Текст книги "Меч дьявола"

Поэтому, когда Басс поднялся с песка и бросил ему копье, Беобранд, поймав его, с радостью приготовился учиться владеть им, горя желанием узнать как можно больше.

Он ведь сам выбрал для себя такую жизнь. Боевая слава и смерть. Копье и щит.

На следующий день они с Бассом пойдут на юг вместе с ополчением – войском, собранным для того, чтобы защитить эту страну. Во время битвы ему придется убивать. А это требовало от него того, чему Басс его научить не мог. Беобранду на несколько мгновений вспомнился отец. Тот уж точно умел убивать.

С мыслями об убийстве к Беобранду вернулись мысли об убийце Окты. Он пообещал себе, что найдет этого человека. И когда это произойдет, он, Беобранд, будет готов. Будет готов отомстить.

* * *

Весь остаток дня Беобранд практиковался в навыках, необходимых воину. Басс сосредоточился на тех, которые больше всего пригодятся Беобранду, когда он будет стоять в шеренге воинов, образующих своими щитами стену. Гигант показал Беобранду, как держать щит таким образом, чтобы быстро менять его положение, прикрываясь от разных видов атак. Беобранд также научился наносить стремительный колющий удар копьем.

– Не пытайся выкалывать им глаза – целься в ноги. Воин не сможет оказать сильное сопротивление после того, как ему в ногу вонзится копье!

А еще Басс показал Беобранду, как отодвинуть щит противника в сторону от его тела и тем самым сделать его уязвимым.

– Имей в виду: ты должен понимать, что делаешь, и разумно использовать свой щит, а иначе твое тело окажется открытым для вражеского удара.

Прошло не так уж много времени перед тем, как Беобранд почувствовал усталость. У него начали болеть на руках и плечах такие мышцы, о существовании которых он раньше и не догадывался. Его предплечья стали ныть после того, как он неоднократно повторил колющие удары копьем, а спина заболела от того, что ему пришлось много раз поднять и опустить тяжелый щит. Однако еще мучительнее была головная боль, вызванная излишествами прошлого вечера. Вскоре его опять затошнило.

Басс оказался суровым учителем. Он не позволял Беобранду отдыхать до тех пор, пока не счел, что его ученик уже овладел основными навыками.

Он видел, что силы Беобранда тают и что этот парень все больше бледнеет, но не давал ему сделать передышку.

– Ты сможешь отдохнуть после битвы – и не раньше. Тебе следовало осознавать, на что ты нарываешься, когда ты вызвался стать оруженосцем Эдвина.

Беобранд в ответ лишь застонал. Когда он практиковался в обращении с мечом под руководством Селуина, тот всегда позволял ему отдышаться, если он уставал. Селуин в шутку говорил племяннику, что они всего лишь играют в войну. Тогда спешить было некуда.

– Тебя, насколько я вижу, уже когда-то учили сражаться, но позиция у тебя неправильная, и ты не имеешь ни малейшего представления о том, как орудовать копьем. Нанеси колющий удар еще раз – да так, чтобы я видел, что ты вкладываешь в удар вес своего тела!

Беобранд сжал зубы и стал стараться изо всех сил. В животе заурчало. У него возникло подозрение, что его опять стошнит, если он не прекратит эти занятия.

– Я знаю, ты устал и жалеешь о том, что выпил вчера вечером так много медовухи, но осталось совсем немного времени до того момента, когда нам придется сражаться. Я уже потерял одного сына Гримгунди. Потерять еще одного я не хочу. Ты будешь готов к битве.

Когда они наконец сделали небольшой перерыв, чтобы перекусить, с обоих пот тек ручьями. Беобранд улегся на песок и лежал, тяжело дыша. Басс достал из кожаной сумки немного жареного мяса, хлеб и сыр. Беобранд чувствовал себя ужасно. Его мышцы сводило от усталости, а в голове чувствовалась такая пульсация, как будто какой-то кузнец бил молотом по его мозгам, пытаясь их расплющить. Беобранд проглотил кусочек сухого хлеба и запил его водой из кожаной фляги.

– А что сделали с телом Окты? – спросил он.

