Текст книги "Красавица"

– Что?! – вырвалось у нее. Похоже, слова Стивена ее напугали – вся краска разом сбежала с ее лица, и оно стало мертвенно-бледным. – Так ваша невеста больна? О Боже, мистер Кертон, мне так жаль!

– Констанс здорова как лошадь – вся проблема, что она с норовом… А уж если ей и суждено умереть, так только от злобы! – угрюмо пробурчал он и с чувством добавил: – Она вовсе не похожа на вас. Впрочем, как и любая другая приличная женщина.

Белль сначала растерянно заморгала, видимо, не зная, что на это сказать, потом со вздохом понурилась:

– Что ж, спасибо и на этом. Видимо, я должна принять это как комплимент. – Голос ее вздрагивал, как будто она снова с трудом удерживалась от смеха.

– Пожалуйста, – мрачно проворчал он, почувствовав, как на него снова наваливается тоска.

– Какое странное совпадение! Просто очень странное – учитывая, что и я в скором времени должна была выйти замуж за самого вздорного… Что вы делаете?! – воскликнула она, заметив, что он резко свернул в сторону.

– Давайте прихватим с собой вино, – предложил Сти-нен. – Видите ли, вдруг выяснилось, что я настолько протрезвел, что уже в состоянии припомнить лицо моей нареченной, и от этого меня сразу же бросило в дрожь. А если честно, у меня все кишки ноют от одного только воспоминания о моей суженой и финансовой подоплеке этого брачного союза. О Боже, только посмотрите! Я так расстроился, что и не заметил, как прожег свой рукав!

– Прожгли рукав?

– Да. Пытался сжечь в камине ее письмо и вместо этого прожег кружева на манжете, – сокрушенно проговорил Стивен. – Жаль, что заодно с письмом нельзя было избавиться и от Констанс. Клянусь, я бы лучше согласился жениться на дикой кошке, чем на ней!

– Понятно, – протянула она, пристально разглядывая вконец испорченную огнем манжету. – Вы очень прямодушный человек, если не стесняетесь так говорить. Право же, это даже приятно… я имею в виду подобную искренность… И все же, признаться, я немного смущена.

– Искренность? Что ж, если вам она по душе, тогда скажу вам как на духу: нет ничего более ужасного, более убийственного для хорошего расположения духа, чем мысль о том, что впереди тебя ждет брак с такой особой, как Констанс Роуби. К тому же она ни капельки не влюблена в меня, знаете ли. Заявила мне прямо в лицо, что скорее уж уйдет в монастырь, чем согласится стать моей женой – а ведь она даже не католичка! И добавила еще, что в моем доме ей придется до конца дней влачить духовное рабство! Незавидная доля! – хмыкнул Стивен и, помолчав немного, с подкупающей честностью добавил: – Впрочем, не стоит судить ее слишком строго за то, что бедняжка меня не любит. Я и сам не без греха – ну что мне стоило проявить больше такта в отношении ее религиозной мании? И кто бы на ее месте радовался возможности выйти замуж за незаконнорожденного ублюдка? Лично я вряд ли. Тем более за такого, который и сам терпеть не может собственную невесту. Но она тоже не права – для чего было оскорблять мои политические убеждения, в то время когда сама она буквально без ума от религиозных обществ и кружков!

Его спутница смерила неодобрительным взглядом почти полный графин с вином, который Стивен сжимал в руке, и уже открыла было рот, чтобы что-то сказать, но потом, видимо, сообразив, что сейчас не лучшее время спорить, решила промолчать.

– Все это очень странно. Я хочу сказать, что именно на этой неделе вы должны были взять в жены женщину, которую до такой степени не любите, и меня ждал такой же брак, – проговорила она, снова опираясь на его руку. – Правда, надо признаться честно, решение принимала не я. В данном вопросе у меня не было права голоса.

– Действительно, странное совпадение, – пробормотал он, пораженный до глубины души. – А ваш суженый тоже такой… ну, я хочу сказать, холодный, черствый и религиозный, как Констанс?

