Текст книги "Воина миров. Второе пришествие"

Михаил Хрипин
Война миров. Второе пришествие

Часть I. Бегство

Глава 1

– Будьте поприветливее, Джек, – сказала Аннет, – вы распугаете репортеров.

– По крайней мере, это вызовет у них хоть какие-то эмоции. Посмотрите, они же скоро помрут от скуки. Все ведь прекрасно понимают, что тут происходит.

Он небрежно махнул рукой в сторону кучки скучающих в углу зала журналистов и продолжил разглядывать городскую площадь. Сквозь стеклянные стены вестибюля кинотеатра было прекрасно видно памятник очередному герою войны с марсианами. У подножия памятника лежали цветы. Джеку очень хотелось думать, что их туда положили по случаю сегодняшней премьеры. У тротуара был припаркован модифицированный Бентли, недавно купленный Джеком по случаю сегодняшнего события. Дикси, личный шофер и телохранитель Джека, сидел за рулем и разглядывал проезжающие мимо экипажи. Временами его внимание привлекал очередной пыхтящий белым паром экземпляр, и тогда Дикси долго провожал машину глазами.

Так и не обнаружив на улице ничего интересного, Джек снова перевел взгляд на окружающих. Привычная картина с участием околокинематографической публики также не обещала ничего нового. Он увидел в толпе пару знакомых критиков, изучающих афиши других фильмов. Несколько бездарных актеров шумно переругивались у барной стойки в углу. Общаться ни с кем не хотелось. Даже Аннет немного утратила часть той загадочности, которая интриговала Джека на протяжении всей совместной работы над картиной.

– Напрасно вы так. – Аннет посмотрела на Джека с укоризной. – Столько людей ждут вашего появления на экране, а вы стоите тут с таким видом, словно вам это совершенно не нужно.

Наконец Джек повернулся к ней, и на его лице обозначилось немного нарочитое удивление.

– Все-таки вы неисправимы. Я понимаю, участие в этом фильме действительно будет развитием карьеры, но неужели вы не чувствуете, что людям начинают надоедать военные драмы?

– Мне кажется, этот жанр вечен. Кому могут надоесть истории про героические подвиги, про освобождение, про…

– Вы смогли дозвониться в Лондон? – вдруг оборвал ее Джек.

– Нет. Оператор сказал, что там какие-то неполадки на линии, – Аннет поняла, что Джеку уж точно этот жанр давно надоел, поэтому нисколько не удивилась смене темы разговора.

– Я тоже не смог. Хотел заказать гостиницу, но видно придется делать это после всего этого безобразия. Этот футбол… Гостиницы в столице битком забиты, вот и у телефонистов, наверное, проблемы.

Прозвенел звонок, публика в вестибюле оживилась, двери в кинозал начали открываться. Стоявшие у дверей стали расталкивать друг друга, будто имело какой-то смысл войти в кинозал непременно первым. «Какая бессмысленная возня, – подумал Джек, – все равно у каждого свое место». Он обреченно повернулся, автоматическим движением обнял за талию Аннет, и они стали продвигаться в сторону входа.

Проходя мимо афиши, Джек покосился на нее через голову Аннет. «Освобождение, – в который раз прочитал он название. – В главных ролях – Джек Ридл и восходящая французская звезда, Аннет Пети». с афиши на него смотрел темноволосый мужчина в грязной, потрепанной одежде. с героическим выражением на лице он всматривался куда-то вдаль, нижняя челюсть немного выдавалась вперед, а тоненькие усики выглядели подозрительно свежо и аккуратно. Мужчина левой рукой прижимал к себе миниатюрную рыжеволосую девушку с тонкими чертами лица и огромными глазами, излучающими отчаянную мольбу о спасении.

«Еще два часа невыносимой скуки и все закончится», – подумал Джек. Его начинало клонить в сон. Джек даже стал мечтать, как устроится в мягком кресле и впадет в целительное дремотное состояние, отгородится от всей этой надоевшей суеты. Кому как не ему было знать, что в первые пятнадцать минут тапер будет играть исключительно медленные и умиротворяющие пассажи, задремать под которые было бы настоящим наслаждением.

Сначала Джек почувствовал удар в бок, а уже потом начал различать звуки.

– Да проснитесь же вы! – оглушительно шептала Аннет. – Происходит что-то странное!

