Текст книги "Древний свет"

– Я боюсь Золотых Колдунов. Наверное, эта Рэйчел-Аширен права; я абсолютно суеверна. Кристи, я боюсь их, под каким бы именем они ни пришли.

– Я снова буду говорить с вами, – предложила я. – Если вы станете говорить со мной. Кассирур, нам нужна добрая воля с обеих сторон. Что бы ни случилось.

Она на миг сжала мои руки, ее кожа была сухой и теплой.

– У вас она есть… Мне нужно идти. Не в моих интересах позволять вашей Рэйчел слишком долго говорить наедине с Баррисом и с'аном Раквири, не так ли?

Она улыбнулась мне улыбкой, на десяток лет уменьшившей ее возраст, и вышла.

Говорящая-с-землей, с'ан , Хранитель Источника, такширие …

Артефакт из хирузета мерцал в глубине ниши, и мгновение я не могла думать ни о манипуляции влиянием, ни о том, какая помощь могла бы потребоваться «ПанОкеании», ни о том, насколько близки или далеки мы от торгового соглашения. Это сумрачное восьмиугольное помещение было холодным, а ниша скрывала в себе только тень.

Холод: сияющая жгучая тень…

И Кассирур Альмадхера страшится ее не потому, что она ей отвратительна. Она боится ее по той же самой причине, что на мгновение подавила меня: так легко увидеть эту сияющую тень и полюбить.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 8. Ущерб от войны

Звезда Каррика садилась во всех цветах мороза и огня, когда я, наконец, привела одного Барриса Раквири к большой террасе. Молли Рэйчел повернулась к нам от изогнутых стеклянных стенок террасы, сквозь которые смотрела наружу. В выражении ее лица было заметно какое-то беспокойство. Она гнала его от себя.

– У нас есть соглашение?

– Мы договорились о цене, – сказала я. – Знания.

Женщина с Тихого океана посмотрела на Барриса, его бледную кожу, казавшуюся теплой в лимонном свете заката. Ее брови удивленно поползли вверх.

– Что вы хотите знать?

– Все, – сказал Баррис Раквири.

В его тоне прозвучала поразившая меня энергия. Я не привыкла слышать о такой нужде в голосе ни от одного ортеанца; подобное относится к расам, у которых нет уверенности в реинкарнации.

Молли сказала:

– Я не уверена, что поняла.

– Он хочет доступа к информационным сетям. Неограниченного доступа.

Терраса была теперь почти пустынна. Временная, с трудом достигнутая уединенность. Где-то в дальнем конце музыкант играл сложную, холодную мелодию. Внимательный взгляд Молли Рэйчел вернулся к Баррису, этому невысокому темногривому ортеанцу, чьи окрашенные химикалиями руки охватывали сверху трость из ханелиса , на которую он опирался.

– Боже праведный, о чем только не узнают эти люди… – Она перешла с сино-английского на морвренский: – Т'Ан , если вы хотите узнать об обитаемых мирах, то вы могли бы обратиться к нам за тем, чтобы покинуть Орте.

В ее голосе появилась снисходительная нота.

– Вы принадлежите к одному из видов, которые страдают синдромом пребывания вне своего мира, я знаю. Но вы могли бы на непродолжительное время…

– Будьте справедливы, – сказала я. – Я знала людей, у которых тоже наблюдался синдром пребывания вне своего мира.

Она задумчиво посмотрела на меня. Я отнесла это тогда на счет моей защиты ортеанцев. Смуглый ортеанец сказал:

– Разве имеет значение то, как вы это называете, Т'Ан ? Мы живем под Ее небом. Мы – Ее часть, и мы не можем без Нее жить.

Согласно имеющимся сведениям, было восемьдесят семь ортеанцев, которые неофициально, в то или иное время на протяжении десяти последних лет побывали за пределами своей планеты. Шестьдесят восемь из этих восьмидесяти семи вернулись на Орте в течение полугода – почти пугающее единодушие. Но затем остальные девятнадцать… остальные девятнадцать умерли . Не от болезни или в результате несчастного случая. Даже не от своих собственных рук. Однако умерли, как дикие животные, которые не могут жить вне дикой природы.