– Вовсе нет. По-моему, он вообще ни во что не верит. Я приехала сюда вместе с ним и только потому, что он на этом настаивал. А чуть позже наткнулась на него в кустах, когда он скакал козликом вокруг другой женщины. И мы… э-э-э… поругались, – с подкупающей простотой сказала она. – Я ударила его в глаз, он окончательно взбесился и удрал… бросил меня тут, в этом вертепе. И теперь мне ничего не остается, кроме как дожидаться, когда последствия моей неосмотрительности окончательно уничтожат остатки моей репутации.

– А, теперь понимаю! Стало быть, это вы о марвелловском молокососе говорите! Именно с ним вы разговаривали перед обедом. Тогда-то я вас и видел. Куинси всегда был паршивым щенком. Жаль, что вы раньше не догадались, что он представляет собой на самом деле, иначе не оказались бы тут, да еще и брошенной. – Потрясенный до глубины души этой горестной историей о вероломном женихе, Стивен не нашел ничего лучшего, как протянуть девушке в виде утешения графин с вином. – Кажется, это бренди, – сочувственно сказал он. – Кстати, рекомендую – неплохое болеутоляющее. А что, вы и вправду подбили Куинси глаз?

– Правда. Жаль только, что не так сильно, как хотелось бы. Даже синяка не останется. Знай я, что он может удрать и бросить меня тут, уж я бы постаралась стукнуть его посильнее.

Некоторое время она молча разглядывала янтарную жидкость в хрустальном графине, потом пожала изящными плечами. Взяв графин из рук Стивена, Белль сделала большой глоток прямо из горлышка. У нее моментально перехватило дыхание, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы отдышаться.

– Судя по всему, вас никогда не учили правильным приемам кулачного боя. – Сделав этот глубокомысленный вывод, Стивен в виде утешения похлопал девушку по спине. Кожа у нее была нежной, как сливки.

– Вы совершенно правы. Существенный пробел в моем образовании. Должна признаться, однако, что отнюдь не сгорала от желания заполучить подобного мужа, но мой отчим даже слышать ничего не хотел. – Сделав еще один глоток, она снова задохнулась и тут же закашлялась, когда обжигающая жидкость попала в желудок. – Видите ли, все дело в том, что он вбил себе в голову выдать меня либо за пэра, либо за того, кто имеет шанс унаследовать этот титул в будущем. А Эндрю Марвелл оказался единственным из всех его деловых партнеров, кто был не прочь породниться с дочерью торговца.

Стивен галантно предложил ей опереться на его руку. Покачиваясь, они вышли из дома и растворились в ночи.

– А кто ваш отчим? – поинтересовался Стивен, обрадовавшись возможности поговорить о чем-то, кроме своей собственной неудачной помолвки.

– Ипполит Лидгейт.

Стивен застыл на месте.

– Вы хотите сказать, что ваш отчим – тот самый Ипполит Лидгейт?! – потрясенно повторил он. – Владелец богатейших плантаций в Вест-Индии и целой торговой флотилии?! – Присвистнув от удивления, он снова протянул ей графин. – Ну, если вы его именуете торговцем, тогда вы просто скромничаете!

– Да, он последний из моих многочисленных отчимов, – с иронией проговорила она. – И он велел не показываться ему на глаза до тех пор, пока на пальце у меня не будет обручального кольца. А теперь мне предстоит вернуться домой не только без него, но еще и обесчещенной. Страшно подумать, что будет, когда выяснится, что никакого мужа у меня нет. Как бы там ни было, надеюсь, это будет не ужаснее, чем оставаться здесь, с этими глупыми, грубыми людьми. Собственно говоря, на самом-то деле я вовсе не дочь торговца. Мой родной отец и лаже первый отчим занимали весьма высокое положение в обществе. Жаль, что оба они умерли совсем молодыми.

Стивен почти не обратил внимания на ее последние слова.

