Текст книги "Год и один день"

Бриттани не могла больше притворяться спящей. Она потянулась и почувствовала, что голова еще болит, но тошнота и головокружение, слава богу, прошли.

– И что теперь будет? Меня накажут плетьми? – презрительно произнесла она.

При звуке ее голоса обе дамы вздрогнули и кинулись к постели.

– Бриттани, тебе еще рано вставать, тебе нужно как следует отдохнуть. – Дженнифер удерживала Бриттани, пытавшуюся сесть, за плечо.

– О чем вы говорили? Какие распоряжения? Какая новость? – Голос Бриттани звучал мягко, но требовательно.

Дженнифер в смущении взглянула на Бриттани, потом на мать.

– Бриттани, твой муж сам тебе все объяснит. Это не наше дело, – спокойно ответила вместо дочери леди Бренна.

В глазах немолодой женщины Бриттани видела участие. Она откинулась на подушки.

– Тогда пошлите за ним. Я хочу знать, что меня ждет. – Она закрыла глаза, пытаясь успокоиться, но в голове царил хаос, а душа пребывала в смятении.

– А ты не думаешь, что тебе лучше было бы отдохнуть и набраться сил, прежде чем встречаться с моим пасынком? – ворвался в сознание голос леди Бренны.

Бриттани открыла глаза.

– Силы все равно не вернутся, пока я не буду знать точно, какое наказание меня ожидает.

– Хотелось бы, чтобы у тебя было столько же мудрости, сколько храбрости, – отозвалась леди Бренна, направляясь к двери вместе с дочерью.

– Мне тоже хотелось бы, – вздохнула Бриттани.

Дверь закрылась за дамами, и она осталась наедине со своими невеселыми мыслями. Она думала о том, что со дня ее замужества прошло совсем немного времени.

Лэрд Кэмпбелл вошел в комнату, как всегда, стремительно и бесцеремонно. Дверь сначала распахнулась до упора, потом захлопнулась со стуком.

– Ты хотела со мной говорить? – спросил он с некоторым сомнением, словно был не вполне уверен, что она достаточно оправилась. Под взглядом его прищуренных глаз Бриттани чувствовала себя совершенно беззащитной.

Она с трудом сглотнула и кивнула.

Алек прошел через комнату и сел на край кровати. Указательным пальцем он поднял ее лицо, заглянул в глаза. Бриттани было неловко и неуютно от его близости, она отодвинулась подальше, натянула одеяло до подбородка.

– Для начала, жена, нам надо установить несколько правил. Я хочу, чтобы жизнь в этом замке текла размеренно и упорядоченно.

Бриттани не перебивала, и он продолжал, не сводя с нее внимательного взгляда:

– Я думаю, тебе это будет трудно, но придется смириться.

От его безапелляционного тона ее страх мгновенно исчез. Бриттани подняла глаза, и он увидел в них знакомое непокорное выражение.

– Перед чьей волей я должна смириться? Перед твоей? Или перед волей господа? – Она смотрела прямо ему в глаза и вдруг с удивлением уловила в его взгляде нечто, похожее на восхищение.

– Для тебя это одно и то же. – Он твердо взял ее за руку. – Видишь это кольцо? Оно мое. Так же, как и ты.

– Мы уже обсуждали этот вопрос, милорд. – Она попробовала выдернуть руку, но Алек крепко держал ее и поднял к самым ее глазам.

– Да, мы обсуждали, но ты так ничего и не поняла. – Он указал на кольцо. – Что, по-твоему, означает обручальное кольцо?

Бриттани наконец выдернула у него руку, а глаза ее загорелись гневом.

– Милорд, неужели для тебя нет ничего святого? Ты же знаешь, что наш брак ненастоящий. Мы не связаны друг с другом вечными узами.

– Слава богу, нет. Но до тех пор, пока ты моя жена, ты будешь мне повиноваться. Это тебе ясно?

Бриттани вызывающе передернула плечами.

– А когда я не повиновалась тебе, милорд?

Глаза Алека расширились от негодования.

– Скажи лучше, был ли такой случай, чтобы ты мне повиновалась.

– Милорд, я готова служить тебе, если ты точно определишь круг моих обязанностей. Я не хочу, чтобы нашим отношениям мешало непонимание. Мое непонимание своего долга жены и твое – своего долга мужа.

Алек протестующе вскинул руку.

– Довольно, жена! Если я буду пытаться понять твою логику, у меня ум за разум зайдет.

У Бриттани вертелось на языке язвительное замечание, но в конце концов она решила оставить свое мнение при себе.

– Итак, сначала правила. Во-первых, ты не должна покидать пределы владений Кэмпбеллов без сопровождения.

Бриттани возмутилась до глубины души. Ведь она и не собиралась никуда уезжать, ее увезли насильно. Она попробовала сесть, но не смогла выбраться из-под плотно подоткнутого одеяла.

– Во-вторых, ты будешь вести себя как жена. Если ты не понимаешь, что это значит, то я объясню. Это значит, что ты должна во всем мне повиноваться.

Она открыла было рот, чтобы возразить, но Алек быстро продолжал:

– Я не стану требовать от тебя полного подчинения, потому что хочу пощадить твою гордость. Можешь сражаться со мной один на один сколько твоей душе угодно. Но я не потерплю, чтобы ты проявляла неповиновение на людях.

Бриттани опустила глаза. Он просил о том, что она и сама намеревалась делать. Она не могла не признать, что в этом предложении была известная доля великодушия.

– Хорошо, я не стану противоречить тебе на людях, – согласилась она.

– И в-третьих. Ты не должна одеваться в необычную одежду. – Он с непонятным ей выражением взглянул на одеяние английского воина, перекинутое через спинку кровати, потом снова посмотрел на Бриттани и добавил: – Тоже на людях. Когда мы наедине, можешь надевать что угодно, а лучше не носи ничего, кроме улыбки.

Бриттани вспыхнула до корней волос. От взгляда Алека у нее забилось сердце, кровь застучала в висках. Она съежилась под одеялом.

Алек улыбнулся, очевидно, довольный результатами переговоров и ее смятением.

– Мы поняли друг друга? – спросил он.

Бриттани изо всех сил старалась взять себя в руки. Но близость лэрда Кэмпбелла, глядящего на нее с нежным лукавством и явным вожделением, представляла для нее большую опасность, чем близость целого отряда вооруженных врагов.

– Ответь мне, Бриттани, – мягко попросил Алек, продолжая глядеть ей прямо в глаза. Он ласково погладил ее по распухшей щеке. – Тебе больно?

Бриттани отвернулась. Ей хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать неподдельной нежности, звучавшей в его голосе.

– Нет, милорд, все в порядке. – Она быстро сменила тему, надеясь его отвлечь: – Я поняла ваши правила, милорд, и согласна выполнить ваши требования.

Алек продолжал гладить ее по щеке.

– Моей жене больше нравится ссориться с мужем, чем ублажать его в постели. Очень жаль. Но мне кажется, со временем мы станем лучше понимать друг друга. – Он склонился над ней, его горячее дыхание обожгло ей лицо. – Гораздо лучше.

Бриттани не могла больше противиться желанию, которое пробуждал в ней этот человек. Она подняла лицо, потянулась ему навстречу. Поцелуй был невинным и сладостным. Она нежно улыбнулась и подумала, что, каким бы волшебством ни объяснялось их взаимное притяжение и как бы ей ни хотелось, чтобы его не существовало, отрицать его бессмысленно.

Он обхватил ее руками, приподнял с постели, шепнул в ухо:

– Поцелуй меня еще раз, жена. Но на этот раз дай волю своей страсти, которая рвется наружу.

Ее губы раздвинулись под нажимом его губ, и, когда ее язык ощутил кончик его языка, поцелуй утратил нежность, он стал страстным, почти хищным. Все ее мускулы напряглись, как мускулы пантеры, готовой кинуться на добычу. Его руки скользнули под тонкую ткань ночной рубашки, и прикосновение к обнаженной коже шершавых, мозолистых ладоней было слаще прикосновения тончайшего шелка.

Когда его руки легли ей на грудь, она застонала. Она прижималась к нему, желая, чтобы он утолил жажду, которую пробуждало в ней его тело. Но его руки лишь дразнили, словно намекая на возможное свершение. Его пальцы скользили по ее животу, все ниже и ниже, остановились между ногами. Несколько умелых движений, и в ней запылал огонь, который он разжигал все сильнее.

