Текст книги "Тайна леди Одли"

Глава XI. Синяк на руке миледи

Роберт нашел сэра Майкла и леди Одли в гостиной. Миледи сидела за роялем и просматривала новые ноты. Когда доложили о приходе Роберта, она повернулась на вращающемся табурете, шурша шелковыми оборками, встала и сделала подчеркнуто церемонный реверанс.

– Большое спасибо за соболя, – поблагодарила она Роберта, протягивая маленькую ручку с унизанными бриллиантами пальчиками. – Было очень мило с вашей стороны привезти мне такие чудесные меха.

Роберт успел уже забыть о поручении, которое выполнил для леди Одли во время поездки в Россию. Его голова была настолько занята пропажей Джорджа Талбойса, что он только кивнул в ответ.

– Поверите ли, сэр Майкл, мой несносный приятель вернулся в Лондон, не сказав мне ни слова!

– Мистер Джордж Талбойс вернулся в город? – удивленно воскликнула миледи.

– Какая ужасная катастрофа! – заметила Алисия. – Финтий в лице мистера Роберта Одли не может и нескольких минут прожить без Дамона[2]2
  Дамон и Финтий – двое пифагорейцев из Сиракуз, ставшие символом мужской дружбы.


[Закрыть], известного как Джордж Талбойс.

– Он отличный малый, – вступился за друга Роберт. – И, говоря откровенно, я о нем беспокоюсь.

– Беспокоитесь? – удивилась миледи. – Отчего же?

– Дело вот в чем, леди Одли, – ответил молодой человек. – Смерть жены год назад стала для Джорджа сильнейшим потрясением. Он так и не смог пережить свалившееся на него. С виду он спокоен, но часто говорит загадками, и мне порой кажется, что эта беда его доконает.

Хотя Роберт говорил намеками, собеседники догадывались, что он имеет в виду нечто непоправимое.

Последовало молчание, во время которого леди Одли поправила золотистые локоны, глядясь в трюмо напротив стола.

– Боже мой! – сказала она. – Как странно! Не думала, что мужчины способны на глубокую привязанность. Я всегда полагала, что им все равно, было бы хорошенькое личико, и когда жена номер один – блондинка с голубыми глазами – умирает, они просто подыскивают себе номер два – брюнетку с карими, для разнообразия.

– Джордж Талбойс не из таких. Смерть жены разбила ему сердце.

– Печально, – негромко промолвила леди Одли. – Как жестоко со стороны миссис Талбойс было умереть и заставить страдать своего бедного мужа!

«Алисия права, она и вправду еще совсем ребенок», – подумал Роберт, глядя на хорошенькое личико тетушки.

За обедом хозяйка дома очаровала Роберта, мило признавшись, что не способна разрезать поставленного перед ней фазана, и призвала на помощь племянника.

– У мистера Доусона мне приходилось разрезать баранью ножку, – смеялась она, – но это легко.

Сэр Майкл с гордостью наблюдал за впечатлением, которое производила его супруга на племянника, восхищенного ее красотой и очарованием.

– Я ужасно рад, что моя малышка вновь весела. Она очень расстроилась после вчерашней неудачной поездки в Лондон.

– Что же ее так огорчило?

– Ах, мистер Одли, – ответила миледи. – Вчера утром я получила телеграфное послание от старой подруги и наставницы о том, что она при смерти, и если я хочу повидать ее, то должна поспешить. В сообщении не было адреса, и я решила, что она живет там, где и раньше. Мы с сэром Майклом поехали по старому адресу. Оказалось, что в доме живут другие люди, которые ничего не знают о моей подруге. Сэр Майкл расспрашивал в магазинах поблизости, но мы так ничего и не смогли выяснить. У меня нет друзей в Лондоне, и некому было помочь, кроме моего дорогого, великодушного мужа, который сделал все, что мог, однако напрасно.

– Крайне неразумно не сообщить адрес в телеграфном послании, – заметил Роберт.

– Когда люди умирают, им не до этого, – укоризненно произнесла леди Одли.

