Текст книги "Бедная богатая девочка"

Уезжая в Италию, она впервые за долгое время надеялась, что удача снова повернется к ней лицом и что она сможет добиться успеха, о котором всегда мечтала. Успеха, заработанного своим трудом, а не внешностью или отцовскими деньгами. Именно поэтому неожиданный отказ спонсора так расстроил ее. Она была уверена, что все это было спланировано Алессандро, чтобы унизить ее, и ненавидела его за это.

Тут раздался стук в дверь. Лючия сообщила ей, что еда и напитки будут поданы у бассейна, если она желает присоединиться к Алессандро. Чувствуя себя ужасно неподготовленной, Рэйчел направилась к бассейну. У нее не было с собой купальника – он остался в чемодане, затерявшемся где-то между Позитано и Миланом. Впрочем, Алессандро вряд ли интересовался ею как женщиной – даже если бы она появилась перед ним голой, он бы и глазом не моргнул. Во время разговора с ним она изучала выражение его лица в поисках каких-либо признаков сексуального интереса, но не нашла их. И все же между ними было странное напряжение, которое она чувствовала до сих пор, вспоминая взгляд его бездонных синих глаз… Терраса, где находился бассейн, была залита солнечным светом, а с моря дул легкий ветерок. Алессандро плавал в бассейне, с легкостью рассекая воду руками. Мышцы его спины и плеч напрягались с каждым гребком, а блестящие капли воды стекали по его загорелой коже. Рэйчел не могла оторвать от него глаз. При ее появлении он остановился и взглянул на нее из-под ресниц, усеянных капельками воды.

– У тебя есть купальник? – спросил он, взглянув на ее блузку и белые брюки.

– Нет, я только на пару минут, – ответила она, краснея. – И мне еще не звонили по поводу пропавшего чемодана.

– Спроси Лючию, она тебе поможет. Думаю, наверху есть купальники, оставшиеся от предыдущих гостей.

– Я не собираюсь носить одежду твоих бывших любовниц.

– Тогда тебе придется купаться голой. – Его глаза заблестели.

Рэйчел почувствовала, как он окидывает ее взглядом с головы до ног, и ей показалось, что ее одежда вдруг стала прозрачной. Ее кожа горела, соски напряглись, упираясь в кружево бюстгальтера, а по бедрам разлился жар, который она отчаянно не хотела считать желанием. Она ненавидела Алессандро все больше и больше с каждой минутой, потому что он напоминал ей об ошибках прошлого. Под его взглядом она чувствовала себя совершенно беззащитной – за ее позерством и аристократическим лоском он видел неуверенную в себе женщину, которой она до сих пор себя ощущала. С ним она никогда не могла спрятаться за своим социальным превосходством – он имел над ней странную власть, и она не знала, что с этим делать.

– Нет, спасибо, лучше уж посижу здесь, – холодно ответила она.

– Как хочешь. – Он откинул прядь мокрых волос с лица.

Рэйчел поджала губы, злясь на себя за то, что не может отвести взгляда от его широкой, мощной груди, – но ее глаза были как два куска железа, притягиваемые магнитом. В отличие от большинства мужчин его поколения он не сбрил волосы, которые покрывали грудь и спускались вниз по животу узкой дорожкой, исчезавшей за краем черных плавок. Она была рада, что бортик бассейна не позволял ей видеть его ниже пояса, – в прошлом, когда он ее целовал, она часто чувствовала его эрекцию. Тогда ей было стыдно, что в его объятиях она превращалась в необузданную тигрицу, отчаянно желавшую его поцелуев и обжигающих прикосновений.

Алессандро был не тем человеком, которого хотел видеть рядом с Рэйчел ее отец. Он был недостойным, неприкасаемым, запретным плодом. Но ее тянуло к нему, и она была не в силах отказаться от тайных встреч с ним. Ее поведение было непростительным – она бессовестно соблазняла Алессандро, не имея никаких намерений поступать наперекор желаниям отца.

