Книга: У последней черты - Михаил Арцыбашев

3 слова, вынесенные в заголовок пожалуй полностью характеризуют книгу . Город, пусть и провинциальные и небольшой , но состоящий из одних только трагичных героев - явный перебор. Причем без традиционной задачи трагедии – показывать в людях лучшее. Хотя, может эпоха такая была (по историческим мерка Горький свои «На дне» и «Мать» в эти же годы писал ) Но при этом этот концентрат страданий описан прекрасным, легким . чеховским языком. Вот и пойми , что важнее ))

"У последней черты" - третье произведение автора, которое мне довелось читать. Качество его трудов все улучшается, улучшается на глазах, а может это я, все больше и больше, погружаюсь в бездонную пучину его понимания и широких взглядов. Вполне может быть, что «У последней черты» - лучшее и итоговое произведение Арцыбашева. Гуляющая версия, что главным его произведением является «Женщина, стоящая посреди», дескать, писатель проник в тонкую женскую душу и ударился в психологизм, меня больше смешит. Не только ничего подобного не обнаружил у вышеупомянутого автора, но и, напротив, человеческие отношения у него однотипные, в данном случае – только трагичные и беспросветные. Арцыбашев явно не тот автор, который может привлекать пестрой переливчатой гаммой изысканных отношений. Скорее он хороший аналитик – дает всепроникающие определения людям, порою смешные, часто злые, прекрасно передает их сущность, но там, где начинается любовь или что-то на нее похожее, он тут же впадает в крайности. У него либо нежно-розовая жвачка, которая больше похожа на издевательство, глумление над традиционным женским романом, и жутчайшая бессмысленность всего, что тоже больше похоже на издевательство, касающееся на этот раз всего общества в целом.

Этим самым путем автор и пришел к логическому коллапсу о безнадежности бытия. Собственно, если так однозначно судить о системе человеческих взаимоотношений, у Арцыбашева какие-то детские, обиженно-наивные взгляды, то и мне самому не осталось бы ничего лучшего, чем накинуть на потолочный крюк добрую капроновую удавку и с божьей помощью закончить этот отзыв. Другое дело, что в итоге, «У последней черты» каким-то таким противоречивым путем превратилось в нерядовой философский роман, у которого могут быть самые различные трактовки. Я увидел здесь явное глумление над обывательщиной и мещанством. Автор, отбросив все условности, в свойственной ему цинической манере, пишет о праве человеческом распоряжаться собственной жизнью и собственной смертью. Если в части поиска межполового счастья автор ироничен и однозначен, то в последующем развитии темы он предельно серьезен, хотя сюжет тоже выплескивается за края. Но здесь я согласен, ибо пить, так пить.

Вопрос который возникает сбоку – может ли любовный роман быть пародией на самого себя, не очень вяжется с «У последней черты», но распространенная версия, что в данном произведении Арцыбашев хорошо отобразил предреволюционный дух, упадок дворянства и грохочущие в воздухе изменения, мне видится характеристикой «Преступления и наказания», что это произведение исключительно об убийстве старухи-процентщицы.

«У последней черты» - произведение многоликое, здесь и трагедия смысла жизни, и тупик человеческих отношений, и вообще, нечто большее. Периодически текст меня веселил, иногда я только пожимал плечами, но часто очень внимательно, чуть ли не по буквам, пытался вникнуть в написанное автором. Есть, что процитировать. Например, «самая опасная болезнь – это жизнь, ибо она непременно имеет смертельный исход». Или вот, «на самом деле – простить, значит, цены не придать». Главное - "Цветок счастья кровью не поливают".

Больше всего меня огорчает, что не все произведения Михаила Арцыбашева сохранились. Данный писатель кому-то может показаться депрессивным, это и неудивительно, ибо на долю его пришлось много разного, жил он в сложное время и умер рано, но все это, как мне кажется, с избытком компенсировалось читательским признанием и всегда, при любой власти, Михаил Арцыбашев находил применение собственному таланту. Это был гениальный человек, чувствовавший конъюнктуру и умеющий сказать свое при любых обстоятельствах. Читал я и про нападки на него со стороны других писателей и очень благодарен Арцыбашеву за столь умелую хирургию, ибо подобные вещи очень наглядны и помогают разобраться в истинном облике людей, имевших отношение к русской литературе.

" И еще никогда в жизни не испытанное им чувство при сознании, что он и собака смотрят друг на друга, интересуются друг другом и боятся друг друга, а не лежат безразлично и неподвижно среди живущего, двигающегося мира, нахлынуло на него. «Все что угодно! — подумал Владимир Иванович. — Страх, боязнь, злоба, все, все… только бы это было во мне, потому что это — я! Я вот… я иду, я думаю, я вижу, я чувствую… безразлично что… а не лежу мертвый… Я умру, разумеется!» И совершенно спокойно подумав эту последнюю мысль, Владимир Иванович вслух проговорил: — А надо когда-нибудь поехать рыбу ловить с этим приставом! И широко шагая, двигая руками, ногами и что есть силы набирая воздух в легкие, Владимир Иванович пошел дальше. И вдруг перед ним что-то вспыхнуло, засверкало и засияло так ослепительно ярко, что Владимир Иванович зажмурил глаза. Взошло солнце."

Вот таковы, примерно, и мои впечатления об этой книге. И от того, что в этой книге передо мной прошла череда разных самоубийств, совершенных совсем разными людьми по разным причинам, идеям и обстоятельствам - от гордости до глупости - мне только ярче засветило солнце. Смерть описана в этой книге очень необычно - я бы сказала, с любовью, без отторжения созерцательно. Это большая редкость.

"У последней черты" это второй роман писателя. Как подсказывает название, основная тема романа - смерть. Автор не церемонится с читателем и "умерщвляет" на наших глазах 10 человек: трое умирают естественной смертью и семеро кончают жизнь самоубийством (юношеский опыт несомненно пригодился для работы над романом). Арцыбашева не интересуют кровавые подробности, хотя должна сказать, что смерть он описывает замечательно, такой, как она есть: страшной, омерзительной, грязной; его интересует, как человек доходит до этой точки. Предмет исследования Арцыбашева, писателя-психолога: душа человеческая. Анализирует людей он мастерски - потрясающие портреты, такие живые в своих страданиях, в метаниях, в сомнениях, в любви, в скуке, в желании умереть; я полюбила всех персонажей. У каждого героя имеется прототип, взятый Арцыбашевым из известных произведений других писателей: Иван Иванович похож на Ивана Ильича из повести Л.Н.Толстого "Смерть Ивана Ильича", Трегулова Лиза на "бедную Лизу" Карамзина, купец Арбузов на Рогожина из "Идиота" Достоевского и т.д. Мой любимый персонаж в этой книге - доктор Арнольди, напоминающий Ионыча Чехова. Когда его спрашивают: "Доктор, ну а что же вы не застрелитесь?", он спокойно отвечает: "Да зачем мне стреляться? Я и так давно уже умер." В какой-то момент я вспомнила "Тошноту" Сартра: та же безысходность, та же тоска, то же болото. Но если Сартр оставляет свет в конце тоннеля своему герою, то Арцыбашев честен - никакой надежды, никаких признаков счастья, никаких намеков на иную судьбу, только смерть. 

«Синенький свет проник в комнату и бледными глазами робко осматривал все ее углы. Метель утихла, земля была покрыта снегом, все было ровно, бело и чисто. Опушенные белыми сугробами, неподвижно стояли деревья в саду. В комнате Чижа было тихо и пусто. Голые стены смотрели холодно и сурово, и жуткая тишина стояла среди них.

Маленький студент висел на вешалке рядом со своей коротенькой шинелью. Пара маленьких калош, старых и рваных, стояла на полу возле.»

- так заканчивается роман.

Кому бы я порекомендовала эту замечательную книгу? Экзистенциалистам. Нигилистам. Мизантропам. Тем, кто чувствует безысходность жизни и ненавидит людей, тем, кто думает о смерти, тем, кто задыхается в тесной атмосфере посредственности и лжи, тем, кто давно уже "умер". Всем тем, кто нашел так называемый смысл жизни, книга противопоказана - вы в ней ничего не поймете.

Местами очень сильно веяло Федор Михалычем. В «Бесах» есть идейный самоубийца Кириллов, который желал умереть не из страха перед жизнью, а «только из своеволия», Михаил Арцыбашев значительно углубил идею «интеллектуального самоубийства» и из этого получился целый роман, в котором все умерли. Не знаю, считать это спойлером или нет, потому что автор сам с первых страниц намекает на то, что сейчас начнется.