Несмотря на свое восхищение очаровательной хозяйкой дома, адвокат в этот сентябрьский вечер не мог избавиться от смутного беспокойства. Он сидел у окна, разговаривая с миледи, а мысли его то и дело уносились к Джорджу, который, должно быть, сидел теперь в комнате с собаками и канарейками и курил в одиночестве сигару.

«Лучше бы я никогда не заводил с ним дружбы. Я будто отец, потерявший единственного сына. Если бы я мог, вернул бы ему жену и отправил в Вентнор, где он жил бы в мире и спокойствии до конца дней».

Голос миледи журчал как ручеек, а Роберт против своей воли все думал о Джордже.

Он вспомнил, как тот спешил почтовым поездом в Саутгемптон, чтобы навестить маленького сына, как сидел над объявлениями в «Таймс» в поисках корабля, который отвез бы его обратно в Австралию. И вдруг с содроганием представил своего друга, холодного и бездыханного, на дне ручья, с лицом, обращенным к темнеющим небесам.

Леди Одли заметила его рассеянность и спросила, о чем он думает.

– О Джордже Талбойсе, – коротко ответил Роберт.

Она нервно вздрогнула:

– Честное слово, вы так говорите о своем друге, что можно подумать, будто с ним случилось какое-то несчастье.

– Боже сохрани! И все же я почему-то волнуюсь.

Позже вечером сэр Майкл попросил супругу помузицировать, и та села за рояль. Роберт из вежливости подошел к инструменту, чтобы помочь переворачивать ноты, однако оказалось, что миледи играет по памяти.

Прекрасная музыкантша взяла несколько аккордов, затем начала мечтательную сонату Бетховена. В противоположность своей веселой, живой натуре леди Одли любила мрачные и меланхоличные мелодии. Роберт оставался рядом с ней; избавленный от труда переворачивать страницы, он с интересом разглядывал унизанные драгоценностями белые пальцы, которые легко скользили по клавишам, и изящные кисти, выглядывавшие из кружевных рукавов. Он рассматривал каждый пальчик: на этом сверкает рубин, на другом – изумрудная змейка, и все затмевает звездное сияние бриллиантов. Затем его взор скользнул к округлым запястьям. Когда миледи играла бурный пассаж, с правой руки соскользнул широкий плоский золотой браслет, она прервала игру и поправила украшение, но Роберт успел заметить на нежной коже синяк.

– Что у вас с рукой, леди Одли? – воскликнул он.

– Пустяки. К несчастью, у меня такая чувствительная кожа, что малейшее прикосновение оставляет следы.

Сэр Майкл подошел взглянуть на ее запястье.

– Что это, Люси? – спросил он. – Как это случилось?

– Как глупо, что вы оба придаете такое значение пустякам! – засмеялась леди Одли. – Я довольно рассеянна и несколько дней назад обмотала ленту вокруг руки так туго, что остался синяк.

Роберт подумал, что она явно лжет: синяк появился совсем недавно, цвет только начал меняться.

Сэр Майкл взял ее за руку.

– Подержи свечу, Роберт, – попросил он, – и давай-ка посмотрим на эту бедную маленькую ручку.

В синяке явно прослеживались четыре четкие фиолетовые отметины, как будто оставленные четырьмя пальцами грубой руки. Поперек одной из отметин пролегала более темная полоска, как будто на нежной плоти отпечаталось кольцо.

Роберт, так и не поверивший в историю о ленточке, распрощался с родственниками в половине одиннадцатого вечера, сказав, что уедет в Лондон первым утренним поездом и надеется найти Джорджа в Фигтри-Корте.

– Если его там нет, поеду в Саутгемптон, – сказал он, – а если не найду Джорджа и там…

– Что тогда? – спросила миледи.

– Тогда я совсем ничего не понимаю.

Шагая в гостиницу через темный луг, Роберт Одли чувствовал уныние. Еще хуже ему стало, когда он вошел в гостиную отеля «Сан», где они с Джорджем валялись на диванах и курили сигары, глядя в окно.

– Подумать только, как я к нему привязался! – проворчал он. – Будь что будет, завтра первым делом поеду его искать. Весь мир переверну, а найду!

