Текст книги "Танец воров"

– Ключи! – крикнула девушка.

Ее ладонь оказалась пуста. Она выронила их во время падения.

Мы отпрянули друг от друга, поднявшись на ноги. Наши лодыжки кровоточили в местах соприкосновения с кандалами. Мы стали оглядываться в надежде увидеть блеск ржавого ключа.

– Дьявольский ад! – прошипел я, увидев, что всадник преодолевал крутую насыпь, продолжая преследование.

– Фика видэ, – ругнулась девушка, оглядываясь в поисках спасения.

Бежать было некуда, только в реку, а это был долгий путь вниз.

– Плавать умеешь? – спросил я. – Не хочу, чтобы мертвый груз тянул меня под воду.

– Пойдем, мальчик-красавчик, – позвала она, глядя на меня.

А затем прыгнула, увлекая меня за собой.

Глава восьмая. Кази

Умела ли я плавать?

Умела, но плохо. В Санктуме представлялось мало возможностей для плавания. Великая река была слишком холодной и бурной. Как рахтан, я прошла короткий курс плавания, но дальше основ не зашла – да и практиковаться было негде.

И тем не менее, несмотря на неопытность, вопрос Белленджера и его едкое замечание задели мое самолюбие. Мертвый груз потянет его под воду? Вообще-то это он отдал ключи заключенным до того, как освободить нас. Это он столкнул нас с насыпи, из-за чего я выронила связку.

Охотник приближался довольно быстро. За ним следовала подмога с оружием наготове и намерением проломить нам головы – или, по крайней мере, лишить чувств, чтобы вернуть нас в повозку. Другого выбора не оставалось. До реки было еще далеко, однако на этот раз я не замешкалась: схватив за руку Белленджера, я прыгнула вниз и потащила его за собой.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем наши тела достигли воды и пробили твердую – к моему удивлению – поверхность. Получив мощный удар в ребра, мы оба продолжили барахтаться в бурном потоке. Я понятия не имела, в какую сторону плыть; легкие разрывались от недостатка воздуха. Я била ногами, пыталась выплыть на поверхность, но все мои старания заканчивались лишь тысячью пузырьками, вспышками света, вихрями темноты и удушьем. Едва сдерживаясь, чтобы не вдохнуть, я внезапно почувствовала, что меня схватили за руку. Пальцы впились в мою плоть и рывком подняли на поверхность.

– Прислонись ко мне! – кричал он, пока я задыхалась. – Скрести ноги! Вытяни их вперед!

Джейс дернул меня так, что я оказалась между его руками, прислонившись спиной к груди. Вокруг бушевали неистовые пороги, пытаясь затащить нас в подводное царство, но Белленджер бесстрашно выправлял наш курс. Мы неслись вниз по реке, словно лодочки из опавших листьев. По обеим сторонам тянулись берега – и они, казалось, находились не так недалеко от нас. Но из-за валунов и стремительного течения выбраться на них не представлялось возможным. Брызги летели мне в рот, в нос – я захлебывалась водой. Но крепкие руки уверенно держали меня, прижимая к груди всякий раз, когда я пыталась отпрянуть.

– Прижмись ко мне, – потребовал он. – Мы будем плыть по течению, пока река не расширится. Как только течение успокоится, мы выберемся на берег.

Я понимала, что в тот момент его жизнь зависела от меня, а моя жизнь – от него. И мы могли запросто друг друга утопить. Радовало лишь то, что мы стремительно отдаляемся от охотников.

Наконец течение замедлилось, на смену валунам пришли каменные берега.

– Потерпи чуть-чуть, – подбадривал он, прижимаясь к моему лицу. – Нужно убедиться, что охотники не смогут нас выследить.

От утеса, с которого спрыгнули, мы удалились на целую милю, а то и больше. Мои ноги гудели от напряжения. Какое же облегчение я испытала, когда поняла, что Белленджер начал двигаться в направлении песчаного берега.

Вскоре под ногами появилось дно, и вот мы рухнули на берег, едва дыша. Мои волосы приклеились к лицу и спутались. Сердце в груди неистово колотилось. Я оглянулась. Джейс лежал рядом на спине с закрытыми глазами. Грудь его вздымалась, с волос струилась вода.

Возможно, одна опасность и миновала, но теперь я была прикована к другой – да еще и неизвестно где. Хотя я и не собиралась играть в друзей, я отдавала себе отчет в том, что оружия у меня больше не было. Впрочем, как и у него. И все же между нами имелась существенная разница: он был крупнее, сильнее меня, и я видела, на что способен его кулак. Что ж, похоже, предстояло заключить временное перемирие.

