Текст книги "Подножка"

Глава шестая

Однажды в субботу после шалом-захар, я возвращался к себе. Впереди был подъём к моему дому, а наверху стоял человек, в слабом свете фонаря. Догадался, что это Исраэль Вайсенштерн.

Стоит на удобном месте, просматриваются все подходы к моему дому, чтобы не пропустить меня. Для меня это прямая дорога домой. А его позиция никак не оправдана. Его дом в обратном направлении от моего продвижения.

Поздним вечером, в темноте, не идут длинной дорогой на шалом-захар, когда есть короткая.

И с ним три маленькие девочки – для театрального реквизита и подкрепиться лёгким угощением.

Тем более, с малышами не идут длинной дорогой, да ещё в поздний час.

Встреча со мной запланирована заранее и безошибочно, потому что шалом-захар в этот вечер единственный.

Это для встречи он сделал приличный крюк.

Несколько месяцев ранее, он подстраивался под меня ходить вместе по всем шалом-захар в тот вечер. И пару раз тогда двумя руками тянул меня к себе за мою короткую бороду, как бы целуя.

Такое приручение позволит непроизвольно пырнуть ножом.

Начал он приручать меня давно.

Я приветлив со всеми и с теми, кто, при случайной встрече, пристально изучают небо или пристально изучают землю.

А он ничего не изучал, а бросал на меня короткий свирепый взгляд и вымещал зло в сторону. У верующих евреев такое не бывает.

Так продолжалось долго. Но однажды он ответил улыбкой, а я был доволен собой. Потом мы приветствовали друг друга. Но через раз он фокусничал. Я протягиваю руку для рукопожатия, а он хватает большой палец или дёргается в сторону, или обнимает меня.

Потом было обычное: «Чем ты занимаешься?» – «Пишу». – «Что пишешь?» – «О жизни, несколько книг написал». – «Дай почитать». – «Тебе одну?» – «Давай все». – «Сейчас принесу». – «Только не сейчас».

Он не знал, как дальше реагировать.

От разговора о книгах прошло много месяцев.

И, правда, кому нужны мои книги! Кроме чекистов. И то не всегда.

Мы поравнялись, я приветствовал его с субботой и пошёл дальше. А он сказал: «Ты пойдёшь навестить маму?» Я остановился, долго не понимал его вопроса, и очень удивлённый сказал: «Она несколько лет, как умерла». Он сказал, что знает об этом. «Конечно, – сказал я, – пойду на кладбище».

Кто помнит чьи-то даты? Да ещё такие!

Говорили спокойно и разошлись.

Но так не говорят «навестить» покойного. Навестить можно только в загробном мире, который наступает вслед за гробом.

Намёк?..

На выходе следующей субботы он вёл молитву в нижнем зале, закончил её и пошёл к выходу. Люди тоже тронулись со своих мест к выходу. Он мог пройти только возле меня, я подождал его. Свирепое лицо проходило рядом со мной, не видя меня.

Наверное, ему сказали, что он уже в этой книге.

Я спросил, не ёрцайт ли у него.

У кого будет ёрцайт на предстоящей неделе, ведёт молитву на исходе субботы, но не говорит кадиш.

В эту минуту кто-то начал кадиш, а он приставил к лютому рту палец, мол, молчат во время кадиша. Упрёк правильный, но злобный.

Нет такого в наших краях вообще, а тем более в святом месте, да ещё во время молитвы.

Следующими шагами он пересёк говорящего кадиш. Я поспешил за ним и на ходу говорил: «Ты учишь меня молчать во время кадиша, а сам пересекаешь говорящего кадиш?»

Не глядя на меня, он жестоко кивнул головой.

Такой чирикнет ножичком.

С его стороны оказалась дверь в туалет и он нырнул туда.

После короткой молитвы не идут в туалет, а спешат домой рядом.

Но из-за нервного моего голоса, он испугался, что на этом я не остановлюсь и закричу, что он стукач. И он спрятался в туалете.

Но разве я такой!

Бывший советский пионер, честный комсомолец, порядочный беспартийный, правильно держу вилку и нож, ем курицу руками. Да ещё еврейское правило – не злословить. Чтобы человек не побледнел, что приравнивается к пролитию крови.