– А знаете, я ведь немного знаком с вашим отчимом. И я полностью согласен с вами: гнев его будет ужасен. На вашем месте я бы не торопился возвращаться. Побудьте немного в Англии, подождите, пока все уляжется.

Белль немного помолчала, видимо, взвешивая его совет.

– Может быть, есть и другой путь. Я скажу, что вышла замуж за Куинси, а потом разразилась эпидемия и унесла его. И я осталась молодой вдовой. Скажите, вы не в курсе, тут, в Лондоне, недавно не было какой-нибудь холеры?

– Если и была, то давно, – ответил Стивен, пока оба, бережно поддерживая друг друга, ступали по лестнице, ведущей в сад. – Во всяком случае, в этом году ничего такого не было, это точно. Да и потом, Марвелл сочтет весьма странным, когда получит письмо с соболезнованиями по поводу безвременной кончины сына. Наверняка он тут же сообщит, что его отпрыск пребывает в отменном здравии. И все выплывет наружу.

– Семья будет страшно оскорблена и сочтет это верхом неучтивости и проявлением дурных манер. – Белль храбро глотнула бренди.

– А может, вам лучше исчезнуть на время? Уехать во Францию или, например, в Голландию? Там полным-полно разорившихся аристократов, которые будут счастливы жениться на богатой наследнице. Конечно, кое-кто из них получил дворянскую грамоту не слишком давно и не может похвастаться голубой кровью, но зато у них есть громкий титул, а ведь именно об этом, как я понял, мечтает ваш отчим.

Белль покачала головой:

– Нет. Ничего не выйдет. Я уже об этом думала. Беда в том, что он на дух не переносит иностранцев. Твердит, что ему нужен не вертопрах, а человек достойный и при этом с мозгами – стало быть, англичанин, в крайнем случае американец, – который мог бы снять с его плеч тяжкую ношу дел. Дело в том, что отчим хочет увеличить принадлежащую ему торговую флотилию, чтобы осваивать новые территории за океаном. Словом, у него грандиозные планы.

– Правда? – Стивен был заинтригован. – Еще одно совпадение, я как раз думал об этом и сам. Сейчас самое время расширять бизнес – я ведь тоже судовладелец, знаете ли. Хотя у меня всего один корабль, это приносит мне неплохой доход. Чтобы приобрести еще один, понадобится много времени и много денег. Если, конечно, мой дядюшка не выразит желания помочь.

– А ваш дядюшка, вероятно, не слишком этим озабочен? – спросила Белль.

– Во всяком случае, до тех пор, пока я не женюсь на его дочери, Констанс Роуби. А поскольку для меня наступило время обзавестись женой, да еще учитывая, что никакая другая женщина не согласится взять меня в мужья… – Стивен выразительно пожал плечами.

– Я помню Констанс, – проговорила Белль, – она всегда была… редкостной занудой.

– Такой же и осталась. При этом еще и страшной ханши. Терпеть все это вдали от нее было еще возможно. Но дважды в год я обязан был являться с визитам к дядюшке, а это значило, что целых две недели мне приходилось любоваться на ее физиономию за столом, и это превращалось в нескончаемую пытку. До сегодняшнего дня мы с ней еще как-то умудрялись выносить друг друга. Но теперь мой дядюшка настаивает на немедленной свадьбе, а она, узнав об этом, шарахается от меня, как от прокаженного. Твердит, что мужчины вроде меня повинны в женской самодефенестиции.

– Дефенестрации?!

– По-моему, это казнь такая… когда кого-то выбрасывают из окна.

– А-а-а… и, стало быть, теперь Констанс решила уйти в монастырь?

– По крайней мере она так говорит. Стать монахиней, выпрыгнуть из окна или на худой конец подхватить чахотку. – Повернувшись к ней, Стивен нетерпеливо бросил: – Говорю вам, брак по расчету – сущее наказание, самое страшное, что может случиться между мужчиной и женщиной. И что это за поветрие такое? Что, скажите на милость, вдруг ударило в голову этим старым ослам, что им так неймется испортить кому-то жизнь? Для чего тащить под венец двух ни в чем не повинных людей, если они абсолютно не подходят друг другу, и заставить их проклинать вас до конца ваших дней? Почему, ради всего святого, нельзя жениться по любви?!

