Текст книги "Властелин Времени"

Он набил трубку и добавил уже несколько мягче:

– Тогда я любил одну девушку. Она была очень красива…

– Ладамаэ, – не удержался Джаг.

И тут же прикусил язык: ни к чему раздражать старика, ведь ему нужно как можно точнее выяснить все факты.

– Да, – кивнул Краф, – ее звали Ладамаэ. Но она связала тогда свою жизнь с Мефоссом, и я мог только мечтать о ней. – Он пососал черенок трубки, раздувая в ней пламя. – Мы достаточно часто сталкивались друг с другом, потому что не раз охотились за одними и теми же предметами. Постепенно мы научились друг другу доверять и стали друзьями. И с Мефоссом я тоже подружился. Не то чтобы он был мне очень близким другом, но все же другом, во всяком случае, как понимают это молодые. У нас были общие интересы, устремления и примерно равные возможности.

– А два дня назад вы убили их обоих.

– Это так, но тогда, в далеком прошлом, повторяю, мы были друзьями. Потом появились другие искатели приключений со схожими интересами, и постепенно наш круг стал довольно обширным. – Краф пожал плечами. – Наверное, тогда мы представляли собой зло. Нас было слишком много, чтобы нас можно было остановить, и мы были слишком сильны.

– И все были волшебниками?

– Не все, но большая часть. Остальные являлись колдунами и оборотнями. Мы захватывали империи, рассеивали с помощью магии целые армии и безжалостно убивали любого, кто осмеливался нам противостоять. Я был твердо намерен узнать о магии все, что возможно. Другие… ну, большинство из нас только и стремились к тому, чтобы заниматься тем, чем мы занимались, уничтожая тех, кто им не нравился или просто имел неосторожность продемонстрировать к ним неприязнь.

Краф помедлил, сжимая кулак, будто пытаясь ухватить что-то. Между его пальцами сверкнули зеленые искры.

– Но я хотел добраться до самого сердца магии.

Слыша в голосе волшебника странный мрачный восторг, Джаг знал, что даже сейчас тот в глубине души продолжает питать те же помыслы.

– Это было до Переворота?

– Да, – сказал волшебник, – еще до появления лорда Харриона. Мы еще поговорим как о нем, так и о том, какую роль он сыграл в происходящем. После того как мы много лет странствовали по миру, нам удалось узнать о Книге Времени. Понимаешь ли, мы все это время охотились за различными магическими предметами. Некоторые мы похищали, другие уничтожали. Но Книга Времени стояла среди них особняком. В ней была заключена небывалая магическая сила, с какой никто из нас до сих пор не сталкивался. – Он затянулся и неспешно выдохнул облако дыма. – Ты знаешь, какая сила таится в Книге Времени, подмастерье?

Двеллер видел на полускрытом тенями лице Крафа волнение и безошибочно мог услышать его в голосе собеседника. В какой-то мере волшебник почти не изменился с тех давних дней. Иногда – а скорее всего, практически всегда – Краф, сопровождая Великого магистра в путешествиях, посвященных поиску книг и знаний, преследовал свои собственные цели.

– Нет, – прошептал Джаг, – не знаю.

– Если кто-то завладеет Книгой Времени и раскроет ее тайны, – сказал волшебник, – он сможет изменить саму природу времени. Он сможет путешествовать во времени – как в будущее, так и в прошлое. Сможет выбрать в нем момент и спасти или, наоборот, погубить чью-то жизнь. Изменить какое-либо незначительное происшествие и существенным образом повлиять тем самым на будущее – судьбу одного человека или же целой нации. – Краф улыбнулся. – Человек, которому подвластна Книга Времени, стал бы самым могущественным в мире.

– И вы хотели стать таким человеком, – подытожил двеллер.

Улыбка сбежала с губ волшебника.

– Да. Во что бы то ни стало. – Он протянул к Джагу худую руку. – Ты можешь себе представить, каково это? Держать подобную мощь в собственных руках?

– Нет. Мне бы не хотелось нести на своих плечах такую ответственность.

– Ты не под тем углом на это смотришь, подмастерье. Я видел в обладании Книгой Времени возможность , не ответственность. – Волшебник вынул трубку изо рта и ткнул ее черенком в сторону Джага. – Точно так же, как ты рассматривал шанс вернуть книги в мир как возможность.

– И как же, по-вашему, я собирался это использовать себе во благо? – возмутился двеллер.

– Может быть, так ты рассчитывал заглушить чувство вины за то, что выжил в гоблинских шахтах, а твоя семья нет, – предположил Краф.

– Это неправда!

– Я просто гадаю, подмастерье. А может, ты хотел сам вернуть книги миру, чтобы считаться после этого одной из уважаемых персон.

– И здесь вы ошибаетесь.

Волшебник кивнул.

– Знаю. Я тебя знаю, подмастерье, и я помню твою страстную речь над развалинами Хранилища Всех Известных Знаний. Ты всего лишь хотел снова выпустить книги на свободу, чтобы ими мог пользоваться весь мир.

Джаг покраснел. Когда его сокровенные мечты описывались в таких выражениях да еще и не кем иным, как Крафом, это звучало ужасно глупо.

– Не стоит смущаться, – негромко заметил старик. – Твоя мечта поистине благородна, просто Вик пока не осознал этого в полной мере. Он слишком долго защищал книги. Пока Библиотеку не разрушили, он не мог представить книги в чьих бы то ни было еще руках. Он за них отвечал.

– Он и продолжает за них отвечать.

Двеллеру не понравилось, что слова Крафа прозвучали так, будто Великий магистр больше не сможет заботиться об уцелевших после катастрофы книгах.

Волны плескались о борта корабля, дрейфующего в океане. Ветер снова изменил направление, и время от времени в собеседников летели холодные брызги. Поскольку вокруг царила тьма, казалось, что воздух холоднее, чем на самом деле.

– Откуда вы узнали о Книге Времени? – спросил Джаг.

– От Привратника, – отозвался старый волшебник.

5
ДУРНАЯ КРОВЬ

– ПРИВРАТНИКА? – переспросил двеллер. – Привратника Междумирья? Но разве это не легенда?

– После всего, что тебе довелось повидать, подмастерье, неужели ты в состоянии поверить, что есть мифы, которые хотя бы парой корней не связаны с реальностью?

Краф покачал головой; ветер взметнул у него над головой седые космы. Наверху, над скрытым ночью и туманом берегом вспыхнула молния, и ее внезапный свет отразился в пронзительных зеленых глазах волшебника.

– Привратник реален – в определенной, разумеется, степени.

– И он в самом деле стоит на страже между миром живых и миром мертвых? – спросил Джаг.

– Да. Точно так же он отделяет настоящее от прошлого и заставляет будущее проникать к нам отмеренными дозами, а не бесконечным потоком. Только сила Привратника и отделяет «сейчас» от «тогда». Он создал Книгу Времени, чтобы ему проще было выполнять предначертанное. – При этих словах Краф пожал плечами. – А может, исключительно из тщеславия.

– Тщеславия?

Волшебник грустно улыбнулся.

– Неужели ты думаешь, что существо, обладающее могуществом таким, как Привратник, нуждается в помощи книги, чтобы держать руку на пульсе времени? – Он покачал головой. – Нет, он создал книгу только потому, что хотел, чтобы когда-нибудь, возможно, она попала в чужие руки – в этом случае кто-то узнает обо всех его деяниях. Привратник, повторяю, крайне тщеславен.

Двеллер обдумал слова старика. Большинство авторов научных трудов, да, собственно, и романов в крыле Хральбомма, которые так любил Великий магистр, тоже руководствовались, как он был уверен, скорее тщеславием, чем истинным желанием донести до читателя полезные сведения или развлечь его. Создание книг было капризом людей, уделивших время тому, чтобы их написать. Но усилия этих тщеславных, несомненно, людей не пропали втуне, принося немалую пользу.

– К несчастью, – продолжал волшебник, – Привратник создал книгу, которая показывает прошлое, настоящее и будущее сразу, что неудивительно, если вспомнить суть его занятий. Он существует между жизнью и смертью, между прошлым и будущим и уж во всяком случае – вне настоящего.

– Даже сейчас?

– Да. Он попытался помешать нам завладеть книгой. А мы, в свою очередь, попытались его уничтожить. Ни одной стороне верха одержать не удалось.

Краф снова раскурил трубку, и голову его окутали клубы дыма. Он тщательно следил за тем, чтобы не встретиться с двеллером взглядом.

Джаг почти машинально разложил дневник на коленях, достал палочку угля и принялся набрасывать изображение волшебника. Уголек так и мелькал в его пальцах.

– Мы потратили на розыски Привратника много сил и времени, но помогло нам только везение, – продолжал Краф. – Мы искали столько лет, что кое-кто из нас успел покинуть этот мир – кто от болезни или старости, кто от вражеских клинков. – Он умолк, погрузившись в воспоминания. – А некоторые поубивали друг друга. Мы не знали, что такое истинная верность. Некоторые поговаривают, что я так этому и не научился, поэтому-то и предпочитаю бродить в основном в одиночестве.

Вспомнив, сколь быстро и безжалостно волшебник разобрался с двумя своими старинными знакомцами, Джаг не мог не согласиться с последним выводом.

– А где обитал Привратник?

– Высоко в вершинах Железных Игл. Во всяком случае, там мы нашли портал, который привел нас к нему.

От образа Крафа двеллер перешел к наброску Железных Игл, гор, поднимавшихся от Баджорамовых Котлов Кипящей Боли. Ему доводилось читать книги – многие из которых ныне были навсегда утрачены – об исследователях, поднимавшихся в эти горы; мало кто из них выжил. Тамошний воздух был мало пригоден для дыхания, а еще в горах водились хищные птицы и животные, которые охотились даже друг на друга, если им не попадались люди, эльфы или гномы.

– А откуда вы узнали, что искать его надо именно там?

– Мы проследили Привратника с помощью заклятия и поднялись туда, куда оно указывало, – в эти горы. Больше половины из нас погибли во время этого подъема – от недостатка воздуха, от когтей и зубов чудовищ и от жадности, которая охватила каждого из нас, когда мы решили, что уже находимся близко от цели. Однако даже после того, как мы встали лагерем на вершине самого высокого пика, нам все равно потребовалось больше года, чтобы добраться до Привратника. Пока мы там стояли, еще несколько из нашего числа погибли. Мы уже собирались отступить, когда Джейнаг удалось найти дорогу в место между мирами и временем.

– Кто такая эта Джейнаг?

Голос Крафа стал хриплым; старику явно трудно было говорить.

– Какое-то время я думал, что люблю ее. Ошибался, конечно. А может, ошибался только в том, что верил и в ее любовь ко мне.

Джагом овладело неуемное и являющееся по этой причине опасным любопытство, побуждающее его спросить про женщину, завладевшую сердцем волшебника. Но не успел он поддаться побуждению, как Краф продолжил свое повествование.

– Эльфийка с густой гривой волос, отливавших на солнце голубым, и бездонными дымчато-серыми глазами, Джейнаг была чувствительнее прочих к магии, поэтому и смогла обнаружить трещину в портале, который привел нас к Привратнику. – Волшебник покачал головой. – Про годы, которые мы провели в Междумирье, вне времени и пространства, можно было бы рассказывать часами. Но достаточно, пожалуй, сказать, что мы видели вещи, которых никто не видел – ни до нас, ни, уверен, после. Случалось, что мы убивали, обороняясь, какую-либо тварь, а через миг она, возродившись, снова набрасывалась на нас. Кто-то из нас погибал в схватке, но при этом продолжал путешествие вместе с нами, однако умирал по возвращении в мир, откуда мы все пришли. Ни время, ни место не имели там никакого значения. Зачастую мы ложились спать в одном месте, а просыпались совершенно в другом и понятия не имели, сколько времени будет длиться текущий день или ночь. Иногда от завтрака до обеда перед нами проходили все четыре времени года, да к тому же не в определенном природой порядке. Или же утром мы просыпались старше или моложе, чем в тот момент, когда нас одолевал сон.

Двеллер затаил дыхание, завороженный удивительным рассказом волшебника. Изучением легенд о таинственном Привратнике он специально не занимался, однако кое-какие из упомянутых Крафом подробностей уже описывались в прочитанных им книгах.

– Даже после того, как мы выбрались из Междумирья, время для нас больше никогда не шло так, как положено, – признался волшебник. – По крайней мере для тех из нас, кто остался после этого в живых.

– Как вы узнали про Книгу Времени?

Краф покачал головой.

– Тогда никто даже не догадывался, что подобная книга существует. Мы отправились в те горы для того, чтобы захватить Междумирье, поскольку пришли к выводу, что таящаяся в нем мощь поистине безгранична. Потом мы нашли Привратника, а вместе с ним и книгу.

– И как Привратник ко всему этому отнесся?

– Он, разумеется, счел нас отклонением от нормы, – небрежно произнес волшебник, махнув рукой. – Мы существовали на уровне, с которым ему почти никогда не доводилось сталкиваться, так что он долго не мог решить, что с нами делать. Думаю, именно это и помогло некоторым из нас выбраться оттуда живыми.

– Но почему он не знал, как с вами поступить?

– Потому что мы были подвластны времени, в отличие от мира, в котором обитал Привратник. Уже сам по себе этот факт вызывал у него серьезное недоумение. Цель его существования – мировое равновесие; если выразиться более поэтично, можно сказать, что он существует ради справедливости. Судя по тому, что я видел, он никогда не принимает ничью сторону и ни на что не оказывает воздействия. Он просто наблюдает.

– Разделяя при этом миры и времена.

– Да, это так.

– А какой он был? – задал очередной вопрос неугомонный двеллер.

Краф покачал головой.

– К кому бы из побывавших в том страшном месте ты ни обратился, подмастерье, ни одного одинакового ответа ты не получишь. Мне он казался могучим воином, человеком в расцвете сил, в глубине глаз которого, однако, плескалась древность; держал он себя всегда с достоинством и благородством. А вот Джейнаг, представь себе, воспринимала его как страстную женщину.

– Вы даже по поводу пола не могли прийти к общему мнению? – удивился Джаг.

Он не мог выразить, насколько захватила его история, рассказанная старым волшебником. События подобного масштаба охватить разумом было сложно, но образы из сознания, вызванные удивительным повествованием, так и рвались наружу, падая четкими штрихами угля на страницы дневника.

– А как вы узнали про Книгу Времени? – продолжил он свои расспросы.

– Не могу сказать об этом. Это продолжает оставаться тайной.

– Я не понимаю…

– После того как мы встретили Привратника, а может, до того, а может быть, в тот самый момент, когда мы поняли, что представляет собой Книга Времени, мы были в совершеннейшей уверенности, что знали о ней всегда. Но таящаяся в этой книге мощь все равно несказанно нас удивила.

– Но с какой целью Привратник поместил силу, достаточную для влияния на время и расстояние между мирами, в книгу?

– Думаю, это произошло помимо его желания. В этом повинна природа самой книги. Иногда, подмастерье, магия наполняет предмет без чьего-либо вмешательства. Книга Времени – часть Привратника, как глаз, который Халекк хранит у себя в каюте, все еще часть чудовища, откусившего ногу капитану Пегги.

– И вы с вашими друзьями похитили Книгу Времени?

Краф кивнул на дневник двеллера.

– Когда будешь писать об этом, подмастерье, учти, что «друзья» – слово для моих спутников неподходящее. Лучше сказать – знакомые. А еще лучше – сообщники, потому что, в конце концов, именно ими мы и остались друг для друга.

Он помедлил, глотнув вина.

– Да, мы захватили Книгу Времени. Вполне возможно, мы остались бы с Привратником навсегда. Когда мы с ним разговаривали, он словно не замечал, что проходит время. Думаю, каждый из нас потерял тогда в какой-то мере разум.

– Почему?

– Трудно было бы ожидать иного. Мир вокруг был переменчивым, но не наш разум. Иногда мы выходили в сад Привратника и смотрели, как распускаются цветы. Лепестки их бутонов раскрывались к солнцу за несколько секунд и увядали, опадая на землю, прежде чем мы успевали их коснуться. А иногда они цвели в обратном порядке – цветки сворачивались обратно в бутоны. Оставаться там было невозможно. Мы боялись окончательно сойти с ума, так что забрали с собой книгу и сбежали оттуда.

– Как же вам это удалось?

– Мы просто взяли ее у него.

– В его отсутствие? Привратник оставил книгу без присмотра?

Волшебник вздохнул.

– Твое предположение, подмастерье, одновременно является и верным, и неверным.

– Как же это может быть?

– Во-первых, Привратник никогда не отсутствовал. Но в то же время никогда не находился в каком-либо определенном месте.

– Не понимаю, – озадаченно произнес Джаг, чувствуя себя полным недотепой.

– Когда время и пространство не существуют, все, что угодно, одновременно возможно и невозможно.

– Но если Привратник никогда не уходил, как же вы смогли похитить книгу?

– Потому что он одновременно всегда уходил.

От столь изощренного хода мысли у двеллера заломило виски.

– Подумай об этом, подмастерье. Видишь звезды в небе?

Рассчитывая получить ответ, двеллер послушно поднял голову и увидел между мачтами, парусами и оснасткой рассыпавшиеся по небосводу звезды.

– Звезды занимают место вне этого мира. Но где это место кончается? Или оно не кончается?

– Тупулок писал о величине звездного пространства в своем философском труде «Прочь от смертной плоти, или Высвобождение силы мысли». Вам знакомо его имя?

– Разумеется. Король Тупулок считался видным ученым, посвятившим основные свои труды математике.

– Тупулок верил, что звездное пространство было каким-то образом изогнуто и смыкалось само с собой, так что внутренняя сторона оказывалась снаружи и наоборот.

– А ты что по этому поводу думаешь?

– Не знаю. Если звездное пространство где-то кончается, то должно быть и то, что существует за его границами. Тогда можно достигнуть и границ этого следующего пространства, а за ним будет находиться что-то еще.

– И так до бесконечности.

Джаг вздохнул. Его не слишком занимали рассуждения о звездном пространстве и о том, что все это могло значить. Слишком много стояло перед ним насущных проблем, а существование безграничного пространства, если признаться, вообще с трудом укладывалось у него в голове.

– Учитывая это, – терпеливо продолжил тем временем Краф, – ты сможешь, я полагаю, представить, как Привратник одновременно был и не был на месте. Некоторые из нас сумели сбежать оттуда и вырваться обратно в наш мир.

– Захватив с собой Книгу Времени?

– Да.

– И Привратник погнался за вами?

– Погнался, конечно же. И настиг нас у самых границ Междумирья. Если бы мы успели пересечь их, то были бы спасены, поскольку существовать за пределами Междумирья Привратник не в состоянии. Если бы он покинул это место, то умер бы. Или не родился, мы точно не смогли разобраться. В противоборстве за обладание Книгой Времени с применением как магии, так и обычного оружия мы, несмотря на то что находились на грани безумия, одержали верх. Девятеро оставшихся в живых спустились с Железных Игл.

Волшебник помедлил, после чего произнес:

– Одним из девяти был мой сын.

– Ваш сын?

– Джейнаг родила его, пока мы находились в Междумирье, – сказал Краф; голос его звучал напряженно.

– Как же маленький ребенок мог пережить такие передряги?

– Младенческий возраст миновал для него довольно быстро. Он вышел из Междумирья взрослым человеком. – Волшебник искоса посмотрел на Джага. – Я же сказал, что время там шло по совершенно иным законам. Чтобы выжить и сохранить рассудок, ребенок сосредоточился на самом себе, уверовав, что является центром всего сущего.

Краф снова на некоторое время умолк.

– Может, так оно и было. Никто из нас не был тогда в состоянии в должной степени позаботиться о ребенке. Джейнаг назвала его Крионом.

У двеллера голова уже шла кругом. Одна невероятная новость следовала за другой.

– Это имя из языка эльфов Лаврового Дерева и означает оно «средний ребенок», – сказал он.

Волшебник кивнул.

– Обычно его дают среднему сыну в семье. Джейнаг же решила, что оно подойдет нашему ребенку, учитывая место его рождения.

– Никто никогда, да и вы сами тоже, не упоминал, что у вас есть сын, – воскликнул Джаг, все еще пытаясь собрать разбегающиеся в разные стороны мысли.

В зеленых глазах старого волшебника проскользнула на мгновение тень грусти, но тут же исчезла, будто головешка, которую налетевший свежий ветерок заставил выгореть дотла.

– А почти никто и не подозревал об этом, – сказал он. – Последние двое, кто знал, умерли два дня назад.

– А Джейнаг?

– Крион убил ее.

Двеллеру едва не стало дурно; бесстрастный тон, которым Краф сообщил это страшное известие, застал его врасплох.

– Зачем ему понадобилось убивать собственную мать? – выдавил он с трудом; едва помнивший своих родителей, Джаг не в силах был поверить, что кто-то мог оказаться способен на подобное, ну, кроме гоблинов, конечно.

– Потому что в его жилах текла дурная кровь, – прошептал волшебник. – Это мой сын украл у нас Книгу Времени. Пока остальные отправились искать себе пристанище среди империй материка, Джейнаг занялась ее расшифровкой. Она лучше всех могла разбирать загадочный текст, который менялся от страницы к странице. Мы ведь показывали Книгу Времени всем выдающимся мудрецам того времени – эльфам, гномам и людям. Так вот, некоторые из них покончили с собой, увидев на ее страницах запись о своей судьбе. Другие потеряли рассудок, поскольку не были в состоянии осознать все, что было там написано. А третьи просто ничего в этом тексте не поняли.

Вдали раздался заунывный крик чайки. Откуда-то с высоты мачты вслед ей пронзительно выругался Криттер.

– А что произошло потом с Крионом? – спросил двеллер.

– Те из нас, кому удалось выжить, отправились за ним в погоню, – сказал Краф. – Если бы мы его поймали, то, без сомнения, убили бы. Но он много лет умудрялся обводить нас вокруг пальца. Правда, в конце концов мы его настигли. Произошла грандиозная битва: его гоблины столкнулись с войсками империй, которыми мы правили, и он потерял Книгу Времени. И мы тоже.

– Крион пользовался поддержкой гоблинов?

– Да. Ты не замечал, что гоблины никогда ничего не упоминают об истории – ни своей, ни чужой?

– Иногда все-таки такое случается.

– Вот именно что иногда. А происходит это потому, что они изменились за время войны, уничтожившей на материке почти все книги. Они узнали, против чего сражаются, и, хотя это их совершенно не интересовало, они узнали об истории, допрашивая воинов противоборствующих армий, захваченных ими в плен. Ты много встречал упоминаний о гоблинах – об их существовании до Переворота?

– Нет, об этом вообще почти ничего не написано. В основном в трудах людей, эльфов и гномов о них говорится с презрением, неприязнью, но и со страхом. О культуре их ни слова, упоминается только, что они дики, звероподобны и пожирают тела своих врагов.

– В старину у гоблинов не было понятия времени. И поэтому Крион чувствовал себя среди них как дома. На гоблинов не давил груз прошлого, и они не ожидали неприятностей от будущего. Жили в настоящем и воспринимали только те события, которые непосредственно с ними происходили.

– К этому с младых ногтей привык и Крион.

– Верно. – Краф спрятал трубку в складках своего одеяния. – Мы загнали Криона в ловушку и разбили его армии. Что навсегда сделало гоблинов нашими врагами.

– И Книга Времени пропала.

– Да. Мы много месяцев допрашивали Криона, нанимая для этого лучших заплечных дел мастеров. В конце концов мы его казнили.

Джаг охнул.

– Вы пошли на то, чтобы казнить собственного сына?

– Иначе поступить было невозможно. – Волшебник отвернулся. – Я знаю, многие считают меня злодеем и думают, что я слишком склонен применять силу.

Про себя двеллер согласился с ним. Он бывал во многих городах и селах материка, где одно имя Крафа вызывало страх, хотя причины этой боязни он и не знал.

– Я зарабатывал такую репутацию в течение множества лет – таково уж проклятие долгой жизни. – Волшебник пару секунд помолчал. – Ни один твой поступок – ни один твой злой поступок – на самом деле не забывается. Он вечно словно таится в засаде, чтобы в подходящий момент напомнить о себе. Ничто не живет дольше зла, которое причиняют друг другу люди, стремясь представить себя и свое поведение в наилучшем свете.

Краф откашлялся; видно было, что говорить ему тяжело.

– Только вот Крион умудрился превзойти все то зло, которое я сотворил когда-то и, возможно, творю до сих пор.

– Но вы же искали книгу?

– Конечно искали, подмастерье, много веков искали, но все наши усилия оставались тщетными. И худшее было еще впереди. Крион, как оказалось, остался в живых.

Внезапно все детали мозаики сложились для Джага воедино.

– Он восстал из мертвых, не так ли? И снова объединил под своей рукой полчища гоблинов.

Волшебник не глядя на него кивнул.

– Значит, ты догадался.

– И он взял себе другое имя. Или то же самое, только искаженное гоблинским языком. – Двеллер сам с трудом верил тому, что собирался произнести. – Ваш сын – это лорд Харрион.

– Да, – еле слышно прошептал Краф.

– И каким же образом ему удалось выжить?

– Я ведь говорил, что после пребывания в Междумирье годы больше не имели для нас значения. Ни один из тех, кто был там и вернулся, не умер от старости. Мы словно очутились вне времени. Нашему долголетию могло положить конец только насилие, болезнь – или самоубийство, как это произошло с Капулом, который был не в силах более переносить потери дорогих ему людей.

– А зачем Крион – Харрион – уничтожал книги?

– Потому что Книгу Времени невозможно уничтожить огнем. Ее магическая природа этого не допускает. Может быть, что-то и способно ее уничтожить, но мы так и не смогли определить, что именно.

– Харрион не знал, где находится книга?

– Судя по всему, нет. Он уничтожил почти все библиотеки на материке. Хотя его тело восстало спустя много столетий, разум его восстановился не полностью. Он превратился в настоящее чудовище, полное ненависти и жаждущее мести.

– Так что гоблины уничтожали книги не только для того, чтобы доставить неприятность гномам, эльфам и людям.

– Это, конечно, тоже было одной из причин, но прежде всего они искали Книгу Времени. Во время Переворота по материку ходили слухи о книге, которая не горит.

– Я никогда не встречал упоминаний об этом.

– Мы приняли меры к тому, чтобы записей об этом не осталось, – сказал волшебник. – Достаточно опасно было уже и то, что Харрион знал о Книге Времени.

«И ты тоже», – подумал Джаг, но благоразумно решил не произносить этого вслух.

– Мы решили, что чем меньше известно о Книге Времени, тем лучше, – добавил Краф.

– Но легенды тем не менее продолжали жить.

– Разумеется. Так оно всегда и бывает.

– Как Великий магистр узнал, что Книга Времени существует на самом деле?

– Потому что ее искали и другие, – ответил старый волшебник. – Он узнал об Альдхране Кемпусе и других, кто стремился найти ее.

– Кто они были?

Краф покачал головой.

– Не знаю. Может, Вик знает о них больше, чем сказал мне.

– Так у него имелись от вас секреты?

Зеленые глаза волшебника затуманились печалью.

– Похоже, он раскрыл достаточно моих секретов, чтобы начать свою собственную игру.

Двеллер похолодел, внезапно многое стало ему ясно.

– Так вот почему вы постоянно стыдили меня, требуя, чтобы я остался с ним. Вы думали, что Великий магистр поделится со мной тем, что у него на уме, а уж меня вы каким-либо образом сумеете заставить говорить.

– Подобное действительно входило в мои планы, – негромко произнес Краф.

– И вы так легко мне в этом признаетесь?

– А если б я солгал, мне это помогло бы? – холодно осведомился волшебник.

– Не думаю.

– Я мог бы попробовать сейчас сделать это. Мог бы попытаться убедить или запугать тебя, но я не стану этого делать.

Джаг встал и отошел в сторону. В голове у него крутился вихрь сомнений и вопросов. По правде говоря, больше всего ему хотелось сейчас убраться отсюда подальше. Ох, как хорошо было бы это сделать!

Но это было невозможно. В конце концов, Великий магистр находился в руках гоблинов и Альдхрана Кемпуса, и двеллер знал, что освободить его они смогут, только действуя совместно с Крафом.

Если только он согласится помочь кому-то, кроме самого себя.

Джаг снова повернулся к волшебнику, дрожа и чувствуя страх, подобного которому не испытывал уже давно. Казалось, что за последние несколько часов угрожавшая Великому магистру опасность стала еще более серьезной.

– Так вы сказали мне правду? – спросил двеллер.

– Да.

– Всю правду?

– Всю.

Краф сидел неподвижно; Джаг никогда раньше не видел на его лице столь подавленного выражения.

– Я больше не в состоянии довольствоваться ложью и полуправдой, – отважно заявил двеллер. – В борьбе за освобождение Великого магистра без вашего могущества не обойтись, но я не желаю подвергать ни себя, ни кого-либо еще воздействию темной стороны этой силы.

– Я хочу спасти своего друга, – сказал волшебник, – единственного истинного друга, которого я смог приобрести за все эти долгие годы. И исправить то, что натворил в давно забытые времена.

Джаг зашагал взад-вперед по палубе. Матросы «Одноглазой Пегги» находились достаточно далеко и не могли слышать их разговор.

– Тебе следует знать кое-что еще, подмастерье, – внезапно произнес Краф.

Двеллер замер, страшась того, что мог услышать.

– Если ты прав и Книга Времени находится, как сказал тебе Вик, в Имарише, ты должен быть крайне осторожен.

– Я всегда веду себя осторожно, – сказал двеллер.

«И если уж найду эту жуткую книгу, – добавил он про себя, – то не выпущу ее из рук и она вам даже на глаза не попадется».

– Если ты ее откроешь и хотя бы даже мельком глянешь на страницу… – Старый волшебник сделал паузу. – Ты можешь навсегда исчезнуть.

У Джага вдоль позвоночника пробежали мурашки.

– Когда я несколько лет назад узнал, что Вик ищет Книгу Времени… – продолжал Краф.

– Несколько лет назад? – изумленно повторил Джаг. Неужели Великий магистр так давно искал Книгу Времени?

– Так ты тоже не знал об этом?

– Не знал. До тех самых пор, пока мы не оказались вместе на гоблинском корабле.

– Тогда Вик скрыл свои помыслы от нас обоих.

Двеллер покачал головой.

– Но ведь в Рассветных Пустошах вы намекали, что вам известны враги Великого магистра.

– Да, я знал Альдхрана Кемпуса и некоторых его подручных. Они представляют из себя некое объединение.

– Каким образом?

– У них тоже есть библиотека, пережившая Переворот.

– Не может быть! – ошарашенно воскликнул Джаг.

– Но так оно и есть, подмастерье. Альдхран Кемпус всего лишь вассал Карага.

– Карага Черного?

Двеллер припомнил все старинные истории об этом волшебнике. Зло, которое воплощал в себе Караг, было неизмеримо. Он помогал лорду Харриону во время Переворота.

– Да.

– Я думал, он умер.

– Ему тоже удалось обмануть смерть, – сказал Краф. – По-прежнему топчет землю, но нельзя сказать, что он по-настоящему жив. В его теле тлеет только жалкая искра жизни. Много лет он скрывался от всех, и, пока я не увидел Альдхрана Кемпуса в Рассветных Пустошах, я и сам думал, что Караг Черный мертв. Однако человек, называющий себя Альдхраном Кемпусом, носит на себе его знак. Вика не должны были захватить в тот момент. Я попытался предотвратить это – и не сумел. Да Вик мне бы и не позволил.