Электронная библиотека » Мэрилайл Роджерс » » онлайн чтение - страница 4

Текст книги "Песня орла"


  • Текст добавлен: 28 октября 2013, 13:05


Автор книги: Мэрилайл Роджерс


Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Так он отверг мое предложение! – задыхаясь от гнева, прорычал Озрик. Раздраженный до последней степени, он кидал свое крупное тело от одной стены крошечного домика, выбранного его сестрой для жилья по какому-то странному вдохновению, до другой. Его когда-то светлые, а теперь тронутые сединой и потемневшие волосы падали на мощные плечи, ходившие ходуном от возмущения. – Да я ославлю его на весь христианский мир! Надо же, посметь заявить, что время прошло, что отец Бертран мертв и моим словам никто не поверит!

Морвена тихо сидела на колченогом стуле, готовом развалиться и рассыпаться в любую минуту, как и она сама, сумасшедшая и с нечесаными седыми волосами. Глаза ее были дики, руки дрожали, но в лице светилось выражение разумности. Действительно, нельзя было сказать, что рассудок напрочь оставил ее, скорее, он просто стал несколько странным и был направлен лишь на какие-то определенные цели.

– Больше того, – продолжал Озрик свои гневные жалобы, – он забрал своего наследника, находившегося у меня на воспитании, якобы для того, чтобы отправить сопливого щенка в Нормандию!

– Да, ты страдаешь, я вижу, но какое дело мне до твоих страданий? – Морвена вперила в говорившего взор, от которого Озрику всегда становилось не по себе, особенно от той его замутненности, которая делала глаза почти невидимыми на фоне мертвенно-бледного лица. – Ведь ты пришел по моей просьбе и ради моих целей.

– Но какая от меня теперь польза, сестра, когда дело сделано? – Озрик обеими пухлыми ладонями оперся на шаткий столик и старался не отводить взгляда от проникающих прямо ему в душу глаз сестры. – Теперь я ничего не могу сделать, кроме того как признать, что Господь все же покарал его за все причиненное нам зло.

Подобно птице, наблюдавшей за червяком, Морвена быстро склонила голову набок.

– Месть будет сладка, но ценой моего участия в любом придуманном тобой плане я ставлю только справедливость.

– То, что для тебя будет справедливостью, я буду воспринимать как высшую кару, и мы оба добьемся от него того, что ищем. – Озрик выдвинул стул и, предварительно опробовав, осторожно уселся. Этот рахитичный предмет обстановки вновь пробудил его раздражение, вызванное убогостью мерзкой лачуги. Внизу, в долине, достаточно удобных деревянных домов, вполне пригодных для проживания владелицы земли и народа, ее населяющего, но упрямая старуха живет там лишь тогда, когда навестить ее приезжает сын, а Марк делает это крайне редко.

Морвена опустила глаза на остатки эля в простой глиняной кружке, и немигающий их взгляд с каждым словом брата разгорался все большей ненавистью.

– В то время как я собирался к тебе, чтобы вместе подать наши голоса против общего заклятого врага, прибыли новости, новости, которые мы вполне сможем использовать к нашей выгоде! – Озрик плотоядно потер руки, словно в предвкушении обильной трапезы.

– Новости? Какие новости? – Морвена взглянула на брата и подалась к нему, каждой чертой своего лица выдавая происходившую в ней борьбу подозрительности и любопытства.

– Боюсь, что наш племянничек перешел нам дорогу. – Озрик надуманно нахмурился. – Но, кажется, лучшего нам и желать трудно – Райс похитил не только дочь Годфри, но и его наследника!!!

Блеклые глаза Морвены резко мигнули – в первый раз с начала этого долгого разговора.

– Так зови своего сына домой, посылай за ним немедленно! – Озрик радостно хлопнул в ладоши. – Час мести и справедливости недалек! – И тучный лорд решительно умолк на то время, пока Морвена писала письмо, которое должно было отправиться далеко-далеко, на самый запад Уэльса.

