Текст книги "Земля под ногами. Путь воина лежит в его сердце!"

Земля под ногами
Путь воина лежит в его сердце!
Mher Roland

© Mher Roland, 2016

ISBN 978-5-4483-1013-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. На вираже

Ну, так вот как дело было. Жил на этом свете рыцарь, по имени Вании. Вроде неизвестен и год его рожденья, и точно ли он Вании, или может быть Ван? Или, в действительности, истинное его прозвание – честолюбивый человек. И, тем не менее, когда бы он ни жил – в будущем, прошлом или в настоящем – он живёт и сейчас, и неясен возраст его, ну прямо считай как у мифического героя.

Когда вокруг стало мрачно и темно, Вании принял решение зажечь светоч, просветить, в первую очередь, человеческие души, а затем, исходя из этого, заставить сиять всю галактику вместе со всеми ее полинявшими блестками звезд. Если было бы возможно хотя бы додуматься, что вообще-то невозможно осветить всё во вращении своём, то, конечно, не было бы и надобности тревожиться, поймет ли читатель суть этой истории, отыщет ли ее смысл.

Итак, однажды, ясным солнечным днем, как бы из глубины души своей, Вании шагнул наружу из неповторимого нагромождения обломков утесов, что слыло его жилищем. Рыцарь лелеял надежду, что достигнет поставленной цели как можно быстрее, то есть – по велению сердца – станет источником упования для тех, кого встретит на своем пути в этом мире, а затем и всю галактику обойдет.

Его дворец был воздвигнут так, что обычному прохожему он казался сорвавшимся с неба колоссальным астероидом. Но стоило замереть на мгновение, и глазам наблюдателя открывалась абсолютно иная картина: уникальные скалы, затеявшие высокогорный хоровод, казалось, исподволь тянулись к небу, закручиваясь там в прообразы хрустальных куполов великолепных зданий. Взметнувшись ввысь, они распадались на расцвеченные созвездия, и земля отражалась в небосводе, подобно огненному пространству, до которого, казалось, было рукой подать.

Огромным факелом взметнувшийся ввысь потолок являлся взору, а из альковов горящими светильниками улыбались сверкающие звезды. И давным-давно минул тот день, с которого в эти края больше не ступала нога человеческая.

Восток и запад слились на небесах. День длился всего одну минуту. Требовалось время, чтобы оказаться на своем месте, или (что аналогично) на мгновение прийти в себя и полностью изведать всю гениальность человеческой души – ради этого Вании долгие годы много и усердно трудился и за это столь рьяно боролся.

Его руками был обработан каждый обломок камня, однако дворец для ничьей души не стал местом душевного равновесия и веселья. Вот тогда-то и решил рыцарь Ванский сойти со своей поднебесной скалы, выбраться из-за крепостных стен, как бы ни велика была угроза потери.

Не раз останавливала его завлекательность работы: он пытался уговорить себя утешиться. Но в то же время научился по подсказкам своего труда преодолевать даже кажущееся очень сложным препятствие – человеческую сущность, осознав, что к жизни надо подходить как к самому себе, или хотя бы пребывать в образе того человека, которого надо радовать великолепной реальностью этого фантастического мира.

Хотя можно было, как обычно, самозабвенно трудиться, но неясная греза о радости стала такой удивительной, что без нее делалась бессмысленной любая уже проделанная работа. Рыцарь должен был просвещать души людей. И вся галактика тогда засверкала бы многочисленными алмазами, отражавшими прекрасные дворцы, сады, озера и тому подобные новоявленные панорамы плодородных земель, о существовании которых еще не было известно человеку. Это был бы оригинальный призыв прийти в себя и хоть на минутку сосредоточиться. Остановиться на вираже.

Глава 2. Пришельц

И вот, когда задумавшийся Вании радостно шагнул наружу и торжествующе ступил на путь воина Света, Добра и Надежды, его хриплым старческим голосом окликнул мужчина, примостившийся у первого же камня:

– Не бросай себя в пасть зверя ради жирного куска!

– Доброе у меня расположение духа и это означает, что и цель добрая, – резко ответил Ванский рыцарь, погоняя своего и без того резвого скакуна.