Рэйчел заметила, что Алессандро смотрит ей в глаза, и мысленно поинтересовалась, помнил ли он те несколько страстных, сорванных тайком поцелуев и вечер ее двадцать первого дня рождения, когда все закончилось. Тем вечером было официально объявлено о ее помолвке с Крейгом, и ее сердце до сих пор болезненно подпрыгивало при воспоминании о взгляде Алессандро в тот день. Она никогда не видела такой ненависти, такого презрения и гнева – его глаза буквально прожгли ее насквозь. Неудивительно, что он до сих пор хотел отомстить ей.

Она проглотила ком в горле. Ей было неприятно, что она стоит на солнце, мокрая и липкая от пота, а он спокойно плещется в воде.

– Вон там, в тени, Лючия поставила напитки, – сказал Алессандро. – Не принесешь ли мне стаканчик холодного пива?

Рэйчел взглянула на стол с напитками:

– Сам возьми.

– Мне не хочется вылезать из воды.

Она сложила руки на груди:

– Я тебе не прислуга.

Алессандро медленно улыбнулся ей, и, занервничав, Рэйчел развернулась, подошла к столу с напитками и налила себе холодного вина. Когда она допивала стакан, Алессандро все еще был в бассейне, и она знала, что он смотрит на нее. Она налила себе еще стакан вина и начала пить медленными глотками. И почему только она не положила купальник в сумочку? Он бы совсем не занял места.

– Ты намазалась солнцезащитным кремом? – спросил Алессандро.

– А ты? – бросила она в ответ.

– Я всегда пользуюсь защитой.

По телу Рэйчел снова пробежала дрожь, и, чтобы отвлечься, она вскочила с места, взяла бутылку холодного светлого пива с подноса и отнесла ее Алессандро.

– Хочешь, принесу стакан?

– Нет, я попью из бутылки, спасибо.

Он запрокинул голову и начал пить, и, глядя на его длинную сильную шею, Рэйчел подумала о том, какова была бы на вкус его кожа, если бы она провела языком по его подбородку… Испугавшись собственных мыслей, она вернулась к своему креслу в тени и снова принялась пить вино, крепко сжимая стакан обеими руками, чтобы унять дрожь. Она явно перегрелась на солнце – такое поведение было для нее нетипично, да и вообще она не из тех, кто соблазняется красивым телом или чувственной улыбкой. Наученная горьким опытом, Рэйчел стала расчетливой и рациональной. Больше никакой страсти, никаких мечтаний о бескорыстной любви. Всем нужна выгода – и ей тоже. Ей хотелось, чтобы он изменил свое решение о поддержке ее марки одежды. Если бы у нее было больше времени, она показала бы ему каталог своей весенне-летней коллекции, и он, поняв всю серьезность ее целей, поддержал бы ее. Так как же его убедить?

Допив бутылку, Алессандро поставил ее подальше от края бассейна.

– Ты точно не хочешь присоединиться ко мне?

– Нет, спасибо.

– Ты могла бы плавать в бюстгальтере и трусиках. – Его глаза заблестели. – Ведь они же на тебе есть?

Рэйчел покраснела. Ее страшно злило, когда он вот так дразнил ее, напоминая о тех временах, когда она разгуливала перед ним по отцовскому поместью в откровенных нарядах. Тогда это ей нравилось – так она демонстрировала ему свое превосходство. Но теперь превосходство на его стороне.

– Конечно, на мне есть нижнее белье, – чопорно ответила она.

– Полагаю, оно куда скромнее, чем некоторые бикини, которые мне приходилось видеть у себя в бассейне.

Рэйчел представила миниатюрные кусочки ткани, которые носили его любовницы. Она и сама в прошлом любила такие бикини, и Алессандро видел ее в них. Теперь же она предпочитала классические модели.

– Я могу искупаться позже, когда ты уйдешь.

– Я пока не собираюсь уходить. Я каждый день плаваю по часу, иногда и два раза в день.

– Ну, это уж слишком. Ты, наверное, готовишься к следующим Олимпийским играм?

– Я люблю плавать. Это полезно и телу, и уму.

Он снова поплыл вдоль бортика бассейна круг за кругом; его ритмичные движения оказывали на нее почти гипнотическое воздействие.