Если уж флегматичному и нерешительному по природе Роберту Одли что-то втемяшивалось в голову, то ничто не могло отвернуть его от намеченной цели.

Праздность ума, не позволявшая думать о многих вещах одновременно, не останавливаясь ни на чем по существу (что свойственно людям куда более энергичным), придавала ему удивительную прозорливость в тех случаях, когда что-то по-настоящему привлекало его внимание.

И хотя старые законники посмеивались над Робертом, а подающие надежды молодые адвокаты, упоминая о нем, пожимали плечами и шуршали мантиями, несомненно одно: взявшись вести дело в суде, он порядком удивил бы вельмож от юриспруденции, недооценивших его способности.

Глава XII. Ни следа Джорджа

На следующее утро, когда Роберт вернулся в Фигтри-Корт, блики сентябрьского солнца играли в фонтанах Темпл-Гарденс.

В небольшой комнате, служившей Джорджу Талбойсу спальней, заливались канарейки. В апартаментах царил идеальный порядок, наведенный уборщицей после отъезда мужчин. Ни сдвинутое кресло, ни откинутая крышка ящика для сигар – ничто не говорило о присутствии Джорджа Талбойса. В последней надежде найти письмо или записку Роберт пробежался взглядом по каминным доскам и столам.

«Джордж вполне мог здесь переночевать, а рано утром уехать в Саутгемптон, – подумал Роберт. – Миссис Мэлони прибралась здесь, вероятно, уже после его отъезда».

Он сидел, разглядывая комнату и время от времени подсвистывая своим любимым канарейкам, пока на лестнице не послышались шаркающие шаги, предвещавшие появление той самой миссис Мэлони.

– Нет, мистер Талбойс не возвращался. Я пришла в шесть утра, и здесь никого не было. А что, с бедным джентльменом что-то случилось? – добавила женщина, увидев побледневшее лицо Роберта.

Что могло случиться? Они расстались только вчера, в два часа дня!

Миссис Мэлони хотела рассказать историю о молодом машинисте, когда-то снимавшем у нее комнату: однажды, после сытного обеда, бедняга ушел из дома в отличном настроении и совершенно неожиданно повстречал свою смерть при столкновении экспресса и товарного поезда – однако Роберт надел шляпу и вышел из дома, прежде чем честная ирландка успела завершить печальный рассказ.

Пока он добрался до Саутгемптона, начало смеркаться. Роберт хорошо помнил дорогу к бедному домику на улице, ведущей к морю, где жил тесть Джорджа. Он издалека увидел играющего у окна мальчика. Возможно, из-за этого и из-за царившей в доме тишины у молодого человека возникло смутное предчувствие, что друга здесь нет.

Старик сам открыл дверь, а ребенок с интересом разглядывал гостя. Это был красивый мальчик с отцовскими карими глазами и темными вьющимися волосами, но какое-то скрытое выражение делало его непохожим на старшего Джорджа.

Мистер Молдон обрадовался Роберту Одли и вспомнил, что имел удовольствие встречаться с ним в Вентноре «в связи с печальным событием…».

Не окончив предложения, старик стал вытирать слезящиеся глаза. Не войдет ли мистер Одли?

Роберт вошел в маленькую гостиную – неубранную комнату с ветхой мебелью, пропитанную застарелым запахом табака и разведенного бренди. На грязном ковре валялись сломанные детские игрушки, трубки старика, порванные газеты с пятнами бренди. Маленький Джорджи подошел к гостю, украдкой разглядывая его огромными карими глазами. Роберт усадил мальчика к себе на колени и дал поиграть цепочкой от часов, пока разговаривал со стариком.

– Наверное, вы уже поняли, что я надеялся застать здесь вашего зятя.

– Что? Вы знали, что он приезжает в Саутгемптон?

– Знал, что он приезжает? – вскричал Роберт. – Так значит, он здесь?

– Нет, сейчас его нет, хотя он был здесь.

– Когда?

– Прошлой ночью, приезжал почтовым поездом.

– И сразу же уехал?

– Он оставался немногим более часа.

– Господи! – с облегчением выдохнул Роберт. – Он заставил меня волноваться… Но что все это значит?