Мне-то они пустят кровь, не думая ни о чём еврейском.

А через неделю утром в комнате синагоги, там получасовой урок перед молитвой, он низко наклонился над книгой, как бы глубоко погрузился в учёбу. Знал, что я приду на урок первым, принесу книги для нескольких учеников, и буду единственным в комнате. Удобно понаблюдать, как я себя чувствую после происшествия неделей раньше.

То была инициатива старшего офицера. Если бы пришёл на следующее утро – инициатива его.

Я разложил принесённые книги по столам, поставил раву стендер, положил на него книгу для рава, раскрыл на сегодняшней странице, поставил раву стул.

Чекист встал и вышел.

Если всех стукачей описывать, не будет конца этой книге.

Глава седьмая

Только ещё про одного.

Использовал его, как связного.

К моему хлебному магазину в середине улицы Агрипас, напротив рынка, я выхожу из автобуса в начале улицы, и иду пешком, из-за вечной пробки на ней.

Вышел из автобуса, думаю своё, а меня окликают по имени. Человек с широкой улыбкой, сияющими глазами говорит мне: помню ли я его на уроках рава Ицхока Зильбера, он Шломо, а кто не знает Михаэля Бабеля!

Лицо знакомое, но разве всех упомнить за те давние годы? Многие прошли через уроки Торы Учителя. Сидели тесно за столом, на диване, примостились на стульях, так что было не пройти. Стукачей было не меньше, чем не стукачей, чтобы услышать не слова Торы, а «эти могут такое, что вы не можете себе даже представить». Учитель честно добавлял, что так поучал его, неопытного, когда он ещё только приехал, другой рав.

Я улыбнулся Шломе, пожал ему руку и пошёл за хлебом.

Через несколько дней я снова вышел на той остановке за хлебом. Шломо меня ждал.

– Как твоя жизнь? – спросил он радостно.

А я подумал, что мне представился удобный случай.

– Меня скоро убьют, – сказал ему.

Он продолжал профессионально улыбаться и сиять.

Поэтому я спросил его весело:

– Ты знаешь, что убивают?

Он сделал руками, как будто взял баскетбольный мяч и покрутил его, как перед броском.

– Всё времени не было. – Он смотрел на мяч и крутил его. – То работа, то детишки. Но сейчас, когда они подросли…

Он не кончил и улыбался и сиял мне. А я улыбался и сиял ему.

Мы расстались с чекистом со счастливыми лицами от выполненной каждым своей задачи.

Он-то передаст, что не боюсь.

По доносам чекистов убили и Учителя.

Он всю свою жизнь только бежал, взлетал на последний этаж, обгонял всех помочь людям.

Ему, в его шестьдесят шесть молодых лет, сделали что-то с сердцем, и он не мог подняться на одну ступеньку. Обычно, такой долго не жилец.

А он продолжил бежать и взлетать – помогать людям. Такого не бывает у сердечников.

И его продолжали убивать. А он бежал и взлетал ещё двадцать один год.

Он не был сердечником.

Через сердце его убивали.

Глава восьмая

Покушение на меня в 2003 году было за три дня до передачи первой трилогии в печать – настолько мешали книги: «Мой Израиль», «Мудаки», «Прощай, Израиль… или Последняя утопия».

Но пока мои книги не были нужны, окончательная расправа задержалась.

Потом интернет-чекисты долго дурачили меня-чайника, это тоже задержало расправу со мной.

А тут я сам ставлю мои книги, одну за другой, на полку интернетного магазина «Амазон» в захваченном чекистами интернете, как захватили они все средства связи, издательства, сети книжных магазинов – всю пропаганду и промывание мозгов.

Такой прыти в их интернете, с моей не разрешённой пропагандой, чекисты не ожидали.

И 21.12.2014 некто позвонил мне, что придёт посмотреть квартиру в одиннадцать ночи.

Я сдаю часть моей разделённой квартиры. В объявлении написано, что сдаётся только молодожёнам.

В моём районе проживают изучающие Тору. Множество синагог и домов учения, многие учатся без перерыва до одиннадцати ночи.