Несмотря на тень от дерева, жара стала просто невыносимой – и Рэйчел поднялась и сняла сандалии, брюки и блузку. К счастью, на ней был вполне приличный комплект белья, который Кейтлин подарила ей на день рождения, – белые трусики и бюстгальтер, расшитые крохотными розочками. Это белье было куда скромнее, чем некоторые купальники, которые она носила раньше, и все же, направляясь к бассейну, Рэйчел чувствовала себя совершенно голой. Когда она вошла в воду, Алессандро был на другом конце бассейна, но в тот же миг обернулся, будто какой-то внутренний локатор подал ему сигнал, что она присоединилась к нему.

– Передумала?

– Я чуть не растаяла на этой жаре, – ответила она, скрыв блаженный вздох при прикосновении прохладной воды к ее коже.

– Ты же из Мельбурна – жара для тебя дело привычное.

– Сейчас там зима, причем весьма холодная.

Алессандро лениво облокотился о край бассейна.

– Иди сюда, – позвал он. – Здесь глубже.

– Мне и тут хорошо. Я предпочитаю плавать там, где достаю до дна.

– Но ты ведь умеешь плавать?

– Конечно, только не так хорошо, как ты.

– В последнее время я практикуюсь чуть больше обычного, – ответил он, без видимых усилий подтянувшись на бортике и сев на край бассейна.

Взгляд Рэйчел невольно упал на его плоский живот. На нем не было ни грамма жира, и каждый мускул, казалось, был прорисован резцом скульптора. Ей захотелось пробежаться пальцами по его коже, по темной дорожке волос… Ее сердце забилось быстрее, хотя она не проплыла и метра, а дыхание стало неровным, как будто ее легкие сжимала чья-то рука.

– Не хочешь проплыть пару кругов?

– А если окажется, что я плаваю хуже, чем профессиональные спортсмены, ты будешь меня критиковать?

– Тебе нужно проще относиться к конструктивной критике, иначе ты не сможешь научиться ничему новому, – с улыбкой ответил Алессандро.

Вместо ответа Рэйчел соскользнула в воду и поплыла. Никогда еще она не чувствовала себя настолько уязвимой, несмотря на то что в прошлом выходила на подиум в нескольких больших городах, прежде чем ее карьера пошла прахом из-за двойной жизни ее жениха. Доплыв до противоположного конца бассейна, она остановилась, чтобы отдышаться. Она явно была не в лучшей физической форме.

– Надо перестать сопротивляться воде, – сказал Алессандро. – Ты сама себе создаешь трудности, тратя вдвое больше энергии, чем нужно.

Рэйчел откинула волосы с лица.

– Да, но я ведь даже не вижу, куда плыву.

– Тебе лучше заколоть волосы или надеть купальную шапочку и очки.

– Если бы я знала, что здесь армия, я бы и экипировку с собой взяла.

Алессандро снова улыбнулся:

– Попробуй проплыть еще круг, но не молоти руками и ногами по воде. Пусть вода сама тебя держит.

Рэйчел сделала еще один заплыв. На этот раз ей было легче и она дышала ровнее – хотя, когда она заметила, что Алессандро смотрит на ее грудь, ее дыхание снова сбилось. Ее бросило в жар, как будто он прикоснулся к ней, и ее соски напряглись. Видел ли это он? Помнил ли он, как однажды коснулся губами ее соска, когда они остались наедине в летнем доме ее отца?

– Теперь попробуй брассом.

– Вижу, ты в этих вопросах мастер.

Его глаза заблестели.

– Да, у меня много опыта.

Рэйчел осознала двойной смысл его слов, и у нее запорхали бабочки в животе. Она поплыла брассом на свой манер, понимая, что у нее получается нечто среднее между движениями собаки, пытающейся удержаться на плаву, и прыжками лягушки с больной ногой. Алессандро был того же мнения, судя по гримасе, которую он изобразил, когда она доплыла до противоположного конца бассейна.

– Мне еще учиться и учиться, да? – спросила Рэйчел.

– Жаль, что ты пробудешь здесь всего два дня, – ответил он. – Я бы дал тебе несколько бесплатных уроков.

– Ну, я могу и подольше здесь побыть. У меня обратный билет только на первое сентября.

– Два дня, Рэйчел. Я хочу, чтобы завтра утром ты покинула виллу.