Женщина с Тихого океана сказала:

– Некоторые из ваших людей жили за пределами этого мира.

– В течение очень недолгого времени, Т'Ан Рэйчел. Мне нужно знать больше, чем я мог бы узнать подобным образом.

– Мне нужно поговорить, – сказала Молли с извиняющимся взглядом, отводя меня на несколько шагов от Барриса. Теперь от стекла террасы, потемневшего и искажавшего наши отражения, исходил холод.

Я сказала по-сино-английски:

– Это Ограниченный мир; как вы сможете открыть доступ к сети баз данных?

– Это все, что мы можем предложить?

– Это все, в чем он заинтересован.

Она нахмурилась.

– Это Ограниченный мир, это не Закрытый мир.

А теперь мы на сомнительной территории. Это просто, как камень, приводящий в движение лавину: если это принесет успех в Раквири, то другие телестре …

– Не делайте этого. Безотносительно к закону или политике Компании; не выпускайте Барриса Раквири в неограниченные сети передачи данных. Я не говорю, что одно лицо может иметь большое значение для всего, что здесь существует, но тем не менее…

И мне интересно знать: если обычаи Орвенты требуют уничтожения этой вновь изобретенной технологии, то сожалеет ли об этом Баррис Раквири?

– Нам следует рискнуть. – Молли повысила голос, вовлекая Барриса в разговор. – Т'Ан Баррис, речь идет о том, чтобы обсудить некоторые условия с моей Компанией, но в принципе это не кажется невозможной просьбой.

Принципы? Это меня заинтересовало. Может быть, это моя первая возможность. Если я заранее устрою утечку новостей в штаб-квартиру, а может быть, и в правительство, через Дугги, они – я надеюсь – заявят протест. Как еще мне сдержать культурный шок, если не его замедлением?

– Т'Ан С'аранти .

На террасу вышел Джахариен Раквири. Его шаги были беззвучны. С ним пришли еще несколько человек из телестре Раквири: мужчины и женщины с темными гривами и глазами. Однако без Кассирур Альмадхеры и Халтерна н'ри н'сут Бет'ру-элена.

– С'ан Джахариен. – И я удивилась про себя, как много он слышал? Я подумала: «Нам было бы лучше сделать это с достоинством». Поскольку я считаю, что достоинство – это все, с чем мы собираемся остаться…

Он взглянул сначала на Молли, а затем на меня, не скрывая своего удовлетворения.

– Кажется, я был неправ. – В его голосе чувствовалась своеобразная радость. Он стоял, слегка касаясь плеч молодых мужчин и женщин, а те толпились возле него. – Неправ, позволив вам приехать в эту телестре. Т'Ан , я предоставил вам право гостя. Я беру его назад. Покиньте Раквири. Это все, что я должен сказать.

В этот час? Как же нам, по их разумению, ехать в Морврен? На скурраи-джасин по безлюдной пустоши ночью? Это невозможно!

Я могла гордиться Молли Рэйчел. Она не высказала никаких протестов, а только слегка наклонила голову на ортеанский манер и сказала:

– Мы покинем вас прямо сейчас, с'ан Джахариен.

С другого конца террасы в холодный воздух взлетала нестройная музыка. В этот час вторых сумерек пахло готовящейся пищей. Мороз рисовал узоры на стекле. Джахариен поплотнее натянул темную мантию на свои широкие плечи.

– Вы можете уехать утром, – сказал он.

Судя по лицу Молли Рэйчел, ей это унизительное милосердие понравилось не больше, чем мне. Она ответила:

– Благодарю вас, с'ан .

– Утром, – сказал Джахариен, – потому что никого из этой телестре я не стану просить подвергать себя опасности, отправляясь ночью в Морврен на скурраи-джасин . Только по этой причине.

Он повернулся к нам спиной и пошел прочь вместе с другими ортеанцами из Раквири, и свистящий шорох их ярких мантий, касающихся каменного пола, затих в тишине.