– Понятия не имею, – сочувственно вздохнула его спутница. – Лично мне подобные затеи всегда представлялись безумием, ведь, кроме бед и страданий, такие браки ничего не приносят людям. Ну сами посудите: разве брак с каким-нибудь заносчивым лордом, который станет презирать моего отчима только потому, что он низкого происхождения и нажил состояние торговлей, может быть счастливым? Вздор! И тем не менее мой отчим твердо стоит на своем.

Выбравшись на усыпанную гравием дорожку, они слегка заплетающимися шагами направились к ближайшему освещенному пятну на траве, не переставая изумляться удивительному совпадению их взглядов.

– Простите, не хочу надоедать вам своими заботами. Да и потом на самом деле все не так уж страшно – ведь я же не какой-нибудь бедняк без гроша в кармане. Просто приобрести большой корабль мне пока что не под силу, приходится содержать два дома, а это обходится в кругленькую сумму. – Стивен покачал головой. – Послушайте, вы говорите, что знаете Констанс?

– Да, конечно. Дело в том, что мои родители жили по соседству с вашим дядюшкой, когда я была еще совсем крошкой и носила фамилию Рексхолл. Кстати, мы с вами тогда частенько встречались.

– Аннабель Рексхолл?! Господи, конечно же, мне знакомо ваше имя! – Стивен ошеломленно затряс головой, словно получив удар в челюсть. – Правда, я очень смутно помню вас девочкой. Вы ведь обожали торчать на конюшне, верно?

– Да. А вы обожали гарцевать на том огромном караковом жеребце, настоящем чудовище, – где уж вам было урвать минутку, чтобы обратить внимание на какую-то пигалицу! Правда, как-то раз мы с вами сыграли партию в шахматы – это было в тот день, когда шел дождь, а моему отчиму вдруг для чего-то понадобилось приехать к вашему дяде.

– Хм… – Стивен слегка покраснел от смущения. – Как это было глупо и-невежливо с моей стороны не узнать вас сразу же!

– Не смущайтесь! О чем вам было разговаривать с малявкой, которая только вчера выбралась из детской? Вы куда больше внимания уделяли игре, чем мне. И потом, это ведь было вскоре после того, как умерла ваша матушка, – без обиды сказала она.

Язык у нее уже слегка заплетался, и с каждым шагом она все крепче держалась за его руку. Но Стивену сейчас совсем не хотелось вспоминать о матери.

– Поосторожнее с бренди, – с некоторым запозданием предупредил он. – В комбинации с шерри оно может дать просто дьявольский эффект и свалить с ног кого угодно.

– Со мной все в порядке.

– Может быть, сейчас вам и кажется, что с вами все нормально, но, поверьте, позже эта штука может сотворить с нами странные вещи – к примеру, ваш желудок взбунтуется и решит избавиться от своего содержимого. Или… или вы можете, скажем, заблудиться в этом лабиринте, когда соберетесь вернуться в свою комнату.

– Позже? – тупо переспросила она, пока они кружили вокруг беседки, тщетно пытаясь обнаружить вход. – Почему я должна заблудиться и обязательно позже? И какое это имеет отношение к моему желудку?

– Заблудиться вы можете в любое время. Не обязательно позже. Лично со мной это случалось много раз, а ведь я частенько бывал в этом доме. Вся штука в том… – Стивен смущенно прокашлялся. – Видите ли, вам это скорее всего неизвестно, ведь вы здесь впервые, но у Дунканов нет обыкновения размещать своих гостей в разных частях дома в соответствии с их полом. Вам не годится сегодня вечером бродить одной по дому – еще, чего доброго, забредете в чужую комнату. А отнюдь не все мужчины здесь джентльмены.