Она почувствовала, как злость возвращается к ней. Он практически выкидывает ее на улицу! Неужели он настолько сильно ее ненавидит?

– А если мой багаж к тому времени не придет?

– Тогда купишь себе одежду на деньги, которые я тебе дал.

– Но почти все эти деньги пойдут на возвращение долгов, которые накопились у меня в Австралии.

– Тогда тебе придется найти временную работу.

В эту минуту к ним подошла Лючия. Она выглядела обеспокоенной, и Алессандро нахмурился.

– Что-то случилось, Лючия? – спросил он по-итальянски.

– Да, синьор, – ответила она, заламывая руки. – У меня семейные проблемы. Моя невестка попала в больницу – у нее сложная беременность, и мой сын попросил меня присмотреть за внуками. Мне надо ехать к ним. Я пробуду там всего одну ночь, максимум две. Я позвонила Карлотте, чтобы она заменила меня, но она в гостях у своей матери на Сицилии.

Они говорили по-итальянски, причем очень быстро, и Рэйчел не понимала, о чем речь, но ей было ясно, что Алессандро расстроен.

Лючия взглянула на Рэйчел.

– А как насчет мисс Маккаллох? – спросила она, на этот раз по-английски.

– Нет. Даже речи быть не может, – отрезал Алессандро.

– Но она уже здесь, и ей некуда идти, пока она не получит багаж, – продолжала Лючия. – Она могла бы заменить меня, пока я не вернусь или пока мы не найдем замену.

– Я могу чем-нибудь помочь? – спросила Рэйчел.

Алессандро нахмурил брови:

– Нет. Мне не нужна твоя помощь.

Лючия снова заломила руки:

– Синьор, прошу вас! Мне нужно немедленно уезжать, сын меня ждет.

– Хорошо, – ответил Алессандро. – Поезжайте, а я уж что-нибудь придумаю.

Лючия поспешила прочь.

– Как я понимаю, произошло что-то неприятное, – сказала Рэйчел, когда она ушла.

– Да. Похоже, на ближайшие пару дней я остался без экономки, и мне придется искать замену.

– Я могу заменить Лючию – я тоже умею готовить и убирать.

Алессандро задумался. Это, конечно, решит проблему отсутствия экономки, но принесет другие неприятности. Пресса уже любопытствует, почему он на вилле один, без любовницы. С тех пор как он порвал с Лиссет, со всех сторон сыпались предположения о том, кто мог бы занять ее место. Конечно, девушка, отвергшая его в прошлом, – идеальная кандидатура на эту роль. Впрочем, в этот раз все будет иначе – он просто нанимает ее. Никаких эмоций, только деловые отношения. Ему, ясное дело, придется составить контракт – одно неосторожное слово журналистам, и его будущая сделка окажется под угрозой. Но он был готов пойти на риск ради возможности видеть Рэйчел в качестве своей прислуги, пусть всего пару дней. Она не знала, на что идет, – это-то ему больше всего и нравилось. Как только она узнает, она тут же уедет – и тем самым вновь докажет ему, что она – бессердечная эгоистка. Ее дерзость и упрямство заводили его куда больше, чем покладистость многих его бывших подружек.

– Ты и правда хочешь работать на меня? – спросил он.

Рэйчел кивнула.

– Если ты в благодарность за мою работу согласишься рассмотреть возможность финансировать мою марку одежды, тогда да, я сделаю для тебя все, что ты попросишь.

Алессандро поднял бровь:

– Все, что я попрошу?

В ее взгляде промелькнула неуверенность.

– В разумных пределах.

– А как далеко ты готова пойти ради финансовой поддержки?

Она закусила свою полную нижнюю губу.

– Довольно далеко…

– Я весьма требователен, Рэйчел. Ты уверена, что сможешь соответствовать моим высоким стандартам?

Ее щеки залились краской, но она выдержала его взгляд.

– Я сделаю все, что в моих силах.

– Ты понимаешь, что люди, узнав, что ты здесь, сделают поспешные выводы о наших отношениях?

Она покраснела еще сильнее.

– Мне давно известно – люди всегда думают что хотят, невзирая на то что происходит на самом деле.

– Ты будешь работать у меня в качестве временной экономки. Не рассчитывай на то, чтобы занять другие сферы моей жизни.

