Книга: Толмач - Михаил Гиголашвили

Ироничный, едкий, полный юмора и совершенно неполиткорректный роман о людях и цивилизациях

Вот единственное адекватное, на мой взгляд, слово здесь - "едкий". Яда в отношении к происходящему хватает с лихвой. И ладно бы только яда. Самым неприятным для меня оказалось удивительное презрение, с которым автор относится к своим героям, а главный герой к окружающим. Это ощущается буквально в каждом слове. Отдельно отвратительно читать про отношение героя к женщинам. Ни одного приличного слова при их описании не используется. Мерзко. С моей точки зрения, хорошая идея превратилась в итоге в пшик. Единственная эмоция, которую я ощутила, - это глобальная нелюбовь ко всем вокруг. Надеюсь, что это не отношение автора, а специфический прием, потому что иначе это совсем плохо. В любом случае читать было очень неприятно.

…либерализм по Гиголашвили в Германии зашкаливает: принимают не только лишь всех, мало кто в принципе может миновать немецкие кордоны. В странах-партнёрах по ЕС — так и вообще пограничники-таможенники нелегалов чуть не за свой счёт в Фатерлянд направляют. Главгерой, в общем, как бы помогает бывсовбеженцам и с немцами сотрудничать, и врать складнее, и свои собственные проблемы под шумок решает (…не смейтесь, ей-богу, автор и сам себе за такое тут в собственный текст шпильки вставляет…). Контингент — залюбуешься: военные преступники, старообрядцы, уголовники, гастарбайтеры, международные проститутки, казахские каратисты, украинские хохлы, белорусы, бывшие члены компартии, лютеранские гитаристы, фальшивые турки, мытыщинские омоновцы и одесские взяточники; только что палестинских взрывотехников не завезли. В каждом эпизоде дознания присутствует собственная языково-диалектная экология, не сухая и безжизненная, но живая и переливающаяся. Результатом подобного географико-лингвистического буйства на страницах «Толмача» синтезируется совершенно и решительно отличная, приятно ласкающая читательский слух полифония вариаций и акцентов велико-могучего русского языка…

…говоря совсем уж откровенно, «Толмач» — это большой русский (…бывший советский…) роман, законсервированный в немецкой комнате гражданских допросов. Узнать, сколько доподлинно говорит каждый из допрашиваемых правды или бессовестной лжи, не выходит. Но практически с первых же страниц происходит трансляция историй, которые легко вообразить с этой, бывшей советской стороны. И в той же значительной мере трудно принять немецким дознавателям. Германские бюрократы, в силу специфики, широты и многообразия русского духа, приправленного тьмами диалектов русского же языка, вынуждены только цепляться к откровенным несоответствиям в логике и фактах повествования. А вот у читателя русского — если и не по рождению, то уж совершенно определённо по лингвопринадлежности — меню «Толмача» выходит куда более разнообразным и насыщенным. По форме текст структурируется в пару десятков выдержек из иммиграционных анкет и столько же писем героя, адресованных закадровому «милому другу». Деликатесная проза Гиголашвили имеет под собой прочную, хоть и расплывающуюся в красках основу. Судите сами — автор единовременно тбилисский грузин, эксперт по Достоевскому, преподаёт в Германии и издаётся преимущественно в России. Географический карнавал, а не почва для написания серьёзной и остроумной прозы…

…есть тут, конечно — как не быть — и евросоюзовские городские, так сказать, легенды про еврогосслужащих взятки не берущих. И прямо-таки ни пять, ни даже пятьдесят тыщь свободно конвертируемых евро США соблазнить их не могут, ну ни в какую! Так беллетристика же, законы жанра, ничего не попишешь. Начал врать — или продолжай до самого гран финале, или и вовсе не берись. А для бывших подданных бывшей империи «Толмач» — самое то: в голос хохотать, быть может, и не сподвигнет, но вот от понимающих гримас, ухмылок и хмыканий отбоя не будет точно…

Переводчик сам эмигрант, проживающий уже долгое время в Германии, периодически страдающий разными физиологическим проблемами и болями (возможно в этом можно усмотреть символ больной Европы, или отдельной страны, например, Германии). Через дискуссии с другими переводчиками прослеживается взаимоотношение разных стран друг с другом, Востока и Запада. Рассказы беженцев - это своего рода истории социальной и политической обстановки родных им мест. И все это перемежается изрядной долей юмора (когда низкого, когда весьма тонкого).

В целом, занятный, увлекательный и тонкий роман, один из немногих рисующих хрупкий мост из века XX в век XXI.