– Его похоронили – похоронили по обычаю приверженцев Христа. Его могила находится недалеко отсюда. Я могу показать ее тебе.

– Мне хотелось бы на нее взглянуть. Спасибо.

Ему подумалось о том, что Окта сейчас лежит в темноте, придавленный землей, а его светлые волосы испачкались и стали темными.

Глаза Беобранда наполнились слезами. Басс тактично отвел взгляд в сторону – на суда, которые стаскивали с берега в море.

Столь упорные занятия были хороши тем, что у Беобранда не оставалось времени на невеселые мысли о положении, в котором он оказался. И об утратах. Поэтому, прежде чем эти мысли вернулись, он заставил себя подняться и приготовился к еще более утомительным упражнениям. Басса удивило неожиданное рвение ученика, но он ничего не сказал по этому поводу.

Он тоже встал, и они продолжили занятия с того, на чем их прервали.

Оба устали до изнеможения, когда Басс заявил, что обучение закончено. Они взяли вещи, и Басс повел своего ученика через дюны и растущую на песке траву на юг – туда, где обитатели крепости Беббанбург хоронили своих покойников.

– Если ты будешь продолжать упражняться и во время похода в Элмет, ты, возможно, выживешь в битве, – сказал гигант.

– А в чем она будет заключаться? – спросил Беобранд.

– Битва? Она закончится еще до того, как ты в полной мере осознаешь, что она уже началась, и к тому моменту мы уже будем знать, запомнил ли ты что-нибудь из того, чему я тебя учил, или нет. И благосклонны ли к тебе боги. Если на то будет воля вирда, ты останешься в живых.

Беобранд прокашлялся и сплюнул.

– До сих пор боги были ко мне не благосклонны, – сказал он.

Басс ответил очень серьезным тоном:

– Никогда нельзя заранее определить, Беобранд, кому боги станут помогать в битве, а кому нет. Воины, которых ты считал удачливыми, могут в мгновение ока пасть под ударами врагов, тогда как самые бестолковые люди, плохо владеющие оружием, зачастую умудряются выжить в бесчисленных сражениях и умереть в глубокой старости в своей постели. Но что является абсолютной истиной – так это то, что первая битва для любого воина совсем не похожа на все последующие. Некоторые люди обнаруживают, что им нравится сражаться и убивать, другие понимают, что это им совсем не по душе. Слабые зачастую гибнут быстро или же позорят себя тем, что убегают с поля боя либо сдаются в плен. Первая битва отделяет мякину от зерна.

Басс посмотрел на Беобранда испытующим взглядом, словно бы сравнивая его с чем-то или с кем-то. Возможно, с Октой.

Все еще находясь в пределах видимости со скалы, на которой стояла крепость, они вышли на равнину. К западу от них росли деревья. На востоке земля с небольшим уклоном уходила к песчаному пляжу. Участок перед ними был усеян высокими каменными плитами и могильными холмиками, указывающими, в каких местах были похоронены усопшие обитатели Берниции. На дальней западной окраине кладбища, возле деревьев, располагались самые большие и древние могильные холмики. Им, наверное, было уже много веков.

– Тут хоронили людей задолго до того, как наши предки прибыли сюда, переплыв Северное море, – сказал Басс. – Вполне подходящее место для того, чтобы в нем обрел покой Окта.

Он двинулся между могильными холмами и каменными плитами. Беобранд последовал за ним. Обоими овладела робость, и они вели себя очень тихо, стараясь не наступать на могилы. Им не хотелось тревожить умерших.

– Вот здесь лежит твой брат. – Басс остановился перед свежим могильным холмиком. – Я видел, что его тело должным образом подготовили к погребению. Он принял Христову веру – как это сделали все мы, кто служит Эдвину. Однако я уверен, что его похоронили с саксом и амулетом в виде молота Тунора. Думаю, это разумно – пытаться угодить сразу всем богам.

Беобранд кивнул в знак благодарности. Он стоял, глядя на свежую землю могилы. Она была длинной. Достаточно длинной для того, чтобы в нее поместилось тело такого высокого человека, как Окта.

Басс отступил, чтобы пропустить вперед своего юного спутника.