Глава 4

– Прошу вас, разрешите мне вам помочь, – с тихой мольбой Линет поднялась с кресла, где сидела в прошлую ночь и где Райс так умело перевязывал ей израненные ноги. Кресло было почти вплотную придвинуто к полукруглому камину, дававшему тепло и уют, но лишавшему девушку малейшей возможности чем-нибудь заняться. А для первой леди замка, редко сидевшей сложа руки, это было настоящей пыткой. Нервно перебирая пальцами свое грубое домашнее платье, Линет медленно подошла к Грании, стоявшей к ней спиной и. не обращая никакого внимания на просьбы девушки, продолжавшей накрывать на стол.

Как раньше, бывало, юная хозяйка замка проклинала дни, заполненные беспрерывной суетой повседневных обязанностей, так теперь она ненавидела свое безделье и всеми силами стремилась помочь Грании, на плечи которой с отъездом пышной и румяной стряпухи, по имени Юнид, свалилось все домашнее хозяйство.

Несмотря на то что обе женщины всегда говорили в присутствии Линет только на родном языке, девушка кое-как все же сумела понять, что Грания никогда не исполняла такой работы, но, поскольку у Юнид опасно заболел кто-то из ее многочисленных детей, она была на некоторое время отпущена домой. Как выяснилось, Юнид слыла одной из первых лекарок по всему Уэльсу и потому, кроме ведения домашнего хозяйства принца, занималась еще и лечением всех жителей кимерской страны.

Остановившись неподалеку от так и не раскрывшей рта Грании, девушка вдруг с тоской ощутила, что, несмотря на постоянное присутствие рядом с ней этой молчаливой женщины – за исключением ночных часов, проводимых в спальне, – она никогда еще столь сильно не страдала от одиночества. Юнид порой разговаривала с ней, вернее, быстро и сквозь зубы бросала что-то в ответ, но Грания – почти никогда, если не считать того первого разговора при неудавшемся побеге.

Словом, если бы не Пайвел, то Линет оказалась бы осужденной на бесконечную пытку молчанием, но, к счастью, неотложные дела нередко требовали, чтобы Грания покинула дом, и, чтобы не рисковать, она призывала для охраны пленницы молодого человека, ежедневно стоявшего на карауле у наружной лестницы.

Таким образом, юный и стройный помощник Орла уже несколько раз вынужден был проводить время в обществе заложницы. Юноша довольно бегло говорил по-английски, а освободившись от тяжелого подавляющего присутствия своего господина, оказался весьма жизнерадостным и болтливым собеседником. Слова лились у него бесконечным потоком, и Линет порой не в силах была даже приостановить их; впрочем, она быстро прекратила свои попытки, ибо Пайвел рассказал ей об Орле столько, сколько она никогда даже не надеялась узнать.

Первым делом Линет узнала о том, что Пайвел – сын Юнид и языку саксов обучен своим ментором Майло, хранителем конюшни; затем – что он обожает своего принца горячо и бескорыстно, как, впрочем, и все остальные жители страны кимеров.[3]3
  Cymer или Cymry – самоназвание уэльсцев, переводимое как соотечественники, компатриоты.


[Закрыть]
Последующие беседы состояли, в основном, из легенд о героических делах Орла, о его помощи раненым и страждущим и о той справедливости, которую он постоянно выказывал тем, кого побеждал в многочисленных схватках за свою корону Уэльского принца. Только о последних делах и битвах своего повелителя юноша упрямо молчал, чем возбуждал в Линет все большее любопытство, зародившееся еще в то утро побега, когда Орел лишь намеками упоминал о них в разговоре с Гранией.

И все-таки, как бы ни утешали пленницу визиты и разговоры веселого Пайвела, настоящим счастьем в череде унылых дней плена были случайные короткие встречи с самим златокудрым Орлом. Несмотря на все благие намерения и все угрызения совести, Линет по-прежнему не могла не заглядываться на этого прекрасного и таинственного человека.