– Что теперь? – прохрипела я, отдышавшись.

Лежа на спине, Джейс повернул голову, одарив меня испепеляющим взглядом. Его глаза были ясными, яркими, темно-карими, почти как земля, на которой он лежал. Любой намек на похмелье давно исчез.

– Идеи есть? – спросил он.

Что это было – сарказм или юмор? Возможно, и то и другое.

Он не сводил с меня глаз. Я чувствовала, как волнение сдавливало мои легкие.

– Слушай, я знаю, что тебе не нравлюсь. Ты мне тоже не нравишься. Но пока мы скованы, нам придется друг друга потерпеть.

Джейс моргнул.

Сарказм. Определенно. И отвращение.

Он поднял голову к небу, словно обдумывая сказанное.

– У тебя имя есть? – спросил он, не глядя на меня.

Я молчала. Мне казалось рискованным сообщать ему личную информацию. Хотя это ведь я предложила, чтобы мы стали на время партнерами.

– Кази, – отважилась я. Я ожидала, что он начнет насмехаться.

– А фамилия?

– Венданцы не носят фамилий. Вместо фамилий мы используем название места, где живем. Меня зовут Кази из Брайтмиста. Это один из районов в Санктуме.

Глядя в небо, Джейс тихо повторил мое имя, однако отвечать не стал. Скорее всего, думал, как избавиться от нежелательной компании, и наверняка пожалел, что у него не было топора. Думаю, он бы с радостью отрубил мне ногу, чтобы освободиться.

Наконец он встал, протянул мне руку, ожидая, что я ее приму. Я осторожно ухватилась за его запястье. Он помог мне подняться на ноги, но вместо того, чтобы отпустить, притянул ближе.

– У меня тоже есть имя, пусть ты и любишь называть меня мальчиком-красавчиком. – Он смотрел на меня сверху вниз. – Джейс Белленджер, – представился он. – Но ты, вероятно, и так знаешь, раз собиралась меня арестовать.

Несколько напряженных секунд спустя его хватка так и не ослабла. Взгляд помрачнел, словно на небо нашли дождевые тучи. Кажется, наше перемирие начиналось неуверенно.

– Не сразу. Я бы задала вопросы, рассмотрела обвинения, и только тогда вызвала бы тебя для дальнейшей беседы.

– Вызвала бы меня? Хеллсмаус – мой город. Кем ты себя возомнила?

«Твоим худшим кошмаром, Джейс Белленджер», – проворчала я себе под нос, но ответила спокойно:

– Ты хочешь выбраться или нет?

Джейс нервно вдохнул, но ничего не сказал.

Белленджер отпустил мою руку и посмотрел по сторонам, оценивая наше положение.

– Так и быть, Кази из Брайтмиста, давай искать путь на свободу. – Его взгляд скользнул по хребту на противоположном берегу, потом вернулся к лесу позади нас. Джейс указал налево. – Насколько я помню… – Внезапно он покачал головой, и его палец сдвинулся немного правее. – Нет. В той стороне, где-то в ста милях отсюда, находится поселение, куда мы можем отправиться, не пересекаясь с охотниками.

Сто миль? С цепями на ногах, босиком, без оружия и еды?

С человеком, который заслуживал столько же доверия, сколько хитрый торговец?

Как бы то ни было, но Белленджер тоже хотел жить.

– Что за поселение? – спросила я.

– Единственное, которое здесь есть. Одно из ваших.

Джейс даже не пытался скрыть неодобрение.

– А где тогда Хеллсмаус? – спросила я, неуверенно глядя в указанном направлении.

– На другой стороне реки, где и охотники. Более чем в одном дне пути на восток. Верхом.

День? Неужели я так долго была без сознания? Будто в знак подтверждения мой желудок громко заурчал. Где-то далеко, на западе от Эйсландии, располагалось еще одно венданское поселение – Касвелл. Он был одним из первых и крупнейших поселений, где проживало несколько сотен человек. Несомненно, они обладали необходимыми запасами и ресурсами и могли мне помочь.

Джейс поднялся на ноги, бренча разделяющей нас цепью.

– А что? – вдруг спросил он. – Есть идеи получше?

Нет. На тот момент ни одной идеи меня не посетило.

– Пойдем в сторону поселения, как ты и предложил, – согласилась я.

– Минутку… – сузив глаза, протянул Джейс, а потом сделал шаг ближе. – Если я приведу тебя к цивилизации, ты все равно вызовешь меня на дальнейшую беседу?

Что это было? Завуалированная угроза? Если я приведу тебя к цивилизации? Цепь, прочно связывающая нас, являлась счастливой гарантией, что меня не ударят дубинкой при первой же возможности. От Джейса веяло самодовольством и уверенностью. Для него это была игра. Вызов.

– Я буду последней дурочкой, если отвечу на вопрос. Учитывая свое положение.

Из его груди вырвался смешок.

– Ты будешь дурочкой, если не ответишь.

Я одарила Белленджера пристальным взглядом: я пыталась понять, где в его словах заканчивалась шутка и начиналась угроза.

– Давай так: прибыв в поселение, мы разойдемся.

– Договорились, – согласился он.

Поскольку мы не знали, когда снова найдем пресную воду, первым делом мы напились из реки. Потом я остановилась, чтобы поднять с земли несколько камней.

– Это мне? – спросил Белленджер, глядя на камень в моей ладони.

Я подняла глаза. На этот раз я точно знала, что он шутил: в его взгляде мелькнул намек на озорство. Джейс Белленджер оказался непредсказуемым, что только усиливало мои опасения. Квотерлорды, к примеру, отличались предсказуемостью. Их алчность была настолько очевидной, насколько очевиден снежный день в зимнюю пору. С Джейсом каждый диалог походил на танец: шаг вперед, шаг назад, поворот. Мы оба вели в этом танце, пытаясь предугадать следующее движение. Белленджер доверял мне не больше, чем я ему.

– Это кремень, – пояснила я. – А моя пряжка – огниво. Может, охотники и лишили меня ценностей, но пояс они оставили. Думаю, ночной костер нам не повредит.

Джейс опустил взгляд на мою пряжку – коричневый металлический овал в форме змеи, – а потом кивнул, одобрив мое предложение.

– Тогда и ужин пора присмотреть. – Он начал двигаться в сторону леса.

– Стой, – позвала я. – Отвернись и подожди.

– Что?

– Мне нужно в туалет. Отвернись.

– Мы только что были в реке. Нельзя было там справить нужду?

– Вообще-то я была занята. Пыталась спасти себе жизнь.

– Ты, верно, оговорилась? Твою жизнь спасал я, пока ты наслаждалась плаваньем.

– Отвернись, – приказала я.

– Спиной к тебе повернуться?

– Не волнуйся, – ответила я с ехидной улыбкой, – я не хочу быть прикованной к мертвому грузу. Ты в безопасности, мальчик-красавчик.

– Что? Даже загадки не будет?

Я сузила глаза.

– Быстрее. – Джейс медленно отвернулся.

Я, безусловно, делала и более унизительные вещи, но на тот момент не могла вспомнить, какие именно. Я быстро закончила. Из любой ситуации нужно извлекать пользу? Что ж, из данной ситуации извлечь выгоду будет нелегко.

Джейс повернулся и потянулся ко мне настолько резко, что я невольно вздрогнула и вскинула руку, готовая нанести удар.

– Эй! Полегче! – вскрикнул Белленджер, отступив назад. – Я лишь хотел взглянуть на твое лицо. У тебя там… фонарь горит.

Я подняла руку, потрогала челюсть. Жар свежего синяка тотчас дал о себе знать.

Джейс пожал плечами.

– Я не говорю, что лезть на рожон было ошибкой. Ты, в конце концов, добыла ключи. Однако все это навело меня на мысль: ты всегда добиваешься поставленной цели? Любой ценой?

Я одарила его настороженным взглядом.

– Не любой.

Но почти.

Глава девятая. Джейс

Я схватился за длинную ветку выброшенной на берег коряги, разломил ее на две части и протянул одну ей. Если понадобится, она будет служить и тростью, и оружием. На самом деле я сомневался, что охотники станут преследовать нас на реке. Для них мы были всего лишь товаром, и им ничего не стоило заманить в ловушку новые жертвы. Но не только охотники представляли угрозу. На этих землях водились и четвероногие хищники.

– Наточим их позже, – объяснил я.

Мы отправились через лес, лавируя в густом лабиринте желтых деревьев. Их называли деревьями духов. Стволы их были тонкими, не шире моей руки, но росли они тесно, превращая наш путь в движение зигзагом. Лесной покров представлял толстый ковер из гниющих листьев, мягкую подушку для наших босых ног. Мы знали, что вскоре легкая тропа закончится: впереди нас ждала река палящего песка. Но, если я правильно рассчитал темп, мы должны были преодолеть ее в ночной прохладе.

Возможно, указав дорогу к поселению, я рисковал. Я не представлял, насколько хорошо она знала местность. А если и знала, местные леса и плато мало чем отличались – перепутать дорогу было очень легко (особенно если учесть, сколько времени она провела без сознания). Но риск оправдался. В конечном счете я выяснил, что она не понимала, где мы находились – на востоке или западе от Хеллсмауса.

Я заверил ее, что мы держали путь к венданскому поселению, иначе мне пришлось бы тащить ее на себе всю дорогу, что заняло бы куда больше времени. Нас и без того ждал изнурительный путь. Река сбила нас с курса, а цепь мешала нормальной ходьбе – особенно когда на нас не было обуви.

Узнай она, куда мы шли, она бы точно не была довольна (что, безусловно, потешило бы мое самолюбие). Но в любом случае выбора не оставалось: мне нужно было скорее вернуться домой. Сейчас наша семья как никогда нуждалась в сплоченности, требовалось продемонстрировать наше единство и укрепить позиции. Разведчиков уже отправили на дальние посты, чтобы предупредить приближение опасности. Хеллсмаус считался лакомым кусочком, поэтому династия Белленджеров находилась под постоянной угрозой уничтожения. Один только Пакстон чего стоил. Это был волк, идущий по следу крови. Если меня не окажется рядом, он тут же соберет стаю, которая последует за ним. То же касалось и других лиг. В случае моего отсутствия они быстро почуют наше уязвимое положение. Горожане начнут волноваться, думая, куда я пропал. Каждый день, каждая минута моего отсутствия только усугубляла и без того сложную ситуацию. Я знал, что меня будут прикрывать, искать, надеяться на лучшее, делать вид, что ничего не случилось. Я не сомневался, что организация похорон тоже не остановится. Но мои пальцы впились в ладони, будто я сдерживался, чтобы никого не ударить.

Сегодняшний день – день подготовки отца к погребению. Моя семья, без сомнений, возьмет на себя всю работу. Завтра откроют гробницу, очистят ее и приведут в порядок, зажгут фонарь и будут читать молитву в ожидании погребения, а через две недели тело положат на камень для последнего прощания. А затем, когда гробница будет закрыта, жрица произнесет благословение над новым патри. Вот только меня там не будет. Гости, собравшиеся отдать дань уважения, удивятся моему отсутствию. Слухи начнут неумолимо распространяться, в результате чего волки разнюхают правду. Моя семья, мой город попали в беду – и все из-за нее.

Я не переставал задаваться вопросом, действительно ли она была рахтаном. Да, она была искусной, но не настолько сильной – даже если ей удалось застать меня врасплох и прижать к стене. А жонглирование? Загадки? Возраст. Ее осанка и манера поведения принадлежали циничному солдату, но внешность никак не соответствовала образу воина. Она была молода. Я бы сказал, даже моложе меня. Черные волосы спадали густыми длинными волнами, а руки были хрупкими. Ее пальцы больше подходили для игры на пианино, а не владения мечом.

Или для воровства ключей.

Охваченный сомнениями, я вновь обратил на нее взгляд – только на этот раз незаметно. Щеки ее раскраснелись, но она не отставала от моего бодрого шага.

Я подумал о королеве и о последних словах отца.

«Добейся… чтобы она явилась. Другие… они заметят. Наше положение на континенте укрепится».

Малые королевства не участвовали в битве, но все знали о войне между Большими королевствами и о королеве, которая привела значительно превосходящую по численности армию к поразительной победе. Для расследования нарушений договора она могла набрать любое количество опытных солдат или выбрать убийц из трех королевств. Почему она предпочла эту девчонку?

– Ты правда знакома с королевой? – полюбопытствовал я.

Взгляд ее загорелся, хотя ответ составил всего одно слово:

– Правда.

Даже в этой простой фразе я услышал сотню оттенков, большинство которых были надменными, снисходительными и высокомерными.

– Где вы познакомились?

Она взяла паузу, обдумывая ответ.

– Я встретилась с ней, когда пришла на службу.

Ложь.

– Ты хорошо с ней знакома?

– Да, достаточно.

Дальнейшие мои вопросы вызвали более резкие ответы, и я не был уверен, что хоть один из них оказался правдой.

Я резко остановился, чтобы преградить ей дорогу. Я обещал себе не задавать этот вопрос, но он не давал мне покоя:

– Почему я тебе не нравлюсь?

Она уставилась на меня в замешательстве.

– Прошу прощения?

– Когда мы были на берегу реки, ты сказала, что я тебе не нравлюсь. Я хочу знать причину.

Она закатила глаза, как будто ответ был очевиден, и попыталась меня обойти. Я переместился, чтобы преградить ей путь. Кази посмотрела на меня, и я заметил, что глаза ее были спокойными, как летнее море.

– Потому что ты мошенник, обманщик и вор. Мне продолжать? – Она даже не моргала.

Я ощутил напряжение в спине, но заставил себя выдать невозмутимый ответ:

– Разве это не одно и то же?

– И все же есть различие. Мы так и будем стоять?

Мы продолжили путь, шагая в ногу.

– Тебе виднее. Чтобы знать тонкости, нужно быть настоящим вором. Я видел, как ты украла апельсины.

Она засмеялась.

– Серьезно? Я за них заплатила. Ты и твоя банда головорезов были слишком пьяны, чтобы видеть дальше собственных носов. Я таких за версту чую.

– Таких? – Я расправил плечи, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. Она не уважала и не боялась Белленджеров, а я к такому не привык. – Ты ничего обо мне не знаешь.

– Поверь, я знаю достаточно. Я прочитала длинный список ваших преступлений. Ограбление купцов. Набеги на караваны. Кража скота. Запугивание.

Я обогнал ее, вновь преградив путь.

– Ах, так вот оно что. Список с венданским душком. Ты хоть представляешь, как трудно здесь выжить, посреди всего и всех? В окружении королевских границ! Когда все кругом думают, что это их право – войти на твою территорию и взять все, что хочется! Когда наступают на тебя при малейшем признаке слабости! Мой мир не похож на твой. – Виски мои горели, голос повысился. – Венданцы сидят за высокими, безопасными стенами на дальнем краю континента, пишут договоры и обучают красивых умных элитных солдат, которые понятия не имеют, каково это – бороться за выживание! – Я снова понизил голос. – И ты, Кази из Брайтмиста, даже не понимаешь, какие неприятности ты мне причинила. Я должен быть дома, с семьей, защищать их, а вместо этого я здесь, прикован к тебе!

Моя грудь вздымалась от гнева, и я ждал язвительного ответа, но вместо этого она лишь моргнула и заявила:

– Возможно, я знаю о выживании больше, чем ты думаешь.

Зрачки ее глаз напоминали два глубоких черных колодца, застывших посреди янтаря. Ее напряжение выдавали лишь руки, которые будто намекали, что она способна в любой момент броситься в драку. У нее в сердце бушевала война, которую она сдерживала. Эта девушка, подобно ядовитой змее, отличалась невероятным самообладанием.

– Пойдем, – позвал я. Между нашими мирами лежала непроходимая пропасть. Бесполезно было пытаться заставить ее понять.

Мы шли в тишине, которую нарушал только грохот цепи.

Ее невозмутимость раздражала все сильнее, потому что рядом с ней я терял самообладание – поведение, которое мне не было присуще. Одна из причин, по которой отец назвал меня патри, заключалась в моем умении контролировать эмоции. Да, я не был самым старшим, но зато меня считали наименее импульсивным из всех. Именно эту силу и ценил отец. Прежде чем действовать, я всегда взвешивал преимущества и последствия каждого своего слова и поступка. Кто-то считал меня отстраненным. А Мэйсон с восхищением называл каменным ублюдком. Но эта девушка подтолкнула меня к грани безрассудства, которое я не осознавал, а спокойный ответ только толкал меня дальше.

И все-таки она что-то знала о выживании. Может, даже больше, чем я.

Держитесь друг друга. Только сплоченность спасет вас.

Я сдерживаю слезы, потому что другие смотрят, уже не на шутку напуганные. Я бросаю землю, траву и камни, пока его тело полностью не исчезает. Это лучшее, что я могу сделать, хотя и знаю, что животные найдут его к ночи. Но к тому времени он уже будет далеко.

Скольких мне предстоит похоронить?

В порыве отчаяния и гнева я кричу.

Ни один из нас больше!

Гнев – приятное чувство. Он, точно оружие, спасает меня, когда больше ничего не помогает.

Я вкладываю палки в чьи-то ладони. Потом еще, и еще, и еще, пока даже у самого юного не оказываются заняты руки. Миандра сопротивляется. Я сжимаю ее руку, пока она не вздрагивает и не берет дубинку. Может, нам и суждено погибнуть, но точно не без борьбы.

– Грейсон Белленджер, 14 лет