Мы уезжали, когда Звезда Каррика была опаляющей белой линией вдоль восточного горизонта. Я видела, как Молли обменялась несколькими словами с угрюмым Баррисом Раквири. Забираясь в повозку рядом со мной, она была слишком поглощена разговором. Я не видела Кассирур или Халтерна и подумала, что это, возможно, как раз к лучшему. Это потребовало бы, очень мягко выражаясь, напряжения моей профессиональной вежливости.

Когда скурраи-джасин поехала по тряской дороге, Молли Рэйчел выругалась. Некоторое время она сидела с опущенной головой, положив руки на колени, бежевый комбинезон оттенял смуглую кожу. Потом она выпрямилась и вздохнула.

– Проклятие … – Она быстро взглянула в мою сторону и пожала плечами. – Второй раз. Пропали два шанса: поселение Кель Харантиш и эта телестре . Сколько еще шансов мне нужно?

Две безуспешные попытки получения действующей технологии Колдунов… Я не могу сейчас думать об этом на языке Компании.

– Вы говорите, будто это были всего лишь механизмы…

– И ни что иное. – Ее лицо выглядело озадаченным. – Это может основываться на каких-то представлениях инопланетян о вселенной, а может, и нет; и так и этак, это всего лишь технология. Уясните это.

В моем мозгу непрошеные воспоминания: мертвые образы давно мертвой расы.

Намеренно деловито Молли сказала:

– У нас будет пара очень хлопотных дней. Я была на связи с Прамилой Ишидой: группа, наверное, сейчас спускается с орбитальной станции. А я придумала кое-что, над чем могу дать им поработать.

«Пока есть ортеанцы, преграждающие Компании путь к технологии Колдунов, – подумала я, – мне не нужно принимать никаких решений. Но что произойдет, если – когда – мы найдем кого-то, кто станет сотрудничать? Что мне делать тогда?»

Восьмой день Двенадцатой недели Орвенты: улицы Свободного порта белы от инея. Идя от конторы начальника порта в Резиденцию, я ощущала в воздухе едкий запах древесины лапуура , горевшей в уличных жаровнях. Четыре дня. Сегодня четыре дня, и чужое начинает становиться комфортным, быть впору, как старая одежда – или это одежда, из которой я выросла?

Солнце светило сквозь ветви ползучего растения ханелис . Его резко очерченные стволы цвета темно-серого чугуна соединяли стены домов—телестре , образуя вверху навес. Несколько диких бекамилов устроили гнездо в местах прямоугольных пересечений растения. На мгновение не было слышно ни единого звука, кроме их высокого гудения. Затем, когда улица вышла на площадь, я услышала шум.

Топали ногами и шипели скурраи , запряженные в крепкие повозки. Более крупные мархацы поднимали свои похожие на змеиные морды и кричали. Десять или пятнадцать ортеанцев, большей частью молодые мужчины и женщины, были заняты работой: быстро и умело закрепляли груз на трехколесных повозках. Зимнее солнце испаряло влагу, поднимавшуюся паром от слякоти, и освещало деревянные ящики и мешки из бекамиловой ткани. Я отступила назад, когда мимо прогромыхала повозка, и почувствовала ее тяжесть по вибрации земли.

– Приветствую вас, – обратилась я к невысокой женщине со светлой гривой, когда она повернулась в мою сторону, понаблюдав за ехавшей к докам повозкой. – Что здесь происходит, Т'Ан ?

Глаза без белков медленно прикрылись перепонками. Затем ее взгляд прояснился. Она кивнула и вытерла грязь со своих шестипалых рук.

– Т'Ан С'аранти , – узнала она. – Я слышала, что в порту опять появились пришельцы из другого мира… Бровари! Таллис! Вы перегрузите это, а я … так лучше.

Легкая зимняя дымка превратила дневные звезды в призрачные образы, закрываемые рашаку , устремляющимися на добычу.

– Мы отправляем каботажный джат-рай в Алес-Кадарет, в Мелкати, – продолжала ортеанка. – В прошлом году у них был плохой урожай. Сомневаюсь, что этот год будет лучше.

Эти названия напомнили мне о давно минувшем лете и словах, сказанных… Рурик Орландис.

Кто-то однажды сказал мне, что если бы это не было против всех обычаев, в провинции Мелкати нужно было бы оставить половину от тех телестре , которые там имеются – и тогда она могла бы содержать свое население.

– Вы знаете Мелкати? – Она убрала клок волос гривы с лица тыльной стороной ладони. – Кстати, меня зовут Мезидон, Анрассет Мезидон Раквири. Да, в том, что вы говорите, есть какая-то правда.

– В этом вообще нет правды! – прервал ее новый голос. – Границы телестре не менялись две тысячи лет и никогда не должны меняться!

Я повернулась и увидела молодого ортеанца, прислонившегося к ящику. Он был в сапогах, брюках и куртке-безрукавке с вырезом на спине, на перекинутых через плечи перевязях висели харуры .

Он спросил:

– Кто вы, чтобы говорить о том, что должны делать телестре в Мелкати?

«Он молод, – подумала я. – Недавно вышел из возраста аширен ». Худощавый, впечатлительный мальчик с атласно-черной кожей и подстриженной рыжей гривой. Когда он отделился от ящика и пошел в нашу сторону, в его движениях была заметна сдержанная грация фехтовальщика на харурах .

– Приветствую вас, – сказала я забавляясь. – Меня зовут Линн де Лайл Кристи, Т'Ан .

Его изумленный взгляд встретился с моим. Я похолодела от внезапно хлынувшего в кровь адреналина. Тут даже инопланетянин не мог ошибиться: лицо юноши ожило от ненависти.

– Т'Ан Асше из Мелкати здесь для того, чтобы помочь отправить корабли с продовольствием, – Мезидон бросала быстрые взгляды на нас обоих.

– О да, – сказал юноша, – это – животное – знает Мелкати. А Мелкати знает вас, Кристи С'арант .

Находившиеся поблизости люди перестали загружать повозки и изумленно смотрели на нас, слыша его голос. Мезидон Раквири была в смущении:

– Асше, я уверена, что С'аранти не имела дурных намерений; и это то, что мы сами часто говорили о Мелкати.

Он не обращал на нее внимания и не сводил с меня глаз.

– Сказать вам, кто помнит Кристи С'арант ? Я скажу. Те, кто был там, когда от яда, от своих рук умерла Сулис СуБаннасен. Те, кто был там, когда Т'Ан Командующая Рурик Орландис сожгла телестре Орландис. Когда Т'АнСутаи-телестре Сутафиори объявила Орландис несуществующей и рассеяла ее людей по всем Ста Тысячам…

– А это, что же, имеет к вам отношение? – спросила я.

Он уставился на меня с юношеским вызовом, и я с трудом заставила себя не засмеяться. Но при следующих его словах мне стало совсем не смешно:

– Меня зовут Пеллин Асше Кадарет – теперь. Я был рожден как Пеллин Асше Орландис.

– Но ты был всего лишь ребенком… когда Сутафиори объявила, что все дети Орландис должны быть приняты как н'ри н'сут другими телестре . Ты был всего лишь ребенком. Но я не могу понять утраты для ортеанца земли, на которой он жил, с памятью о прошлой жизни, в течение ста поколений…

– Т'Ан Рурик сожгла Орландис, – сказал он, и гнев заострил черты его гладкого лица, – но вы вынудили ее это сделать!

Его надменность и неведение задели меня за живое.

– Т'Ан Асше, позвольте мне вам кое-что сказать. У вас нет права ненавидеть меня или говорить хотя бы слово о Рурик Орландис. Вы никогда ее не знали. А я знала .

– Вы заставили ее предать Сто Тысяч!

– Я помню ее – эту мертвую женщину с черной кожей и гривой и желтыми глазами Колдунов. Это узкое, веселое лицо… Т'Ан Командующая и спутница в поездке, подруга посланницы, она, которая убила правительницу Ширия-Шенина и тем самым обрекла на немилость посланницу. А еще я вижу ее пойманной в ловушку, грязной, в горящей мелкатийской пустоши, помню ее в тюрьме Таткаэра с выжженным на лице клеймом изгнания, и даже я не могу сказать, что это было несправедливо.

– Т'Ан Асше… она могла ничего не делать, но то, что она делала, она делала по убеждению. Это могло случиться с любой телестре . Да, и это мог бы быть любой другой инопланетянин.

