Текст книги "Храм"

3. Кокрейн, Джекоб Р. – армия США (ГБ), капрал.

4. Уилсон, Чарльз Т. – армия США (ГБ), капрал.

5. Кеннеди, Дуглас К. – армия США (ГБ), капрал.

Рейс перевернул страницу и увидел фотокопию газетной заметки. Заголовок гласил по-французски: «MOINES MASSACRES DANS UN MONASTERE A LA HAUTE MONTAGNE». Рейс перевел: «Жестокое убийство монахов в высокогорном монастыре».

Он прочел статью. Она была датирована третьим января 1999 года – то есть вчера – и рассказывала о том, как группа монахов-иезуитов была уничтожена в стенах своего монастыря в Пиренейских горах.

Французские органы безопасности сочли это делом рук исламских фундаменталистов, протестующих против вмешательства Франции в дела Алжира. Было убито восемнадцать монахов, все до одного – выстрелами в упор, как и в предыдущих фундаменталистских терактах.

Рейс обратился к следующей странице.

На ней была другая вырезка из газеты, на этот раз из «Лос-Анджелес Таймс». Она датировалась концом прошлого года и шла под кричащим заголовком: «Сотрудники федеральной службы найдены мертвыми в Скалистых горах».

В ней говорилось, что два сотрудника американской службы рыбы и дичи были найдены убитыми в горах к северу от Хелены, штат Монтана. С обоих была содрана кожа. Позвали ФБР. Те заподозрили, что это было дело рук местных вооруженных отрядов, которые, похоже, испытывали врожденную ненависть к любым органам власти. Решили, что сотрудники службы дичи застали членов вооруженной группировки за браконьерством. В результате вместо зверей они освежевали самих сотрудников.

Рейса передернуло. Он перевернул страницу.

Он увидел ксерокопию статьи из какого-то университетского журнала. Статья была написана по-немецки ученым, которого звали Альберт Л. Мюллер. Дата: ноябрь 1998-го.

Рейс пробежал глазами статью, быстро переводя с немецкого. Что-то о кратере метеора, найденного в джунглях Перу.

Под статьей помещался отчет полицейского патологоанатома, тоже по-немецки. В графе «Имя убитого» значилось «Альберт Людвиг Мюллер».

Под отчетом патологоанатома находились еще несколько листов бумаги, все в красных штампах: «Совершенно секретно», «Лично в руки», «Только для американских военных». Рейс их пролистал, В основном их заполняли сложные математические вычисления, которые ему ничего не говорили.

Потом он увидел много записок, адресованных в основном людям, о которых он ничего не слышал. Но на одной из записок он увидел свое имя:

Янв. 3, 1999,22:01 Армия США Внутренняя сеть 617 5544 88211-05 номер 139

От: Фрэнка Нэша

Кому: Всем членам команды Куско

О чем: Миссия Сверхновая.

Как можно быстрее установить контакт с Рейсом.

Участие необходимо для успеха операции.

Пакет должен прибыть завтра, 4-го января, в Ньюарк в 9:45.

Всем членам – погрузить экипировку на транспорт к 9:00.

Кортеж прибыл в аэропорт Ньюарк. Длинный кортеж автомобилей пронесся сквозь ворота в циклоновой ограде и быстро подкатил к частной взлетно-посадочной полосе.

Огромный закамуфлированный грузовой самолет ждал их на взлетной полосе. В конце самолета трап для грузов был опущен и касался земли. Когда кортеж остановился у массивного воздушного судна, Рейс увидел, как большой армейский грузовик въезжал по трапу внутрь самолета.

Вслед за сержантом Ван Левеном он вышел под дождь из Хаммера. Но как только он распрямился, он услышал жуткий вой откуда-то сверху.

Старый F-15C «Игл», раскрашенный в зеленый и коричневый цвета камуфляжа и со словом «Армия», красующимся на хвосте, пролетел над головами и с визгом приземлился.

Когда Рейс смотрел, как самолет-истребитель рулит по полосе и направляется к ним, он почувствовал, что Фрэнк Нэш взял его легко за руку.

– Пойдем-ка, – сказал он и повел его к большому грузовому самолету. – Все уже на борту.

Они подходили уже к самолету, когда Рейс увидел женщину у люка с их стороны. Он тут же ее узнал.

– Привет, Уилл, – сказала Лорен О'Коннор.

– Привет, Лорен.

Лорен О'Коннор было тридцать с чем-то, но выглядела она едва на двадцать пять. Он увидел, что она постриглась. В университете Сан-Франциско волосы ее были длинными, волнистыми и темными. Теперь они стали короткими, прямыми, рыжеватыми. Очень в духе конца девяностых.

Но большие карие глаза были прежними, как и свежая чистая кожа. И сейчас, у самолетного люка, прислонившись к обшивке со скрещенными руками и выставив бедро, одетая в грубый комбинезон цвета хаки, она выглядела так же, как и всегда. Высокая и привлекательная, стройная и спортивная.

– Сколько лет, сколько зим, – улыбнулась она.

– Не говори, – ответил Рейс.

– Так-так. Уильям Рейс. Специалист по лингвистике. Все еще футболист?

– Только с друзьями, – сказал Рейс. Студентом он блистал на поле. Самый маленький игрок в команде, но зато самый быстрый. В легкой атлетике он тоже отличился.

– А ты? – в первый раз он заметил кольцо на ее левой руке. Интересно, за кого она вышла замуж.

– Ну, во-первых, – ее глаза заблестели. – Я в восторге от этой операции. Не каждый день тебя берут на охоту за сокровищами.

– Так вот это что?

Прежде, чем она ответила, громкий воющий звук заставил обоих обернуться.

Ф-15 остановился где-то в пятидесяти ярдах от них, и как только открылся его люк, пилот спрыгнул на землю и побежал к ним, пригнувшись под дождем. В руке он нес портфель.

Он подошел к Нэшу, передал портфель ему.

– Доктор Нэш, – проговорил он. – Рукопись.

Нэш взял портфель и зашагал к Лорен и Рейсу.

– Хорошо, – сказал он, приглашая их в самолет. – Пора начинать.

* * *

Огромный грузовой самолет загромыхал по полосе и взвился в промокшее от дождя небо.

Это был локхидовский Геркулес С-130Е. Его внутренняя часть делилась на два помещения: нижнее для багажа и верхнее для пассажиров. Рейс сидел наверху с пятью другими учеными – членами экспедиции. Шесть «зеленых беретов» находились в грузовом отсеке, укладывая и проверяя оружие.

Из пяти штатских Рейс знал двоих: Фрэнка Нэша и Лорен О'Коннор.

– У нас еще будет время представиться, – сказал Нэш, садясь возле Рейса и закинув портфель на колени. – Сейчас важнее начать работать.

Он стал расстегивать замки на портфеле.

– Можете сказать, куда мы сейчас направляемся? – спросил Рейс.

– Да, конечно, – сказал Нэш. – Извините, что не сообщил вам сразу, но в вашем кабинете мы не были в безопасности. Что, если окна лазерованы?

– Лазерованы?

– Что, если там установлено подслушивающее устройство, которое управляется лазером? Когда мы разговариваем в таком вот кабинете, стекла вибрируют от наших голосов. Современные офисы обычно оборудованы устройствами против подслушивания: электронные сигналы проходят сквозь оконные стекла. Но этого нет в старых зданиях, как ваше. Было бы очень легко подслушать.

– Так куда мы летим?

– В Куско, Перу, который был столицей империи инков до прихода испанских конквистадоров в 1532 году – ответил Нэш. – Теперь это просто провинциальный город, несколько руин, приманка для туристов, как мне сказали. Мы полетим без посадок, заправляться будем в воздухе.

Он открыл портфель и что-то достал оттуда.

А именно стопку бумаги размером A3, всего страниц тридцать. Рейс увидел верхний лист – ксерокс иллюстрированной обложки.

Это была та рукопись, о которой упоминал Нэш, или, по крайней мере, ее фотокопия.

Нэш протянул бумаги Рейсу и улыбнулся:

– Вот почему вы здесь.

Рейс взял их, снял верхний лист.

Вообще-то он видел раньше средневековые манускрипты, которые преданные монахи бережно создавали в средние века, до того, как изобрели печатный станок. В таких рукописях иллюстрации удивительнейшим образом переплетались с искусством письма: совершенная каллиграфия, изысканные заглавные буквы и детальные рисунки на полях, передававшие настроение книги. Солнечные и веселые для приятных книг; темные и пугающие для более мрачных. Мелочи оттачивались до того, что монах, говорили, проводил иногда целую жизнь за отделкой одного манускрипта.

Но та рукопись, которую он сейчас держал в руках, даже в виде черно-белой фотокопии, не сравнима была ни с чем, виденным им до сих пор.

Она была великолепна.

Он пролистал страницы.

Почерк был превосходен, точен, сложен, и поля заполнены рисунками вьющихся лоз. Странные сооружения из камня, окутанные мхом и тенью, занимали нижние углы каждой страницы. Оставалось впечатление зловещей темноты, притаившегося зла.

Рейс пролистнул обратно к обложке. Она гласила:

NARRATIO VER PRIESTO IN RURIS INCARIIS:

OPERIS ALBERTO LUIS SANTIAGO

ANNO DOMINI MDLXV

Рейс перевел. Правдивый рассказ монаха в стране инков: написано Альберто Луисом Сантьяго. Дата – 1565.

Рейс обернулся к Нэшу:

– Хорошо. Думаю, что настало время объяснить мне, в чем же заключается ваша миссия.

Нэш объяснил.

Брат Альберто Луис Сантьяго, молодой миссионер-францисканец, был послан в Перу в 1532, чтобы работать рядом с конквистадорами. Пока конквистадоры грабили и убивали, монахи, также как Сантьяго, должны были обратить туземцев в лоно святой римско-католической церкви.

– Хотя написание относится к 1565 году, когда Сантьяго давно уже вернулся в Европу, – продолжил Нэш, – считается, что манускрипт описывает то, что случилось около 1535 года, когда происходило завоевание Перу Франсиско Писарро и его конквистадорами. Если верить средневековым монахам, которые утверждали, что читали манускрипт, он рассказывает довольно странную историю: как Эрнандо Писарро упорно преследовал принца инков, а тот, во время осады Куско, ухитрился вынести из города самый почитаемый инками идол и скрылся с ним в джунглях восточного Перу.

Нэш покрутился в кресле.

– Вальтер, – сказал он, кивнув лысеющему человеку в очках, который сидел по другую сторону прохода. – Помоги. Я рассказываю профессору Рейсу об идоле.

Вальтер Чемберс поднялся и пересел к Рейсу. Маленький, как мышка, лысый на три четверти, явный книгочей, того сорта, что являются на работу всегда в галстуке.

– Вильям Рейс. Вальтер Чемберс, – сказал Нэш. – Вальтер – антрополог из Стэнфорда. Специалист по центрально– и южноамериканским культурам – майя, ацтеки, ольмеки и, в особенности, инки.

Чемберс улыбнулся.

– Так вы хотели бы узнать об идоле?

– Да, пожалуй, – ответил Рейс.

– Инки называли его Дух народа, – сказал Чемберс. – Идол был каменный, но из очень странного камня, черного, блестящего, с тонкими пурпурными жилками. Это была самая большая драгоценность инков. Их самое-самое. Говорю без иронии. Дух народа был для них больше, чем просто символ власти. Они считали, что в нем кроется настоящий источник этой власти, И действительно, ходили рассказы о силе его волшебства, как он может усмирить самых хищных зверей, или как, при погружении в воду, он поет.

– Поет? – переспросил Рейс.

– Точно, – сказал Чемберс. – Поет.

– Так-так. А как он выглядит?

– Много кто его описывал, в том числе оба главных источника по завоеванию Перу, «Реласьон» Хереса и «Королевские комментарии» де ла Вега. Но описания не совпадают. Некоторые утверждают, что он был в фут вышиной, а другие – мол, только шесть дюймов. Одни говорят, что вырезан он был красиво и гладок на ощупь, а другие – угловат, дескать, и груб. Но одно их объединяет: Дух народа вырезан в форме головы ягуара с открытой пастью.

Чемберс наклонился вперед:

– Как только Эрнандо Писарро услышал об идоле, он захотел его отнять. Особенно после того, как храмовые служки в Пачакамаке его увели прямо перед носом. Понимаете, Эрнандо Писарро был, наверное, самым безудержным из всех братьев Писарро, прибывших в Перу. Сейчас мы бы, наверное, назвали его психопатом. Некоторые сообщают, что он иногда мучил целые деревни, просто потому что так ему вдруг захотелось. Идол никак не шел у него из головы. Он прочесывал деревню за деревней, город за городом. Но сколько туземцев он ни пытал, сколько деревень ни жег, инки так и не признались ему, где их драгоценный идол.

Но каким-то образом, в 1535 году, Эрнандо разузнал, где хранится идол. Он хранился внутри большой каменной ниши в Кориканче, знаменитом храме солнца в центре осажденного Куско.

К несчастью для Эрнандо, он прибыл в Куско только чтобы увидеть, как молодой принц инков по имени Ренко Капак ускользнул с идолом в бешеной скачке сквозь ряды испанцев и инков. Средневековые монахи рассказывали, что в манускрипте говорилось о том, как Эрнандо преследовал Ренко, о яростной погоне в Андах и сквозь джунгли Амазонки.

– Но к тому же, – подал голос Нэш, – в манускрипте якобы сообщается, куда в конце концов привезли Дух народа.

Вот оно что, им нужен идол, решил Рейс.

Но промолчал. Потому что не мог понять.

Зачем армии Соединенных Штатов посылать команду ядерных физиков в Южную Америку на поиски затерянного идола инков? Основываясь при этом на латинскую рукопись, которой четыреста лет? С таким же успехом могли бы искать сокровища по пиратской карте.

– Знаю, что вы подумали, – сказал Нэш. – Если бы мне рассказали такую историю неделю назад, я бы сам то же думал. Но знаете, еще недели две тому назад никто не знал, где находится манускрипт Сантьяго.

– Но теперь он у вас, – проговорил Рейс.

– Нет, – отрезал Нэш, – у нас копия. Подлинник у других.

– У кого?

Нэш кивнул в сторону папки на коленях у Рейса:

– Видели газетную заметку? О монахах-иезуитах, которых убили в монастыре в Пиренейских горах?

– Да...

– Убито восемнадцать монахов. Все – с близкого расстояния. С первого взгляда – вроде, работа алжирских террористов. Известно, что они нападают на удаленные монастыри и обычно стреляют в жертв с очень близкого расстояния. Конечно, французская пресса именно так все это и представила.

– Но, – Нэш поднял палец. – Чего журналисты не знали, так это что во время бойни одному монаху удалось спастись. Американскому иезуиту, приехавшему по обмену. Он все время прятался на чердаке. После того, как французская полиция его допросила, его переправили в наше посольство в Париже. Там его снова допросили, на этот раз этим занялся ответственный агент ЦРУ.

– И что?

Нэш посмотрел на Рейса, прямо в глаза.

– Убийцы, что напали на монастырь, не были алжирскими террористами, профессор Рейс. Это были коммандос. Солдаты. Белые солдаты. На всех были черные лыжные маски, и все были вооружены до зубов довольно-таки впечатляющим оружием. И говорили друг с другом по-немецки.

– Еще интереснее, – продолжал Нэш, – что они искали. Судя по всему, они собрали всех монахов в трапезной и заставили встать на колени. Потом схватили одного и стали спрашивать, где манускрипт Сантьяго. Когда он сказал, что не знает, они застрелили двоих, слева и справа от него. Потом спросили опять. Он снова ответил, что не знает, и тогда они убили еще двоих. Так бы и продолжалось, если был один не вышел вперед и не сказал, что знает, где рукопись.

– Боже... – выдохнул Рейс.

Нэш вытащил фотографию из своего портфеля.

– У нас есть основания полагать, что вот этот человек ответственен за все. Генрих Анистазе, бывший майор секретной службы в Восточной Германии, штази.

Рейс поднес фотографию поближе к глазам. Мужчина опустил левую руку на дверцу машины. Рейс ее хорошо видел.

У Генриха Анистазе не хватало левого безымянного пальца.

– Раз, во время холодной войны, Анистазе попался в руки криминальной группировки в Восточной Германии, которую штази пытались уничтожить. Его заставили отрезать себе палец, и послали по почте начальникам майора. Но Анистазе сбежал и вернулся – с большим отрядом штази. Надо ли говорить, что организованная преступность больше не составляла проблемы для Восточной Германии.

Однако для нас важнее его методы работы при других обстоятельствах. Видите ли, судя по всему, Анистазе по-своему заставлял людей разговориться: известно, что он убивал находящихся по обеим сторонам от того, кто не хотел говорить.

Воцарилось короткое молчание.

– По нашим последним сведениям, – сказал Нэш, – с тех пор, как кончилась холодная война, Анистазе работал внештатным убийцей для правительства объединенной Германии.

– Значит, у немцев подлинник рукописи, – сказал Рейс. – Тогда как вы получили вашу копию?

Нэш понимающе кивнул.

– Немцы получили оригинал манускрипта. То есть настоящую, без картинок, рукопись самого Альберто Сантьяго. Но монахи умолчали о том, что в 1599 году, тридцать лет спустя после смерти Сантьяго, другой монах-францисканец принялся переписывать рукопись, чтобы получился более изысканный, красивый текст, годный для королевских глаз. К сожалению, второй монах умер, так и не окончив труда, но остается вторая копия манускрипта Сантьяго, неоконченная копия, которая тоже хранилась в аббатстве Сан-Себастьян. У нас – ксерокс этой копии.

Рейс поднял руку.

– Так, так, – сказал он. – Подождите. Столько хлопот и крови ради пропавшего идола инков? Зачем правительству США и Германии понадобился древний булыжник?

Нэш угрюмо улыбнулся.

– Видите ли, профессор, мы не за идолом охотимся. Нам нужно то, из чего он сделан.

– То есть?

– То есть, профессор, мы считаем, что Дух народа вырезан из метеорита.

– Статья в журнале, – сказал Рейс.

– Точно, – отозвался Нэш. – Написал Альберт Мюллер из Боннского университета. Незадолго до своей безвременной кончины, Мюллер изучал кратер от метеора шириной в одну милю в джунглях юго-восточного Перу, где-то в пятидесяти милях к югу от Куско. Измерив кратер и рост джунглей вокруг него, Мюллер решил, что метеорит повышенной плотности диаметром фута в два столкнулся в этом месте с землей между 1560-ым и 1470-ым годами.

– Что, – добавил Вальтер Чемберс, – полностью совпадает с периодом могущества инков в Южной Америке.

– Для нас еще важнее, – сказал Нэш, – что нашел Мюллер на стенках кратера. А именно следы субстанции, известной как тирий-261.

– Тирий-261? – удивился Рейс.

– Это редкий изотоп обычного элемента тирия, – ответил Нэш. – И на земле его нет. Здесь его находили только окаменевшим, скорее всего – результат падения астероидов в далеком прошлом. Он изобилует на Плеядах, бинарной солнечной системе недалеко от нашей с вами. Но поскольку он зародился в бинарной солнечной системе, плотность его во много раз превосходит плотность самых тяжелых земных элементов.

Теперь картина начала проясняться для Рейса. Вот почему армия посылает в джунгли команду физиков.

– А на что годен тирий? – спросил Рейс.

– Полковник! – позвал кто-то.

Нэш и Рейс одновременно повернулись; Трой Коупленд, один из ученых, спешил по проходу из рубки. Он был высок, строен, с тонким ястребиным лицом и проницательными узкими глазами. Он был из АПНИОР, ядерный физик (припомнил Рейс), и казался полностью лишенным чувства юмора.

– Полковник, у нас проблема.

– Что такое?

– Поступило важное сообщение с проезда Фэйрфэкса.

Рейс слыхал о проезде Фэйрфэкса. Сокращение для: проезд Северного Фэйрфэкса, Арлингтон, штат Вирджиния. Штаб АПНИОР.

– О чем? – спросил Нэш.

Коупленд глубоко вдохнул.

– Туда вломились сегодня рано утром. Семнадцать охранников мертвы. Убита вся ночная смена.

Нэш побелел как полотно.

– Они не...

Коупленд озабоченно кивнул.

– Они украли «Сверхновую».

Несколько мгновений Нэш смотрел в пустоту.

– Это единственное, что они взяли, – сказал Коупленд. – Они точно знали, где она стоит. Знали коды саркофага и имели ключи к особым замкам. Мы полагаем, что они должны знать и коды к замку из титана на самом приборе, а также – как привести его в действие.

– Кто это может быть?

– Туда уже прибыл NCIS. По первичным данным, это может быть работа вооруженных отрядов, например, «Борцов за Свободу».

– Черт, – сказал Нэш. – Черт! Значит, они знают про идола.

– Очень может быть.

– Нам надо добраться туда первыми.

– Согласен, – ответил Коупленд.

Рейс следил за разговором как зритель на теннисном матче. Понятно, кто-то ворвался в штаб АПНИОР, но что именно украли, оставалось для него секретом. Нечто под названием «Сверхновая». А кто такие эти борцы за свободу?

Нэш поднялся.

– Насколько мы их опережаем?

– Часа на три, – сказал Коупленд.

– Тогда нам надо двигаться побыстрее, – Нэш повернулся к Рейсу. – Извините, профессор Рейс, но ставки в игре только что возросли. Нельзя терять ни минуты. Теперь необходимо иметь перевод рукописи к тому времени, когда подлетим к Куско. Потому что, как только сядем, надо будет спешить.

С этими словами Нэш, Коупленд и Чемберс пересели, оставив Рейса наедине с манускриптом.

Рейс снова взглянул на обложку, заметив как грубы чернила копировальной машины. Потом глубоко вздохнул и перевернул страницу.

Увидел первую строку, выведенную средневековым каллиграфом:

meus nominus est alberto luis Santiago et ille est meum rem...

Он перевел: «меня зовут Альберто Луис Сантьяго и вот моя история...»

Первое прочтение

Первого дня девятого месяца года 1565 от Рождества Господня, стал я предателем своей страны.

Причина: я помог бежать узнику из тюрьмы моих сограждан.

Имя его было Ренко Капак, и он утверждал, что является принцем инков, младшим братом верховного владыки Манко Капака, которого называли Сапа Инка.

Он был красив, с гладкой оливковой кожей и длинными черными волосами. Самой его отличительной чертой, однако, было яркое родимое пятно прямо под левым глазом. Оно походило на перевернутую горную вершину – неровный треугольник коричневой кожи на ясном лице.

Впервые я встретился с ним на борту «Сан Висенте», тюремном корабле, посреди реки Урубамба, десять миль к северу от столицы инков, Куско.

«Сан Висенте» было самым гнилым из всех тюремных корыт, что стоят на якоре в реках Новой Испании – старый галеон, на котором уже в океане не поплаваешь, так что с него сняли мачты и протащили по земле только для того, чтобы было куда засунуть враждебных или опасных индейцев.

Вооруженный, как всегда, моей дорогой Библией в кожаном переплете, толстым – в триста страниц – списком с Книги книг, подаренным мне родителями, когда я вступил в монашеский орден, я пришел к тюремной барже, чтобы научить этих язычников Слову Божию.

Именно как слуга веры я и встретил молодого принца Ренко. В отличие от других обитателей тюрьмы – вонючих страшил, которые в этих условиях стали больше похожи на собак, чем на людей – он был учтив и образован. Он также был чувствителен в той степени, в какой это качество не встречалось мне больше ни в ком. Его кротость, понимание, взгляд его проникал мне в самую душу.

Способностей он был редких. Мои соотечественники пришли в Новую Испанию всего-то три года назад, а он уже мог изъясняться на нашем языке. Ему хотелось узнать нашу веру и понять обычаи и характер моего народа, в чем я ему с радостью помогал. Во всяком случае, мы быстро подружились, и я часто приходил к нему.

И однажды он рассказал мне о своей миссии.

Перед тем, как его поймали, он должен был отправиться в Куско и найти некий идол. Не просто истукан, заметьте, но весьма уважаемый идол, может быть самый важный для этих индейцев идол. Они говорят, что в нем воплощен их дух.

Но Ренко был сбит с пути и попал в засаду, организованную губернатором с помощью чанка, весьма враждебного племени из северных джунглей, которое инки завоевали.

Как и многие другие племена, чанка радовались приходу моих сограждан, как средству в борьбе с ярмом инков. Они тут же предложили губернатору свои услуги в качестве шпионов и проводников, в обмен на что им дали мушкеты и железные мечи, потому что племена Новой Испании не знали ни бронзы, ни металла.

Когда Ренко рассказывал мне о своей миссии и о пленении, я увидел за его спиной человека из племени чанка, тоже узника в Сан Висенте.

Его звали Кастино, и он был ужасен. Высокий, волосатый, бородатый и немытый – ни в чем не походил он на аристократа Ренко. Он был совершенно отвратителен, самое гадкое человеческое существо, которое я имел несчастье видеть. Заостренный кусок белой кости пронзал его левую щеку, отличительная примета чанка. Кастино все время враждебно смотрел в спину Ренко, когда я приходил к молодому принцу.

Когда он рассказывал мне о своем задании найти идола, Ренко был очень расстроен.

По его словам, предмет поисков заперт в ниши Кориканчи, или храма солнца, в Куско. Но в тот день Ренко подслушал разговор охранников и понял, что город Куско пал и что испанцы уже там, разоряют и мародерствуют без преград.

Я тоже слышал про взятие Куско. Говорили, что мародеры там разгулялись как нигде до сих пор. Ходили слухи, что испанские солдаты убивали друг друга ради груд золота внутри городских стен.

Эти разговоры возмущали меня, Я прибыл в Новую Испанию только шесть месяцев назад, молодой послушник, полный глупых идей – я хотел обратить всех туземцев-язычников в нашу благородную католическую веру, я мечтал, как поведу колонну солдат, подняв распятие, я представлял себе, как мы построим церкви с высокими шпилями на зависть Европе, Но иллюзии развеялись, как только я стал ежедневным свидетелем жестокости и жадности моих соплеменников.

Убийства, грабежи, насилия – это не борьба во имя Бога, а поступки мерзавцев и негодяев, Иногда мое разочарование достигало вселенских масштабов, и когда я видел, как солдат отрубает голову женщине, чтобы сорвать с нее золотое ожерелье, я спрашивал себя, на правильной ли стороне я сражаюсь. Меня не удивило, что испанские солдаты убивали друг друга, когда грабили Куско.

Здесь я должен добавить, что уже и раньше слышал о священном идоле Ренко.

Было широко известно, что Эрнандо Писарро, брат губернатора и старший лейтенант, пообещал огромное вознаграждение тому, кто поможет найти таинственный идол. Свидетельством уважения и преданности инков своему идолу для меня стало то, что ни один из них не открыл его места в обмен на сказочное вознаграждение Писарро. Стыдно признаться, но я не верю, что мои соотечественники в подобной ситуации поступили бы так же.

Но что бы ни говорили о разграблении Куско, я нигде не слышал, чтобы обнаружили идол.

На самом деле, если бы его нашли, слух облетел бы всех быстрее ветра. Поскольку нашедший его пехотинец был бы тут же посвящен в рыцари, пожалован титулом маркиза и жил бы в Испании богатым и довольным до конца своих дней.

А об этом никто не рассказывал.

Из чего я заключил, что испанцы в Куско идола не обнаружили.

– Брат Альберто, – сказал Ренко с мольбой в глазах, – помоги. Помоги мне убежать из этой плавающей клетки, чтобы выполнить мою миссию. Только я могу вернуть идол моего народа. Теперь, когда испанцы в Куско, они рано или поздно его найдут.

Так.

Я не знал, что сказать. Мне нельзя было этого делать. Я не мог помочь ему убежать. За мной самим погнались бы, как за предателем родины. И если бы поймали, посадили бы сюда же, в адскую плавучую темницу. Так что я покинул баржу, не проронив ни слова.

Но я вернусь. Я снова заговорю с Ренко, и он снова попросит меня помочь ему, страстно, с мольбой в глазах.

Каждый раз, когда я задумывался, два предмета вставали перед мысленным взором: полное мое разочарование при виде мерзких поступков тех людей, что звались моими согражданами, и, наоборот, восхищение тем, как инки стоически отказывались назвать место сокрытия идола даже перед лицом грозящих им ужасов.

Я действительно никогда не видал столь беззаветного почитания. Я завидовал их вере. Я слышал о пытках, которым Эрнандо подвергал целые деревни в поисках идола, слышал о его зверствах. Думал, как бы повел себя сам, если бы видел, как рубят и жгут мой собственный народ. Открыл бы тогда, где путь в Иерусалим?

В конце концов, я понял, что открыл бы, и устыдился дважды.

И так, в пику самому себе, вере своей и верности моей стране, я решил помочь Ренко.

Я ушел с корабля и вернулся позже, ночью, с молодым пажом, инком по имени Тупак, как Ренко попросил меня. Чтобы защититься от холода, мы оба надели плащи с капюшоном и спрятали руки в рукава.

Мы подошли к пропускному пункту на берегу реки. Поскольку почти все наши войска принимали участие в разграблении Куско, в палаточном лагере у баржи оставалось всего несколько солдат. Лишь один ночной сторож, мадридский громила с нечищеными ногтями и запахом алкоголя изо рта, охранял мост на баржу.

Дважды взглянув на юного Тупака – молодые индейцы нередко служили пажами таким, как я, монахам – ночной сторож громко рыгнул и велел нам написать наши имена в регистре.

Я нацарапал оба наши имени. Потом мы вступили на узкий деревянный мостик, что вел от берега к двери на борту тюремной баржи посреди реки.

Но как только мы прошли мимо грязного охранника, молодой Тупак быстро повернулся, схватил его сзади и крутанул ему голову, тут же сломав шею. Тело дежурного обвисло на стуле. Я содрогнулся от жестокости, но, странным образом, я почти не чувствовал сострадания к сторожу. Я вынес окончательное решение, я заключил союз со врагом, и обратного пути не было.

Мой юный друг тут же схватил ружье охранника и его «пистальо», или пистолет, как называли его теперь мои сограждане, а затем ключи. Потом он намотал веревку с камнем на ногу трупа и сбросил его в реку.

Под серебристым светом луны мы пересекли шаткий деревянный мостик и вошли на корабль.

Охранник на борту вскочил на ноги, когда мы вошли, но Тупак опередил его. Не сделав лишнего шага, он выстрелил в него. Звук выстрела в замкнутом пространстве судна оглушающе прогремел, разбудив всех узников.

Когда мы подошли к клетке Ренко, тот был уже на ногах. Ключ охранника подошел к замку его камеры, и дверь легко открылась. Все узники вокруг нас кричали, ударяя по прутьям клеток, и молили выпустить их. Глаза мои бегали по сторонам, и посреди этого шума я заметил нечто, отчего у меня кровь застыла в жилах.

Я увидел, как чанка Кастино недвижно стоит у себя в камере, не сводя с меня глаз.

Освобожденный, Ренко подбежал к телу охранника, схватил его оружие и передал его мне.

– Пошли, – молвил он, пробудив от гипноза, в который меня погрузил взгляд Кастино. Скинув тюремные отрепья, он быстро раздел труп и натянул толстую кожаную куртку, панталоны и сапоги охранника.

Одевшись, он поспешил отпереть другие клетки. Я заметил, что он открывает только те камеры, в которых сидели воины-инки, обходя узников из побежденных племен, таких, как чанка.

И вдруг он выбежал из дверей, не обращая внимания на крики оставшихся заключенных, и позвал меня за собой.

Мы побежали обратно по шаткому мосту посреди толпы бегущих пленников. К этому времени другие услышали шум на борту плавучей тюрьмы. Четыре испанца из палаточного лагеря прискакали на берег, когда мы как раз прыгали через забор. Они стреляли по нам из мушкетов, и пули звучали в ночи, как раскаты грома.

Ренко стал отстреливаться. Он обращался с мушкетом как опытнейший испанский пехотинец и выбил одного из седла. Два других узника-инка бежали перед нами и застрели еще пару.

Последний всадник повернул коня так, что он оказался прямо передо мной. За одно мгновение он уловил мое лицо – европейца, помогающего язычникам. Я увидел, как вспыхнул гнев в его глазах, и он нацелился в меня.