Позже искали и нашли причину в лице некоего Наумова, нового инженера на заводе местного богача Арбузова. <…> Но, глядя вокруг открытыми глазами, нельзя не видеть, что никакая человеческая воля не может ни на йоту прибавить, ни на йоту убавить того, что есть в жизни, что развивается из корня, вросшего в самую глубину земли, и что раньше или позже, так или иначе, должно привести к неизбежному концу.

«У последней черты» – это русская рулетка по Арцыбашеву. Где-то в середине романа понимаешь, что холостых в этой обойме меньше, а потом закрадывается мысль, что их нет совсем, но надежда все же не оставляет, поэтому не перестаешь гадать, кому из героев повезет. Впрочем, автор без устали повторяет, что повезти никому не может, что человек несчастен по факту рождения, и всех нас ждет смерть.

<…> как могут люди при виде этого ужасного конца, который ждет всякого человека, зачинать, вынашивать и рожать новую человеческую жизнь, новое страдание?

Если бы не смерть, пропитавшая каждую страницу книги, любитель классического русского романа мог бы получить большое удовольствие. Здесь вся дореволюционная Россия с ее хаосом, дикостью и бесплодными умствованиями, с ее барышнями, студентами, купцами и офицерами (народ, как обычно, безмолвствует). Колоритные типажи, карамазовские страсти. Вот, к примеру, Арбузов – купец ярко-выраженного рогожинского типа, страстный, дикий и влюбленный в падшую женщину. Роковой любовный треугольник – «люблю и ненавижу», «так люблю, что, наверное, убью» и все в таком духе. Его соперник художник Михайлов – типичный представитель декаданса, поборник свободной любви, убийственной в своей безответственности. Между ними – Нелли, униженная, изломанная и жаждущая мести.

Проклевываются в романе и гоголевские мотивы маленького человека – чиновник со своей робкой мечтой, не материального, правда, плана. Рассказик, он, видите ли, изволил написать. Есть и вечный студент в рваных галошах, но с желанием осчастливить все человечество. Томные купеческие дочки (а река-то рядом)… Адьютанты-дуэлянты, и что-то такое в духе Куприна (а у штаб-ротмистровой жены – черный чулок на розовой ляжке!). Доктор Арнольди, от которого мне захотелось перечитать чеховского «Ионыча» – он ни во что не вмешивается, но все видит и понимает. Вот только Лев Толстой сюда не заходил – да и ну его, уж больно моралист, придет и все испортит. Одним словом, если вы хотите букет из всей русской литературы – пожалуйста. Здесь будут говорить часами, как безумные, стреляться на рассвете, пить чай с вишневым вареньем, мечтать о светлом будущем, запивать шампанское водкой, бить посуду, мазать официантам морду (лицо?) горчицей и скакать на чудо-тройке.

Мне хотелось бы рекомендовать «У последней черты» к прочтению, но я понимаю, что не каждый сможет осилить эту цистерну страдания без единой ложки меда. Лично я не жалею, что прочитала, хотя порой волосы вставали дыбом, иногда слезы сами текли, и казалось, что невозможно вынести такое до болезненности заостренное восприятие мира как живого страдания. Арцыбашев – прямой продолжатель традиций Гоголя, Достоевского, Чехова, и его можно поставить в один ряд с такими писателями-современниками как Куприн, Бунин. В чем-то он даже глубже последних, Арцыбашев ходит по краю философской бездны и заставляет заглянуть в нее читателя. Зрелище не из приятных. Наиболее близок по духу ему, пожалуй, Леонид Андреев с его трагическим мировосприятием. Но и в наше время страдание никуда не ушло из мира, поэтому такая литература остается актуальной. По моему мнению, Михаил Арцыбашев незаслуженно забыт, он стоит того, чтобы его читали. Только, если вам действительно хочется удавиться – тогда лучше не надо, а то...

– Скажите, для чего жить, доктор? – Не знаю… – Но вы-то сами для чего живете? – почти с ненавистью спросил Михайлов. – Я? – с удивлением переспросил доктор. – Я просто устал…

«У последней черты»

«Санин» доведен здесь до логического конца. Сплошные самоубийства – почти все герои, так или иначе кончают с собой. Остается врач, но «он уже мертв». В общем-то, этот бытовой суицид можно принять за символ охватившего Российскую империю стремлению к самоубийству.