– Я подожду тебя там, на тропинке. Попрощайся, но не затягивай с этим. Мне не хочется задерживаться здесь после того, как стемнеет.

Оставшись в одиночестве, Беобранд присел на землю и, потянувшись, прикоснулся к ней пальцами в том месте, где теперь лежали останки Окты. Земля эта была холодной, сырой и твердой. Она казалось мертвой. А чего он еще ожидал? Что от трупа его брата будет исходить тепло?

Слезы больше не наворачивались ему на глаза. Он выплакал их еще вчера вечером.

– Почему ты покинул меня, брат? – прошептал он. – Ты же знал, что я не смогу последовать за тобой. Я не имел права оставить их с ним.

На него нахлынули воспоминания. Ему снова было четыре года от роду, и он проснулся от воплей своей матери. Он выполз из кровати, стоявшей в глубине дома, чтобы посмотреть, что случилось. Он не испугался – ему просто стало интересно, что это за шум. Страх перед отцом появился у него позже.

Это воспоминание было в целом смутным и расплывчатым, но он четко помнил, как Окта с вызывающим видом встал между родителями. Окта был на шесть лет старше его, но все еще оставался ребенком. Его худенькому телу только предстояло набрать вес и обрести стать взрослого и могучего воина. Тем не менее он стоял перед отцом, уперев руки в бока и выпятив грудь.

– Не смей больше к ней прикасаться! – сказал Окта дрожащим от волнения голосом.

Мать поднялась и попыталась угомонить отца, но тот уже нашел, на кого обрушить свой гнев, и Окта с его легким, как у птички, детским тельцем не смог дать отпор грузному Гримгунди. Отец избил в тот вечер Окту до бессознательного состояния. Беобранд стал всхлипывать и умолять отца пощадить братика. Он боялся, что отец убьет Окту. Он раньше видел, как убивают ягнят и свиней. Светлые волосы его брата все перепачкались в крови, и Беобранд испугался, что может произойти непоправимое.

Он плакал и умолял, но сладить с распоясавшимся отцом не сумел. Тогда не сумел. Он впервые сделал это лишь много лет спустя, когда Окты рядом с ним, матерью и сестрами уже не было…

Послышался шорох, который заставил Беобранда поднять голову. Может, это был приглушенный шепот духа? Беобранд содрогнулся. Нет, это просто ветер шумел в листве деревьев.

«Я знаю, почему ты уехал, Окта. Ты боялся, что не выдержишь и убьешь его, да? Я ведь всегда думал, что ты храбрый парень. Ничего, теперь уже они не будут страдать от его побоев. Никто не будет», – подумал он.

Ветер усилился, заставляя деревья раскачиваться, их ветви – тереться друг о друга, а листву – шелестеть. На солнце набежало облако, и на кладбище стало сумрачно и прохладно. Беобранд снова содрогнулся.

«Я не знаю, кто убил тебя, но клянусь своей жизнью, что буду искать убийцу, – вновь пообещал юноша. – И когда я найду его, он отправится туда, где сейчас находится наш отец».

С земли поднялся в воздух ворон – вестник Вотана. Он пролетел над Беобрандом, хлопая большими крыльями на сильном ветру и громко каркая.

Юноша быстро поднялся. Он прикоснулся к подаренному Хротгаром и висящему сейчас на шее амулету в виде молота и сплюнул, чтобы отпугнуть злых духов. Ему захотелось уйти отсюда. А еще – расстаться с воспоминаниями о прошлом.

«Я отомщу за тебя, Окта, – мысленно повторил Беобранд. – Пусть боги будут мне в этом свидетелями. Или же я погибну, пытаясь за тебя отомстить».

Он повернулся и быстро пошел прочь от могилы. Пошел по направлению к Бассу, Беббанбургу и своему будущему.

* * *

Утро встретило его прохладой. Все вокруг покрыл легкий иней. Беобранду даже показалось, что он проснулся совсем не в том месте, в котором лег спать. Это было неприятное чувство, а к тому же начавшиеся в крепости приготовления сбивали его с толку. Он никогда не входил в состав королевской дружины, а потому понятия не имел о том, что его ждет. Когда он в поте лица трудился с утра до вечера на полях в Кантваре, он часто мечтал о том, чтобы стать воином, путешествующим в далекие земли и одолевающим врагов в славных сражениях. После того, как уехал Окта, Беобранд тешил себя надеждой на то, что когда-нибудь пойдет по его стопам. Беобранда вдохновляли на это рассказы Селуина, но вообще-то он не очень верил, что такое и в самом деле произойдет. Теперь же, когда его мечта сбылась, он засомневался в том, что с его стороны было разумно стремиться к ее осуществлению.

Глядя на то, как от ноздрей лошадей в прохладный утренний воздух поднимаются облачка пара и как из-за линии горизонта выползает солнце, Беобранд задумался над тем, сумеет ли проявить себя не хуже брата. Он ведь сейчас совсем не ощущал себя воином. Его руки и плечи ужасно болели после вчерашних упражнений, и он мало что помнил из того, что показывал ему Басс. Ему не очень-то хотелось напрягаться, но, увидев, что другие люди выносят съестные припасы из склада и грузят их на телеги, запряженные волами, он подумал, что ему тоже следует в этом поучаствовать. В конце концов, уж лучше что-то таскать, чем стоять здесь, ежась от холода и чувствуя себя неловко.

Некоторые из этих людей кивнули ему, когда он к ним присоединился, но все они пребывали в весьма молчаливом настроении. Эти воины знали, что многих из них через несколько дней уже не будет в живых. При тусклом свете этого морозного утра будущее казалось им намного более мрачным, чем в тот момент, когда они сидели в зале, попивая теплую медовуху. Теперь они грузили съестные припасы на телеги и подготавливали свое оружие и доспехи к битве так, как будто совершали какой-то ритуал. Молодой воин Тондберкт даже пошутил, что все они еще толком не проснулись и движутся, как во сне. В ответ он получил такие ледяные взгляды, что предпочел больше ничего не говорить. Наступил очень серьезный момент, и любые шуточки стали неуместны.

Когда все необходимые съестные припасы были сложены на телеги и воины собрались перед входом в главный зал, отворились двери покоев короля и из них вышел Эдвин. На нем поблескивали доспехи из отполированных металлических пластинок. На голову он надел шлем, на котором красовалась золотая эмблема в виде дикого кабана. Забрало шлема было поднято, чтобы все воины – а также глазеющие на эти сборы женщины и дети – могли видеть выражение лица их господина. На боку у короля висел искусно выкованный меч, который он эффектно воткнул в стол две ночи назад. Беобранд заметил, что меч пока еще не был вложен в ножны – как и обещал король.

Рядом с Эдвином стояла его супруга – величавая Этельбурга. Ее лицо было миловидным, но суровым. Рисунок ее рта свидетельствовал о сильном характере, не уступающем характеру самого короля. Вместе с королем и королевой к народу вышли и их дети. Их сын Осфрит был таким же высоким, как и отец, и он тоже облачился в доспехи. Возле Этельбурги Беобранд заметил Энфледу. Ее волосы цвета льна были заплетены в длинную косу. Она повернулась в сторону Беобранда, и их взгляды встретились. Она приподняла свою руку – так, как будто хотела ею помахать. Беобранд, смутившись, поспешно отвел взгляд. За королевской семьей стоял высокий худой мужчина в просторных черных одеждах. Беобранд подумал, что это, наверное, священник.

Затем дверь позади короля с треском захлопнулась, и человек, который закрыл ее, начал обходить королевскую семью сбоку. Беобранд вздрогнул, узнав массивную фигуру Басса. Встав утром и не увидев среди других воинов своего нового друга и наставника, Беобранд стал недоумевать, куда же тот подевался. Басс сейчас был одет в короткую кожаную куртку, усеянную металлическими пластинками. На плечах у него виднелся зеленый плащ, а на спине висел большой щит. В руке Басс держал шлем, а к его поясному ремню был прикреплен огромный меч. Он встал перед королевской семьей лицом к собравшейся толпе и стал осматривать шеренгу воинов, глядя каждому из них прямо в глаза. Когда он посмотрел при этом на Беобранда, тот не почувствовал в его взгляде ни малейших проявлений дружеских чувств. Наконец Басс обратился ко всем присутствующим зычным голосом.