Рэйчел бросила на него испепеляющий взгляд:

– Тебе придется заплатить мне баснословную сумму, чтобы я стала твоей очередной любовницей.

От ее дерзких слов в нем загорелся огонь желания, угрожавший уничтожить всю его решимость не иметь ничего общего с этой женщиной. Ему всегда хотелось укротить ее строптивый нрав, и теперь представилась отличная возможность.

– Опасные слова, Рэйчел, – бархатным голосом предупредил он. – Прежде чем говорить, всегда думай о том, каковы будут последствия.

Глава 3

– Такие люди, как ты, думают, что на свои деньги могут купить все, что захотят, правда? – разозлилась Рэйчел. – Но я не намерена продавать себя, и уж тем более тебе.

– В моралистки записалась, богатенькая девочка? – ухмыльнулся Алессандро.

Рэйчел заскрежетала зубами.

– Я предлагаю тебе услуги экономки, и ничего более.

– Думаю, будет очень весело видеть тебя у меня на побегушках, – ответил он. – Смена обстановки пойдет тебе на пользу. Я найду для тебя самую грязную работу – посмотрим, как ты с ней справишься.

Рэйчел вылезла из бассейна, с силой оттолкнувшись от бортика. Откинув мокрые волосы с лица, она в гневе взглянула на Алессандро. Он сидел на краю бассейна, болтая в воде длинными загорелыми ногами, спокойный и собранный, – и это разжигало в ней невиданную злость.

– Сволочь! – проговорила она дрожащими губами. – Спорю, ты все это спланировал с самого начала.

– Ничего я не планировал, Рэйчел, – ответил он тем же спокойным, ровным тоном. – Я просто сделал тебе деловое предложение. Между нами будет заключен временный контракт, а когда Лючия вернется, ты можешь уехать.

– Значит, ты даже не хочешь подумать над тем, чтобы финансировать мою марку?

– Я никогда не берусь за проекты, не взвесив все за и против, и никогда не занимаюсь тем, что не стоит моего времени и моих денег, заработанных тяжелым трудом.

– Но ты хотя бы взглянешь на мои эскизы и бизнес-план?

– Если будешь хорошо себя вести, я об этом подумаю.

– Иными словами, если я лягу с тобой в постель.

Он медленно окинул ее обжигающим взглядом:

– Это твой способ вести дела?

– Конечно же нет! Я просто предположила, что ты…

– Ты не можешь ничего предполагать, когда дело касается меня, – ответил он с едва заметной улыбкой.

Рэйчел почувствовала себя загнанной в угол. Что же он еще от нее хочет, если не переспать с ней? Пять лет назад, во время их короткого романа, до секса дело не дошло, и заставить ее спать с ним за деньги было бы для него лучшей местью. Но если бы она занялась сексом с Алессандро, он был бы разочарован – в плане сексуальных умений она наверняка сильно уступала экзотическим, уверенным в себе красоткам, к которым он привык. И все же, находясь рядом с ним, Рэйчел чувствовала, что воздух между ними как будто наэлектризован, пронизан потоком чувственного тепла. Когда его взгляд останавливался на ней, волоски на ее теле вставали дыбом, а при звуке его низкого голоса ее пульс учащался. Знал ли он об этом? Может, он позволил ей остаться лишь затем, чтобы она поняла, каково это – быть отвергнутой?

– Я дам тебе время подумать до конца дня, – сказал Алессандро. – Мои юристы составят соглашение – к ужину оно будет готово для подписания.

Рэйчел нахмурилась:

– Соглашение? Какое еще соглашение? К чему такой официоз?

– Если хочешь остаться у меня хотя бы на день-два, ты должна будешь подписать контракт, запрещающий тебе общаться с прессой.

– Ты не веришь мне на слово?

– Иди прими душ, – сказал Алессандро вместо ответа. – Ты и так слишком долго пробыла на солнце.

– А ты идешь в дом? – спросила Рэйчел, недовольная тем, что ее прогоняют.

– Нет, я еще поплаваю. Увидимся за ужином. Надеюсь, ты сообразишь, как пройти на кухню. В холодильнике полно еды – Лючия об этом позаботилась. В восемь тридцать я буду ужинать и приглашаю тебя поужинать со мной.

– Звучит как-то странно. Ты ведь не ужинаешь с Лючией!

– У нас с тобой совсем другой случай, – ответил он. – Ты находишься здесь не только как временный работник, но и как гостья.

– Ну, гостьей меня назвать трудно. Ты с самого начала был мне не рад.

– Если я не самый радушный хозяин, тебе некого в этом винить, кроме себя. Но раз уж ты здесь, я хочу, чтобы мы максимально приятно провели это время.

Когда Рэйчел вошла в свою комнату, ее ноги сами понесли ее к окну. Она взглянула вниз на террасу. Алессандро не было ни у бассейна, ни возле него. Она решила вздремнуть перед ужином, чтобы подготовиться к очередной словесной перепалке с Алессандро, которой ожидала едва ли не с радостью, хотя и боялась признаться себе в этом.

Отдохнув, Рэйчел снова надела льняные брюки и топ. У нее не было никаких украшений, кроме крошечной алмазной подвески, оставшейся от матери, – она постоянно носила ее. Косметичку она оставила в чемодане, поэтому пришлось идти на ужин без макияжа.

Она спустилась по лестнице, скользя ладонью по прохладному мрамору. Алессандро настаивал на том, чтобы она не задерживалась дольше двух дней, но теперь, когда у Лючии возникли проблемы в семье, у Рэйчел появилась возможность убедить Алессандро финансировать ее марку одежды. Но это будет нелегкой задачей. Деньги, которые он дал ей, закончатся до конца недели, поскольку у компании огромные долги. Пойдет ли она на то, чтобы просить у него помощи? Может, он именно этого от нее и ждет? Он очень интересный человек: таинственный, замкнутый и невероятно притягательный. Эти два дня станут для нее испытанием, которого она не ожидала. Не ожидала она и того, что каждый его взгляд будет так волновать ее. Его взгляд был похож на прикосновение – он следовал за каждым ее движением и обжигал ее кожу, как раскаленное железо. Ей нужно вести себя осторожно. Очень осторожно.

Кухня оказалась мечтой любого повара – холодильник и буфет ломились от продуктов, из которых можно было приготовить самые изысканные блюда. Рэйчел с усердием принялась за дело, желая доказать Алессандро, на что она способна. Те дни, когда она нанимала поваров и уборщиков, давно остались в прошлом. За последние несколько лет она научилась очень многому и теперь гордилась тем, что может приготовить обед как на двоих, так и на десятерых.

Она не услышала, как в столовую вошел Алессандро. Она заканчивала накрывать стол и даже не заметила, как он сел прямо перед бутылками шампанского и белого вина, стоявшими в ведре со льдом.

– Ужин почти готов, – сказала Рэйчел. – Я только проверю цыпленка.

– Я сказал, что ужин должен быть к половине девятого. – Алессандро вызывающе посмотрел на нее своими темно-синими глазами.

Рэйчел выпрямила спину:

– На моих часах только восемь двадцать.

– Значит, твои часы отстают, – парировал он.

– Ты всегда столь педантичен или просто меня дрессируешь?

– Теперь ты работаешь на меня, Рэйчел. А я не потерплю небрежности и непунктуальности ни в каком виде.

Негодование вспыхнуло внутри ее, как раскаленные угли, но она вернулась в кухню, чтобы принести еду.

Когда она принесла закуски, Алессандро все еще сидел за столом. Рэйчел поставила их перед ним, а сама встала у своего места напротив него. Ее раздражало, что он сидит как король в ожидании своих подданных. Наверное, он делает это нарочно, чтобы она поняла, что недостойна того, чтобы ее замечали или вставали с места при ее появлении. Но он мог хотя бы выдвинуть для нее стул!

– Меня удивляет, что ты не начал есть еще до того, как я села.

– Это же верх наглости – начинать есть, пока все гости не расселись по местам и каждому из них не подали еду.

– А если мужчина не встает, когда дама входит в помещение, – это, кстати, тоже отнюдь не признак хороших манер.

Алессандро посмотрел мимо нее, словно ожидая прихода других гостей.