Искренне веря, что ложь даже самому себе есть величайший грех, девушка в глубине души призналась, что сопротивляться чарам своего похитителя она не в силах – чары эти были столь велики, что в борьбе с ними не помогало ни осознание своей вины перед отцом, ни чувство вины перед женой принца. Линет даже не могла перестать грезить о нем, и тайные фантазии каждый вечер овладевали ее трепещущей душой, а при воспоминании о его объятиях и поцелуях – и хрупким невинным телом.

Девушка крепко сжала губы – она может, она должна побороть в себе этот соблазн, и первым шагом на пути к победе станет какая-нибудь, пусть даже самая черная, работа, которая займет ее разум и руки.

– Пожалуйста… – Линет тихо, но настойчиво повторила свою просьбу, пытаясь при этом спрятать охватившее ее отчаяние как можно глубже. – Позвольте мне хоть немного отвлечься от постигших меня несчастий! – Оставалось только надеяться, что неприступная Грания, несмотря на свою неприязнь к норманнке, все же сжалится и позволит ей поработать.

– Ха! – презрительно фыркнула Грания и тут же добавила с нескрываемой насмешкой: – Какую такую полезную работу может знать высокородная норманнка?

– Миара с детства приучила меня вести хозяйство всего замка. – Но упоминание о принадлежности к высшему сословию обозлило Гранию еще больше, и Линет поспешила скромно объяснить: – Миара считает, что леди должна быть сведуща во всех женских работах, она научила меня всему… Даже тому, сколько времени занимает та или иная работа и как определить, хорошо ли она выполнена.

Темные глаза Грании недоверчиво прищурились, и она неожиданно задала девушке вопрос, на который та совсем не рассчитывала:

– Так ты зовешь свою мать просто по имени?

Первым порывом Линет было задать в ответ встречный вопрос, почему же она сама не зовет так своего мужа, но, будучи весьма щепетильной в вопросах человеческих отношений и помня, что выступает сейчас в роли просительницы, она спокойно объяснила:

– Миара не мать мне. Мама умерла, когда родился Алан, и Миара, вскормившая меня, занялась и его воспитанием. Она дальняя родственница мамы, приехавшая после маминого замужества к ней в Рэдвелл. Я родилась год спустя, но потом за шесть лет мама потеряла четверых, то есть они просто рождались мертвыми, как она ни береглась. Поэтому мое воспитание и заботы по хозяйству полностью легли на плечи Миары. – При упоминании о кормилице глаза Линет засветились лучистым теплом, которого в них не было при упоминании о матери, которую она едва помнила. – Миара всегда держала меня рядом с собой, учила всему-всему, в исполнении чего мне теперь отказывают.

– И ты никогда не играла с другими детьми? – Такое описание жизни норманнской девицы никак не укладывалось у Грании в голове, и она вряд ли посчитала его правдивым. Тем более что всему Уэльсу было известно, что леди Линет является любимой и крайне избалованной единственной дочерью графа Годфри.

– С другими детьми? – Линет растерянно моргнула. Вопрос был снова совершенно неожиданным и захватил ее врасплох. Никто и никогда не спрашивал ее о таких вещах, да и сама она об этом не задумывалась. Как ответить на него честно и прямо, но не упоминая о долгих часах одиночества, полных грустных фантазий, переросших несколько месяцев назад в грезы о златокудром воине, оказавшемся врагом? Стараясь говорить искренне, Линет начала:

– Единственными детьми в замке были мальчики старше меня, которых привозили на воспитание моему отцу… Потом родился Алан. – Карие глаза радостно сверкнули. – Мне было позволено ухаживать за ним, когда он был еще совсем малышом. Потом… потом мы вместе играли и придумывали разные затеи до тех пор, пока четыре года назад его не отослали на воспитание куда-то в другое место… – Одиночество снова сжало ей сердце, и Линет договорила последние слова уже еле слышно.