– Я уже заметила, – вздохнула она, споткнувшись на ступеньках, которые вели внутрь таинственной беседки. – Держу пари, среди них вообще нет джентльменов. Однако, поскольку от моей репутации все равно почти ничего не осталось, думаю, это не так уж страшно.

– Вы ошибаетесь.

Подняв голову, Стивен разглядывал маленький белый павильон. Золотистый свет, струившийся сквозь полузадернутые портьеры, манил к себе, и сама беседка выглядела куда более современно и очаровательно, чем тот домик в Брайтоне, с которого ее, вне всякого сомнения, скопировали. В это мгновение в голове у него пронеслась мысль: а не в такой ли вот беседке когда-то соблазнили его собственную мать?

– Вы ошибаетесь, – еще раз повторил он, нахмурившись. Поддерживая девушку под локоть, он втолкнул ее в одно из многочисленных любовных гнездышек, устроенных лордом Дунканом. – Существует большая разница между тем, чтобы утратить честь на словах или на самом деле. Поверьте мне – это совсем не одно и то же.

Куполообразный потолок беседки представлял собой некое подобие морского дна, прозрачная синева которого была усеяна сверкающими золотыми раковинами. Поддерживали потолок мраморные колонны в виде пальм, а искусно сделанные круглые лампы изображали кокосовые орехи. Все вокруг было залито мягким янтарным светом. Низкие оттоманки, заваленные подушками, так и манили опуститься на них, а ноги по щиколотку утопали в мягких коврах. Романтическая обстановка беседки живо напомнила ему о собственных планах на этот вечер, когда он мог думать лишь о том, чтобы соблазнить эту девушку. Но как ни странно, теперь эта идея почему-то перестала ему казаться такой уж привлекательной.

– Белль? – окликнул он, отбросив в сторону чопорные условности. Угасшее ненадолго желание стало вновь разгораться в его душе, в затуманенном мозгу Стивена мелькнула неясная идея… – Послушайте, вы и в самом деле считаете, что обесчещены? Я имею в виду в глазах света?

– О да! Конечно. – Опустившись на оттоманку, Белль вытянулась на ней и закрыла глаза. – Странное ощущение… похоже, я пьяна.

– Нисколько не удивляюсь – со мной та же самая история. Так вот, я хотел сказать, что мы с вами два сапога пара – ведь я тоже обесчещенный человек, причем, так сказать, с самого рождения, – с подкупающей откровенностью признался он. – Но сейчас, ей-богу, мне, кажется, пришла в голову грандиозная идея!

– В самом деле? – Белль с трудом разлепила глаза.

– А что, если мы с вами поженимся, вместо того чтобы связываться с кем-то еще?

– Что-что?

Заметив ее удивление, Стивен попытался собрать разбегавшиеся мысли и более внятно объяснить, что пришло ему в голову.

– Сначала, признаюсь, я подумал о том, что мы могли бы стать любовниками, но только поначалу. А потом, узнав о том, в какую беду вы попали, я решил – какого черта! Должен же кто-то вам помочь, верно? Тем более что мы с вами знали друг друга еще детьми. Конечно, тут полным-полно других мужчин, которые с радостью пообещали бы вам помочь, но Боже вас упаси довериться им, потому что ни один из этих щелкоперов не женится на вас. Самое большее, на что вы можете рассчитывать, – это бриллиантовый браслет пли колечко с рубинами. А взамен…

Белль растерянно захлопала глазами, и у Стивена хватило ума прикусить язык прежде, чем с его губ сорвалось словечко, явно не подходящее для девичьих ушей.

– А как же Констанс Роуби? И ваш дядюшка? И мечты о покупке нового судна?