Теперь это слушали около двух десятков ортеанцев, из городского дома Раквири подходили другие, и Мезидон Раквири вздрагивала всякий раз, когда публично упоминалось имя Орландис, а другие широко ухмылялись, глядя на скандал.

– Вы были первой, – сказал Асше. – Ладно, я отомщу вам за Орландис, Т'Ан С'арант , пусть даже ничего другого в жизни не сделаю. Это дар Богини; кто бы мог подумать, что вы вернетесь?

Солнце отбрасывало на холодную землю тень этого темнокожего юноши. В нем кипело неистовство, жестокое, нелепое и вполне практичное. Больно быть объектом такой жгучей ненависти. Мне хотелось засмеяться, заплакать. Во мне неодолимо росло чувство сострадания: глядя в не прикрытые перепонками глаза, я могла почувствовать тяжесть острого металла, ощутить, как тверда могла быть эта мерзлая земля при падении на нее, вкус крови… И в то же самое время ожидала, что эти Раквири обезоружат его, прежде чем он сможет напасть; стоя в этом зимнем свете, мне хотелось крепко обнять его как ребенка, кем он и был, сказать: «Это не ее вина, она причинила тебе такую же сильную боль, как и мне, теперь она мертва, это было десять лет назад» . Сочувствующий ощущает многочисленные возможности. И потому часто это лишает меня способности к какому-либо действию.

– Неблагоразумно угрожать, Т'Ан Кадарет.

Голос напугал меня и вывел из неподвижности. Я изумленно оглянулась на коренастую фигуру Блейза Медуэнина. И запоздало подумала: «Это связь между тем, что было четыре дня назад и сейчас: он, пожалуй, один из Морвренского триумвирата, ответственный за отправку кораблей Раквири в Мелкати…»

– Я знал Сулис СуБаннасен, когда она была Т'Ан Мелкати. – Лицо Блейза скривилось в кислой усмешке. – Она нанимала меня, чтобы убить посланницу Земли – С'арант . И то был ее выбор, когда раскрылся сговор с Кель Харантишем, – уйти к Богине, как она и сделала. Что же касается Т'Ан Командующей Рурик… парень, ты ничего не знаешь про тот год.

Пеллин Асше сердито сказал:

– Если бы не С'арант, Т'Ан Командующая Рурик тоже не стала бы шпионить для Кель Харантиша; я бы по-прежнему жил на земле, которую любил.

Мужчина со светлой гривой нахмурился, на его лице, испещренном шрамами, отразилось смущение от того, что он был вынужден защищать меня:

– Это было сделано не по указанию С'арант .

– Она была причиной!

– Мы все были причиной. – Мигательные перепонки скользнули по глазам Медуэнина. – Не трать попусту свои обвинения, парень, теперь, когда тебе приходится испытывать страдания. Постарайся, чтобы это не повторилось.

Пеллин Асше не отводил глаз от моего лица.

– Я говорил это в гневе, Т'Ан Кристи, простите меня. Я не хотел вас обидеть.

Ноги на мгновение перестали держать меня, и я схватилась за твердую и мускулистую руку Блейза. Его глаза прояснились, наблюдая за парнем, уходившим от нас между ящиками. Погрузка возобновилась. Я смотрела вслед удалявшемуся Асше и думала: «Я не пугалась – пока ты не извинился».

–  Я позабочусь, чтобы он отправился на джат-рай обратно в Кадарет. – Блейз посмотрел на меня с почтительностью, а затем нехотя улыбнулся, и в этом присутствовала ироничная оценка нашей последней встречи. – Что еще я должен был сказать, С'арант ?

Годы углубили складки на его коже, покрытой чешуйчатым узором, сделали более бледными сине-красные шрамы от ожога, но это был все тот же Блейз Медуэнин, который охотился за посланницей, помогал ей преодолевать Стену Мира, бросил ее в дикой местности и стал позднее кровным братом для ее кровной сестры.

Застигнутая между прошлым и настоящим, я почувствовала, как во мне несколько ослаб настрой на язвительность. Если бы я стала говорить сейчас с тобой, что мы могли бы сказать друг другу?

Он вернулся к погрузке, а я ушла, испытывая почти в равной мере облегчение и негодование.

Я отправилась во внутреннюю часть города-острова, к Резиденции, прошла через этот маленький внутренний двор дома телестре и поднялась по ступенькам на второй этаж. Внутри окна ромбовидной формы бросали пятна солнечного света на стены. Свет подчеркивал запыленность и затхлость воздуха в этом жилище, закрытом в течение десяти месяцев из двенадцати. Дэвид Осака сидел за столом, на котором стоял терминал сети данных старой модели, возясь с дисплеем головизора и изучая распечатки, приколотые над ним на стене. Я остановилась рядом с ним.

– Действует ли сейчас канал связи с орбитальной станцией?

Он пожал плечами.

– Мы используем для связи земли с орбитой сверхмощную лазерную систему ИК-диапазона и выводим корабль на геосинхронную орбиту.

– Боже праведный! Применять промышленные лазеры для канала связи?

Он откинулся назад, убирая с глаз нависшие на них светлые волосы. Я подумала, что в нем есть нетерпение молодости. Или он проверяет мою неудовлетворенность пребыванием здесь?

Он сказал:

– У нас повсюду есть проблемы с каналами связи – как на планете, так и между кораблями. Не могу преодолеть фоновых помех, исключая только наиболее локальные условия. Но вся эта правительственная аппаратура устарела. Мы могли бы прекратить использование «челноков» для связи.

Зашелестели монеты-бусинки на шнурах – сквозь занавес в дверном проходе протиснулась Молли Рэйчел. Она кивнула, приветствуя меня, и отреагировала на его замечание:

– У нас нет такого большого резерва мощности; нелепая ситуация. Дэйв, не можешь ли ты найти Дуга Клиффорда, а? Я хочу знать, могут ли правительственные документы пролить свет на эту проблему.

– Конечно.

Когда он вышел, она мягко прошла к окну и стала внимательно в него смотреть.

– Клиффорд чересчур много времени проводит в квартире Альмадхеры. – Она перечислила на своих длинных темных пальцах имена: – Бекили Кассирур Альмадхера, Халтерн н'ри н'сут Бет'ру-элен, Блейз Медуэнин. Я знаю, он утверждает, что они здесь влиятельные люди… Не думаю, что Компания вообще может на него полагаться.

Я ничего не сказала. За толстым стеклом сияло небо, усыпанное дневными звездами. Издалека слышались грохот повозок, которые тащили запряженные в них скурраи , шум голосов, металлические звуки, издаваемые рашаку . Теперь, накануне весеннего сезона, Ханиса, когда снаряжались для торговых рейсов джаты и джат-рай …

– Какое-нибудь известие от Раквири? – предположила я, подумав, что она не отстанет от Барриса просто так.

– Ничего. И никаких авансов от других телестре . – Тихоокеанка повернулась, услышав человеческие голоса и звуки шагов в комнатах нижнего этажа. – Вы явились для встречи как раз вовремя.

Помещения на верхнем этаже Резиденции начали заполняться пришедшими. Лицами, которые мне стали знакомы по полету на корабле с Земли, учеными-исследователями Компании – и теперь, когда я сидела рядом с ними за столом, они показались мне необычайно вялыми, непривлекательными; все время широко раскрытые и пристально смотрящие глаза, руки с толстыми пальцами, подстриженные гривы… двойной образ, возникающий у эмпата, когда смотришь глазами, которые никогда не бывают твоими собственными…

А потом я снова стала видеть их отчетливо. Прамила Ишида, помощник представителя, круглолицая, с тихим голосом, а сидящей рядом с нею молодой высокой чернокожей женщиной с Тихого океана с азиатскими чертами лица была врач Джоан Кеннавэй. Тихоокеанка с резко очерченным лицом, Чандра Хэйнзелл, старше ее по возрасту, уселась на кресло-кушетку еще с двумя людьми из исследовательской группы: Дину Мачидой и Яном Юсуфом. Рядом с ними я увидела главу группы, Рашида Акиду, с негнущейся спиной и таким видом, словно ему была ненавистна каждая минута происходящего.