Почувствовав какую-то смутную вину, Грания сдвинула в раздумье свои роскошные черные брови. Ей доставляло удовольствие видеть надменную девицу в уродливом домашнем платье, которое она заставила ее надеть взамен порванного красного, страдающей от одиночества и тоски. Неужели она ошиблась? Но нет, ведь это дитя – дочь человека, который расстроил всю ее жизнь, всю судьбу. В озлоблении она глубоко вонзила нож в разделываемое мясо.

– Но зачем Алан был отправлен на воспитание в другое место, когда твой отец сам занимался воспитанием пажей? – На этот раз брови Грании изогнулись от неприкрытого отвращения к столь дикому обычаю норманнов.

Губы Линет тронула слабая улыбка – неужели Грания действительно не имеет представления о традициях и обычаях верхних слоев феодальной иерархии?

– Каждый высокородный мальчик должен быть отослан на воспитание в другое место, – как правило ко двору сюзерена его отца. – Девушка надеялась, что такое ее объяснение вполне удовлетворит Гранию. – Первым делом мальчиков обучают манерам, присущим их классу, затем, когда приходит пора посвящения в рыцари, они некоторое время служат в качестве сквайров и учатся военному искусству, приобретая опыт настоящих воинов.

– И это рыцарство – предел их мечтаний? Доказательство вашей чести и преданности? – Грания прекрасно знала обычаи соседей, и в голосе ее прозвучала явная насмешка над ними.

– Да, это так. – Пламень камина освещал сзади тоненькую фигурку Линет. – Начало военных упражнений означает для мальчика первый шаг на его пути к взрослению.

– Райс был посвящен в рыцари в Нормандии, – неожиданно сказала Грания и опустила глаза к столу, на котором ее руки механически продолжали рубить мясо.

– Райс был?.. – Слова Линет оказались заглушенными звуком тяжелых сапог, и, обернувшись, она лицом к лицу столкнулась с предметом своего вопроса. Орел остановился от девушки на расстоянии вытянутой руки, и она в очередной раз была потрясена его мощью и красотой.

Брови принца были недовольно нахмурены, ибо, войдя в дом и услышав голоса обеих женщин, он некоторое время простоял за дверью. Таким образом, он прослушал всю их беседу – от отказа сестры удовлетворить тихие просьбы пленницы до своего имени, произнесенного последней. Взгляд его медленно переходил от смущенной Линет, характер которой неожиданно открылся ему совсем с другой стороны, благодаря печальному рассказу об одиноком детстве, к пылавшей негодованием Грании. Что наговорила она этой бедной девочке до его появления? Принц знал, что сестра его готова унизить заложницу всеми возможными способами, но, кто знает, до чего могла она дойти в своих кознях?

Вопрос был немаловажный, но вряд ли Райс получил бы сейчас на него вразумительный и правдивый ответ, и потому он постарался отвлечься, перенеся все свое внимание на "невзрачную коноплянку", на самом деле оказавшуюся не такой уж и невзрачной. Бушующее пламя камина медными отблесками ложилось на ее каштановые волосы, обрамлявшие некрасивые, но пикантные линии ее личика – высокие скулы, маленький, гордо устремленный вперед подбородок, короткий прямой носик и неожиданные на этом детском лице губы, капризно изогнутые, зазывные, обещающие… Прелесть девушки была как бы в зачатке, в еще не распустившемся бутоне, а это могло вскружить голову и не такому искушенному знатоку женщин, каким был Уэльский Орел.

Под горячим и проницательным взглядом черных глаз, в котором порой вспыхивали золотистые искорки, Линет совсем смутилась, порозовела и опустила голову. Неужели она сделала нечто дурное, что заслужила этот взгляд и эту насмешку? Может быть, она плохо разговаривала с Гранией? Может, принц гневается на то, что жена вообще упомянула его имя в беседе с пленницей? О, если так, то остается только молить Бога, чтобы он никогда не узнал о болтовне Пайвела, какой бы преданностью она ни дышала.

Райс немедленно заметил растерянность девушки по судорожно прикушенным губам и задрожавшим пальцам, мявшим чересчур просторное уродливое платье. Разумеется, малышка подумала, что его раздражение Гранией относится к ней, и не знает, что делать. Он ободряюще улыбнулся и перешел к делу.