Сказал ему, пусть приходит.

Я сдаю уже несколько лет, и не было приходов в такой поздний час.

В 22:24 позвонил неизвестному, сказал, что уже поздно и чтобы пришёл завтра.

Он спросил, можно ли сейчас прийти.

Обратил внимание, что он говорил в очень тихом месте, но там, где учат Тору, шумно.

А если он не в месте учёбы и может прерваться, нет причины приходить так поздно.

Сказал, чтобы пришёл завтра.

В 23:40 позвонил в полицию, по номеру 100, передал слово в слово о разговоре с неизвестным.

Дали мне номер телефона, по которому можно выяснить про номер телефона неизвестного.

И по этому номеру повторил весь свой рассказ, но там отказались проверять номер неизвестного и сказали подать жалобу в полицию.

Снова позвонил по номеру 100, там тоже сказали подать жалобу.

Утром позвонил неизвестному, извинился, а он сказал, что придёт в 13:30.

В 13:53 позвонил неизвестный. В это время я вышел из местного магазина и спросил его, где он.

Ответил, что он рядом.

Снова спросил его, где он и местный ли он.

Ответил мне, что он местный и находится в магазине.

Если я сейчас дома и жду его, для чего мне знать, что он в магазине?

Значит, знает, что я только что вышел из магазина.

А для чего он там, если идёт ко мне, да ещё опаздывает?

Показать мне, что он местный, без уточнения места проживания. Показать, что всё в порядке.

Сказал ему, что я только что вышел из магазина и подожду его.

И вот чекист вышел.

Вышел с пустыми руками от покупок.

Но где его хотя бы маленький мешочек, хотя бы с чем-нибудь, что купил в магазине?

Не первый раз подводит чекистов их жадность.

Или неряшливость убийц местной мафии, которая получила государственное задание?

Мы пошли ко мне.

Он не выглядит молодым.

Спросил его, где супруга.

Ответил, что он ей позвонил, а пока посмотрит квартиру.

Спросил, а зачем хотел прийти ночью.

Ответил, что он не хотел прерваться в учёбе.

Сказал это теми же словами, которыми я говорил с полицейскими ночью.

Слушают меня, для меня это не новость.

Дверь квартиры я оставил открытой.

Он засунул руки в карманы брюк, полы пиджака торчали за спиной. Вышагивал, как павлин, в модно удлинённых туфлях, постукивая каблуками.

Такие не учат Тору до ночи. Такие не учат её вообще.

Квартиру он не осматривал и быстро пошёл на выход.

От этой попытки покушения остался павлин и его телефон 0533199581.

31.12.2014 подал жалобу в полицию, дело номер 576484/2014.

В ней факты на связь преступника с полицией.

Ответ полиции был стандартный: «Нет уголовного преступления».

Глава девятая

5.1.2015, через две недели после попытки покушения, позвонил вечером некто, что хочет посмотреть квартиру.

Он откуда-то едет ко мне.

Я предложил встретиться у магазина в 20:30, это близко от меня и пройдём ко мне.

К назначенному времени я пошёл к магазину предварительно посмотреть на неизвестного. Перед магазином было пусто. Вошёл в магазин, по случаю решил купить немного овощей, положил их в мешочек. Стоял между полками с продуктами с двух сторон и временами выглядывал из-за полок посмотреть в широкий проход в магазин, что снаружи.

Ко мне, между стойками, со всего разбега заскочил и резко остановился молодой, высокий человек, искал меня и нашёл и быстро выскочил от меня, и зашёл между другими стойками.

Нельзя ошибиться, кого искал чекист.

Я поспешил за ним.

Чекист, не останавливаясь и не разглядывая, взял коробку корнфлекса и пошёл от меня.

Я остался.

Чекистский центр прослушивает мой телефон, указал чекисту, где я нахожусь.

В 20:50 позвонил неизвестный.

Спросил его, где он.

Ответил, что на улице Моргентау.

Неизвестный искусственно добавлял американский акцент, не умело квакал.

Американским акцентом успокаивали меня.

Моргентау по другую сторону разделяющего нас шоссе.

«Американец» хотел повторить вчерашнее.