– Я же вас предупреждал, ничего приятного здесь происходить не будет, – недовольно пробормотал Джек, моргая глазами.

– Идите вы к черту со своим сарказмом. Кажется, это землетрясение.

– Что за чушь!

– Протрите глаза, люди уже волнуются. Только что был сильный подземный толчок. Его заметили все, кроме тех, кто умудрился заснуть! – она смерила его оскорбленным взглядом.

Джеку вдруг стало неловко и обидно. Похоже, что он пропустил что-то стоящее, да еще и заставил Аннет переживать эти волнующие моменты в одиночестве. Зрители и в самом деле оживленно обсуждали происходящее. Многие начинали продвигаться к выходу. Тапер больше не играл, а непонимающе озирался по сторонам. на экране, без всякого аккомпанемента, главный герой пригибаясь бежал по окопу. Земля тряслась, в воздухе плыл черный смоляной дым, резкие всполохи периодически озаряли местность.

– Успокойтесь, это спецэффекты. Я подозревал, что на Уорфилмз что-то такое должны придумать. Они просто обязаны были держать все в секрете, чтобы достичь эффекта. Иначе эта премьера действительно не стоила бы выеденного яйца.

– Позвольте вам не поверить, – ответила Аннет. Было заметно, что она немного успокоилась, и к ней вернулась ее женская непосредственность. – Каким образом можно заставить трястись целое здание?

– Я не специалист, но, согласитесь, задумка потрясающая.

– Надо как-то успокоить людей, а то эта потрясающая задумка просто сорвет сеанс.

Аннет решительно встала и набрала воздуха в легкие, чтобы сообщить зрителям что-то успокаивающее. в это время дверь в зал широко распахнулась, ввалился швейцар. Он тяжело дышал, его растрепанный вид говорил о только что пережитом потрясении. от учтиво-надменной маски, которая встречала посетителей кинотеатра, не осталось ничего. Аннет замерла на месте. Джек обернулся на шум и с интересом уставился на швейцара. Сделав пару судорожных вдохов, тот обвел зал сумеречным взглядом и просипел:

– Марсиане…

– Нет, все-таки продюсеры свое дело знают! – сказал Джек. – Какой размах!

– Марсиане! – собравшись с силами, прокричал швейцар. – Опять…

Он вдруг осел на пол и обхватил голову руками. Сидевшие поблизости зрители вскочили с мест и подбежали к нему. Швейцар больше не реагировал ни на что.

– Ничего не понимаю, – Аннет опустилась в кресло и посмотрела на своего спутника.

Джек явственно ощущал душевный подъем. Выходило так, что этот проект обещал стать заметным событием, несмотря ни на что. Напрасно он его хоронил.

– Мы что же, так и будем сидеть? – неуверенным голосом спросила девушка.

– Положитесь на меня, давайте посмотрим, что будет дальше. Я уверен, что все спланировано очень грамотно. Швейцар, несомненно, несколько переигрывает, но в целом, должен признать, эффект потрясающий.

Тапер, заметивший в первом ряду Джека и Аннет, сидящих на местах и не собирающихся никуда уходить, решил наконец вернуться к работе. Кинув взгляд на экран, он мгновенно подобрал нужную тональность и заиграл подобающую действию тревожную мелодию. Зрители стали возвращаться на места. Двое человек помогли швейцару подняться, повели его под руки из зала. Дверь за ними закрылась.

На экране герой выскочил из окопа и побежал через небольшой пустырь. Вдруг в дерево, стоящее неподалеку, ударил яркий луч. Оно моментально вспыхнуло факелом, и бегущий мужчина невольно отшатнулся. на горизонте вспыхивало и искрило. Над лесом метались изломанные тени. Мужчина прыгнул в сторону, присел за перевернутым паровиком. Из-за края экрана полетели обломки штукатурки и черепицы.

В это время здание кинотеатра сотряс еще один толчок. не очень сильный, но вполне ощутимый, на этот раз он был воспринят публикой в зале гораздо более адекватно. Пару раз хлопнули в ладоши, послышались одобрительные замечания. Джек повернулся к Аннет и слегка приподнял брови. Аннет понимающе кивнула. Получалось, что они присутствовали при рождении новой эры кинематографа. Скука совершенно уступила место предвкушению успеха. Джек удовлетворенно сложил руки на груди.