– Я пока не вижу никаких дам, вошедших в зал, – ответил он с холодной улыбкой. – Когда заметишь какую-нибудь даму, скажи мне.

Рэйчел впилась пальцами в спинку стула, еле сдерживаясь, чтобы не дать ему пощечину за оскорбительный комментарий.

– Что, наслаждаешься властью? Вижу, ты получаешь удовольствие от перемены ролей. Но твои барские замашки выглядят жалко – ведь никакие деньги не изменят того, кто ты есть на самом деле. Ты можешь окружать себя какой угодно роскошью, но внутри ты кем был, тем и остался – неотесанным уличным пацаном, которому однажды повезло.

– Садись.

Она сжала стул еще сильнее.

– Я сяду, только когда ты встанешь.

– Тебе придется очень долго ждать, Рэйчел. Так что садись, пока я не вышел из себя.

Воздух между ними словно заискрился от напряжения.

Под пронзительным взглядом его сапфировых глаз Рэйчел забеспокоилась. На его лице не было никаких признаков гнева, но она чувствовала его злость – она словно обвивалась и сжималась вокруг нее, как удав, все сильнее с каждым ударом ее сердца.

После напряженного молчания Алессандро сказал:

– Я приготовил бумаги тебе на подпись, – и протянул их ей.

Рэйчел замялась, но потом взяла их дрожащей рукой. Ей было неприятно чувствовать себя ребенком, которому читают нотации.

– Прочитай их внимательно, прежде чем подписывать.

Рэйчел выдвинула стул и села, сама не осознавая того, что делает. Она не собиралась садиться, пока он стоял, – и все же получилось так, что он добился своего.

– Хорошая мысль, Валлини, – сказала она, злобно глядя на него.

– Читай, Рэйчел, – ответил он бесстрастным тоном.

В документе говорилось, что она будет его домработницей и поэтому должна подписать соглашение о конфиденциальности. Если она будет общаться с прессой во время работы у него и в течение шести месяцев после окончания действия контракта, ей придется вернуть все деньги, полученные за работу, и в том числе те десять тысяч евро, которые дал ей Алессандро.

– Есть вопросы?

Ее удивляла его расчетливость – для двухдневного пребывания такие меры предосторожности казались ей излишними. Впрочем, у него были основания думать, что она пойдет на все, чтобы получить деньги, в которых отчаянно нуждалась. Беседа с прессой могла принести ей тысячи долларов, но она об этом и не мечтала – потому что сама знала, каково это, когда твою личную жизнь муссируют в каждом газетном заголовке.

– Нет, не думаю. Вполне логично, что ты платишь мне за то, чтобы я держала язык за зубами.

– Ты не пробудешь здесь больше двух дней. По истечении этого времени ты вольна идти куда хочешь и не будешь должна мне ни цента – если, конечно, будешь вести себя прилично.

Рэйчел взяла ручку и подписала соглашение.

– Ты каждую свою любовницу просишь подписать соглашение о конфиденциальности, прежде чем лечь с ней в постель?

Его глаза засверкали.

– Ты здесь не в качестве моей любовницы.

Рэйчел почувствовала, что краснеет.

– Откуда я знаю, что это не входит в список моих обязанностей?

Алессандро долго молчал.

– Я никогда не смешиваю дела с личной жизнью, – ответил он. – Это очень опасно – есть риск, что тебя будут эксплуатировать.

Рэйчел знала, что он намекает на то, как она вела себя с ним в прошлом. Она флиртовала с ним, дразнила его, предлагая ему себя при любой возможности, и неимоверно наслаждалась этим. С ним она чувствовала себя настолько прекрасной, женственной и желанной, что совсем потеряла голову. Но теперь, оглядываясь назад, она жалела, что не повела себя немного благоразумнее.

Отложив в сторону бумаги, Алессандро потянулся за бутылкой шампанского.

– Ну что, отпразднуем наше временное соглашение?

– Почему бы и нет? – ответила Рэйчел нарочито беззаботным тоном.

Он протянул ей бокал с вином и чокнулся с ней своим.

– За умение постоять за себя.

Она сделала маленький глоток и провела пальцем по краю бокала.

– Теперь мне это удается намного лучше, чем раньше.

