Текст книги "Восемь дней"

9. Психолог

Зайти в кабинет для помощи оказалось не так легко. Стоя напротив нужной двери, Хитоми молча смотрела на табличку с именем и от сильного стресса тяжело дышала, сдавливая эмоции в лёгких. Уверенность в том, что человек, с которым она сейчас поделится своей историей – это специалист своего дела давал надежду и возможно облегчение, но пока она просто молча стояла ухе несколько минут.

Всё же тихо открыв дверь, заметила женщину за столом:

– Здравствуй, Хитоми! – поприветствовала она. – Присаживайся на удобное для тебя место, – девушка прошла дальше и уселась на диван у окна. Женщина же села напротив, только на небольшое кресло. – Меня зовут Розита.

– Приятно познакомиться, – рассматривая кабинет, где было всё по минимуму кроме огромного стеллажа с книгами. Казалось, что он сейчас лопнет от количества бумаги на его полках. Грамоты и дипломы на стенах словно уверяли девушку, что это точно настоящий специалист.

– Я знакома с твоей историей немного, мне рассказал твой молодой человек, – Хитоми не стала исправлять её, а лишь улыбнулась. – Можешь поделиться тем, что тебя беспокоит?

– Не знаю, – она задумалась. – Так сложно сказать, что именно. Не скажу точно, что беспокоит… Просто я устала от, – ком встал поперёк горла, словно блокировал любые слова и потуги задавленных слёз. – Эмоции… Мои эмоции. Я просто устала от этого всего. От мамы, жизни…

– Какие-то конкретные эмоции тебе мешают? Или же ты пока не поняла до конца…

– Страх, – твёрдо ответила и увела глаза в сторону. – Этот страх, что сейчас я живу ненастоящим.

– Почему?

– Такого не было очень давно.

– Заботы?

– Да.

– Хорошо, давай подумаем о том, когда ты была в безопасности, спокойствии…

– С папой. То время, когда мама владела своим салоном красоты, а отец имел рыболовный промысел.

– Сколько тебе было?

– Десять лет, – точно знала Хитоми. Не только свой возврат, а точную дату и время, когда её жизнь поменялась на до и после: – Двадцать третье сентября. Папу не успели спасти, и он погиб сразу, на месте. А мама… мама не справилась со всем этим, – вспоминая ужасные события тех лет, она закрыла глаза, копаясь в воспоминаниях и собирая их по полочкам. Она открывала каждую баночку с воспоминаем, которые долгое время пылились где-то внутри. – Продала всё, что у нас было. Только бизнес отца остался у дедушки и бабушки, а нам… хватило лишь на трейлер в округе Форт-Лодердейл.

– Хитоми, – женщина протянула ей стакан с водой. – Ты упоминала бабушку и дедушку.

– Да.

– Ты знаешь где они?

– Нет. После всего, что произошло, они разорвали отношения с нами, – грустно вспоминала Ньюман. – Мама говорила, что они отказывались помогать. Поэтому, я не хочу про них говорить.

– Хорошо, – Розита кивнула, не сводя глаз с девушки. – Как вы справлялись?

– Никак, – пожимая плечами, Хитоми опустошила стакан с водой и поставила его на стол, запустив руки в волосы. – Мама спускала большую часть денег на выпивку и что-то более серьёзное.

– Что ты чувствуешь, когда вспоминаешь тот промежуток времени?

– Страх, – повторилась она. – Я снова и снова сижу одна у нашего трейлера, смотрю, как соседи изучают меня взглядом и спрашивают вопросы. Вопрос за вопросом… А её нет. Она ушла.

– Куда ушла?

– Я никогда не знала. Но когда она приходила, всё заканчивалось.

– Что заканчивалось?

– Всё, – обобщила брюнетка, посмотрев в глаза Розиты. – Вообще всё, – женщина напряглась от такого тяжёлого взгляда Хитоми и немного вжалась в кресло.

Проведя рукой по-своему же колену, психолог старалась собраться и всё же спросить:

– Что они делали? – не говоря «соседи», она старалась расположить разбитое сердце Ньюман как можно ближе к себе. Но видя реакцию и беглые глаза, молча сглатывала. – Я не представляю, как тяжело тебе сейчас, Хитоми, но как только ты поделишься тебе станет легче.

Хитоми молчала, а воспоминания бились в голову, как тупой нож об камень. Закрыв глаза, она почувствовала полную безысходность, но тихо прошептала:

– Меня изнасиловали в тринадцать лет в своём же трейлере.

Женщина ужаснулась, сняв очки. Мёртвая тишина повисла в воздухе, но почувствовав приближающуюся тревогу, она продолжала:

– Я помню его прикосновения, дыхание, слова, которые он мне говорил. Это продолжалось до пятнадцати лет. Не часто, как можно подумать, но это происходило и не давало мне спокойно жить. Тогда, в то время, я решила покончить с этим и порезала себя прямо у трейлерного дома, перед всеми. Я захотела внимания и поддержки, но увидев поток крови кричала лишь о помощи. В ту ночь меня спасли, а он… уехал из трейлерного парка, – девушка натянула водолазку на руки, сжимая как можно сильнее концы в ладонях. – Мама ничего не сказала, когда я вернулась с больницы. Ничего… – злостно прошипела она, приложив к глазам сжатые кулаки, обернутые водолазкой.