Внезапно дверь в зал снова открылась, вбежали люди. Все зрители как по команде обернулись, чтобы не пропустить очередной момент представления.

– Они вернулись!

– Спасайтесь!

Ворвавшиеся стали бегать по рядам и трясти людей, которые должны были, видимо, поддержать их настрой и как-то отреагировать. Потрясенные зрители, однако, ограничились только наблюдением, отчего тормошившие их начали паниковать еще больше.

– Забудьте про кино! Это не шутка!

– Они уже здесь!

Секунду понаблюдав за происходящим, Джек заметил:

– На мой вкус, это перебор. Это как-то не укладывается в сценарий фильма.

В это мгновение в голове Джека словно проскочила молния. Воспоминание предстало перед ним со всей возможной отчетливостью и достоверностью. Ему даже показалось, что он снова сидит в своей гостиной. Мягкий диван и множество подушек поддерживают тело в полулежачем положении, в руках шуршит свежая газета «Лондон Телеграф», от сигары поднимается тонкая змейка дыма и, пересекая солнечный луч, растворяется под потолком. Заголовок гласит: «Неужели опять?». Джек неспешно затягивается, немного щурит глаза от дыма, начинает читать.

«Сообщаем вам, уважаемые читатели, что известный астроном, сэр Стивен Сайд, накануне совершил потрясающее открытие во время проведения очередных наблюдений планеты Марс. Сэр Сайд незамедлительно обратился к журналистам и сообщил, что им зафиксировано появление периодических вспышек на поверхности красной планеты. Астроном сразу особенно выделил тот факт, что наблюдавшиеся вспышки как нельзя более походят на таковые, предшествовавшие трагическим событиям тридцатидвухлетней давности, не нуждающимся в напоминаниях. Заявление сэра Сайда потрясло научный мир. Сейчас все астрономические обсерватории мира сосредоточили усилия на том, чтобы либо подтвердить, либо опровергнуть эти наблюдения. Все человечество вправе задать себе сейчас вопрос – «Неужели опять?». Мы будем следить за развитием событий, надеемся уже в следующем выпуске прояснить ситуацию».

– Аннет, дорогая, нам немедленно нужно уйти, – сказал Джек, когда снова обрел способность воспринимать реальность. – У меня есть одно подозрение, но я бы не хотел сейчас делать поспешных выводов. Кто из нас прав, мы выясним чуть позже.

Пытаясь сохранить самообладание, что внезапно оказалось для него трудным, Джек взял Аннет под локоть. Они стали продвигаться к выходу, стараясь не вызывать паники, шагая уверенно и не торопясь. Должно было создаться впечатление, что они покидают это мероприятие просто из-за молчаливого несогласия с изменившейся атмосферой в зале. Когда проходили мимо одного из суетящихся людей, который только что дергал сидящего с краю за рукав, паникер резко обернулся и уставился на них полусумасшедшими глазами.

– Бежать надо, бежать! – сдавленным голосом сказал он. в его взгляде промелькнуло и одобрение, и укор, и, вместе с тем, почти полное безумие.

Чутье профессионального актера подсказало Джеку, что эти эмоции – не лицедейство. Аннет отпрянула от безумца, но Джек чуть сильнее сжал ее локоть и повел дальше. Выходы на улицу никто не догадался открыть, и только распахнутые двери, ведущие обратно в фойе, ярким квадратом светились впереди. За дверным проемом кто-то пробежал.

Они прошли уже три четверти расстояния до двери, когда сзади послышался сильный треск. Звук усиливался, переходил в грохот, заставляя рефлекторно обернуться. Их взгляду предстала картина, потрясшая неуместностью и, одновременно, неоспоримой реалистичностью. Киноэкрана больше не было, равно как и стены, на которой он висел. Рояля, стоявшего в углу сцены у самой кулисы, и сидевшего за ним тапера не было тоже. Все пространство сцены представляло собой облако пыли, напоминающее перевернутую шляпку гриба. на эту шляпку с неровно обломанного края потолка осыпались куски перекрытий. а посередине шляпки, словно с целью еще раз подчеркнуть эту аналогию, возвышался металлический столб. Он уходил сквозь пролом вниз и опирался на пол подвала. Верх столба немного раскачивался. Вверху, за краем провала, блеснула зеленая вспышка, послышался металлический лязг.