– Я пришел за тобой, чтобы отвести тебя повидаться с братом. – Обстановка на границе сгущалась, ибо граф Годфри разослал своих людей вдоль по всей ее длине в надежде не только внести напряжение, но и разузнать, где находятся его дети. Но здесь Райс имел полное преимущество, поскольку всякий знал расположение Рэдвеллского замка, но никто даже понятия не имел о тайном пристанище Орла.

Янтарные глаза вспыхнули одновременно презрением и радостью. С одной стороны, Линет даже боялась себе представить, каким издевательствам может быть подвергнут Алан в руках злобного бородача, но, с другой – ей, конечно, хотелось убедиться, что он жив и невредим.

– Оувейн говорит мне, что твой брат опасается моего плохого с тобой обращения, и, таким образом, сей визит должен опровергнуть его глупые подозрения и утвердить мои самые честные намерения и позволить мне впредь не заниматься подобной ерундой.

Линет кивнула, несмотря на то что ни на минуту не забывала о все уменьшающемся сроке, в течение которого обращение принца с пленниками останется действительно мирным и вежливым. Райс рукой указал ей на дверь, и бедной девушке не оставалось ничего другого, как безропотно подчиниться повелению хозяина. Лишь на мгновение остановил ее недовольный взгляд Грании, возмущенной тем, что ей не дали вполне насладиться унижением пленницы.

Девушка смешалась, но Грания, как ни в чем не бывало, наклонилась к столу, ровными, почти механическими движениями дорубила мясо и, ни на кого не глядя, прошла к огню, чтобы опустить куски в ласково похлюпывающий в камине котел.

Райс увидел, как Линет, глядя на это, прикусила губы, и в первый раз по-настоящему пожалел, что не обладает никаким влиянием на сестру и не может заставить ее прекратить столь унизительное обращение с норманнкой. В конце концов, Линет не сделала ей ничего плохого! А то, что она дочь Годфри, вовсе не дает Грании никакого права унижать ее. Впрочем, размышления эти были напрасны, и Райс, подталкивая заложницу к выходу, положил ей на спину свою широкую ладонь. На губах его заиграла циничная насмешка – вероятно, объяснение злобного поведения сестры лежит в той же области непознаваемого, как и разгадка неподдающегося его плотским чарам тела Линет.

Совсем сбитая с толку, девушка покорно шла, ведомая принцем прямо к незакрытой еще с самого его появления двери, и едва лишь успели они выйти, как подскочившая Грания с силой захлопнула ее, конечно же, в чем была уверена Линет, не желая видеть, как ее муж пускается с беззащитной жертвой в путешествие без свидетелей.

– Носишь ли ты те прочные сапожки, что я приказал для тебя сделать? – Райс спросил это, останавливаясь перед вбитыми в стену крючьями, на которых висел меховой плащ Линет, но испуганная девушка молчала и лишь торопливо застегивала под подбородком отделанные эмалью пуговицы. Принц и сам накинул на широкие плечи черный плащ, который был ему явно мал и стар.

Появление несколько дней назад сапожника в ее комнате весьма поразило бедную пленницу, но диковатый человек деловито обмерил ее ноги и вскоре принес те сшитые из кусочков плотной кожи сапоги, которые и были теперь у нее на ногах. Сапоги эти не отличались изяществом, но на пути из Рэдвелла до пристанища Орла Линет хорошо поняла бесполезность красоты и теперь желала лишь поблагодарить принца, открывшего ей преимущества удобства перед бессмысленностью моды… Впрочем, все равно никто не предпочтет работящую коноплянку красавцу-павлину, а вот смуглая Грания и умела и красива…

Линет оглядела в который раз свое уродливое домашнее платье, и все ее доводы в пользу удобства вновь исчезли. Ах, какие платья носила она дома! И как именно перед Орлом хотела бы она в них показаться! Но Линет быстро опомнилась, и губы ее сжались в тонкую ниточку. Не ей мечтать об уловках красавиц, да и грех желать произвести впечатление на женатого взрослого мужчину… А плащ все никак не хотел застегиваться.