А в это время его губы действовали так же, как и руки, – дразня и отступая. Он проводил языком по ее губам, а когда она пыталась захватить в плен его губы, он отступал, целуя ее в плечо или в грудь. Когда его голова оказалась между ее бедрами, она пыталась остановить его, но наслаждение, которое давали ей его губы и язык, ласкавшие ее мгновенно набухшую, увлажнившуюся плоть, было настолько острым, что ее руки безвольно разжались. Она стремительно приближалась к вершине, но, когда уже почти достигла ее, он оторвался от ее тела.

Бриттани открыла глаза и устремила на него отчаянный, безумный взгляд.

– Скажи, что ты меня хочешь. Скажи мне это, Бриттани. – Она снова застонала и попыталась его поцеловать, но он отодвинулся. – Скажи, что я тебе нужен.

– Алек, люби меня, – умоляюще прошептала она.

Он торопливо сорвал с себя одежду и закрыл ей рот поцелуем, сжал ее плечи со страстью, которая была под стать ее страсти. Его руки обладали волшебным свойством пробуждать жгучее, неутолимое желание. В яростном стремлении получить от нее все, что она может дать, он отдавал всего себя. Каждый дюйм ее тела горел от жгучих ласк – то утонченных, то почти грубых, и пламя страсти горело в ней все ярче.

Она перестала сдерживаться и отдалась на волю этой страсти. Ее руки скользили по его мускулистой груди и плечам, на его коже оставались едва заметные следы от нежных укусов. Вдруг Бриттани провела языком вокруг его соска, и Алека словно пронзила молния. Природа и страсть подсказывали ей, что надо делать, чтобы доставить ему наибольшее наслаждение, она с поразительной скоростью постигала тайны его тела и училась на ходу. Бриттани восхищалась его телом, оно было так великолепно, что она не могла перестать ласкать его. Когда ее рука обхватила и сжала его напряженную плоть, а рот приблизился к ней, она услышала, как Алек издал глубокий стон, и она стала дразнить и мучить его, как он дразнил и мучил ее.

– Бриттани, это выше моих сил, – еле слышно проговорил он.

Он обхватил ее за плечи и притянул к себе на грудь. Их губы слились в долгом поцелуе. Алек обхватил ладонями ее бедра, приподнял ее над собой и потом опустил, войдя в нее так глубоко, что заполнил ее целиком. И он и она уже утратили контроль над собой, исчезло все, кроме яростного стремления к свершению. Бешеный ритм возносил их все выше и выше – к вершине наслаждения, которой они достигли одновременно.

Бриттани медленно возвращалась к реальности. Она ощущала рядом тело мужа, который отчаянно сжимал ее в объятиях, словно боялся, что она убежит. Она устремила благодарный взгляд на человека, подарившего ей минуты немыслимого блаженства. Бриттани никогда не думала, что близость с мужчиной может быть так прекрасна. Ее пальцы легко коснулись едва заметных морщинок, разбегавшихся от уголков его смеющихся глаз.

– Ты настоящее чудо, варвар, – проговорила она.

Он накрыл ее ладонь своей.

– А ты настоящая ведьма. Когда я с тобой, я забываю обо всем – о моем клане, свободе, чести. – Вдруг он изменился в лице и резким движением отодвинулся от нее.

Бриттани в недоумении потянулась к нему.

– Алек?

Он окинул ее взглядом, полным ярости, и стал торопливо одеваться. Ошеломленная Бриттани пыталась понять, что могло вызвать подобную перемену, но не находила ее.

– Что случилось, милорд? Что я сделала? – В первый раз за всю ее жизнь ее голос выдал смятение, царившее в душе.

– Когда придет время, я расстанусь с тобой.

Итак, все вернулось к тому, с чего начиналось. Они могли делить наслаждение, но не могли разделить жизнь.

– Что ж, воин, когда придет время, я покину тебя и никогда о тебе не вспомню, – презрительно бросила Бриттани. Эти слова подсказывала ей уязвленная гордость. – Я снова выйду замуж.

Алек, который возился с застежками на своей одежде, замер. Он резко повернулся и направился к постели. Вид его спокойного, словно застывшего лица и размеренные движения вселяли страх. Бриттани сжалась в комочек в углу кровати. Он приближался – все так же неторопливо. Бриттани вскочила с постели, прихватив с собой простыню, неловко пытаясь на ходу в нее завернуться.

– Подойди ко мне, жена.

Она непокорно взмахнула головой, взметнулось пламя рыжих волос.

– Подойди ко мне, я сказал! – Алек стоял на месте. Его лицо ничего не выражало, палец указывал в пол прямо перед ним.

Его спокойный тон не обманул Бриттани. Под маской бесстрастия скрывалась необузданная ярость варвара.

– Я сказала правду, Алек. – Она сделала шаг по направлению к нему, и ее рука невольно поднялась в защитном жесте.

– Да, женщина, ты сказала правду. Но говорить любовнику, что ты собираешься найти ему замену, – это большая глупость.

Он наступал, Бриттани пятилась, тщетно придумывая способ смирить его гнев. Зажатая в угол, она оглядела комнату в поисках спасения, потом вдруг с облегчением выдохнула:

– Леди Бренна!

Когда Алек обернулся, она рванулась к двери, но его рука в змеином броске поймала прядь рыжих волос. Он притянул Бриттани к себе.

– Фокус не удался.

Бриттани повернулась к нему лицом. В светло-карих глазах мерцали зеленые искры, выдавая гнев и страх.

– Ты же сказал, что я могу противоречить тебе, когда мы наедине. Я лишь ответила оскорблением на оскорбление.

– В отличие от тебя я могу иметь любовницу. Сейчас. А ты, как моя жена, такого права не имеешь. Я уже не раз предостерегал тебя – не бросай вызова Кэмпбеллу. – Его губы искривились в жестокой усмешке.

В глазах у Бриттани стояли слезы.

– До конца этого года я тоже Кэмпбелл, и я буду вести себя так же, как и ты. Если у тебя будет другая женщина, у меня будет другой мужчина.

Она попыталась вырваться, потому что лицо у него стало мрачнее тучи.

Алек поднял ее на руки и бросил на постель. Бриттани глядела на него снизу вверх, боясь пошевелиться. Он сорвал простыню с ее тела.

– Скажи мне, Бриттани, неужели ты осмелишься взять любовника, пока носишь мое имя? – Он склонился над ней, пригвоздил ее плечи к постели.

Она всем своим существом ощущала клокочущую в нем ярость, и ее охватил настоящий ужас.

– Только если ты заведешь любовницу. – Слезы катились у нее по щекам. – Я не могу даже думать о том, что ты обнимаешь другую женщину.

Этот ответ ошеломил его. Он убрал руки, медленно выпрямился.

Бриттани свернулась клубочком и обхватила себя за плечи. Она чувствовала себя такой опустошенной и несчастной, что ей хотелось умереть. Потом кровать прогнулась под тяжестью тела Алека. Он лег рядом с ней.

– И я не могу вынести, когда кто-то касается того, что принадлежит мне. – Его голос прозвучал совсем рядом, и Бриттани почувствовала, как он осторожно утирает ей слезы. – Ты не похожа ни на кого из известных мне людей, ты совсем другая. Я все время забываю, что ты ничего не знаешь о том, как ведут себя мужья и жены. Если ты не хочешь пробуждать во мне гнев, никогда даже не упоминай о других мужчинах.

Бриттани коснулась его руки.

– Это еще одно правило, шотландец? Не слишком ли их много? Получается, что тебе можно все, а мне ничего.

– Какое ты странное существо, Бриттани. Мужчинами управляют одни законы, женщинами – другие. Так было всегда.

Бриттани задумалась, а потом сказала:

– Похоже, что шотландские законы нуждаются в исправлении.

При этом неожиданном заявлении Алек рассмеялся.

– Прежде чем критиковать наши законы, тебе следует их выучить. Так будет лучше.

– Но я могу критиковать их, когда мы наедине?

– Можешь.

– Это значит, что мы снова будем сражаться друг с другом, – мягко проговорила Бриттани.

– Так давай сразимся сейчас, – ответил Алек, целуя ее.

7.

Лорд Грегори Уэнтворд постучал костяшками пальцев по столу.

– Какие у тебя новости, Тальберт?

Тальберт неловко поежился под взглядом стальных глаз.