– Так вы ничего не знали о его намерении?

– Каком намерении?

– О его решении уехать в Австралию.

– У него часто возникали такие мысли, но я не думал, что это всерьез.

– Сегодня вечером он отплывает из Ливерпуля. Приехал в час ночи, чтобы попрощаться с мальчиком, прежде чем покинет Англию, возможно навсегда. Он сказал, что ему все надоело и что тамошняя простая жизнь более всего ему подходит. Пробыл у меня около часа, поцеловал мальчика, не разбудив его, и уехал из Саутгемптона почтовым поездом, который отбывает в четверть третьего.

– Почему? – недоумевал Роберт. – Как он мог спешно покинуть Англию, не сказав ни слова мне, своему самому близкому другу, не взяв даже смены одежды, ведь он оставил все в моей квартире? Чрезвычайно странный поступок!

Старик насупился.

– Знаете, мистер Одли, – сказал он, многозначительно постучав пальцем по лбу, – мне порой сдается, что смерть Элен очень странно повлияла на бедного Джорджа.

– Чушь! – вскричал Роберт. – Несмотря на тяжелый удар, Джордж в таком же здравом уме, как и я.

– Тогда, возможно, он напишет вам из Ливерпуля, – предположил мистер Молдон, будто желая смягчить неловкое положение.

– Надеюсь, – угрюмо заметил Роберт, – ведь мы были лучшими друзьями еще со времен учебы в Итоне. Не очень-то красиво с его стороны так со мной поступать… Да и нисколько не похоже это на Джорджа Талбойса.

– Джордж Талбойс – я, – пролепетал мальчик. – И так зовут моего папу, большого джентльмена.

– Да, малыш, он приезжал прошлой ночью и поцеловал тебя, пока ты спал, помнишь?

– Нет, – ответил мальчик, покачав кудрявой головкой.

– Ты, должно быть, очень скоро уснул, маленький Джорджи.

Ребенок помолчал, а затем, устремив взгляд на Роберта, вдруг спросил:

– А где красивая тетя?

– Какая красивая тетя?

– Красивая, которая приезжала раньше.

– Он говорит о своей бедной матери, – заметил старик.

– Нет, не мама, – решительно и громко произнес мальчик. – Мама всегда плакала. Я ее не любил…

– Тсс, Джорджи!

– Не любил, и она меня не любила. Она все время плакала. Другая, красивая, что подарила мне золотые часы.

– А-а, он имеет в виду жену моего старого капитана… Чудесная женщина, очень привязалась к Джорджи и делала ему подарки.

– Где мои золотые часы? Я хочу показать джентльмену мои часы! – закричал Джорджи.

– Они в чистке, внучок, – ответил дедушка.

– Все время они в чистке, – обиделся мальчик.

– Часы в целости и сохранности, уверяю вас, мистер Одли, – смущенно пробормотал старик и протянул Роберту квитанцию из ломбарда: «Часы с бриллиантами, 11 фунтов». – Мне часто не хватает нескольких шиллингов, – плаксиво добавил он. – Зять был щедр ко мне, а вот другие… Люди разные, мистер Одли… Пойдем, Джорджи, маленьким храбрецам пора спать. Пойдем с дедушкой. Извините, я покину вас на четверть часа, мистер Одли.

Мальчик безропотно пошел с ним. У двери старик обернулся и произнес тем же ноющим голосом:

– Приходится доживать последние дни в таком убожестве, мистер Одли. Я принес много жертв и все еще приношу их, но ко мне плохо относятся.

Оставшись один в сумрачной гостиной, Роберт задумчиво уставился в пол. Значит, Джордж уехал, и, возможно, в Лондоне его ждет письмо с объяснением, однако, по всей вероятности, он больше никогда не увидит старого друга.

– Подумать только, а я так к нему привязался, – произнес Роберт вслух, высоко подняв брови. – Гм… комната пропахла табаком… Вреда не будет, если я выкурю здесь сигару.

Он вытащил из кармана сигару и заглянул в маленький камин, где еще тлели угли, чтобы прикурить. Рядом с каминным ковриком лежал полуобгоревший, скомканный лист бумаги. Роберт поднял обрывок и рассеянно посмотрел на написанные карандашом строчки, и вдруг взгляд поймал кусочек имени, которое занимало все его мысли. Он поднес листок к окну, к слабому свету угасающего дня. Это был обрывок телеграфной депеши. Верхняя часть сгорела, а более важная, основная часть послания сохранилась: «…албойс приезжал… прошлой ночью и уехал почтовым поездом в Лондон, чтобы направиться в Ливерпуль, откуда должен отплыть в Сидней».

Дата, имя и адрес отправителя сгорели вместе с верхней частью. Роберт смертельно побледнел, аккуратно сложил обрывок и спрятал между листами своей записной книжки.

– Господи! – промолвил он. – Что это значит? Я сегодня же еду в Ливерпуль, чтобы все выяснить.

Глава XIII. Тревожные сны

Роберт Одли выехал из Саутгемптона почтовым поездом и вошел в свою квартиру ранним утром, когда в пустые комнаты вползал холодный серый рассвет и канарейки только начали расправлять перышки.

Среди писем в почтовом ящике не оказалось ни одного от Джорджа Талбойса.

После долгой дороги молодой адвокат падал с ног от усталости. Впервые за двадцать восемь лет безмятежное течение его жизни нарушилось. Он начал терять представление о времени. Ему казалось, что с момента исчезновения Джорджа Талбойса прошло несколько месяцев, не верилось, что с тех пор, как Джордж оставил его спящим под ивами у ручья с форелью, не прошло и двух суток.

Глаза слипались. Роберт еще раз обошел квартиру в поисках весточки от Джорджа и, не раздеваясь, упал на кровать в комнате с канарейками и геранью. Он решил подождать утренней почты и, если не придет письмо от Джорджа, незамедлительно отправиться в Ливерпуль.

Измученный молодой человек сразу забылся сном – глубоким, тяжелым и безотрадным. Ему снились незнакомые люди, чужие дома, куда он проникал в тщетных попытках разгадать тайну телеграфного послания, кладбище в Вентноре, могильная плита, заказанная Джорджем для умершей жены. Во сне Роберт подошел к могиле и увидел, что могильная плита исчезла, и каменотес сказал, что нужно убрать надпись по причине, которую он со временем узнает.

В другом сне он увидел открытую могилу Элен Талбойс и ждал, чувствуя, как волосы встают дыбом от холодного ужаса, когда мертвая женщина поднимется перед ним в жестком, как панцирь, саване, обтягивающем окоченевшие члены. И вдруг из разверстой могилы выскочила жена его дяди, одетая в алое бархатное платье, в котором ее изобразил художник, со сверкающими, точно красное золото, локонами.

Во все эти сны смутно вплетались места, где он бывал в последние дни, и люди, с которыми он недавно общался: дядя, иногда Алисия, а чаще всего миледи, ручей с форелью в Эссексе, липовая аллея в усадьбе. В одном сне он прогуливался по тенистой аллее с леди Одли, повисшей у него на руке, как вдруг вдалеке грянул гром, и дядина жена обвила шею Роберта своими тонкими руками, крича, что настал судный день и что теперь он узнает все страшные тайны. Ее прекрасные золотые локоны превратились в змей и медленно поползли по нежной белой шее.

Роберта разбудил стук в дверь. Стояло хмурое серое утро, в окна барабанил дождь, и канарейки печально переговаривались, видимо, жалуясь на плохую погоду.

– Должно быть, это бестолковая миссис Мэлони, – проворчал он. – Не беда, постучит еще раз. И почему бы ей не открыть дверь своим ключом? Обязательно надо вытаскивать из постели смертельно уставшего человека!

В дверь вновь постучали, затем перестали: очевидно, стучавшему надоело, а через какую-то минуту в двери повернулся ключ.

– Значит, у нее все-таки есть ключ, – пробормотал Роберт. – Хорошо, что я не встал.

Он видел через приоткрытую дверь, как прислуга снует по комнате, вытирает пыль с мебели, переставляет с места на место безделушки.

– Это вы, миссис Мэлони?

– Да, сэр.

– Тогда, во имя всех святых, зачем вы подняли такой шум, если у вас есть ключ?

– Какой шум, сэр?

– Зачем вы колотили в дверь?

– Я не стучала, мистер Одли, я сразу открыла своим ключом…

– Тогда кто же стучал? Кто-то тарабанил в дверь с четверть часа назад. Вы никого не встретили?

– Я сегодня припозднилась, сэр, и убирала сперва в комнатах мистера Мартина, наверху, а от него спустилась прямо к вам.

– Так вы никого не видели у двери или на лестнице?

– Ни души, сэр.

– Какая досада! – расстроился Роберт. – Выходит, я позволил незнакомцу уйти, не узнав, кто он и чего хочет! А вдруг он приносил известие от Джорджа Талбойса?

– Если так, сэр, то он наверняка вернется, – резонно заметила миссис Мэлони.

Найдя телеграфное послание, Роберт потерял всякую надежду получить известие от Джорджа. Он чувствовал, что в исчезновении друга есть тайна, какой-то вероломный вражеский план. Может, алчный тесть молодого человека пытается их разъединить по той причине, что деньги вверены попечению Роберта Одли? Что, если – ведь и в наши цивилизованные времена творятся всякие ужасные дела – что, если старик заманил Джорджа в Саутгемптон и покончил с ним, чтобы завладеть двадцатью тысячами фунтов, оставленными маленькому Джорджи под опекой Роберта?

Правда, ни одно предположение не объясняло телеграфного послания, которое вызывало у Роберта смутную тревогу.

Почтальон не принес письма от Джорджа Талбойса, а человек, стучавший в дверь, так и не вернулся, поэтому Роберт вновь покинул Фигтри-Корт в поисках друга. На этот раз он велел кэбмену ехать на Юстонский вокзал и через двадцать минут уже изучал расписание поездов.

Ливерпульский экспресс отбыл полчаса назад, и пришлось больше часа ждать пассажирский.

Черт побери, пока он слоняется по платформе, нервно натыкаясь на чемоданы и носильщиков и кляня свое невезение, полдюжины кораблей могут уплыть в Австралию!

Роберт купил «Таймс» и, найдя глазами вторую колонку, с болезненным интересом стал изучать объявления о пропавших людях – сыновьях, братьях и мужьях, которые ушли из дома и больше не вернулись.

Его внимание привлекло сообщение: недалеко от Ламбета обнаружено выброшенное на берег тело молодого мужчины. Что, если и Джорджа постигла такая участь? Нет, телеграфное послание указывает на причастность к исчезновению Джорджа его тестя…

К восьми вечера Роберт добрался до Ливерпуля и узнал, что за последние два дня в Австралию отплыл лишь один корабль с эмигрантами, сегодня в четыре часа – «Виктория Регия», направляющаяся в Мельбурн.

Чтобы узнать, кто отплыл на «Виктории Регии», пришлось ждать до утра. В девять часов Роберт уже стоял под конторой. Служащий, к которому он обратился, учтиво достал нужную книгу и, пробежав острием ручки по списку пассажиров, сообщил Роберту, что человека по имени Талбойс среди них не значится. Тогда Роберт поинтересовался, не появился ли кто-нибудь из пассажиров в последнюю минуту. Услышав вопрос, один из служащих поднял голову и сказал, что помнит молодого человека, который пришел в контору и заплатил за проезд в половине четвертого. Его имя оказалось последним в списке – Томас Браун.

Роберт пожал плечами. Зачем Джорджу скрывать свое имя? А не помнит ли служащий, как выглядел Томас Браун? Нет, контора была переполнена, много людей входило и выходило, и он не обратил особенного внимания на последнего пассажира.

Роберт поблагодарил мужчин за любезность и попрощался. Когда он выходил из конторы, один из клерков крикнул ему вслед:

– Кстати, сэр, я кое-что вспомнил о Томасе Брауне: у него рука была на перевязи.

Пришлось возвращаться в Лондон. В шесть часов вечера Роберт вошел в свою квартиру, смертельно уставший от бесплодных поисков. Миссис Мэлони принесла ему обед и пинту вина из таверны на Стрэнде. Вечер был сырой и холодный, и женщина разожгла огонь в камине.

Съев половину бараньей отбивной и даже не притронувшись к вину, Роберт закурил сигару и уставился на огонь.

– Джордж Талбойс не отплывал в Австралию, – после долгих размышлений произнес он. – Живой или мертвый, он все еще в Англии.

Оставаясь в задумчивости, он очень долго курил. Тревожные мысли оставили на его мрачном лице тень, которую не могли рассеять ни яркий свет лампы, ни пламя в камине.

Поздно вечером Роберт встал, отодвинул стол, придвинул ближе к огню бюро, вынул лист бумаги и обмакнул перо в чернильницу. Чуть помедлил, потер лоб и вновь задумался: «Я подробно опишу все, что произошло, начиная с нашей поездки в Эссекс и до сегодняшнего вечера».

Он набросал список короткими четкими предложениями, нумеруя каждое, и озаглавил список следующим образом: «Перечень фактов, связанных с исчезновением Джорджа Талбойса, включая также те, что на первый взгляд не имеют отношения к этому обстоятельству».

Несмотря на волнение, Роберт испытал прилив гордости – таким представительным вышел заголовок. Он посидел, любовно разглядывая написанное и грызя перо.

– Честное слово, я начинаю думать, что мне давно следовало вплотную заняться своей профессией, а не слоняться столько времени без дела!

Выкурив полсигары, молодой адвокат собрался с мыслями и начал писать:

«1. Я пишу Алисии, предлагая привезти Джорджа в Корт.

2. Алисия отвечает, что ничего не выйдет, поскольку леди Одли возражает.

3. Несмотря на возражения кузины, мы приезжаем в Эссекс. Я знакомлюсь с миледи. От знакомства с Джорджем она отказывается по причине усталости.

4. Сэр Майкл приглашает нас с Джорджем к обеду на следующий вечер.

5. Наутро жена дяди получает телеграфное послание, которое спешно призывает ее в Лондон.

6. Алисия показывает мне письмо миледи, где та просит сообщить, когда мы с Джорджем Талбойсом намереваемся покинуть Эссекс. В письме имеется приписка, где вышеупомянутая просьба повторяется.

7. Мы отправляемся в Одли-Корт и хотим осмотреть дом. Апартаменты миледи оказываются запертыми.

8. Мы проникаем в апартаменты миледи через тайный проход, о существовании которого та ничего не знает. В одной из комнат мы находим ее портрет.

9. Джордж пугается грозы и весь вечер ведет себя в высшей степени странно.

10. К утру следующего дня он успокаивается. Я предлагаю вернуться домой немедленно, однако Джордж предпочитает остаться в Одли до вечера.

11. Мы идем на рыбалку. Джордж, покинув меня, отправляется в Одли-Корт.

12. Последние достоверные сведения о Джордже из Одли-Корта: слуга утверждает, что, насколько он помнит, мистер Талбойс собирался поискать в саду хозяйку дома.

13. Джордж то ли появлялся на железнодорожной станции, то ли не появлялся.

14. Вновь я слышу о Джордже в Саутгемптоне: старик Молдон утверждает, что зять пробыл у него минувшей ночью около часа.

15. Полуобгоревшая телеграфная депеша».

Закончив записи, составленные с великой тщательностью, с частыми остановками для размышлений и исправлений, Роберт долго сидел, созерцая плод своих трудов.

Он еще раз перечитал написанное, останавливаясь на некоторых пунктах и помечая их крестиками, сложил листок, открыл шкафчик в углу комнаты и положил документ в тот самый ящик с надписью «Важное», где уже хранилось письмо от Алисии.

Затем вернулся в кресло у камина и зажег сигару.

– Темное это дело, – сказал он, – с начала и до конца, и разгадка тайны скрывается либо в Саутгемптоне, либо в Эссексе. Как бы там ни было, решение я принял: еду в Одли-Корт и начинаю поиски Джорджа Талбойса в ближайших окрестностях.