– Быстрее, – поторопил ее Райс и протянул руку, чтобы помочь. Линет отпрянула. Это движение поразило принца, – кажется, он не сделал этой недотроге ничего, что могло бы вызвать такую реакцию, но в следующий миг он уже расхохотался над своим столь нелепым утверждением: не сделал ничего! А нож у ее горла? А похищение? А суровое обращение? Как после этого может она к нему относиться?

Принц с укоризной покачал головой, и свет легкими бликами заиграл на золоте его волос. Приходилось признать, что для столь опытного человека он допустил в обращении с этим нежным существом значительные ошибки. Кстати, несколько дней назад, когда он, незамеченный, наблюдал за ней, девушка двигалась и вела себя с непередаваемо-очаровательной грацией, однако стоило ему появиться, как пленница превратилась в неуклюжую куклу.

Неужели только из-за того, что он враг? Немыслимо! Ведь к его ногам она упала, еще и понятия не имея, кто он… Теплая блуждающая улыбка заиграла на губах принца, и он уже спокойно дождался, пока Линет застегнет плащ.

В те минуты, когда принц думал о девушке не как о развратной женщине, вульгарной игрой привлекшей его внимание, а как о беспомощно влюбленной девчонке, цинизм, столь прочно защищавший его сердце, сменялся нежностью, сила которой была куда весомей чисто физического желания. Но, увы, это случалось не часто.

Наконец Линет разобралась с застежками и, положив дрожащие пальчики на его зеленый рукав, вышла на улицу. Наступившая весна встретила их радостным солнцем и безоблачным небом, что дало девушке возможность почти забыть неприязнь красивой Грании и свою собственную неловкость. Единственное, что сейчас омрачало ее сердце, были те мгновения, которые она будет вынуждена провести с чужим мужем наедине.

– Я слышал, как Грания сказала тебе, что я рыцарь? – Желая как-нибудь рассеять повисшее напряженное молчание, Райс решил возобновить разговор, что так мгновенно смолк при его появлении, и расшевелить пленницу во что бы то ни стало.

Но при упоминании о Грании Линет опять съежилась и, уже совершенно потеряв голову от близости своего обольстительного героя, бездумно повторила в ответ то, что, как ей показалось, слышала:

– Она сказала мне, что ты рыцарь.

– Это действительно так, – и, ободряя девушку, впервые вышедшую на воздух после нескольких дней затворничества, Райс тихо положил свободную руку на тонкие пальчики, вцепившиеся в его рукав, – Я рыцарь в Нормандии, принц в Уэльсе, но, увы, в Рэдвелле – всего лишь враг. – Райс весело усмехнулся прямо в янтарные глаза, тут же опущенные долу.

Линет покачала головой, стараясь забыть манящую темноту его взора.

– Нет, ты принц и рыцарь везде, в Нормандии ли, здесь… и на землях Рэдвелла тоже.

Они остановились у маленького оседланного ослика, и принц, как-то странно согретый таким убеждением Линет, снова растопившим броню его цинизма, даже ласково похлопал его по спине.

– Я только не понимаю, почему ты был сначала в Нормандии? Почему там прошел рыцарские испытания? – Девушка хотела только удостовериться, что герой ее действительно рыцарь, но почему-то эта ее реплика вызвала у принца глухое раздражение. Правда, секунду спустя он осознал, что слова о Нормандии поначалу были произнесены им самим, но все же подобной информации нечего давать волю.

– Я расскажу тебе о тех десяти годах, что я провел в Нормандии, в тот день, когда ты освободишься. – Голос принца был ровным, но лицо его стало мрачным и замкнутым.

Линет опустила глаза и кивнула. Слава Богу, что он не знает про откровенные рассказы Пайвела, но лучше уж не смотреть в эти огненные глаза, которые, кажется, могут выведать любой секрет. Девушка осторожно дотронулась до грубой шкуры ослика.

– Я был послан туда как залог безопасности мирной торговли между моим отцом и норманнским завоевателем Англии. – Не успели эти слова сорваться с его губ, как Райс уже проклял себя за столь ненужную откровенность в вопросе, который он никогда и ни с кем не обсуждал. За сказанной короткой фразой стояла трагедия, и Орел огромным усилием воли отогнал от себя картину последнего разговора с отцом, те раскаленные слова, которыми они тогда обменялись, то его страстное нежелание отправляться в изгнание. Рана эта кровоточила до сих пор. Тогда он все-таки подчинился и уехал, но гордость не позволила ему даже в последний раз обернуться на родной дом и на ждущего его взгляда отца. Это тоже было горько, и Райс подавлял свои воспоминания о ссоре с отцом годами, – а вот сейчас эта маленькая невинная коноплянка своим вопросом пробила брешь в железном ограждении его воли.

Чтобы видение рассерженного отца, провожающего в неволю упрямого сына, исчезло окончательно, Райс осторожно нашел под плащом тоненькую талию своей спутницы, совсем потерявшуюся в многочисленных складках. Линет была невесома как сон, и, злясь теперь уже на свою безудержную чувственность, толкавшую его на явное насилие, принц резко отвел лицо, чтобы его не коснулись шелковистые пышные волосы. Он слишком хорошо помнил обещание, данное ее отцу, и не хотел потерять свое честное имя.

Когда без всякого предупреждения две сильные руки подхватили Линет, ей ничего не оставалось, как уцепиться за широкие плечи – единственную опору в пошатнувшемся вдруг мире. Но плечи под ее прикосновением содрогнулись, отчего девушка задохнулась, и сладкий странный стон остановился у нее где-то меж легкими и глоткой. Словом, как только тело ее оказалось в седле, она резко отдернула руки от опоры, которая обжигала ее бесовским огнем.

Райс остался в недоумении – что это: страх или влечение? Или то и другое одновременно? вместе? Он сумрачно уставился на тропу, знакомую ему настолько, что, пожалуй, она была уже и не нужна, и погрузился в молчание, длящееся до тех пор, пока они не вошли в еще полупрозрачный весенний лес. Тут он неожиданно почувствовал потребность договорить начатое у дома до конца.

– В Нормандии меня держали заложником дворяне. К счастью или нет, но герцог запретил графу Маршану держать меня в оковах или даже в одной из секретных камер донжона. Бедняге осталось лишь признать, что мое воспитание и военное образование заметно отличаются от полученного им, и возвел меня в ранг своего воспитанника. Таким образом, следующие несколько лет я провел пажом, а затем и сквайром.

Пока черные глаза угрюмо смотрели в землю, а жесткие губы скупо роняли слова, Линет с тоской осознала, как тяжело пришлось этому человеку в Нормандии. Повидав в Рэдвелле немало мальчиков, готовящихся принять первые испытания рыцарства, она понимала, как унизительно и позорно было уэльскому юноше учиться наряду с десяти-двенадцатилетними малышами и, что самое ужасное, – под насмешливыми взорами взрослых мужчин.

– Но все же ты стал рыцарем, – Линет произнесла это с мягкой уверенностью.

– Клянусь. – В голосе Райса послышалось холодное торжество. – Моя гордость заставила меня, не умеющего ничего, стать лучшим во всех предлагаемых мне испытаниях! – И гордость эта неожиданно сверкнула из черных глаз, ослепляя Линет. – Времена изменились, и теперь, благодаря своим рукам, своему мечу и своему таланту стратега, которым только и можно выиграть битвы, я заслужил репутацию самого доблестного воина. Я стал Уэльским Орлом.

Глаза Линет потеплели и снова стали похожи на расплавленный мед – она была потрясена восхождением своего кумира так же, как когда-то Пайвел.

Чувствуя, что с этим признанием он стал девушке ближе и опасаясь укрепления этой хрупкой связи, Райс с ледяным лицом добавил к своему рассказу еще одну подробность, которая, он был уверен, сразит его нежную противницу наповал:

– Но до этого наравне с родным сыном моего воспитателя я был посвящен в рыцари самым герцогом Вильгельмом.

При этих словах лицо принца сделалось совершенно бесстрастным, даже малейший намек на цинизм ушел с него. Сердце Линет сжалось; она прекрасно понимала, какими тяжелыми были эти долгие десять лет для принца Уэльского – ведь ему всегда приходилось быть начеку, так как окружение двора и его воспитатели только и ждали, что он сделает какой-либо промах, ошибется, оступится… Но гордый Орел ни разу не дал им повода для подобной радости. Девушка тяжело вздохнула.

– Быть посвященным в рыцари самим королем – высокая честь, и потому мне кажется маловероятным, чтобы такое отличие было оказано иностранцу… – Линет опомнилась и еле слышно договорила: – Мой отец был одним из самых горячих сторонников короля Вильгельма.

Лицо Райса вспыхнуло, и он оборвал девушку, наполовину отвечая на ее слова, наполовину – продолжая собственную мысль:

– Я, как и мой отец, клялся в верности английскому королю, и вместе обсуждали мы графа Годфри и… все, что по его милости здесь творится.

Воспоминание об этом разговоре, касающемся данных графом клятв и необходимости их исполнения, придало холодному лицу принца некую насмешливую надменность, несмотря на то что эта беседа с королем была одним из самых приятных моментов из старательно забываемого им прошлого.

Линет совсем смутилась, не сомневаясь больше, что все возрастающая холодность принца связана с разговором о ее отце. Она быстро опустила глаза в землю, покрытую весело чередующимися пятнами тени и света, стараясь не глядеть на призывно зеленеющий шатер юных листьев у них над головами, а заодно и придумать более приятную тему для разговора.

– Но зато после столь долгих лет возвращение на родину должно было быть весьма радостным? – Нелепые слова, торопливо срываясь с губ, заставляли девушку краснеть все больше.

– О, разумеется! – Неуклюжие попытки Линет сменить беседу вызвали у Райса суховатый смешок. – Настолько радостным, насколько это может быть, когда тебя встречают обнаженными мечами и известием, что твое право царствовать узурпировано другим.

– Но как же так получилось? – Несмотря на то что от Пайвела девушка уже знала, что последние годы жизни принца окутана какой-то мрачной тайной, она не ожидала такой злой боли. – Наверное, твой отец…

Но не успела она закончить фразы, как Райс властно остановил ее.

– Мой отец был к тому времени уже мертв. Он умер, не дожив до моего возвращения меньше года. Некий Ллойд, старик, тут же взял в жены мою сестру и ее именем присвоил себе все отцовское наследие.

– Но ты же мечом вернул его обратно! – Утверждение Линет было лишь простой вежливостью, но восхищение, прозвучавшее в ее голосе, неожиданно обрадовало Райса, и боль покинула его душу. Ответ был слишком пылок и нежен для дочери врага, и в награду он послал девушке такой взгляд, который своим черным жарким золотом опалил ее с ног до головы, заставив почувствовать себя почти в объятиях этого удивительного человека.

– Мне рассказывал об этом Пайвел. – Опасаясь снова свалиться к его ногам, на этот раз уже с осла, Линет пролепетала первые пришедшие ей на язык предательские слова, и щеки ее тут же заполыхали багровым румянцем стыда. Как же так, почему она, получившая столь прекрасное воспитание, вышколенная хозяйка замка, каждый раз оказывается в присутствии своего героя не только неуклюжей, но и поразительно глупой?!

– Боюсь, что в один прекрасный день длинный язык заведет Пайвела в такие беды, которые окажутся намного хуже им описываемых. – Солнечный луч упал на лицо Райса и заставил его скривиться, словно в шутливом гневе.

Линет с ужасом подумала, что же она наделала, и виновато сдвинула брови.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации