Текст книги "Дипломаты в погонах"

Легальные резидентуры разгромлены

Можно с полным основанием утверждать, что 30-е годы прошлого столетия закончили формирование профессионального корпуса военных дипломатов. Правда, к концу десятилетия, к началу Великой Отечественной войны, этот корпус во многом будет уничтожен сталинскими репрессиями. Но о том времени речь еще впереди. А сейчас представим, что на дворе начало 30-х.

Комкор Витовт Путна находится в Германии на посту военного атташе. Это его уже четвертая командировка за рубеж. В 1924–1925 годах он работал в группе военных советников в Китае, в 1927–1928 годах представлял нашу страну в качестве военного атташе в Японии, в 1928–1929 годах – в Финляндии. Теперь же местом его пребывания стала Германия. По возвращении из Берлина Витовт Казимирович возглавит стрелковый корпус, потом Приморскую группу войск ОКДВА. Но вскоре о его военно-дипломатическом опыте вспомнят в Москве, и комкор Путна отправится в Лондон.

В общей сложности военный атташе Советского Союза Путна прослужит за рубежом шесть лет, поработает в пяти странах, что по тем временам, несомненно, много.

Инженер-флагман 3 ранга Лев Анципо-Чикунский попадет за границу в первый раз в 1923 году. В ту пору он находился на скромной должности секретаря комиссара Морской академии и был командирован в Германию. Правда, не с дипломатической миссией, а чтобы сопроводить разоруженный крейсер «Диана».

В Германии он пробудет полгода, а когда возвратится, пойдет вновь служить во флот по избранной профессии. А профессия у Льва Владимировича крайне нужная на кораблях – электротехник. Так он и ходил в походы в этом качестве на эсминце «Троцкий», на линкорах «Марат» и «Парижская коммуна».

Анципо-Чикунский сделал хорошую карьеру, к концу 1927 года занимал высокий и ответственный пост начальника электростанции Главного военного порта в Кронштадте. Трудно теперь установить, кто порекомендовал Льва Владимировича на военно-дипломатическую работу. Впрочем, он вполне подходил для этой стези – происходил из крестьян, в Красном флоте с 1918 года, в партии с 1920-го. Еще в 1916 году поступил в Морское инженерное училище и даже успел окончить два курса, потом учился в электротехническом классе специалистов флота, а в 1927 году получил диплом электротехнического факультета Военно-морской академии. К тому же он владел двумя языками – английским и французским.

Так Анципо-Чикунский оказался военно-морским атташе в Турции.

В конце 1930 года принято решение отправить Льва Владимировича на ту же должность, но уже в Италию и Грецию. В своей книге «ГРУ. Дела и люди» В. Лурье и В. Кочик приводят слова из характеристики, которую начальник управления ВМС РККА Р. Муклевич направил Я. Берзину: «…Анципо-Чикунский знает наш флот и морские вопросы; член партии и с политической стороны никаких сомнений не вызывает; хорошо зарекомендовал себя в Турции.»

Около двух лет работал в Италии и Греции Лев Владимирович. По возвращении был назначен на высокий пост заместителя начальника Управления вооружений ВМС РККА.

С 1934 года Анципо-Чикунский вновь военно-морской атташе в Италии и Греции, а с 1936-го – в Великобритании.

Николая Семенова, военного атташе в Литве, Польше и Франции можно считать представителем «старых» царских офицеров. Еще в 1914 году он окончил Александровское военное училище, воевал в Первую мировую, командовал батальоном, дорос до звания штабс-капитана.

В Военной академии, правда, обучался уже в Красной армии. Владел тремя языками. В 1927 году служил военным советником в Китае. Вернувшись оттуда, получил под свою команду стрелковый полк. Командовал умело и через год оказался в штабе Ленинградского военного округа – был начальником отдела, помощником, а потом и заместителем начальника штаба.

В 1932 году Николая Александровича командируют военным атташе в Литву, в 1933-м – в Польшу, в 1936-м – во Францию.

Из царских штабс-капитанов вышел и советский комдив, военный атташе в Афганистане и Японии Иван Ринк. Происходил он из крестьян, но до революции успел получить диплом выпускника военного училища, попал на войну. Владел четырьмя иностранными языками, в том числе и весьма редким – персидским.

На Северном фронте под Ригой командовал ротой в 1916–1917 годах поручик Иван Клочко, будущий военный атташе в Прибалтике, Польше и Турции, в Ревельском полку на Румынском фронте воевал штабс-капитан Эдуард Лепин, который будет представлять нашу страну в Финляндии, Польше и Китае.

Хотелось бы назвать еще нескольких офицеров, которые на протяжении предвоенного десятилетия были посланцами Советского Союза в различных странах мира. Среди них полковник Александр Емельянов-Сурик, с 1924 по 1938 год с некоторыми перерывами работавший в Австрии, Чехословакии, Турции; военинженер 1 ранга Пауль Орас, с 1926 по 1936 год исполнявший должность военно-морского атташе в Швеции, в Италии и Греции, в США; полковник Александр Бенедиктов, командированный сначала помощником военного представителя в Персию (1930–1933 гг.), потом военным атташе в Афганистан (1933–1937 гг.) и в Болгарию (1937–1939 гг).

Именно в 30-е годы набирались военно-дипломатического опыта наши будущие известные полководцы и военачальники, Герои Советского Союза, маршалы, генералы и адмиралы. Кстати говоря, эти страницы биографии крупных военных деятелей страны до сих пор мало изучены, а ведь через корпус военных атташе прошли дважды Герои Советского Союза, маршал Советского Союза Василий Чуйков, Герой Советского Союза, адмирал флота Советского Союза Николай Кузнецов, генерал армии Максим Пуркаев, главный маршал авиации Павел Жигарев, маршал бронетанковых войск Павел Рыбалко, адмирал Николай Харламов.

Среди тех, кого расстреляли в годы репрессий, военными и военно-морскими атташе были заместитель начальника Генерального штаба РККА, член ВЦИК комкор Василий Левичев, командующий Белорусским, Ленинградским, Московским военными округами командарм 2 ранга Август Корк, командующий Черноморским флотом, член Военного совета при народном комиссаре обороны СССР, флагман флота 2 ранга Иван Кожанов, заместитель командующего войсками Ленинградского военного округа, член ВЦИК и ЦИК СССР, член Военного совета при народном комиссаре обороны комкор Виталий Примаков, командующий Приморской группой войск ОКДВА комкор Витовт Путна, начальник штаба Белорусского, потом Московского военного округа комдив Семен Венцов-Кранц, начальник Военной академии РККА комкор Анатолий Геккер, командующий войсками Туркестанского фронта, заместитель председателя ЦК ОСОВИАХИМа комкор Гаспар Восканов (Восканян).

Вот такие командармы, комкоры, флагманы флота представляли нашу страну в качестве военных дипломатов за рубежом. Пользуясь современным языком, можно сказать, «сплошные звезды, а не люди». Разумеется, «звезды» того времени. Как жаль, что мы забыли о них.

Да, каждый человек живет в своем времени, среди людей своего времени. Напомню: все названные ранее не просто дипломаты в погонах, они разведчики в погонах. Так какова же была разведобстановка, разведклимат, если хотите, в 30-е годы прошедшего столетия?

Климат этот, откровенно говоря, оказался самым неблагоприятным. Дело в том, что начало десятилетия было ознаменовано серией крупных провалов военной разведки.

В 1932 году в Австрии были арестованы несколько разведчиков во главе с резидентом Яном Аболтынем, более известным как Константин Басов.

Ян Янович пришел в Разведуправление еще в 1922 году, руководил резидентурой в Германии. Считается, что с его подачи в разведку был привлечен Рихард Зорге. Однако в Вене ему не повезло – он и еще четверо разведчиков попали под арест.

Надо сказать, что с Австрией связаны имена таких военных разведчиков, как Карл Янель и Александр Емельянов– Сурик. Правда, Карл Юрьевич здесь руководил нелегальной резидентурой, а Александр Васильевич возглавит легальный разведаппарат, когда приедет в Вену в 1924 году как военный атташе.

Следующий громкий провал случился в 1933 году в Латвии. В руки полиции попали несколько агентов. Их почему– то вовремя не вывезли из страны. А ведь еще были свежи в памяти аресты агентов Витолса и Белова, и объявление персоной нон грата военного атташе Анина в 1926 году, потом задержание секретаря ВАТ Ланге и высылка из страны его и военного атташе Федора Судакова. И вот теперь новый арест.

Через месяц после латвийского провала в Гамбурге арестован агент Разведуправления Троссин, задержаны информаторы советской военной разведки в Румынии и Турции.

Осенью того же 1933 года в сети финской контрразведки попал крупный улов – нелегальный резидент, опытнейшая разведчица Мария Тылтынь (Шуль) и еще около 30 агентов.

Мария Юрьевна работала в Германии, Чехословакии, Австрии, Румынии, была помощником резидента в США, руководила нелегальной разведсетью во Франции и в Финляндии. Ее выдал предатель. Но дело не только в нем. Незадолго до провала в Разведуправлении узнали о том, что начальник разведпункта штаба Ленинградского военного округа Утриайнен – провокатор, работает на финскую разведку. Казалось бы, надо поторопиться, выводить людей из-под удара. Однако военный атташе в Финляндии Александр Яковлев ничего не сделал для этого. В частности, не отстранил от дел агента резидентуры Сирениуса, хотя сомнения в его лояльности были. Более того, нарушив все законы конспирации, Яковлев со своими помощниками побывал на квартире Марии Тылтынь.

Дальнейшая судьба Марии Юрьевны трагична. Она была осуждена, брошена в тюрьму и умерла в застенках.

В середине декабря в Центр пришло новое неприятное известие – на сей раз французская контрразведка разгромила резидентуру Разведуправления в Париже под руководством Вениамина Берковича.

Аресты продолжались еще несколько месяцев. Разведсеть была практически уничтожена.

За провалами резидентур за рубежом последовали провалы агентов, которыми руководили офицеры разведпунктов военных округов.

В сентябре румынская контрразведка вышла на след агентуры Одесского разведпункта. В этом же месяце провалились агенты Кавказской армии, направленные в Турцию. В Белоруссии выяснилось, что несколько человек из негласного состава разведотдела округа являются польскими агентами.

В начале 1934 года тревожное сообщение пришло с Дальнего Востока – последовали провалы нескольких резидентур разведотдела штаба ОКДВА в Маньчжурии.

Такие результаты деятельности не могли не взволновать руководство страны. К счастью, до кровавого 1937 года было еще далеко, и потому, рассмотрев на своем заседании состояние дел в военной разведке, Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение: вывести Разведуправление из состава штаба РККА и переподчинить его лично наркому, создать спецшколу для обучения разведчиков, усилить руководство военной разведки.

Был в этом решении и пункт, касающийся непосредственно военных и военно-морских атташе. Легальная агентурная деятельность после нескольких лет забвения была «реабилитирована», выведена из тени, признана важной, а ее организация возложена на официальных военных представителей СССР за рубежом.

Именно после принятия этого решения зарубежные легальные резидентуры были усилены, руководителями разведаппаратов стали опытные, энергичные разведчики: в Великобританию военным атташе прибыл Витовт Путна, в Германию – Василий Левичев, в Болгарию – Василий Сухоруков, в Турцию – Иван Клочко, в США – Пауль Орас, в Финляндию – Петр Иванов, в Италию – Петренко-Лунев, в Ирак – Минзакир Абсалямов, в Японию – Иван Ринк.

Среди них не было новичков или случайных людей. Практически все участники Первой мировой и Гражданской войн награждены как царскими, так и советскими орденами, владели иностранными языками. Так, Путна был удостоен трех орденов Красного Знамени, Ринк – двух орденов Красного Знамени (правда, у него еще с Первой мировой хранились ордена Св. Анны 3-й и 4-й степени и Св. Станислава 3-й ст.), Левичев – орден Красного Знамени. Петренко-Лунев владел пятью иностранными языками, Ринк и Орас – четырьмя, Иванов – двумя, Сухоруков говорил на английском, Абсалямов на персидском.

Теперь главная задача для всех разведаппаратов была едина – активная, уверенная, эффективная работа, без повторения прошлых ошибок. Конечно, каждая страна пребывания имела особенности, характерные черты, уровень международных отношений с СССР Это, разумеется, накладывало свой отпечаток на деятельность советской военной разведки.

Одним из самых «горячих» участков для разведуправления Красной армии в 30-е годы была Испания. План операции «X» (оказание военной помощи республиканской Испании) Политбюро ЦК приняло 29 сентября 1936 года. Выполнение этого плана возложили на Разведуправление и Наркомат внешней торговли.

В Испании шла гражданская война. Мятежникам, профашистским силам Франко помогали Германия и Италия, законному правительству республиканцев оказывал помощь и поддержку Советский Союз. Мы поставляли самолеты, танки, орудия, бронемашины, автомобили, катера, стрелковое оружие, снабжали испанцев нефтью, бензином, стройматериалами, хлопком.

Кроме поставок боевой техники, оружия, различного сырья туда ехали наши военные специалисты, в первую очередь летчики, танкисты, артиллеристы, подрывники, разведчики– диверсанты. За годы войны в Испании побывали 772 пилота и штурмана, 351 танкист, 100 артиллеристов, 166 связистов, 77 моряков, 141 инженер и техник. Число разведчиков, которые работали в Испании, до сих пор не обнародовано. Однако об их вкладе в борьбу с испанскими франкистами, немецкими нацистами и итальянскими фашистами и важности решаемых задач на этом направлении можно судить даже по именам тех сотрудников, которых Разведуправление командировало в Испанию.

Главным военным советником при штабе республиканской армии работал сам Ян Берзин, легендарный «Старик», Хаджи-Умар Мамсуров, организатор и руководитель партизанского движения, известный диверсант, Манфред Штерн, он же «генерал Клебер», командир интербригады, Христофор Салнынь, разведчик-резидент, действовавший под псевдонимом «колонель Хугос», а также известные впоследствии командиры диверсионных и партизанских отрядов Станислав Ваупшасов, Илья Старинов, Николай Патрахальцев, Василий Троян.

Военным атташе с 1936 года служил Владимир Горев, военно-морским – Николай Кузнецов, будущий нарком ВМФ СССР, адмирал флота Советского Союза.

Владимир Ефимович Горев в 15 лет вступил в партию анархистов-коммунистов. Он учился в Петроградском институте инженеров путей сообщения, однако закончить его не успел: пришла революция, потом Гражданская война. В 17 лет Владимир вступил в Красную Армию. Куда только не бросала красноармейца Горева военная судьба, кем только не служил он – был бойцом партизанского отряда, сотрудником особой группы Южного фронта, политотдельским работником 2-й армии, потом Юго-Восточного фронта, военным следователем, начальником команды полковых разведчиков, уполномоченным особого отдела армии.

Владимира Горева отличали пытливый ум, умение разбираться в людях, упорство в достижении поставленных целей. Ему еще не исполнилось 22 лет, а он уже был назначен заместителем начальника особого отдела Московского военного округа. Правда, в руководящем кресле просидел недолго. Владимир хотел учиться. Сначала окончил Высшие академические курсы, потом восточный факультет Военной академии РККА, и основное отделение Военной академии им. М. В. Фрунзе.

В 1925 году его посылают военным советником в Китай. Он работает в Калганской и Гуанчжоуской группах, в корпусе Чжан Факуя. Совершает вместе с китайцами так называемый Северный поход.

По возвращении из командировки Горев становится военным руководителем коммунистического университета трудящихся Востока, проходит стажировку в должности командира стрелкового полка.