– Я понимаю, что эта личная встреча необычна, – начала Молли Рэйчел, – и что в данный момент ни у кого из нас нет доступа к информационным ресурсам наших департаментов посредством каналов связи. Первый вопрос, который я хочу поставить, – провели ли мы где-нибудь анализ помех для систем связи?

Морской туман прижимался к окнам, и влажный воздух не согревали жаровни с горевшей в них древесиной лапуура и зику . На лицах вокруг себя я видела сильное желание такой же окружающей обстановки, как на Тихом океане: тепла, света, технологии. Я и сама не отказалась бы.

В этот момент вошел Дэвид Осака, следом за Дугом Клиффордом, и произошло небольшое нарушение порядка – сдвигались дополнительные столы, после чего люди расположились по-новому. Двое или трое более молодых членов группы тесно уселись в оконных проемах. Это значительно отличалось от конференции в полноэкранном голографическом изображении.

– Мы обсуждаем проблемы канала связи, – сказала Молли. – Дину?

Дину Мачида, коренастый, индокитайского происхождения, развернул распечатку, занявшую два стола.

– Прежде всего, я должен представить анализ моделей погоды. Вы видите проблемы, которые у нас существуют при наблюдении со спутников. Внутренняя область материковой массы южного континента в большей или меньшей мере постоянно покрыта облачностью. А также значительные зоны на северном континенте: здесь и здесь…

Далеко к северу от нас. В Пустоши и далее, где я никогда не странствовала.

– Вы это проверили в инфракрасном диапазоне, – подсказала Молли.

– Конечно. Возникает невыразительная картина. Это… – он огляделся по сторонам, очевидно, страстно желая показать это на голографическом дисплее. – Могу ли я объяснить диаграмму сезонного климата? Возьмем эту зону «Побережья» на южном континенте. Постоянный наплыв воздушных масс с моря, обусловливающий соответствующий сезон дождей, затем постоянное истечение воздуха из центральной части континента и, соответственно, очень долгий сухой сезон…

– Погоди, – прервала я его. – Дину, я вижу, несколько человек в таком же смущении, что и я. Что вы расскажете о климате неспециалистам? И какое это имеет отношение к связи?

Он откинул падавшие ему на глаза черные волосы и вздохнул.

– Зона Побережья – это пример. Слишком жарко для его широты. Здесь существует климатическая аномалия, и она далеко не единственная.

Затем я поймала взгляд Дуга Клиффорда и начала думать, что знаю, к чему это ведет…

– Предположительно, – продолжал Дину, – я сказал бы, что поверхность суши внутри континента обладает чрезвычайно высоким альбедо, отражая такое количество солнечной радиации; отсюда парниковый эффект и облачный покров… Есть только две географические зоны с отражающей поверхностью, имеющей такое высокое значение альбедо. Пустыни и льды.

Молли Рэйчел сказала:

– Вы ведь не можете переместить эти огромные ледяные поверхности на экватор…

Когда смолк общий смех, она благодарно ухмыльнулась и сказала:

– В таком случае, пустыня. Каким образом она связана с атмосферными помехами при осуществлении связи? Дуг, есть ли что-нибудь в вашей информации, что проливало бы на это свет?

Дуг Клиффорд вызвал вокруг себя нарастание тишины. Невысокого роста опрятный мужчина. Его сцепленные руки опустились на стол. Сейчас его привычка подшучивать над собой была усмирена; я не заметила юмора на его лице.

– Не пустыня, в любом случае, – заявил он и, кивнув мне в знак признательности, продолжил: – Вы видели сообщения о местности к северу отсюда, которую ортеанцы называют Сияющей Равниной. Вы забываете, что это не «примитивный» мир. Это посттехнологический мир. Мир после разрушительной войны, если точнее. Я подозреваю, то, что они называют Эланзииром, в центре южного континента, и зоны к северу от Пустошей представляют собой расплавленную коренную породу. Ущерб, причиненный войной. Очевидное и абсолютное опустошение. Вы, я думаю, считаете, что существует не единственный фактор, способствующий возникновению помех для средств связи, но коренной их причиной является ущерб, причиненный войной, уничтожившей высокоразвитую технологию этой цивилизации. Три тысячи лет назад.

Десять лет назад я стояла на крутом склоне к северо-западу от Свободного порта…

Далеко на западе что-то сверкнуло на солнце. Сначала я приняла это за воду, но оно не имело границ, как вода. Там, где это касалось бурой пустоши, оно расходилось полосами в стороны. Острые кромки, как у тонкого ледка на лужице, как у осколков. С блеском вулканического стекла. Потом солнце растворило дымку, и весь горизонт засиял с невыносимой яркостью.

…обозревая то, что ортеанцы называют Сияющей Равниной.

Наступившее в комнате молчание обладало любопытным свойством, потому что когда кто-либо из Старого Света говорит такое группе тихоокеанцев, это неизбежно повышает напряженность, уходящую корнями в историю. И потому, что внушает страх мысль об ущербе, достаточно огромном, чтобы изменить общий климат на Орте.

Обсуждение сместилось, перейдя к первым результатам наблюдений демографической группы, и не было никакого коварства в том, как из него оказались исключены Дуг Клиффорд и до известной степени я сама. Это неизбежно, но, тем не менее, противно.

Когда я смогла выскользнуть (краткое отсутствие было желательным), то отправилась вниз, на кухню, чтобы вскипятить вина из зиира и ощутить острый вкус горячей жидкости. Л'ри-аны Клиффорда – ортеанцы, отданные в учение своими телестре для выполнения этой временной обязанности, – теснились вокруг печей, готовили пищу, разговаривали и играли в охмир . Находясь там, я услышала звуки полуденных гонгов и осталась, чтобы поесть и сыграть втроем в охмир с молодым ортеанцем и аширен .

– Нужна ли какая-нибудь помощь наверху? – спросил молодой ортеанец, когда я, проиграв, встала, чтобы уйти.

Я улыбнулась на это.

– Любая, какую я только смогу получить.

Он сгреб треугольные фишки обратно в мешочек из бекамиловой ткани.

– Я слышал, что вы, наверное, скоро получите сообщение из телестре Раквири.

Похолодев, я подумала: «Джахариен, наверное, не изменил своей позиции или все же?»

– А где вы это слышали, Т'Ан ?

– Я услышал это в игре.

Использованная им интонация могла быть отнесена к игре в охмир , но в ней содержались все характерные для Орте дополнительные значения, обозначающие интригу, заговор, вызов и коварство.

Когда я вернулась в комнату наверху, за столом стоял узколицый Рашид Акида.

– Вы даете нам разрешение двигаться вперед на Каррике V? – спросил он Молли. – Хорошо. Как скоро у нас будет база на этой планете?

Прамила Ишида наклонилась вперед. Хрупкая женщина почти того же возраста, что и Молли, с уважением взглянула на Представителя Компании, прежде чем сказать:

– Местные гуманоиды, кажется, неохотно сдают нам в аренду любую территорию, даже на краткосрочной основе. Здесь проблемная зона. Это сурово критикуется традиционными и религиозными запретами.

Молли кивнула. Я подумала, что она могла бы привлечь меня к обсуждению данного вопроса, полагая, что мои знания заполнили бы подобные пробелы в представлениях об этой недостаточно документированной культуре, однако она не обращала на меня внимания. Она запустила длинные пальцы в волосы, убирая их с лица, и взглянула на собравшуюся группу.

– Возможно, я смогу решить эту проблему, если смогу добиться небольшого увеличения бюджета. Мы могли бы доставить сюда базу из стандартных элементов, одну из тех, что Компания использует на планетах с водной поверхностью или с загрязненной атмосферой. Получив базу, изолированную от воздействий окружающей среды, мы сможем поставить ее на якорь здесь, в прибрежной зоне, в устье реки. Решение проблемы.

После такого следует восхититься мышлением. Если даже обусловленное причиной «небольшое увеличение бюджета» – удручающее напоминание о финансовой власти «ПанОкеании».

Рашид Акида поднял голову. Он был на четвертом десятке, но говорил со степенностью человека, вдвое старшего.

– Если можно предположить… все рассмотренные обстоятельства… оценить беспристрастно… это то место, где вы должны разместить группу? Если бы мы могли вернуться в Кель Харантиш…