А вчера вечером звонила девушка, спросила, на какой остановке автобуса ей выйти. Я ответил неправильно. По моей вине она оказалась по другую сторону шоссе, широкого, тёмного, пустынного, путалась, как пройти ко мне. Я пошёл ей навстречу. Мы переговаривались по телефону. Я сказал ей идти к шоссе. Было темно, пустынно, слабый свет фонарей. Я вышел на середину шоссе, чтобы она меня увидела. И она увидела.

Она оказалась с подругой.

Всё время не оставляла мысль, что для покушения в 2003 году затащили меня на просторное, тихое место, где полная свобода для убийцы на мотоцикле расправиться с жертвой.

Вчерашний случай моего выхода на широкое, пустое, тёмное шоссе был известен только слушающим мой телефон.

Спросил «американца», зачем он на улице Моргентау, ведь я на улице Сулам Яков.

Он проквакал непонятное и пропал, потом снова появился.

Спросил его, откуда он приехал.

Квакнул, что из Нью-Йорка.

Спросил, а сейчас откуда.

Квакнул, что из Рамат Эшколь и пропал.

Всё время разговора с «американцем» я был в магазине между полками.

Подошёл тот, молодой и высокий чекист, с той же коробкой корнфлекса, постоял рядом, послушал и исчез.

Купил корнфлекс – так иди домой. Это была его вторая ошибка, после первой – быстро заскочил и внезапно остановился, увидев меня.

Снова позвонил «американец», сказал, что он возле мишкан «Шрага» на Сулам Яков.

Сказал без американского кваканья.

Это была третья ошибка молодого и высокого чекиста, он стал и «американцем», взял на себя вторую роль, потому что первый «американец» не смог сдвинуть меня. Но чекист забыл, что роль «американца» с кваканьем.

Мишкан «Шрага» на шоссе, но по другую сторону. Тащат меня на пустое широкое шоссе к мотоциклисту, он на большой скорости сбивает жертву на землю, делает контрольный выстрел и исчезает со скоростью двести километров в час.

Сказал «американцу», что мишкан «Шрага» не на Сулам Яков.

Он приехал из далёкого района Рамат-Эшколь, путается на улице Моргентау, но ему известно название синагоги «Шрага», да ещё с приставкой «мишкан». Это знают только местные молящиеся. Про Шрагу, который пожертвовал деньги на синагогу, не написано снаружи, а маленькими буквами внутри.

А если ещё и говорит, что мишкан «Шрага» на Сулам Яков, а я на Сулам Яков, тогда топай по Сулам Яков ко мне.

Зачем тащить меня через шоссе?

Кто и у кого снимает квартиру!

Я пошёл домой.

Через четверть часа позвонил «американец», что он на Сулам Яков.

А я сказал, что уже поздно.

А он спросил, что ему делать.

А я сказал, что придёт завтра.

От этой попытки покушения остался молодой, высокий человек и его телефон: 0548416185.

7—20.1.2015 подал жалобу в полицию, дело номер 28595/2015.

В ней факты о связи преступника с полицией.

И на эту жалобу будет стандартный ответ: «Нет уголовного преступления».

Глава десятая

Раньше я не подавал жалобы в полицию без примет или без номера телефона чекистов в попытках покушения на меня. А если пытался подать, в полиции смеялись надо мной и жалобы не принимали.

Жалоб было бы больше.

Но что их подавать, если не принимают жалобы с приметами и телефонами чекистов.

Любимая попала в больницу.

Обещал Любимой быть у неё в субботу.

Приближалась суббота, уже не доехать автобусом, а идти в такую даль, до города по Голде Меир и дальше по Бегину, а потом через весь город – два часа – какой смысл, если можно доехать.

Но уже не доехать.

А теперь надо торопиться на вечернюю субботнюю молитву.

Чекисты уже знали об этом. Им тоже надо торопиться.

После вечерней субботней трапезы я вышел или на шалом-захар, или…

Мой мобильный телефон постоянно включён в субботу и сейчас указывает, с точностью до одного метра, столик возле двери, на котором он находится, а не моё передвижение на местности.

И я пошёл по Вселенной.

Празничная ночь! В Иерусалиме Шушан Пурим. По случаю середины месяца луна круглая, огромная и яркая. Она встречает меня, частицу Вселенной, стелет передо мной царскую светлую дорогу, шагает со мной по Вселенной. Звёзды – искрящиеся глаза многочисленных стражников, следят за шагающей частицей Вселенной, весело подмигивают, бодрят, охраняют. Я не из закутка в кэгэбэшне, из которого одна дорога только на кладбище. Я из Вселенной, в которую вселён. И кладбище не конец. Я во Вселенной останусь вечно. А если это только кажется… И нет Тебя… Б-же, упаси… Только предположить… Прости, Г-споди… Только для сравнения… Г-споди… То чтó я проиграл в кэгэбэшнях? А если Ты есть! Сколько выиграл во Вселенной!

…Любимая просила в следующую субботу не приезжать, поберечь себя и я обещал.

Но уже вечером в субботу сожалел, что обещал, а после утренней молитвы пошёл к Любимой.

В субботу машины не идут сплошным потоком, как в будни. В субботу их движение похоже на автомобильные гонки в Монако, когда подтягиваются как бы нехотя к старту, выстраиваются плотно в несколько рядов, нетерпеливо газуют и на отмашку клетчатым флажком взрываются вперёд.

В субботу место старта у семафора. Растянувшиеся на шоссе машины собираются к семафору на долгий красный, потом на короткий жёлтый – внимание! и на зелёный – рвутся вперёд. Даже последняя не хочет отстать в бесшабашной субботней гонке до следующего семафора.

На этих монакских гонках встретится единственный зритель и любитель острых ощущений – когда ещё я буду в Монако?! – с чекистами, постоянными участниками гонок за мной.

Достать меня не проблема, только всё должно быть непринуждённо, как будто и не встречались.

Машины проносились волнами, шоссе гремело, напоминая будни, потом затихало по-субботнему до следующей волны.

Природа радовала сердце, приближающийся город не радовал.

Взрывной машинный поток пронёсся, до следующего заезда было время, на шоссе наступила короткая суббота. Невысокий забор окаймлял узкий тротуар, за ним обрыв в просторную низину, всю в зелени.

В нескольких шагах передо мной бесшумно прижалась к тротуару неказистая машина.

В этом месте шоссе круто поворачивает и плавно входит в начало магистрали Иерусалим – Тель-Авив, и там тремпиада. А здесь машины не останавливаются, чтобы взять своих или дать тремп. Да и не стоят машины на этом повороте, опасно.

Кроме меня и машины – никого. Мне протискиваться между машиной и забором по узкому тротуару. Если наблюдать за мной со стороны, то покажется, что сел в машину. В которой окажусь не по своей воле. Или окажусь выброшенным за забор. Оказаться лежащим на тротуаре маловероятно – не пройдёт незамеченным для прибывающего скоро очередного машинного потока. И неказистой машине не уйти незаметно.

В то же мгновение соскочил с тротуара, ринулся через шоссе и выскочил на противоположный тротуар, по нему быстро, быстро вышел к магистрали и пошёл в обратном направлении, в город.

А напротив неказистой машины резко обернулся на неё – мрачный водитель машины, высунувшись в окно, тупо, по-коровьи уставился на меня. А ведь было на что смотреть: две широченные панорамы – природа и город.

Ящерица, чтобы не привлекать к себе внимания, застывает в любом положении, даже с поднятой лапкой. Так и чекист застывает в том месте, и в том положении, и с тем взглядом, в котором его застают. Пойманный наблюдателем чекист не прячется, но стоит отвернуться от него на мгновение – и нет чекиста.

Вот такие они мастера. Ещё мастера убить. И вдруг задание не выполнили.

Есть оправдание: подлежащий уничтожению сделал непредвиденный ход.

Ход Всевышнего.

Я не виноват.

Сами виноваты, что дали пройти длинную дорогу, на которой ни одного свидетеля, и дойти до её конца, где есть тротуар на противоположной стороне шоссе. А если бы минутой раньше подоспели, то сделал бы непредвиденный ход только под колёса, потому что не было спасительного тротуара на другой стороне. А только шоссе и гоночные машины на нём.

Естественное дорожное происшествие, о котором не успел бы подумать.

Было около часа дня, 3.3.2007.

Подождут.

Я ускорил шаг к Любимой.

Любимая спала, я сел на стул у её ног. Вскоре проснулась. Долго смотрела на меня.

– Ты плачешь? – спросила.

Я начал тереть ей подушечки за пальцами на ступнях. В блаженстве закрыла глаза.

– Как доехал? – спросила Любимая в блаженстве.

– Шабес.

– А, да, да. Зачем мучаешься?

– Твой сын хотел, чтобы в субботу его мама не была одна. Это его заслуга, не моя.

– Мне лучше, завтра выписывают. Скоро умру.

– Я на прицеле. Кто из нас будет первым – неизвестно.

В ответ слабая ладонь её приподнялась на постели и выразительно упала.

Я гладил её, не выпуская.

– Езжай.

– Шабес.

– А, да, да. Потеряла ощущение времени. А вчера кто был?

– Твоя дочь. У тебя хорошие дети, а дети детей ещё лучше. Ты счастливая мать – счастлива даже со мной.

– Была счастлива.

– Сейчас счастлива со мной – я снова взялся за подушечки.

– Езжай.

– Шабес. Поеду первым автобусом.

Глава одиннадцатая

7.1.2015, через день после второй попытки покушения на меня в последней серии попыток покушения, исламисты расстреляли писателей во Франции.

Всё государство Израиль, справа налево и слева направо, стояло на ушах: свободу слова во Франции!

6.7.2003 было покушение на меня.

Уберёг Всевышний.

Было это за три дня до передачи трёх книг в печать: «Мой Израиль», «Мудаки», «Прощай, Израиль… или Последняя утопия».

Жалобу о покушении полиция не приняла.

Написал обращение к руководителям государства: «Господа, это вы, и те, кто были до вас, и те, кто будут после вас, и ваша тайная полиция – все вы убиваете мои взгляды, мои мысли, мои книги».

При всеобщем гробовом молчании президент Кацав (слава праведнику!) заставил полицию принять жалобу.

За последующие годы написал книги «Покушение», «Суд», «С закрытыми глазами, или Неповиновение», «Пререкания».

Мои книги, на иврите и на русском, на моём сайте.

За неделю до последних попыток покушения, интернет-чекисты замарали мои книги на моём сайте, чтобы после убийства – ни Михаэля, ни его книг.

Я срочно выставил книги в интернет-магазин amazon.com.

Пусть там останутся после меня.

Только через сорок дней интернет-чекисты вернули мои книги в мой атар.

Надолго ли?

Да здравствует свобода слова во Франции!

Следом за бессмысленными жалобами полиции, послал бессмысленную жалобу госконтролёру.

И это пререкание послал президенту государства, чтобы знал, чего он президент.

В это время президент Франции выступил в защиту своих евреев.

И главе правительства послал, чтобы знал, чего он глава.

В это время главы правительств Европы выступили в защиту своих евреев.

И министрам послал.

И членам кнессета послал.

И в десяток газет послал.

В это время газеты Европы выступили в защиту своих евреев.

А в государстве Израиль было глухо, как после покушения на меня двенадцать лет назад.

Никто не выступил в защиту еврея.

Через полтора месяца, 27.2.2015, в том примитивном кэгэбэ убили в открытую Немцова.

В этом совершенном кэгэбэ убивают писателя Михаэля втихую – чтобы не подмочить репутацию единственной демократии среди диких народов.

Сразу же после убийства Немцова вышли семьдесят тысяч демонстрантов.

У примитивного кэгэбэ есть шанс, по сравнению с совершенным кэгэбэ.

До сегодня гугле-интернет не переводил на иврит русское слово «чекист», смысл которого – люди большевистского террора. Сегодня впервые получил перевод: чекисты – «офицеры безопасности». Так искажена история убийства тридцати миллионов людей, как минимум, только в одном государстве.

Это большое достижение чекистов, захвативших интернет.

Теперь начало следующей главы «Чекист-убийца следил за жертвой карательных органов» гугле-интернет переведёт так: