.

– Я тебя не боюсь, Краф.

Волшебник выпрямился; на фоне беснующихся волн он казался тонкой тростинкой, которую, однако, не по силам было согнуть штормовому ветру.

– Тогда ты умрешь.

Двеллер не знал, блефует ли Краф. Старый волшебник обладал невероятным могуществом; за годы знакомства с ним Джаг успел насмотреться, как тот совершает удивительные вещи. Превращать надоедливых людей в жаб – это была просто забава, что-то вроде салонных фокусов, как говорил сам Краф, хотя его жертв это обрекало на долгую печальную жизнь, заполненную охотой на мух и иных насекомых.

Но он еще ни разу не видел столкновения волшебника с существом, равным, возможно, ему по силам, таким как эта вот тварь, восставшая из океанских глубин.

– Тебе конец, Краф, – рявкнул бородатый хорвум. – И не так уж ты всесилен, как воображаешь. Ты все еще тратишь силы на борьбу с тьмой в собственной душе.

– Может, и так. Но победа остается за мной. И каждый день я нахожу все больше причин продолжать эту борьбу.

– Лучше бы ты присоединился к нам, когда тебе предлагали.

– Вот уж действительно лучше умереть.

– Так умри!

И чудовище, резко метнувшись вперед, проглотило Крафа. Только что волшебник стоял на гребне зеленой волны, подвластной его воле, и вот его уже не было.

Бородатый хорвум будто зашелся в кашле. Прочистив глотку, он обратился к экипажу «Одноглазой Пегги».

– Теперь, – произнесло чудище, растянув губы в жуткой усмешке, – когда защищать вас больше некому, вам придется… А-а-а!

Гигантская тварь внезапно испустила вопль боли. Через мгновение хорвум уже извивался в агонии, поднимая фонтаны брызг, будто морская змея, прошитая гарпуном.

Хорвум больше не преследовал «Одноглазую Пегги», и Джагу, чтобы запечатлеть в памяти картину его гибели, пришлось перебраться ближе к корме.

– Тонет гадина, – заметил подошедший к двеллеру Халекк. – Краф ее прикончил.

– Но он и Крафа с собой уносит! – обеспокоенно воскликнул двеллер, глядя, как чешуйчатое тело чудовища скрывается под поверхностью океана.

Его охватило страшное горе. Хотя волшебник обычно обращался с двеллером как с малым ребенком, он был частью жизни Джага, почти такой же важной, как Великий магистр Фонарщик.

– Да, похоже, конец старику пришел, – вздохнул гном.

– А вдруг он еще жив?

Двеллер побежал к одной из лодок, свисавших со шлюпбалок по правому борту «Одноглазой Пегги».

– В такой шторм шлюпку на воду не спустишь, – предупредил Халекк. – А если и спустишь, на плаву она не удержится!

– Я должен попробовать! – упрямо воскликнул Джаг и потянулся к лебедке.

– Смотрите! – крикнул один из пиратов. – Тварь еще жива! Краф с ней не покончил!

На глазах у ошарашенного двеллера бородатый хорвум снова всплыл из глубины волн, устремился за «Одноглазой Пегги» и вскоре нагнал ее, заходя с левого борта, подальше от путаницы парусов и оснастки. Гномы помчались вдоль борта, наблюдая за его действиями и поминая хорвума последними словами – а слов подобных, надо отдать должное, знали они немало.

Джаг вдруг осознал, что взгляд чудовища, плывшего рядом с ними, какой-то странный и бессмысленный.

Шторм внезапно прекратился, дождь перестал поливать палубу «Одноглазой Пегги», и сквозь еще отдающие свинцом облака стали пробиваться лучи солнца. Пасть хорвума раскрылась, и из нее повалили клубы дыма и донесся смрад горелого мяса. Когда дым рассеялся, все, кто был на корабле, увидели, что в открытой пасти чудовища стоит старый волшебник.

Выглядел он чрезвычайно уставшим.

– Ну, – сказал он, сжимая в руке посох и недовольным взглядом окидывая команду «Пегги», – что, никто так и не догадается помочь мне подняться на борт?

Пираты ответили могучим единым «виват!». Несмотря на потерю товарищей, их страшно обрадовало чудесное воскрешение Крафа. Кроме того, плавающая рядом с кораблем туша мертвого хорвума недвусмысленно напоминала, что с волшебником их шансы остаться в живых будут намного выше.

По команде Халекка за борт «Одноглазой Пегги» была сброшена прочная крупноячеистая сеть.

Краф ухватился за нее, но потом словно заколебался.

– Халекк! – позвал он.

– Что? – отозвался гном.

– Надо привязать труп этой твари к кораблю.

– Зачем это?

– Чтобы забрать его с собой.

– На что он нам сдался?

– Мне надо заполучить кое-что из того, что Мефосс успел проглотить за все эти годы. – Краф медленно, словно из последних сил, пополз по сети. – И сердце его мне тоже может понадобиться.

Джаг помог старику взобраться на борт. Он понимал, что волшебник едва держится на ногах, хотя Краф старался ничем этого не показывать.

– Сильно он потрепал твой корабль, – заметил волшебник, обращаясь к капитану гномов и указывая на путаницу снастей и сломанную мачту.

– Да уж. – Халекк озабоченно запустил пятерню в бороду. – И численность экипажа уменьшилась, так что, когда нагоним гоблинов, нелегко нам придется.

– Надеюсь, мой посланник достиг цели и помощь вскоре подоспеет, – успокоил его Краф.

Семнадцать дней назад волшебник вытащил из шляпы голубя, привязал к его лапке послание и отправил его в полет к Рассветным Пустошам. Когда двеллер спросил Крафа, как другой корабль сможет их отыскать, если они сами толком не знают, где находятся, тот сказал, что указал в своем послании не место встречи, а направление и опытный капитан сможет привести свое судно им на подмогу.

Во время краткого разговора с Великим магистром на гоблинском корабле после первой битвы за Рассветные Пустоши тот успел сказать Джагу, что оставил для него нечто очень важное в Имарише, Городе каналов. Гоблинские корабли тоже направлялись в Имариш.

Этот факт двеллера крайне тревожил. Он хотя и верил в способности и силу воли Великого магистра, но опасался все же, что Альдхран Кемпус – человек, захвативший Великого магистра в плен в Рассветных Пустошах, – мог пытками заставить Эджвика Фонарщика выдать эти сведения.

А если так, не направлялась ли «Одноглазая Пегги» прямиком в ловушку?

Внезапно он осознал, что Краф обращается к нему.

– Да? – отозвался Джаг, поворачиваясь к волшебнику.

– Я сказал, что нам с тобой предстоит еще кое-что сделать, как только Халекк и его матросы приторочат хорвума к борту.

– Что еще? – с явным неудовольствием отозвался двеллер, которому совершенно не улыбалось выполнять очередные указания старого волшебника.