И его верный друг послушно перешел в галоп, хотя иногда и не ведаешь, куда спешишь.

– Вперед, друг мой, и нам поверят, – вскричал Вании, и конь, приняв вызов и вдохновленный родным голосом хозяина, стремительно рванул вперед, оставив позади ошеломленного мужчину.

День и ночь текли, казалось, бездумно; Вании, несясь во весь опор, целеустремленно продвигался вперед, живо воспринимая то, что диктует его сердце – призыв осветить думы и души всех мыслящих созданий.

Добравшись до какого-то дремучего леса, где густая масса деревьев лишила света и кислорода росшие под нею кусты и цветы, Ванский рыцарь, задыхавшийся вроде этих измученных растений, захотел немного перевести дух и, как цветок, склонил голову на камень.

Как любая несправедливость, тяжелым грузом ложившаяся на трепетную душу рыцаря, так и царивший здесь как бы объятый ужасом покой, отнял у него силы. Вании мгновенно растянулся на ближайшей поляне и провалился в глубокий сон.

Вокруг ощущалась странная сила сгустившейся тишины. Поляна, окруженная высокими деревьями, отражаясь в небесно-голубых проблесках, казалась как бы оторванным от мира золотым с огненными вкраплениями диском, шаром, который через мгновение может укатиться в неизвестность или еще Бог знает куда.

Лучезарные птицы беззаботно ожидали какого-то чудесного события, а звери, инстинктивно ощущая масштаб освещенности внешнего мира, казалось, пребывали в поисках заботливо успокаивающей их руки… Такими их сделало подспудное желание вырваться оттуда. Вот почему они взирали на пришельца, остолбенев от удивления.

Явление Ванского рыцаря случилось как гром среди ясного неба, потому что и ожидалось с неба, а он-то передвигался по земле.

– Что это? – как бы шептали все вокруг: и деревья, и цветы, и даже стыдливо затаившиеся кусты.

Неизвестность окутала зверей. Вынужденные решать потребности своих детенышей, они, перед лицом потенциальной неведомой опасности, храбро пытались противостоять ей и не поддаваться панике.

Мгновения перетекали в вечность. Перед каждым животным, лишенным чувств, повиновавшимся какой-то бесконечно безрадостной магии, вдруг забрезжили лучики надежды в образе мужественного Вании, чей благородный облик проступал даже во сне. Они, как завороженные, влюбленно смотрели на рыцаря.

Казалось, что дни проходили бы так же незаметно. Только одному Богу известно, сколько дней блуждал бы по лесу в одиночестве окутанный дремой Вании, забредая то в одну, то в другую сторону, если бы перед ним не возникла какая-то согбенная под тяжестью ноши на плечах женщина, собиравшая лекарственные травы. Она протянула дрожащие руки к драгоценному лицу рыцаря, говоря:

– Если деревья не приносят радости окружающим, значит, они не нужны. Посмотри, только не этим цветам, как бы постаревшим и увядшим до времени. А сама я живу, приготовляя сироп из переживаний всего мира, то есть из воспоминаний, и хотя кому-то это покажется бессмысленным, но тут есть огонек надежды для всех.

– Кто ты? – спросил Вании, приходя в себя. Живительная роса омыла очи юноши, походя на сюрприз, который сам он недавно устроил появлением своим для обитателей леса. И он прозрачным голосом своим уже воскликнул. – Да, понимаю!!! Пока есть переживание, есть и надежда.

Произнеся эти слова, он вскочил на ноги и кликнул своего белоснежного коня, но, к его удивлению, перед ним встал огромный огнегривый скакун, чье ржание, перемешанное с языками пламени, к удивлению испуганной женщины, успокоило рыцаря – он узнал в нем своего друга.

– Слушай мой наказ, – промолвила тихо ведунья, – ты встал на ложный путь, да еще на какой! И если согласишься со мной, то знай, что тем более ты уподобишься этим деревьям, что сплошь и рядом пытаются пробиться вверх к свету, не зная, зачем им это. И они когда-то были полны сил, как ты, едва зашедший в этот лес, но скоро поддавшийся дреме.

– Я дитя света и должен нести свет, – произнес Вании. – Мы же разумные существа и веруем душой.

– Ты затеял непосильное дело, – ответила женщина, – воротись к себе в замок. У нас у всех есть свои воздушные замки. И мечты такие прозрачно-реальные, что проникают внутрь через окно, как звёздный свет, струящийся в царстве твоём с небес… Сколько людей, пока их жизнь вне опасности, лишь случайно достигает желаемого. Твоя жизнь пока вне опасности. Лучше вернись!

– Без реальных волевых усилий? – остолбенел Вании. – И куда же возвращаться в таком случае?

– Ради тебя же стараюсь, – продолжала бормотать женщина. – Как от деревьев, так и от избытка света слепнет человек. Тебе навредят, не успеешь и моргнуть глазом. Одним лишь своим непониманием – сплошь и рядом рубят деревья во всем мире.

– Поскольку я не ищу своей выгоды, то не навредят, – ответил рыцарь.

– Все твои усилия против моих… как будто деревья искали, – выразила свое откровенное суждение знахарка, – но ты всё же попробуй. Ведь и твоя гора слегка напоминает этот лес? И в отличие от деревьев, дай Бог, чтобы ты знал куда идёшь.

– Счастье тому больному, у которого добрая сиделка, – ответил Вании, – не испытывай меня, твои советы, претендующие на честность, не требуются, когда человек бескорыстно следует зову сердца.

– Ты не внушаешь мне доверия, – на этот раз обиженно сказала женщина. – Я сама не беру плату и, если быть совсем уж смелой в своих суждениях, даже не испытываю в этом мире надобности в материальном вознаграждении. Мои лечебные настойки для меня – всё!

– В отличие от Вас, – сказал Вании несколько раздраженно, затем (согласно своему тихому нраву) продолжил поспокойнее, так как почувствовал кощунство от зарождающейся в нём ярости. – Я не жду благодарности от этого мира. Слава мне не нужна!

– Ты не убедишь меня в обратном, – сказала женщина, подбирая очередной упавший лист. – Я прожила не так долго, однако видела довольно, чтобы осознать силу человеческой слабости перед лицом зла. Мир полон соблазнов.

– Давай я заберу тебя отсюда, – с улыбкой предложил Вании, осознав, что минуту назад подавил в себе злость.

_ Спасай себя, мне больше ничего не нужно, – сказала ведунья. – Ведь ты ищешь радость в себе.

– Утром, на рассвете, – сказал польщенный Вании, мгновенно вспомнив себя во время вдохновлённого труда, – тучи отступили, как и во всей душе человеческой.

– Те, что стали некогда причиной твоей ярости, направленной на мир, – пристально взглянула на рыцаря женщина и добавила, ласково улыбаясь, – В твоих глазах плещется настойка сомнений, но они всё же излучают тепло.

– Это из-за того, что мечтаю о победе? Да, это так, – сказал рыцарь, одновременно сжимая руки знахарки в своих ладонях. И громко рассмеялся, восстановив утраченную энергию одним этим горячим прикосновением.

Окрестность, как шаловливое дитя, отозвалась особенно звонким эхом. Не было предела радости Вани при мысли, что эта душа осветила его душу: рыцарь заметил, насколько велика роль взаимодействия людей, не невольная, а более чем практическая – ведь эта женщина искренне беспокоилась о будущем рыцаря.

– Давно не слышала столь чистый смех, ты как будто из другого измерения, – сказала женщина, тронутая таким же вниманием, проявленным к ней, и добавила, – если сам не озлобишься, станешь одним из тех, в кого действительно влюбляются, будь то какие-нибудь Божьи Творения или обычный Человек.

Ванский рыцарь был ошеломлен, восприняв, что ирония знахарки уместна – передышка в этом мире является привилегией и заключается в праздном скольжении взгляда от истины к истине. Так мерцают звезды, гаснущие перед глазами, подумал Вании, следя за множеством сорванных и брошенных цветов.

Вокруг завывал ветер, взвихривая все у себя на пути и стремясь вглубь леса. Требовалось продолжить путь, да и конь, взбудораженный стихией, гремел копытами, вздымая перед хозяином передние ноги.

– Я никогда не был столь равнодушен и наивен, – заговорил Вании, ухватив повод коня, – чтобы не понять, что с тобой творится, преданный мой друг?! Я полностью осознаю трудность подобного дела – нет смысла тебе столь беспокойно взбрыкивать. Ведь мы с тобой даже в камни вдохнули жизнь, да и сейчас преодолеем наши внутренние страхи – и не только наши. Говоря это, рыцарь вскочил в седло, и конь, подобно воле его хозяина, помчался навстречу ветру.

Глава 3. Путник

Во время путешествия рыцаря особенно занимало то, что встреченные молодые вроде бы люди дышали по-стариковски затрудненно и тяжело, казалось, самовольно взвалив себе на плечи чёрт знает какие заботы, вздыхали так же, как деревья в лесу. Это напоминало противоборство стихий мыслящего и не мыслящего.

Вании, занятый этой мыслью, погонял коня, пока какой-то путник, вынырнув наперерез, чуть не столкнулся с ним и, несмотря на это, встав перед конем, со смехом сказал рыцарю:

– Не могу сдержать своего восторга, перед оптимизмом, с которым ты ринулся в водоворот жизни.

– Хорошо, что ты еще можешь смеяться, – ответил Ванский рыцарь, с трудом сдерживая конский галоп, обративший скакуна в сгусток пламени добавив. – А жизнь и есть водоворот, лишь поняв себя, ты сможешь жить.

– Несметны и незримы препятствия как рифы в море, и ты, без сомнения, погибнешь, – сказал чудом избежавший гибели путник, и добавил, – со всех сторон тебя окружают враги.

И самый заклятый враг мой – это я сам? – уточнил Вании, – по крайней мере, МЫ в данный момент чуть было не стали врагами, убей я случайно тебя.

– Я обошел вокруг света уже четыре раза, и каждый раз шел в разных направлениях, – сказал путник, добавив, – этот твой поступок является пустой тратой времени; вернись туда, откуда ты прибыл, и случайностей на твоем пути будет мало.

– Тебе повезло в том, что перед тобой лежало четыре пути, но у меня только один путь. И я еле-еле сдержал коня, хотя и причинил себе сильную боль, когда сделал больно своему другу. Я впервые туго натянул поводья, и конь чуть не свалил нас обоих на землю. Он свободное существо, но не причинил нам зла. Спасая меня, он спас и тебя, хотя и не знал до этого о тебе.

– Радует, что человек может протянуть руку помощи, но он? Он не человек и все же помог тебе меня спасти, – сказал собеседнику прохожий, – ради одной этой минуты можно все преодолеть и совершить героические поступки, к чему самозабвенно и восторженно тянется натура человеческая.

Рыцарь мысленно вернулся в свой дворец, где так близко было небо – просто рукой подать. В настоящий момент все настаивают, чтобы он вернулся туда, а есть ли вообще этот дворец теперь? Видимо Бог располагает по-другому, не так, как полагает человек, подумал Вани, стоящий на земле.

– Я двинулся ради этой минуты, чтобы она стала вечностью, – сказал Вании, – так же как и мой конь. Жить во имя человечества!

– Каким же образом ты хочешь меня спасти, помочь помогающему другим? – упорно настаивал на своем путник, добавив, – Лишь ценой своей жизни – не так ли? Ведь ты чуть не свалился с седла, когда не пожелал растоптать человека копытами своего коня. И эта цепочка длинна!!! И одно из ее звеньев – я… ещё и я должен согласиться с тобой, чтобы помогать другим.

– Неужели ты не видишь смысла дальше бороться, – сказал красавец-рыцарь, бросив на путника заинтересованный взгляд. – Есть такая идея – спастись, чтобы спасать и быть спасенными.

– Даже если дотла сгорит твой конь и вместе с ним мы? – спросил, усмехаясь, путник и невольно отступил. – Не пойму, о чем речь?

Конь, действительно, хотел было растоптать бесцеремонного собеседника своего хозяина, однако Вании, ласково погладив его, промолвил, – Мне кажется, что смех твой – это твоя надежда, промелькнувшая в воздухе.

– Как же так, ведь и ты сгоришь, если загорится твой конь… а потом и я, и другие, если таковые окажутся – насмешливо сказал тяжело дышащий юноша, выбирая из множества слов самые запутанные. – Я смеюсь над твоим простодушием. О каком спасении может идти речь.

– Я к этому и стремлюсь всей душой, – сказал рыцарь, добавив, – согревать судьбы, а не путешествовать вокруг света. Достичь огненного ядра, пусть я и сгорю, может быть… Но твои изумленные речи меня не остановят, хотя и вижу искры пламени, которое разыскиваю уже давно, ища, когда же человек заинтересуется делом в которое я вложил всю душу. Радует, что благодаря тебе в мозгу моем, до сих пор безучастном, формируются мысли как хоровод куполов в небе. Я до сих пор верил бездумно.

Мой скакун только что доказал, что спасать надо даже ценой жизни, – думал Вании, – для кого-то спасти весь мир означает то же, что попытаться спасти всех, во имя завоевания любви этого одного.

– Как же ты веришь людям, – сказал путешественник. – Что ты потерял и что ищешь в мире, где так давно царит хаос.

– И, поглощая Светлое тепло, – продолжал спокойно Вании, – уравновесит человек свою сущность с тем, с кем не чувствует себя одиноко. И никто, никто, ты слышишь, не сгорит ради этой минуты, так же как не сгорел этот конь из-за меня (спасая и тебя) – если имеет в сердце такую же надежду о великой встрече своей. Вот тогда и исчезнет в мозгу Наш хаос, если так близко к Нам небо, и не зря мы помогаем друг другу.

Не думай, что я был оторван от жизни, – начал свой рассказ странник, – я попирал ногами эту землю еще в догомеровские времена, когда Ахиллес рыдал из-за чести и Брисеиды, оскорбленный прихотями Агамемнона. Еще раньше перед взором моим прошли многие удальцы и богатыри. И Давид – это целый эпос, как ты сейчас.

– Однако опыт отличается от прогресса, – сказал Вании.– Мы должны отправиться навстречу тому, что уготовила нам эта Жизнь, что для нас равносильно Богу, в пути освещая сердца.

Когда человек радуется своему делу, – сказал странник, – понимаю, однако, что внимая этому совету, многие были бы разочарованы.

– В конце концов, победит тот, чья доброта одолеет его самого, – сказал рыцарь, вскакивая на коня, – Материальные блага – как бездна – не стоит следовать за ним, лишь в душе усовершенствуется весь мир.

Глава 4. Свет души

Огромный конь рыскал из стороны в сторону, освещая все своим огнем, превращая ночь в день. Пламенные искры его огненно-золотой гривы струились к небу, а из-под копыт на землю летели звезды, отражая людей, существование которых было действительно звездным.

– Я знаю, кто я, – осветившись, сказал один из звездных странников, спонтанно добавив, – а ты Свет души!!!

– Когда расскажешь людям об этом, наверное, они решат, что ты спятил, но слова даются нам свыше. Заранее не придумывай, как им отвечать, поступай как я, – сказал Вании, отпуская крепко сжатые поводья. И конь помчался, оставив странника в раздумьях.

Глава 5. Не зря помогаем

Вторая остановка была у зеркального озера, игравшего своими красивыми глазами так, как будто небесная красавица снизошла на землю. Конь, заскользив копытами, перенёсся вглубь, и остановился у статуи белой лошади, так похожей на него прежнего. Силуэт огненного коня еще издали двойным светом озарил статую. Так совершилась их великая встреча.

Вании почувствовал, что зрение изменяет ему, когда в следующее мгновение оказался на площади беломраморного города, посреди которой плескалось такое же прозрачное озеро с фонтаном. Рыцаря восхитил тонкий архитектурный вкус мастера – снаружи зима, а посредине лето.

– Это все построил действительно очень добросовестный человек, – сказал своему коню рыцарь, в то же время к фонтану приближался некий высокий человек, грациозно жестикулирующий своими тонкими руками.

– Это строение, которым вы интересуетесь, – сказал зодчий, обращаясь на глазах удивленного Вании к какому-то торговцу, с той же скоростью приближавшемуся к ним, – на самом деле бесценно.

– Они нас не замечают, – обнимая шею коня, – озвучил ситуацию рыцарь.

– Хотел бы я там начать новое дело, – сказал торговец, надеясь сторговаться с зодчим, – да местность не так многолюдна и не кишит людьми.

– Разве что книжный магазин, – сказал архитектор, чуть было не ткнув в глаз Вании своим чертежным инструментом.

– Это нерентабельно, – выразил недовольство богатый торговец.

– Несмотря на это. Потому что оно бесценно, – твердил свое архитектор.

Вании, до сих пор внимательно следивший за их беседой, больше походившей на спор, обратился к зодчему, заметив его обнадеживающий благосклонный взгляд.

– Там на секунду промелькнул кто-то на редкость несчастный, – сказал рыцарь, озабоченный этим, и неожиданно добавил, – там, в одной из столь великолепных построек.

– Бог свидетель, ничего не вижу, – избегая взгляда Вании, сказал архитектор, – и потом – это дело Природного архитектора.

– Вас не заинтересовал этот человек? – Вании обратил свой острый взор в ту сторону, где в лучах солнца показался погруженный в раздумья некто – очень одинокий, моментально втянувшийся внутрь, пока его никто не успел заметить.

 – Что происходит? – воскликнул торговец, затем более раздраженным тоном добавил, – в сложные времена живем, всем сейчас ясно, что Время – золото. И в восторге от своего остроумия удалился.

Пока зодчий пытался сообразить, что же творится вокруг него, торговец уже пропал.

Когда Вании взглянул на архитектора, тот хохотал так, что на глазах выступили слезы, и запоздало ответил, – давненько не произносились такие отличные слова – человек. Причем один из говорящих был я. Это твой магазин, бери его даром, ты меня разубедил, – с трудом выговорил он. Увидев, что торговец ушел, он изумленным звонким голосом обратился к возведенным им беломраморным проспектам:

– Кто это говорит?

– Дом. Дом, где происходит нечто необыкновенное, – сказал рыцарь, – неизвестно, живет ли там кто-нибудь, или не живёт?

– Несомненно, это мой внутренний голос, или нечто над моим голосом, – бормотал зодчий, спокойно удаляясь, когда снова послышались слова.

– Солнечно улыбаются розовым цветом все постройки твои, а жителей в них как будто и нет совсем, – промолвил Вании.

Вдруг лицо архитектора озарилось, и он стал говорить как бы в сотый раз, убеждая самого себя.

– Помню, я уже тысячу раз разочаровывался. Все равно, этот рыцарь, восседающий на чудесном коне, опять посетил меня, чтобы вдохнуть надежду. Когда, наконец, наберусь ума, то начну жить как все люди, быть может, по-человечески, скажем, не вмешиваясь ни во что.

– Дворы наполнятся смехом, а сердца – радостью и смехом. – Это повторял тот внутренний голос, который зодчий, торопливо удаляясь, пытался заглушить.

– Зачем вы уходите? – эхом отозвался от прекрасных проспектов голос рыцаря.

– Затем, что, встретив тебя, я понимаю, насколько бессмысленным кажется мой усердный труд. – Сказал архитектор рыцарю, – Призываю в свидетели сей светлый день, существует некое всеобъединяющее творение, и если бы МЫ были хоть на мгновение внимательны к Нему…

– К кому? – смутился Вании, видя себя в этом человеке, когда хотел взывать человечеству, вникать в его целостность создания, и у него непроизвольно вырвалось, – Вы не знаете этих людей, или того человека?

– К этому дню … – сказал архитектор машинально, затем, отвечая голосу, заявил. – Нет, считаю, что и он меня не знает.

– Значит, другая у души задача, если мы так близки и так далеки сейчас, – ответил рыцарь.

– День наступает каждый день, но его не замечают, – сказал зодчий.

– Почему? – Улыбнулся простоте суждений собеседника Вании, багровый от неустрашимости.

– Чтобы не заметить друг друга, – безмятежно ответил зодчий, затем загадочно произнес. – Вот зачем!

Когда архитектор загадочно произнес «Вот зачем!», рыцарь, наконец, определил свою цель, расцвеченную прекрасными красками. Она мгновенно сверкнула, явив всю свою пышность. В своей громадной привязанности к миру Вании усмотрел силу обратной связи уже в сотый раз (мы не зря помогаем друг другу, оно приближает нас к дням вечной жизни).