С 1930 года – в военной разведке. Направлен в качестве нелегального резидента в США. Отработал там три года. О том времени и о делах резидента Горева известно не много. Ведь Владимир Ефимович в начале 1938 года был репрессирован и документы, связанные с именем «врага народа», оказались уничтоженными.

И тем не менее есть данные, что Горев достаточно успешно действовал в США в военно-технической области. К этой мысли склоняется и автор книги «Советская разведка в Америке» Владимир Позняков. «Одной из самых успешных операций, – пишет он, – осуществленных РУ в эти годы в Америке, стало приобретение лицензии на производство, чертежей и двух прототипов быстроходного колесно-гусеничного танка, созданного прославленным американским инженером-изобретателем Уолтером Кристи».

Этот танк под маркой БТ-2 был изготовлен в СССР и в 1931 году принят на вооружение. В дальнейшем наша промышленность выпустила тысячи таких машин. Более того, БТ-2 модифицировали, и он стал ведущим легким танком Красной армии 30-х годов.

Еще одним подтверждением хорошей работы Горева на поприще военно-технической разведки является и то, что по возвращении из США он был назначен помощником начальника Автобронетанкового управления РККА. Хотя, как известно, Владимир Ефимович никогда прежде не занимался ни танками, ни автомобилями.

Интересен тот факт, что после трех лет службы в управлении ему доверяют командовать отдельной механизированной бригадой.

Таким образом, ко времени назначения военным атташе в Испанию у Горева за плечами был колоссальный опыт разведчика-нелегала, командира, технического специалиста. Все эти качества пригодились на войне.

О том, сколь успешно действовал военный атташе комдив Горев в Испании, говорят и его награды. В 1937 году он удостоился орденов Ленина и Красного Знамени.

Военно-морским атташе СССР в Испании в 1936 году был назначен капитан I ранга Николай Кузнецов. Конечно, он мог «позавидовать» своему коллеге Гореву и его накопленному опыту в период работы в разведке, но знаний военно-морского дела Николаю Герасимовичу было не занимать. Пятнадцатилетним мальчишкой, добыв в сельсовете «липовую» справку и прибавив себе два года, поступил добровольцем в Северо-Двинскую флотилию. Так началась его морская биография.

Позже Кузнецов напишет: «Вся моя жизнь связана с советским военно-морским флотом. Я сделал выбор однажды, в совсем юные годы, и никогда не жалел об этом».

До назначения атташе Кузнецов закончил с отличием Военно-морское училище им. М. В. Фрунзе, служил на крейсере «Червона Украина», учился в Военно-морской академии, ходил в походы на крейсере «Красный Кавказ», уже будучи старшим помощником командира. В 1933 году стал командиром крейсера «Червона Украина».

Успехи экипажа корабля в боевой подготовке под командованием молодого командира удивляли и вселяли гордость. В 1933-м нарком обороны наградил Кузнецова грамотой ЦИК и именными золотыми часами. В следующем году Николай Герасимович «за успешные летние учения» удостоен ордена «Знак Почета».

В 1935 году крейсер «Червона Украина» выходит на первое место среди кораблей Военно-морского флота СССР.

Николай Кузнецов досрочно получает звание капитана I ранга. А ведь ему всего 31 год. Неспроста командующий Черноморским флотом называет Кузнецова «самым молодым капитаном I ранга всех морей мира». В конце года Николай Герасимович удостоен ордена Красной Звезды. Награду получает в Кремле.

В августе 1936-го – новое назначение. На сей раз на военно-дипломатическую работу, но непосредственно связанную с морем.

Испания – страна с давними морскими традициями. В ту пору флот ее хоть и не мог считаться передовым, но был достаточно внушительным. Он состоял из 2 линейных кораблей, 7 крейсеров и 17 эсминцев. Было еще несколько канонирских лодок, катеров береговой охраны и 12 подводных лодок.

После первого неудачного похода республиканской эскадры на север страны министр морского флота Индалесио Прието попросил назначить атташе Кузнецова одновременно его военно-морским советником. Теперь на плечи Николая Герасимовича легли заботы по проводке и организации конвоев транспортов, следующих из советских черноморских портов в Испанию, встрече их в Картахене, разгрузке, поскольку в технике, оружии остро нуждались интербойцы на фронте.

А флоту Испании противостояли эскадры Германии и Италии. Тем не менее республиканский флот успешно охранял коммуникации. До осени 1937 года 20 транспортов с оружием и техникой уверенно дошли до испанских портов.

Здесь их уже встречал Кузнецов со своими помощниками. Немецкие самолеты нередко наносили удары с воздуха по скоплению кораблей в порту Картахены. С фашистами сражались наши пилоты, а Николай Герасимович старался организовать быструю разгрузку кораблей. Он же выстраивал и противовоздушную оборону порта, разрабатывал боевые операции республиканского флота, организовывал взаимодействие сухопутных, военно-воздушных и военно-морских сил.

В августе 1937 года Кузнецов по приказу из Москвы убыл на родину. Впереди у него была долгая и непростая служба. Уже в начале 1938 года он станет командующим Тихоокеанским флотом. В 1939-м первым заместителем народного комиссара ВМФ, а через месяц с небольшим – наркомом Военно-морского флота. На этом посту он встретит войну, станет адмиралом флота Советского Союза, Героем Советского Союза.

В 1946-м Сталин отстранит Кузнецова от должности, через два года его дело будет передано в Военную коллегию Верховного суда, и Кузнецова признают виновным. Но адмирала не посадили, а лишь понизили в воинском звании до контр-адмирала.

В 1951 году он вновь назначен военно-морским министром СССР, а в 1956-м понижен в звании до вице-адмирала и уволен с флота.

В 1988 году Николай Герасимович Кузнецов восстановлен в звании адмирал флота Советского Союза посмертно.

Однако Испанией в ту пору занимались не только советские разведчики, которые находились непосредственно на территории этой страны. Многие наши специалисты, например летчики, добирались до Испании через Польшу, Германию, Бельгию, во Францию. В Париже был своего рода перевалочный пункт.

Вот как об этом вспоминает участник войны в Испании, генерал-лейтенант в отставке Виктор Михайлович Лавский: «Шел тридцать шестой год. Я служил в Смоленской авиационной бомбардировочной бригаде. Вызвали, спросили: «Вы согласны?» «Согласен». Из нашей бригады летчиков и штурманов было человек шестнадцать. Меня назначили старшим. Сотрудник ГРУ Наталья Золотарева на вокзале вручила мне бумажку. На ней карандашом написано три адреса. Тогда же шариковых ручек не было. Один из адресов – посольство. Заниматься с нами должен Николай Николаевич Васильченко, военно-воздушный атташе во Франции. И в путь. Выдавали себя за различных специалистов, я, например, был метеорологом. Якобы меня наградили за хорошую работу путевкой в Париж на Всемирную промышленную выставку.

Прибыли в Париж. Я съездил в посольство. Через некоторое время у нас в гостинице появился тот самый Васильченко. Он встретил наших летчиков у отеля, спросил, где, мол, разместились, а те его едва на три буквы не послали: иди отсюда, белогвардейская морда.

Николай Николаевич со вздохом оглядел нашу одежду и отвел в магазин. Выбирайте одежду. Удивительно! Продавцов нигде нет, все открыто лежит, висит. Примерили, выбрали, тут же нам отметили, как обрезать брюки. В конце спрашивают: «Нумеро?» Значит, в каком номере живете. Написал на бумажке «очко» – 21. Все доставили в номер в целости и сохранности. И это представьте себе – 1936 год!

Во второй раз Васильченко пришел, принес новые паспорта и отправил нас в Тулузу. Оттуда ехали поездом в Испанию, в Бильбао и далее в Барселону. Так мы попали на войну».

В одном из справочников о комдиве Васильченко, военно-воздушном атташе во Франции, коротко написано: «Принимал активное участие в отправке советских летчиков и других специалистов в республиканскую Испанию».

Война в Испании безусловно забирала много сил у Разведуправления РККА, однако ответственность за работу в других странах Европы и Азии с военной разведки никто не снимал.

С 1935 года в Болгарии действовал первый советский военный атташе и резидент полковник Василий Сухоруков. До этого он уже имел опыт работы за рубежом в Китае и теперь активно взялся за развертывание агентурной сети. Именно он начинал разработку болгарского генерала Владимира Заимова, будущего советского военного разведчика, Героя Советского Союза. Эту работу продолжил коллега и сменщик Сухорукова – полковник Александр Бенедиктов.

В Германии Советский Союз представляли военные атташе Василий Левичев, Борис Вершинин, однако успешнее всего легальная резидентура Разведуправления РККА работала накануне войны под руководством генерала Василия Туликова и его заместителя полковника Николая Скорнякова.

В Великобритании достаточно результативно справлялся со своими обязанностями военно-воздушный атташе комбриг Иван Черний (Черный). Он наладил сотрудничество с чехословацкой военной разведкой. Офицеру лондонской резидентуры Семену Кремеру удалось завербовать начальника отдела Главного штаба Чехословацкой армии полковника Франтишека Моравеца.

Все эти факты говорят о том, что во второй половине десятилетия военная разведка начинала уверенно выходить из кризиса, порожденного серией крупных провалов конца 20-х – начала 30-х годов. Однако это движение было прервано кровавыми сталинскими репрессиями.

В числе первых, кто попал под каток этих репрессий был один из ярчайших представителей «корпуса» военных атташе комкор Витовт Путна. Его отозвали из Лондона и арестовали еще в августе 1936 года. Пока на свободе находились все будущие участники «заговора Тухачевского», а Витовт Казимирович уже сидел в тюрьме. В том же месяце в подвалах Лубянки оказался и заместитель командующего Ленинградским военным округом, легендарный комкор Виталий Примаков, большевик с дореволюционным стажем, создатель и первый командир 1-го червонного казачьего полка, член ЦИК и ВЦИК СССР, кавалер трех орденов Красного Знамени.

В мае 1937 года пришло время остальных «заговорщиков». 8 мая был арестован начальник Военной академии командарм 2 ранга Август Корк, 15-го – начальник управления по командно-начальствующему составу РККА комкор Борис Фельдман, 22-го взяли маршала Советского Союза Михаила Тухачевского и председателя Центрального совета ОСОАВИАХИМа Роберта Эйдемана, 28-го – командующих Киевским и Белорусским военными округами командармов 1 ранга Иону Якира и Иеронима Уборевича. Всего восемь человек. Дело рассматривало Специальное судебное присутствие Верховного суда СССР, а по сути – их же недавние сослуживцы Алкснис, Блюхер, Буденный, Шапошников, Белов, Дыбенко, Каширин, Горячев и председатель Военной коллеги Ульрих.

«Шпионское фашистское отребье», «лазутчики капиталистического мира», «гадина шпионажа», «диверсанты и убийцы» – маленькая толика тех «ярких» эпитетов, которыми «наградили» Тухачевского и его товарищей по скамье подсудимых.

Через 20 лет, в 1957 году, справедливость восторжествует, Военная коллегия Верховного Суда отменит свой приговор от 11 июня 1937 года и реабилитирует участников «заговора». «Заговора», которого не существовало.

Отмечу только, что из восьми репрессированных трое были военными атташе: Август Корк работал в Германии в 1928–1929 годах, Виталий Примаков – в Афганистане в 1927–1928 и в Японии в 1928–1930 годах, Витовт Путна оставался в должности военного атташе в Великобритании до дня своего ареста.

Однако это было только начало. В мае 1937 года органами НКВД брошены в тюрьмы несколько десятков командиров и политработников высшего звена. Среди них бывшие военные дипломаты, а ныне начальник управления связи РККА комкор Роман Лонгва, работавший в Китае в 1926–1927 годах; заместитель председателя ЦК ОСОАВИАХИМа комкор Гаспар Восканов (Восканян), представлявший нашу страну в Финляндии (1926–1928 гг.), в Турции и одновременно в Италии (1929–1930 гг.); начальник отдела внешних сношений НКО комкор Анатолий Геккер – первый советский военный атташе в Китае (1922–1925 гг.), в Турции (1931–1933 гг.).

В этом скорбном списке комдив Борис Бобров, военный атташе при постпредстве СССР в Литве в 1920–1921 годах. Его взяли уже на посту начальника штаба Белорусского военного округа.

Комбрига Василия Богового, военного представителя СССР в Польше в 1928–1931 годах, арестовали в его кабинете в Разведуправлении Красной армии. К тому времени он уже руководил 5-м отделом.

Известный военный атташе в Германии (1925–1928 гг.) и в Италии (1934–1936 гг.) комкор Сергей Петренко-Лунев после зарубежной командировки работал военным консультантом в Совете народных комиссаров. Он тоже пополнил ряды «врагов народа».

Бригадный комиссар, военный и военно-морской атташе в Японии (1925–1926 гг.) Карл Янель был начальником иностранного отдела ВВС РККА. Представляете, начальник иностранного отдела! Ну как из него не сделать «шпиона». НКВД такой шанс упустить не мог.

А вообще, когда разбираешься в делах репрессированных только в одном 1937 году, порой теряешь чувство реальности. Разум и сердце отказываются верить, что подобное «людоедство» могло существовать как таковое. Но ведь существовало.

Кроме тех, кого я уже назвал, хочу перечислить имена и фамилии военных атташе, в разные годы работавших по всему миру, достойно представлявших нашу страну и погибших в застенках НКВД в этом тысячу раз треклятом году.

Это полковник Александр Аппен (Хмелев) (Персия, 1922 г.), капитан 2 ранга Эрнест Батис (Турция, 1930–1932 гг.), комдив Семен Венцов-Кранц (Франция, 1933–1936 гг.), полковник Константин Звонарев (Турция, 1922–1924 гг.), флагман флота 2 ранга Иван Кожанов (Япония, 1927–1929 гг.), комбриг Иван Клочко (Прибалтика, 1926–1927 гг.; Польша, 1927–1929 гг.; Турция, 1933–1936 гг.), комкор Василий Левичев (Германия, 1933–1934 гг.), комкор Эдуард Лепин (Финляндия, 1931–1932 гг.; Польша, 19321933 гг.; Китай, 1934–1937 гг.), полковник Алексей Мазалов (Эстония, 1931–1934 гг.), комдив Иван Ринк (Афганистан, 1924–1926 гг., 1928–1930 гг.), комбриг Николай Семенов (Литва, 1932–1933 гг.; Польша, 1933–1936 гг.; Франция, 1936–1937 гг.), Константин Соколов-Страхов (Афганистан, 1926–1927 гг.), Харальд Туммельтау (Италия, 1932–1934 гг.), Кирилл Янсон (Италия, 1925–1928 гг.).

Из тех, кого репрессировали в 1937 году, выжили только двое – полковник Ади Маликов, военный атташе в Персии в 1927–1931 годах, и коринженер Яков Фишман, военный представитель СССР в Германии (1921–1923 гг.) и в Италии (1924–1925 гг.). Надо сказать, НКВД в те годы работал «на совесть», они брали не только действующих сотрудников, но и давно распрощавшихся с военной службой. Так, Константин Мехоношин, член партии с 1913 года, известный в 1917 году как член Петроградского совета и Военно-революционного комитета, впоследствии председатель РВС нескольких фронтов и армий, был командирован в 1926–1927 годах в Польшу в качестве военного атташе. После этого трудился на руководящих постах в Госплане, входил в коллегию Наркомата связи. В последнее время директорствовал в НИИ океанографии и морского хозяйства. Но и его не пощадили. В ноябре 1937 года Константин Александрович был арестован и расстрелян.