– Зачем вы собрались здесь сегодня? – спросил он.

– Чтобы сражаться! – дружно ответили воины. Беобранд тихо повторил это за всеми, не желая показывать, что вообще-то не знал, какие слова следует сейчас говорить.

– А почему вы хотите сражаться?

– Чтобы защитить нашу землю, – ответили воины.

– Кто дал вам землю?

– Наш король.

– А кто ваш король?

– Эдвин! – громко закричали люди, и Беобранд присоединился к всеобщему крику, проникнувшись воодушевлением окружающих.

Басс подождал, пока не станет тихо.

– Значит, за кого вы будете сражаться? – спросил он.

– За Эдвина! – провозгласили воины так, что если бы битвы можно было выигрывать одним лишь криком, то они точно не потерпели бы поражения.

Когда этот ритуал закончился, Эдвин и Осфрит подошли к подготовленным для них коням и сели в седла. Эдвин повернулся к своим людям и поднял руку.

– Вперед, мои верные воины, мои гезиты[8]8
  Гезиты – слой военно-служилой знати в период существования англосаксонских королевств в Британии.


[Закрыть]! Нас ждет битва, которая принесет нам славу и богатство!

Затем он повернул своего жеребца и выехал из крепости через ворота. За ним последовали его сын и те таны, которые отправлялись на битву верхом.

После этого в сторону ворот потянулись телеги. Беобранд присоединился к тем, кто шел в поход пешком.

Его ждала битва. И смерть?

Беобранд расправил плечи и постарался не отставать от тех, кто шагал впереди. Пустота в его сердце грозила вот-вот захватить его целиком. Он посмотрел в голову колонны – туда, где Басс ехал на большой гнедой кобыле рядом с Эдвином.

Он тут отнюдь не один-одинешенек. У его брата были здесь хорошие друзья.

Но и враги тоже. Враги, которые должны будут поплатиться за убийство его брата.

Беобранд не знал, что уготовил ему вирд, но умирать он пока не собирался.

3

Эдвина охватило беспокойство. Его воины шли маршем в течение восьми дней. Разведчики выяснили, что вражеское войско встало лагерем в неглубокой долине в области под названием Элмет.

Эдвин сидел на коне и смотрел на колонну воинов, шагающих по склону холма к его вершине – то есть туда, где сейчас находился он сам вместе с танами-всадниками. Войско, которое он собрал, было внушительным: оно насчитывало несколько сотен воинов, а значит, не уступало по численности ни одному войску, которым он когда-либо командовал. Люди откликнулись на его призыв защитить свою землю. Он знал, что они откликнутся. Альдерманы[9]9
  Альдерман – глава местного органа управления в англосаксонском обществе.


[Закрыть] и таны в сопровождении своих гезитов и отрядов простых воинов один за другим присоединялись к ополчению, которое шагало на юг по уже потрескавшимся и теперь покрытым рытвинами дорогам, оставшимся в наследство от римлян.

Однако, глядя на свое войско в данный момент, Эдвин начал сомневаться, что оно достаточно велико. Ему ведь предстоит вступить в битву с объединенными силами Пенды и Кадваллона – то есть не с одной армией, а сразу с двумя. Кроме того, командовали этими объединенными силами два самых грозных и самых толковых правителя во всем Альбионе.

Эдвин каким-то образом чувствовал, что позади него находится гигант Басс. Перед всеми остальными танами и воинами король вел себя с нарочитой самоуверенностью, заявляя, что они непременно одержат победу и что на то есть воля Божья. Однако в общении с Бассом – преданным соратником – он не скрывал истинных чувств. В этом все равно не было смысла. Гигант Басс всегда умел безошибочно определять, в каком настроении на самом деле пребывает Эдвин. Иногда Эдвину даже казалось, что Басс способен заглянуть к нему в голову и прочесть его мысли.

– Что-то у меня дурное предчувствие насчет этой битвы, – сказал Эдвин. – Как, по-твоему, у нас есть шансы на победу?

Басс, сидевший на гнедой кобыле, отозвался не сразу: он стал обдумывать свой ответ.

Несколько лет назад они завоевали Элмет, без особого труда преодолев сопротивление местного валлийского племени. Войско этого племени представляло собой толпу косматых крестьян, среди которых было мало настоящих воинов, и для того, чтобы одержать победу над ними, Эдвину потребовалось не больше времени, чем для того, чтобы сварить в котелке яйцо. Однако сейчас сражение обещало быть куда более серьезным.

– Шансы – они всегда есть, господин, – наконец сказал Басс.

Эдвин улыбнулся. Ему, пожалуй, следовало бы предвидеть, что Басс не станет усиливать страхи короля собственными опасениями. Такое ему было несвойственно.

– А что ты думаешь насчет хода битвы? Как именно нам нужно действовать? – спросил Эдвин.

Приближались холода, и хотя этот противник представлял собой гораздо большую опасность, чем обитатели Элмета, времени на игры в кошки-мышки не оставалось. У ополчения имелось не так-то много съестных припасов, а ведь скоро начнется зима. Поэтому король решил без промедления направиться с войском туда, где располагался лагерь противника, а не пытаться занять более выгодную позицию.

Басс, поразмыслив о том положении, в котором они окажутся в Элмете, добавил:

– Это для нас не самое лучшее место, но ведь могло быть и хуже. Если разведчики говорят правду, нам придется продвигаться вверх по склону, но склон этот не очень-то крутой. Нам следует атаковать на восходе солнца, чтобы оно было у нас за спиной. Это даст нам преимущество.

– Будет ли его достаточно против объединенных сил Кадваллона и Пенды?

– Мы сильны, да и Паулин говорит, что Бог на нашей стороне.

Эдвин усмехнулся:

– Ага, Бог. Это он принесет нам победу?

Мрачное настроение короля было необоримым. Больше всего Эдвина нервировало то, что ему в предстоящей битве придется иметь дело с Кадваллоном.

Они когда-то были друг для друга как братья. Когда Эдвин находился в изгнании при дворе короля Кадвана, он подружился с юным принцем Гвинеда, и они стали неразлучны.

Каким образом Кадваллон превратился из милого юноши, с которым Эдвин охотился и играл в горах Гвинеда, в безжалостного полководца, каким он стал сейчас? На этот вопрос у Эдвина не было ответа. Любое приграничное поселение, которое захватывал Кадваллон, ждала ужасная судьба. Мужчин в нем убивали, а женщин насиловали и затем продавали в рабство. Кадваллон зачастую убивал и детей, желая истребить весь народ англов – потомков завоевателей, прибывших сюда по Северному морю и захвативших часть земель, которые, как считал Кадваллон, по праву принадлежали только его народу, то есть валлийцам.

– Победу нам принесут прочное железо, храбрость и крепкие воины, которые сомкнут свои щиты в нерушимую стену, – ответил Басс.

– Если бы только эти двое не заключили свой нечестивый союз! Ни Кадваллон, ни Пенда не осмелились бы напасть на меня в одиночку.

– Думаю, в этом-то и главная загвоздка, – сказал Басс, насмешливо поднимая бровь. – Хотя Кадваллон ненавидит вас, нашего короля, мне непонятно, как это он решился заключить союз с Пендой, который ведь не валлиец.

– Ответить на это нетрудно, – сказал Эдвин. – Его ненависть ко мне лично сильнее его неприязни ко всему народу англов. А Пенда заключит союз хоть с самим дьяволом, если это поможет ему заграбастать еще больше земли и богатств.

Некоторое время они молчали. Жеребец Эдвина вдруг резко повернул голову и попытался укусить кобылу Басса. Кобыла проворно отпрянула в сторону, едва не сбросив при этом Басса, который отнюдь не был искусным наездником. И Эдвин, и Басс тут же одновременно шлепнули своих лошадей по шее, а затем оба засмеялись. Однако смех этот был не очень-то веселым.

– Ну так что? Ты придумал какой-нибудь план ведения войны, мой старый друг? – спросил Эдвин после того, как лошади успокоились.

– Если два их войска можно как-то разъединить, нам стоит попытаться это сделать. Но я не знаю, хватит ли нам людей для того, чтобы прикрыть оба фланга. – Басс повернулся к Эдвину. На губах у гиганта появилась улыбка, а в глазах – блеск. – А вообще-то лучший план – просто перебить этих ублюдков!

Эдвин тоже улыбнулся, но легче у него на душе не стало.

* * *

В тот вечер они встали лагерем там, откуда уже виднелись вдалеке костры в стане противника. Постоянно увеличивавшееся ополчение уже приноровилось быстро разбивать лагерь при каждой остановке на ночлег, но этот вечер был особенным. Если раньше воины помоложе во время привала упражнялись с копьем и щитом, а затем садились возле больших костров, чтобы послушать рассказы воинов постарше о битвах и славе, то в этот вечер им не было дела ни до того, ни до другого. Они нервничали. Их боевой дух резко упал, и, чтобы подавить свой страх, они принялись пить. Медовуха и эль поглощались при этом в огромных количествах, и еще до наступления полуночи многие из воинов напились так, что, сами того не желая, уснули.

Беобранд пил в меру. Как только стемнело, Басс пришел туда, где сидели Беобранд с Тондберктом и другими молодыми воинами, и отвел его в сторону.

– Больше сегодня вечером не пей, Беобранд. Завтра мы начнем сражение на восходе солнца, и первыми погибнут те, кто сегодня пил больше других. Завтра твой ум должен оставаться трезвым.

– Да не слушай ты этого старого вояку, – усмехнулся Тондберкт, уже изрядно захмелевший. – А то еще все подумают, глядя, как он возится с тобой, будто он – твоя мамочка.

Все остальные засмеялись. Басс сурово посмотрел на них, а затем покачал головой и пошел прочь, не желая слушать их юношеские шуточки. Однако, прежде чем уйти, он похлопал Беобранда по руке и сказал:

– Найди меня утром. Ты будешь стоять в боевом строю рядом со мной.

– Ну, давай, Бео, – сказал Тондберкт. – Тут еще полно выпивки.

Он передал Беобранду флягу, и тот отхлебнул из нее, но совсем немного. Он решил прислушаться к словам Басса и не напиваться допьяна, каким бы настойчивым ни был Тондберкт. А уж тот – видят боги – умел уговаривать так, что было трудно ему отказать. Беобранд улыбнулся и протянул флягу с медовухой обратно Тондберкту.

Пока войско Эдвина двигалось на юг, Тондберкт стал для Беобранда ближайшим другом. По вечерам они вместе упражнялись с копьем и мечтали о том, как станут великими воинами. Почти все прочие воины тоже относились к Беобранду хорошо, уже считая его своим. Они много разговаривали и шутили во время этого похода, и иногда Беобранду даже удавалось подолгу не вспоминать свое печальное прошлое.

Он медленно огляделся по сторонам, рассматривая сидевших рядом воинов. Они все знали, что утром их ждет битва, но это их, похоже, не очень-то волновало. Однако Беобранд, решив последовать совету Басса, выпил еще совсем немного эля перед тем, как улечься спать. Заснуть оказалось не так-то просто. Ему мешал шум разговоров, однако главной причиной бессонницы было постепенно нарастающее чувство страха, от которого урчало в желудке. К страху примешивалось и волнение совсем иного рода.

Что принесет ему следующий день? Одержат ли они победу? Прославит ли он свое имя?

Окажется ли он достойным памяти Окты?

Он завернулся поплотнее в свой плащ, пытаясь защититься от ночной прохлады, но все равно продолжал дрожать. На передний план в его сознании выдвинулась одна мысль, вытеснившая все остальные.

Возможно, завтра он встретится с Октой в потустороннем мире.

* * *

Басс разбудил Беобранда на следующий день еще до рассвета. Воины вокруг них уже вовсю готовились к битве. Многие из них блевали на землю, покрывая территорию лагеря дымящимися лужицами. Басс протянул Беобранду копье и проверил, правильно ли он держит щит. Сам Басс облачился во все свои доспехи и в темноте напоминал гигантского воина из легенд, рассказываемых бардами.

– Возьми вот это. – Басс протянул Беобранду сакс. Он был коротким, чуть больше обычного ножа, с простенькой костяной рукояткой. Заостренный лишь с одной стороны клинок поблескивал так, как всегда блестит хорошо выкованный металл. – Он выглядит не очень внушительно, но это хороший клинок, и он долго остается острым. Когда мы подойдем к ним вплотную, ты и сам поймешь, что от этого оружия в ближнем бою больше толку, чем от копья. Этот клинок дал мне твой брат, и он мне послужил неплохо. Окте наверняка захотелось бы, чтобы он оказался у тебя.

Беобранд поблагодарил Басса, и они двинулись к краю лагеря. Там уже выстраивались в боевой порядок воины, образуя стену из щитов. Эдвин последовал совету Басса и расположил свою армию к востоку от объединенного войска мерсийцев и валлийцев, чтобы солнце светило в глаза врагам, когда воины Эдвина пойдут в атаку.

Подойдя к центру шеренги, Беобранд увидел, что там стоят Эдвин и Осфрит – облаченные в доспехи, приготовившиеся к битве и, похоже, весьма уверенные в себе. Рядом с ними стояли их гезиты. Воины расступились и позволили Бассу и Беобранду занять свои места среди них.

Беобранд бросил взгляд вдоль шеренги. Копья смотрели своими смертоносными остриями вверх и чем-то напоминали зимние деревья, с которых опала листва. Доспехи и оружие позвякивали. Где-то засмеялся один воин. Низкорослый жилистый мужчина, стоящий слева от Беобранда, медленно водил камнем вдоль лезвия своего сакса, издавая скрежет. Все тело Беобранда задрожало. Он почувствовал, как в его груди сильно забилось сердце.

Басс спокойно сказал ему:

– Не нервничай, Беобранд. Это твоя первая битва, и тебе, конечно же, не хочется в ней погибнуть, а потому послушай меня. – Басс снял свой шлем, и Беобранд различил в полумраке шрам над его левым глазом. – Применяй то, чему я тебя научил. Если ты будешь держаться меня, с тобой все будет в порядке. И запомни: если я собью вниз один из щитов, тут же бросайся вперед и проткни копьем того ублюдка, который его держал.

Беобранд кивнул и перевел взгляд на врага. Воины Кадваллона и Пенды уже заметили, что нортумбрийцы готовятся к битве, а потому тоже стали выстраиваться в боевой порядок, образуя стену из щитов. Пока что они стояли неровной шеренгой на вершине небольшой возвышенности, и небо за ними имело темно-фиолетовый цвет. Местность между противниками была плоской и болотистой. Примерно в центре вражеской шеренги Беобранд различил штандарт, к древку которого была прикреплена голова волка и несколько волчьих хвостов. Чуть левее он увидел еще один штандарт, украшенный человеческим черепом и поперечиной, с которой, похоже, свисали человеческие скальпы. Люди возле этих штандартов поднимали с земли копья и щиты. Они готовились к битве. Готовились убивать.

От костров, горящих позади них, поднимался дым, который смешивался со стелющимся над землей туманом.

А может, один из этих воинов, которых он сейчас видит в предрассветных сумерках, вскоре его убьет? Беобранда вдруг затошнило, и он стал дышать широко раскрытым ртом, пытаясь успокоить желудок. А еще он закрыл глаза и прислонился головой к ясеневому древку своего копья.

Перед мысленным взором Беобранда замелькали фрагменты того, что произошло с ним за последние шесть месяцев. Он увидел, как маленькое тело Эдиты, завернутое в саван, опускают в вырытую для нее могилу. Увидел, как Реда – милая Реда, – вся осунувшаяся, смотрит ему в лицо, а он тем временем вытирает ее горячий лоб прохладной тряпкой. Она пыталась улыбаться ему даже тогда. Он увидел, как мать, лежа на набитом соломой тюфяке и обливаясь потом из-за терзающего ее жара, тянется к нему, затем сжимает его ладонь с силой, которой трудно было ожидать от умирающей.