– Мы нашли человека, который будет служить нашим целям из корыстных побуждений. Он будет извещать вас о вашей внучке.

– Вы уверены в верности этого человека? – Лорд Уэнтворд обошел стол и встал лицом к лицу с Тальбертом.

– Он будет служить верно, но не Англии, а другому хозяину. – Лицо лорда Уэнтворда приобрело такое грозное выражение, что Тальберт слегка попятился. После непродолжительной заминки он добавил: – Алчность не признает границ. За золото он сделает все, о чем вы его попросите.

Лорд Грегори взял с письменного стола мешочек с золотом, бросил его Тальберту.

– Если ты сделал хороший выбор и этот человек будет поставлять ценные сведения, то эти деньги твои. Если же нет, то ты вернешь мне вдвое больше.

Тальберт улыбнулся.

– Милорд, избранный мною человек не только обладает властью и имеет влияние, он будет пользоваться доверием и Кэмпбеллов, и Мактавишей.

– Что ж, посмотрим. Пришли ко мне леди Юнис.

Тальберт отвесил поклон и быстро вышел из комнаты, а лорд Уэнтворд вернулся к своему столу и разложенным на нем документам. Несчастье, постигшее Юнис, можно было обратить себе на пользу. Два шпиона всегда лучше, чем один, тем более что этого одного он не знает.

– Милорд, я польщена приглашением. Чем я могу тебе служить? – Изящная блондинка низко присела, склонив голову, но выражение ее лица отнюдь не было таким же почтительным, как поза.

– Леди Юнис, ты была столь добра, что навестила старика. – Он встал и указал ей на кресло. – Я узнал о твоих бедах и хочу оказать помощь.

Леди Юнис не улыбнулась. Губы у нее сжались в ниточку, а на лице отразилось откровенное раздражение.

– Неужели слухи распространились настолько далеко?

– Еще дальше, миледи. Между тем тебе должно быть известно, что в число добродетелей королевы не входит снисходительность. – Лорд Грегори внимательно наблюдал за лицом молодой красавицы, тайная связь которой с братом королевы недавно вышла наружу. Теперь ее существование при дворе должно стать невыносимым, да и сама жизнь подвергалась опасности.

– Вся эта шумиха со временем уляжется, – беспечно заявила леди Юнис, поправляя платье.

– Несомненно, уляжется, дорогая. Но до тех пор тебе было бы полезно предпринять небольшое путешествие. Побыть где-нибудь подальше от двора, пока все это грязное дело не забудется.

Леди Юнис подалась вперед.

– И о каком же месте идет речь, милорд?

– О Шотландии.

Леди Юнис откинулась на спинку кресла.

– Это не путешествие, а ссылка, милорд.

– Зато при шотландском дворе тебе не поднесут отравленный напиток и ты не получишь удар кинжалом в спину.

При этих слова она побледнела.

– Королева не осмелится…

Лорд Грегори сжал ее руку в своих ладонях.

– Моя дорогая, ты слишком молода и неопытна. Мне не раз приходилось участвовать в похоронах тех, кто думал так же.

Ее рука похолодела. Заметив, что ему удалось нагнать на нее страху, лорд Грегори еще усилил нажим:

– Неужели ты станешь рисковать жизнью ради человека, который настолько слаб, что не смеет возразить собственной сестре?

Стрела попала в цель. Леди Юнис с сожалением покачала головой:

– Нет, не стану. Он недостоин моей любви и не стоит моей жизни.

– Разумно, моя дорогая. Твой отец мог бы тобой гордиться. – Лорд Грегори был доволен, что она так быстро оправилась от потрясения. У этой женщины твердый характер и много здравого смысла. Она может оказаться очень полезной.

– Если ты знал моего отца, лорд Грегори, ты должен быть знаком с его философией.

Лорд Грегори засмеялся.

– Даже на погоду можно полагаться с большей уверенностью, чем на ближнего своего, – процитировал он одно из любимых высказываний покойного.

– Я дочь своего отца. Какую же выгоду ты получишь, оплатив мое путешествие в Шотландию?

– Я получу нужные сведения, моя милая.

Леди Юнис кокетливо улыбнулась:

– А сколько ты собираешься платить за эти сведения и мои услуги?

Лорд Грегори поднялся, галантно помог ей встать, а потом обхватил рукой ее горло.

– Очень много, – сказал он, сжимая пальцы. – Я подарю тебе… твою жизнь.

Он ослабил хватку, леди Юнис судорожно глотнула воздуха. В ее глазах загорелись злобные огоньки, но голос звучал по-прежнему спокойно:

– А если я откажусь?

– Ты останешься здесь, пока не прибудет королевская стража. – Лорд Грегори отошел и наполнил вином два кубка.

– Если же я соглашусь… – Она взяла протянутый кубок. Рука ее слегка дрожала.

Он поднял кубок.

– Мои люди будут сопровождать тебя в Шотландию. Я уже отослал слуг собрать твои вещи в дорогу.

Леди Юнис пригубила вино, досадливо поморщилась.

– Не зря тебя прозвали Серебристым Лисом. Я надолго запомню этот урок. – Она протянула ему кубок. – Если уж я должна выпить за свое путешествие, я предпочла бы что-нибудь повкуснее.

Лорд Грегори засмеялся, налил в кубок вина из другого графина. Он не ошибся: эта женщина сослужит ему хорошую службу. Он подробно рассказал свой план и с удовлетворением отметил, что леди Юнис нисколько не смущает ни цель, ни способы ее достижения.

Он церемонно поцеловал ей руку.

– Ты женщина, заслуживающая королевской короны. Не сомневаюсь, придет день, когда ты будешь править.

Леди Юнис убрала руку.

– Когда этот день наступит, милорд, твоя голова окажется в петле.

Лорд Уэнтворд принял оскорбленный вид.

– Мы с тобой так похожи, что нет нужды угрожать друг другу. Каждый из нас и так знает, что у другого на уме.

Дженна топнула ногой и сердито взглянула на молодого человека.

– Ты должен взять меня с собой. Пожалуйста, Брайан. Я так боюсь за Бриттани.

– Женщина, в своем ли ты уме? Ты же знаешь, что я не могу привезти тебя в замок Кэмпбеллов. – Он уже повернулся, чтобы идти, но задержался при виде лэрда Мактавиша, который появился в дверях.

Дженна опустила глаза на свои загрубелые от работы руки, теребившие передник, глубоко вздохнула и заговорила:

– Кого ты боишься? Лэрда Кэмпбелла или лэрда Мактавиша? – Она скомкала передник и выжидательно уставилась в спину Брайана.

– В чем дело, Брайан? – прозвучал гулкий бас лэрда.

– Да ни в чем. Просто эта женщина не хочет понять, что судьба Бриттани не в моих руках. – Брайан обернулся к Дженне. – Я ничего не могу сделать для твоей госпожи, если только она сама не станет искать у меня защиты.

Дженна перевела взгляд на лэрда.

– А если ей будет нужна защита? Ты сможешь ей помочь?

– Помогать моей дочери – значит навлечь несчастье на весь клан. О чем ты думаешь, женщина? Разве жизнь одного человека стоит жизни многих?

Под суровым взглядом лэрда Дженна опустила глаза. С поникшей головой, ссутулившись, она вышла из комнаты, и ее слезы капали на холодный каменный пол замка Мактавишей.

После того как Дженна ушла, Мактавиш закрыл дверь на засов.

– Когда прибудет новый священник, ты будешь сопровождать его к Кэмпбеллам и заодно отвезешь Дженну к хозяйке.

Брайан удивленно взглянул на него.

– Что заставило тебя передумать, милорд?

Энгус помрачнел.

– До меня дошли слухи, что на границе в последнее время случались столкновения. Я не знаю, кто в них повинен – люди с равнины, английские дезертиры или английская армия. Король Эдгар приказал всем кланам выступать. Я могу оставить часть людей защищать свои владения, но Кэмпбелл – как военачальник – не может. В хаосе войны страдают беззащитные. Я хочу, чтобы рядом с Бриттани была женщина, которая сможет утешить ее, и мужчина, который сможет ее защитить.

Брайан двинулся к двери.

– Значит, тебя все-таки волнует ее судьба.

– Она Мактавиш, и она моя дочь. Конечно, я беспокоюсь о ней, и гораздо больше, чем мне позволено как вождю. – Он подошел к окну, посмотрел вниз. – Кэмпбелл не сочтет мои действия оскорблением. Только от этой опасности я имею право ее защитить, от остальных – нет.

– Я буду оберегать ее, милорд.

Глаза Мактавиша потеплели, он улыбнулся:

– Я знаю, Брайан.

Молодой человек, казалось, собирался что-то сказать, но в последний момент передумал и, поклонившись лэрду, быстро вышел из комнаты.

Дверь закрылась, лэрд остался один. Он повернулся спиной к окну.

– Я сделаю все, что в моих силах, Элизабет, но защитить нашу дочь будет нелегко.

Энгус Мактавиш тяжело вздохнул. Если бы он снова стоял перед выбором, он снова отослал бы свое дитя. Он должен был расплачиваться за то, что по воле господа стал вождем. Печаль, которую он носил в сердце, была подобна незаживающей ране, и боль от этой раны постоянно напоминала о том, что ему хотелось бы забыть.

– Я должен назвать своего преемника, Элизабет, – проговорил лэрд. – Скоро уже я соединюсь с тобой на небесах, и мне надо успеть сделать выбор. Я слишком давно живу на свете, чтобы не предвидеть, что этот выбор будет потрясением для многих моих людей.

Бриттани с нарастающей тревогой наблюдала за приготовлениями. Все мужчины и мальчики старше двенадцати лет готовились к предстоящему походу.

Она встряхнула головой, как бы отгоняя непрошеные мысли, и отвернулась от окна.

– Это всегда так бывает?

Дженнифер протащила нитку сквозь ткань до конца и, делая следующий стежок, невозмутимо ответила:

– Не беспокойся. Подойди ко мне, я покажу тебе, как это делается.

Бриттани хмуро взглянула на полотно, мотки разноцветных ниток, подушечку с иголками. Недавно она попросила Дженнифер обучить ее рукоделию и другим дамским занятиям.

– Не понимаю, как ты можешь шить, когда надвигается война.

Леди Дженнифер хмыкнула:

– Конечно, это не так интересно, как напяливать на себя доспехи и скакать на коне, зато успокаивает и помогает не думать о том, что ты изменить не в силах.

– Вся трудность в том, Дженнифер, что я привыкла быть впереди, а не отсиживаться за чужими спинами.

Дженнифер похлопала по сиденью стула, стоявшего рядом с ней.

– Это было раньше. Придется тебе отказаться от своих привычек. Алек ничего подобного не позволит.

При упоминании об Алеке Бриттани поморщилась, потом неохотно села на стул. Она честно старалась приспособиться к мужу, его дому, новому укладу жизни, но это было очень трудно.

– Только до тех пор, пока он меня не отошлет, – упрямо сказала Бриттани, потом со вздохом взяла в руки шитье. – Скажи мне, Дженнифер, ты всегда так хладнокровно принимаешь все, что с тобой происходит?

Губы Дженнифер изогнулись в улыбке.

– Ты думаешь, что я такая спокойная?

– Конечно. Как это тебе удается?

В это мгновение в глазах Дженнифер мелькнуло странное выражение, и у Бриттани возникло ощущение, что за внешней безмятежностью ее собеседницы что-то скрывается.

– Я научилась, Бриттани. – Дженнифер сжала губы так, что они превратились в тонкую полоску. – После замужества мне пришлось научиться скрывать свои чувства.

Перемена, произошедшая в облике Дженнифер, была так разительна, что Бриттани показалось, будто она разговаривает с другой, незнакомой женщиной.

– Что же случилось? – спросила она.

На губах Дженнифер появилась улыбка, а лицо приняло прежнее безмятежное выражение.

– Я никогда об этом не говорю.

Бриттани вернулась к шитью. На миг перед ней приоткрылась душа Дженнифер, душа, в которой жила боль, и Бриттани понимала, что эта боль не может быть предметом праздного любопытства. Она не стала больше задавать вопросов, но мысли ее были заняты тем, что она услышала от Дженнифер, пока не открылась дверь и в комнате не появился Алек.

– Мы выступаем на закате.

Дженнифер встрепенулась, поднялась, собрала работу.

– Желаю тебе удачи в бою, брат. Возвращайся целым и невредимым, и поскорее. – Она подставила ему щеку для поцелуя.

Он коснулся губами ее щеки и сказал:

– Мы поговорим после моего возвращения. Надо принять какое-то решение.

Бриттани заметила, что по лицу Дженнифер пробежала тень, но голос ее звучал, как всегда, ровно:

– Я знаю, Алек. Я подумаю об этом в твое отсутствие, а когда ты вернешься, сообщу о своем решении.

Он кивнул в знак согласия. Бриттани смотрела вслед Дженнифер, которая не удалялась плавной поступью, приличествующей леди, а почти бежала, словно спасаясь от чего-то.

Как только за ней закрылась дверь, Бриттани с горящим от любопытства взором обернулась к Алеку:

– Я не знала, что твоя сестра была замужем.

Алек ответил ей изумленным взглядом.

– Неужели она сказала тебе о своем замужестве?

– Да, – ответила Бриттани, умышленно не упомянув, что ей известно совсем немного.

– Правда? – Его прищуренные глаза, казалось, видели ее насквозь. – Тогда ты должна знать, что это я казнил ее мужа, – спокойно произнес он, словно речь шла о погоде.

– Нет, этого я не знала. – Бриттани старалась ничем не выдать своего потрясения. – О тебе она не говорила.

– Странно, что моя сестра пустилась в откровенность по поводу своего брака и при этом не упомянула о моей роли в этой истории. Ведь она по моей милости стала женой, а потом вдовой в один и тот же день.

У Бриттани расширились глаза, и она в ужасе прошептала:

– Что же произошло? За что ты его убил?

– Некоторым невестам не так везет, как повезло тебе, – бесстрастно заметил Алек. Он решительно развернулся и направился в спальню, явно не желая больше говорить на эту тему.

Разочарованная, Бриттани последовала за ним. Алек достал из комода большую кожаную суму, бросил ее на кровать.

– А что должна решить Дженнифер после твоего возвращения? – спросила она, не в силах сдержать любопытство.

Алек укладывал в суму чистое белье. Бриттани почувствовала угрызения совести – ведь он уходил на войну, а она приставала к нему с вопросами о сестре.

– Выйдет ли она снова замуж. Со времени ее первого брака прошел год. Если у нее будет новый муж, скандал скоро забудется. – Он достал рубашку и небрежно засунул ее в суму.

– Какой скандал? – продолжала допрашивать его Бриттани. Она потеснила его в сторону, вытряхнула все вещи, аккуратно сложила каждую и снова уложила в суму.

– Ни к чему ворошить прошлое, лучше его забыть раз и навсегда. Мужчины не занимаются сплетнями. – Алек передал ей еще несколько предметов, которые хотел взять с собой.

– Чепуха, – заявила Бриттани, рассерженная его намеком. – Когда я была в походе с отрядом деда, я слышала множество сплетен, а кроме меня, там не было ни одной женщины.

– Ты была в военном походе?!

Это сообщение потрясло Алека, но Бриттани не обратила внимания на возмущение, прозвучавшее в его голосе.

– Похоже, шотландец, что ты имеешь право задавать вопросы, а я не имею. Такое положение вещей меня не устраивает.

– Ты можешь задавать любые вопросы, только я вовсе не обязан на них отвечать, – ухмыльнулся Алек.

– Тогда я не стану отвечать на твои, – незамедлительно отпарировала Бриттани.

– Так дело не пойдет, – с шутливой угрозой проговорил он, и вслед за тем его руки легли на ее плечи, скользнули вниз. Алек приник губами к ее шее, отчего по спине у нее побежали мурашки. – Думаешь, ты можешь устоять против меня? – шепнул он, овеяв горячим дыханием ее щеку.

Бриттани, ощутив знакомое волнение, поскорее вырвалась из его объятий.

– То, что ты умеешь так хорошо… – начала она и замялась, подыскивая подходящее слово.

– Обладать женщиной, – подсказал он, глядя на нее смеющимися глазами.

– …предаваться греху сладострастия, – продолжала Бриттани, – еще не значит, что тебе удастся заставить меня придержать язык.

– Может, значит, а может, и нет. Я думаю, стоит попробовать. Страсть сама даст ответ.

Бриттани отступила на два шага.

– Если страсть может дать ответ, то я хотела бы испытать на тебе твою тактику.