– Ну, мне кажется, ты всегда умела отстаивать свои интересы. – Чуть помолчав, он спросил: – Когда ты решила уйти от Хьюсона?

Рэйчел опустила глаза:

– Я поняла, что у нас ничего не получится. У нас было мало общего, кроме нашего происхождения. Я всегда об этом знала, но мой отец настаивал на моей помолвке с ним.

– Он хотел, чтобы ты вышла замуж за толстый кошелек. – Его слова прозвучали как упрек.

– Да, но я была так воспитана. Меня учили, что я должна общаться только с людьми своего круга.

– И все же ты периодически развлекалась, заигрывая с низшим классом.

Рэйчел выдержала его ледяной взгляд.

– Мне трудно объяснить свое поведение, – ответила она, снова отводя глаза. – Я не хотела тебя обидеть. Я много лет третировала тебя, но в один прекрасный день почувствовала сильнейшее влечение…

– Словом, ты расторгла помолвку, – сказал Алессандро после недолгого молчания.

– Да. Я могла бы сделать это и раньше, но… мне было трудно… в общем, трудно признать, что я не понимала, что он за человек.

– Гордость?

Она взглянула на него, закусив нижнюю губу, как смущенный ребенок.

– Да, гордость, а еще мнение моего отца, что Крейг будет ему лучшим зятем. Я отменила свадьбу за сутки до торжества, и мой отец теперь постоянно напоминает мне, что это было одной из причин его банкротства. Я знала, что Крейг вложил деньги в его бизнес, но не думала, что так много. Естественно, когда я отменила свадьбу, он забрал все свои вложения. И конечно, вся еда, платье, свадебный пирог… ну, ты понимаешь…

– Понимаю.

Она закусила губу еще сильнее, и Алессандро захотелось провести по ней большим пальцем, чтобы она снова стала полной и мягкой. Вместо этого он взял бокал и сделал еще один глоток шампанского. Ему было противно думать о ней с ее бывшим женихом – представлять, как он обнимал, целовал и ласкал ее, было для него сущей пыткой. Но она предпочла деньги Крейга любви Алессандро. Ее жадность и мелочность потрясли Алессандро до глубины души, и теперь его ненависть к ней вернулась с новой силой. Он ненавидел ее с той же страстью, с которой когда-то любил.

– Он ведь никогда тебе не нравился, правда? – спросила Рэйчел.

Алессандро поставил бокал на стол.

– Ты о ком – о твоем отце или о женихе?

Рэйчел покраснела.

– О них обоих…

– Я понимаю, что неприятно слышать, как критикуют тех, кого ты любишь. Дети видят в родителях только хорошее.

– Когда ты начал работать у нас, я уже вышла из детского возраста. Мне исполнилось восемнадцать – с юридической точки зрения я была взрослой.

Алессандро вспомнил ее в те времена. Она совсем не знала жизни. Она смотрела свысока на тех, кто не был одет по последнему писку моды или водил не самую быструю и роскошную машину. Первые пару лет он терпел ее насмешки, но потом Рэйчел начала заигрывать с ним. Сначала он пытался не обращать внимания, но в конце концов не устоял. С тех пор как он впервые поцеловал ее, он прямо-таки изнывал от желания, но все же никогда не принуждал ее переспать с ним. Ему не нравилось скрывать их отношения, но она настаивала на том, чтобы никто о них не узнал. Тогда ему и в голову не приходило, что Рэйчел всего лишь играла с ним, чтобы потом отвергнуть его, как бездомную дворнягу, случайно попавшую на выставку породистых собак. Следя издалека за тем, как рушится ее карьера модели и как пресса обсуждает ее запятнанную репутацию, он втайне злорадствовал. Это было ей наказанием за то, как она обошлась в свое время с ним. Тогда он был ослеплен желанием, а теперь удивлялся тому, что вообще полюбил Рэйчел. Но он любил свою мечту, а не реальную женщину. Ему казалось, что она – добрая и любящая девушка, которой немного не хватало уверенности в отношениях с мужчинами. Но он ошибался – в душе она была такой же злобной и высокомерной эгоисткой, какой казалась со стороны. И тот факт, что она пришла к нему просить денег, подтверждал это.