– Ну, тут как раз все просто. Если вы и в самом деле богатая наследница, мой дядюшка может отправляться ко всем чертям. Я больше не нуждаюсь ни в нем, ни в его деньгах. Собственно говоря, я в любом случае собирался послать его подальше. Справился бы как-нибудь. А уж Констанс тем более не станет возражать: узнав, что я сбежал из-под венца, она закажет благодарственный молебен! А что до ваших проблем, так тут еще проще: я без труда смогу управлять делами вашего отчима, ведь я и сам в некотором роде судовладелец. И уж конечно, мне и в голову не придет презирать его за то, что он нажил состояние торговлей. Многие, конечно, станут твердить, что ваше происхождение куда выше, чем мое собственное. Рексхоллы – весьма уважаемая фамилия.

– Это вы сейчас так говорите, но это просто из-за бренди. – Белль разглядывала его с таким изумлением, словно у него на лбу вдруг выросли рога. – Л потом вы станете на стенку лезть, стоит кому-нибудь намекнуть, что вы женились на деньгах.

Стивен небрежным движением руки отмахнулся от ее слов.

– Чушь! Я не пэр, конечно, но все-таки сын герцога, правда незаконный. А когда скончается дядюшка Роуби, мне достанется в наследство еще одно поместье. И этому он не в силах помешать, хотя без труда может лишить меня всего остального. Об этом позаботились адвокаты моего отца: улучив момент, когда дядюшка попал в дьявольски тяжелое положение и сидел без денег, заставили старого хрыча подписать соответствующие документы, так что теперь все законно и официально. Впрочем, я в любом случае ему благодарен – ведь моей матери к тому времени уже давным-давно не было на свете.

– Что ж, в общем и целом идея неплохая, – с милой улыбкой кивнула она. – Остается только одно небольшое затруднение.

– Какое же? – поинтересовался Стивен. Обнаружив, что тонет в небесной синеве ее глаз, он спохватился и перевел взгляд ниже, на молочно-белую грудь девушки.

– Видите ли, Стивен, позорное поведение Куинси настолько возмутило меня, что сейчас мне даже противно думать о мужчинах. Если честно, я решила вообще не выходить замуж. По крайней мере в ближайшее время. И уж во всяком случае, не торопиться с этим только потому, что погибла моя драгоценная репутация, – заторопилась она. – Конечно, я не похожа на вашу Констанс, но и мне, сказать по правде, как-то не по себе при мысли о том, чтобы очутиться в объятиях незнакомого мужчины. Мой отчим, похоже, не понимает, что рабство отменили еще год назад. Работорговля запрещена везде, даже в Ост-Индии. И поэтому я совершенно уверена, что не должна выходить замуж только потому, что мой отчим – или наше общество – считает, что я должна это сделать.

– Вы не хотите выходить замуж просто потому, что ваша репутация погибла?! – повторил Стивен, не отрывая глаз от ее лица. – Но почему, черт возьми? В конце концов, выходить замуж – это, так сказать, вековая традиция! Поверьте, остаться в одиночестве, да еще с погибшей репутацией, дьявольски неудобная штука. Особенно для женщины. А раз вы этого не понимаете, значит, вы слишком невинны для подобных вещей. Или пьяны.

– Насчет своей репутации я не слишком уверена, – пробормотала Белль. – А вдруг она погибла только здесь? В конце концов, в мире полным-полно мест, куда я смогла бы уехать и по-прежнему считаться порядочной женщиной. Вспомните, вы же сами говорили, что я могла бы переехать в Голландию или, скажем, во Францию!

Стивен покачал головой. Лицо его потемнело, словно то, что она предлагала, было для него оскорблением.

– Нет, боюсь, это вряд ли сработает. Сплетни, к сожалению, имеют тенденцию распространяться исключительно быстро. Особенно когда вы носите фамилию Лидгейт. Рано или поздно эта история выплывет наружу. К концу осени от вашей репутации уже ничего не останется – если, конечно, какой-нибудь джентльмен не предложит вам свое имя и свою защиту.

– Вы вправду так думаете? – Белль тяжело вздохнула. – Но тогда объясните мне, ради всего святого, что замечательного в браке, который вы мне предлагаете – кроме, конечно, возможности обелить свое имя? Между прочим, и вас, судя по всему, идея жениться отнюдь не приводит в восторг. Конечно, в этом случае мой отчим получит умелого помощника в делах, но мне-то что до этого? А все джентльмены, с которыми я до сих пор имела дело, были всего лишь пьяницами и бездельниками – прошу прощения, если мои слова вас задели. Послушайте, Стивен, но ведь это правда! Не зная, чем, себя занять, они только пьют и режутся в карты. Ну почему я должна мечтать о том, чтобы повесить себе на шею подобное ничтожество?

– Ну, строго говоря, я не пьяница, – сердито пробормотал он, чувствуя себя незаслуженно обиженным и решив, что должен очистить свое имя от подобных необоснованных подозрений. – И не бездельник. Вовсе нет. И в карты я почти никогда не играю. А пари я принимаю, это верно, но только когда нет другого выхода. И насчет идеи жениться, вы тоже ошиблись. Я вовсе не прочь обзавестись женой – при; условии, конечно, что это будет не Констанс.

– Что ж, уже легче, – сухо кивнула Она. – Однако я по-прежнему не вижу никаких преимуществ, которые мне даст брак с таким человеком, как вы. Да и вообще с кем бы то было. По-моему, в замужестве нет ничего привлекательного для любой женщины, кроме разве что ухаживания… да и то большинство мужчин не умеют делать и этого. Во всяком случае, надлежащим образом, Все вы страшные эгоисты.

Стивен склонился к ней, глаза его угрожающе сузились.

– Знаете, а ведь это звучит как вызов! Уж не хотите ли вы сказать, что я не в состоянии завоевать вас, коль скоро мне придет в голову такая идея? Или вы намекаете, что мне не под силу ухаживать за вами самым что ни на есть романтическим образом? – Теперь он был так близко, что их носы почти соприкасались. – Или считаете, что если женщина осталась невинной и неискушенной, то в ней нельзя пробудить желание? Или даже страсть?

– Никакой это не вызов! Не валяйте дурака, Стивен!

Белль забарахталась, пытаясь приподняться на локте и одергивая сбившиеся юбки, чтобы благопристойным образом прикрыть щиколотки. Но все ее усилия остались тщетными – юбки упорно не желали вернуться на положенное им место просто потому, что на них сидел Стивен. Ее распущенные волосы в беспорядке рассыпались по подушке.

Сидя так близко, Стивен не мог не заметить, как участилось ее дыхание, как только с его губ слетело слово «страсть». Не спуская жадного взгляда с трепещущей жилки на ее нежной шее, он понимающе усмехнулся.

– Могу объяснить, что такого соблазнительного ждет вас в браке со мной, Белль, – если хотите, конечно. Это супружеская постель. Просто вы еще не знаете, что это такое, – объявил он. – В конце концов, именно для этого Господь Бог сотворил женщину. Это и есть ваше предназначение. Сама судьба свела нас сегодня. Если бы не были столь невинны, вы бы сами почувствовали, как нас с вами тянет друг к другу.

– Сдается мне, я и так уже почти в вашей постели, – отрезала она. – Если не ошибаюсь, вы ведь намекнули на то, что собирались меня соблазнить.

– Только сначала, – возразил он. – И хватит об этом, наконец!

– Почему? Ну так вот, зарубите себе на носу – я вовсе не желаю, чтобы меня соблазном заманили куда бы то ни было, будь это супружеская постель или любая другая! Во всяком случае, сегодня, – решительным тоном заявила Белль, хотя голос ее звучал отнюдь не так непреклонно, как следовало бы. Сердце ее гулко заколотилось в груди с такой си лой, что кружево, прикрывавшее вырез платья, слегка затрепетало.

Выразительный взгляд Стивена, от внимания которого не укрылся этот легкий трепет, скользнул по ее груди, и смущенная Белль покраснела до ушей. Склонившись к ней, так что тела их почти прижались друг к другу, он не отрываясь смотрел в ее расширившиеся глаза. Помолчав немного, Стивен отрывисто бросил:

– Вот как? Тогда советую вам передумать. Да поскорее, потому что я решил заполучить вас в жены до того, как это придет в голову какому-нибудь очередному прохвосту. Просто не верится, как это болван Куинси позволил вам уйти! Ведь вся его семейка просто по уши в долгах! Или вам это известно?

– Нет, этого я не знала, но догадывалась, что такое возможно. По крайней мере это единственное разумное объяснение.

Белль забарахталась, пытаясь высвободиться, но Стивен мигом пресек все ее попытки, навалившись всей тяжестью своего тела. Дыхание у нее перехватило, жилка на шее билась часто-часто, а слабая краска смущения на щеках сменилась багровым румянцем стыда. Неловкие попытки Белль высвободиться привели Стивена в такое возбуждение, что его буквально сводило судорогой желания, однако он, стиснув зубы, упрямо не обращал на это внимания.

– Уверяю вас, так оно и есть. Можете не сомневаться, этот болван примчится обратно, стоит только его папеньке пронюхать о том, что произошло. Неужели вы и в самом деле мечтаете заполучить в мужья человека, который жаждет не вас, а золото вашего отчима?

Стивен низко опустил голову, почти накрыв своими губами ее рот. Их горячее дыхание смешалось. Глаза Белль стали огромными, как блюдца, в них на мгновение вспыхнул страх, однако она и не пыталась отвести взгляд.

– А мне в первую очередь нужны именно вы, Белль. Я понял это сразу же – как только увидел вас…

– Хм… да, я догадываюсь. Знаете, вы ведь мне тоже небезразличны, Стивен. Иначе разве я согласилась бы прийти сюда вместе с вами? Но жениться… когда нет любви, когда люди едва знакомы… это иначе как безумием и не назовешь…

– Но ведь вы согласны, что браки по расчету заключаются каждый день, верно? Так чем хуже наш с вами? По крайней мере он выгоден нам обоим, а это, согласитесь, уже большое преимущество.

Он не сводил жадного взгляда с ее соблазнительных губ, сгорая от желания услышать «да».

– Но…

– Поцелуйте меня, Белль. Пусть этот поцелуй станет началом нашего знакомства.

Не в силах противиться искушению, Стивен осторожно дотронулся кончиком пальца до ее губ.

– Стивен, пожалуйста! – Дрожащей рукой она попыталась оттолкнуть его, но он даже не шелохнулся.

Однако через минуту прикосновение ее рук к его груди превратилось скорее в робкую ласку, и Белль беззвучно выдохнула, не в силах справиться с охватившим ее волнением.

– Не подумайте только, что меня так уж интересует эта… эта сторона жизни. Особенно теперь, когда репутация моя все равно погибла. Но я действительно считаю, что будет лучше, если я прямо сейчас начну готовиться к отъезду. Мне нужно уехать как можно скорее, особенно если вы считаете, что Куинси скоро вернется. Мне что-то не хочется видеться с ним.

– Вы его и не увидите, – пообещал Стивен.

– Тогда вы должны позволить мне уйти, а не просить поцеловать вас. Утром, когда вы придете в себя, станете страшно сожалеть о своей дурацкой выходке.

– Если я о чем и буду сожалеть, так только о том, что выпил столько бренди. Наверняка будет дьявольски трещать голова. Ну обнимите же меня, Белль! Один поцелуй! И тогда, клянусь, все ваши сомнения рассеются.

– Что-то не верится, – пробормотала она. Однако почти сразу же Стивен почувствовал, как ее руки робко скользнули по его спине и пальчики, словно в поисках защиты, вцепились в складки его сюртука. Глаза ее стали совсем огромными. Она внимательно вглядывалась в его лицо. – А я уверен. Один поцелуй, всего один, Белль! – взмолился он. – И я сразу же отпущу вас – если вы по-прежнему будете этого хотеть. Клянусь честью!