– Бежим! – закричала Аннет.

Джек волевым усилием преодолел оцепенение, и они бросились в дверь. Вокруг царила паника. Проклиная себя за нерасторопность, Джек сильнее прижал девушку и, почти поднимая ее в воздух, ринулся сквозь толпу. Ряды кресел нисколько не задерживали людской поток. Джека и Аннет бросало к стене бокового прохода, тут же снова отрывало и тянуло дальше. Доплыв до двери, почти не касаясь ногами пола, они попали в чудовищные тиски, но спустя мгновение уже очутились в вестибюле. в голове Джека мелькнула совершенно неуместная ассоциация с шампанским, рвущимся из открытой бутылки. Они были в числе первых спасшихся, и у них появилась некоторая свобода выбора.

Джек вспомнил, что на улице их ждет экипаж, и потащил Аннет к выходу. Сзади уже наступали на пятки. Через стеклянные стены был виден царящий на улице хаос. Зрелище настолько отличалось от виденного полчаса назад, что сознание стало воспринимать это как кинофильм.

На проезжей части лежал перевернутый паровик с развороченным котлом, из которого еще вырывались остатки пара. Передние колеса медленно крутились. Люди бежали в разные стороны не разбирая дороги. Над всем этим бедствием нелепо возвышалась статуя героя, смотрящего суровым взглядом на горизонт.

– Дикси! – воскликнула Аннет, указывая вперед дрожащей рукой.

Джек перевел взгляд на более близкое окружение и увидел, что их Бентли – чудесным образом пока неповрежденный – стоит у входа. Шофер, сидя за рулем, напряженно всматривается внутрь здания кинотеатра, но снаружи ему, конечно же, ничего не видно. Разбегающиеся люди, казалось бы, совсем не замечают экипаж и, тем более, никто пока не решается им воспользоваться. Возможно, их сдерживает решительный вид Дикси, но, скорее всего, они просто ослеплены ужасом.

Один из бегущих мужчин, даже не меняя траектории, перескочил через кабриолет, словно это было досадное недвижимое препятствие. Дикси только слегка пригнулся, не отрывая глаз от входа в здание.

Не сговариваясь, Аннет и Джек побежали к выходу. Автоматический привод на дверях сработал безупречно, с легким шипением раздвинув створки.

– Гони! – с ходу крикнул Джек.

Пока Дикси переносил ногу на педаль акселератора, они с Аннет уже запрыгнули на заднее сиденье.

Разгонные электромоторы взвыли на высокой ноте, машина сорвалась с места, проскочив между двумя бегущими людьми. Использовать пар Дикси благоразумно не стал, решив, что сейчас не время для чинного соблюдения правил приличия. Звериный натиск электротяги позволительно было использовать только военным да богачам, кичащимся властью над скоростью и мощью своих переделанных на заказ машин. Через мгновение машина спрыгнула с тротуара на проезжую часть, лавируя между брошенными колясками и фургонами понеслась прочь от кинотеатра.

Приподняв голову над бортом машины, Джек посмотрел назад. Во время прыжка он как-то машинально накрыл девушку собой. То ли сработал какой-то древний инстинкт, то ли мышечная память после множества съемочных дублей сыграла такую шутку. Теперь его спутница барахталась под ним на сиденье, пытаясь вылезти. Однако то, что он увидел на площади, заставило позабыть об их двусмысленном положении.

Посреди площади, возвышаясь метров на тридцать, стоял треножник. Было странно видеть эту чудовищную машину в действии и сознавать, насколько далеки от реальной жизни все те бесчисленные художественные реконструкции, которыми изобиловали военные энциклопедии и исторические справочники.

Еще в школе Джек стоял с толпой мальчишек в огромном зале Музея Вторжения, в самом центре которого, под стеклянным куполообразным окном в потолке, был установлен треножник. Он был собран по частям из нескольких оставшихся в хорошем состоянии машин и закреплен растяжками в вертикальном положении. Тогда Джек всей силой своего детского воображения представил эту махину на городских улицах, и ему стало страшно. Несколько ночей после этого его мучили кошмары, а мать успокаивала и говорила, что это все уже в прошлом, что они никогда не вернутся.

Сейчас он переживал острый приступ дежавю и в то же время испытывал в каком-то смысле гордость за себя из-за того, что детские представления о способностях этой машины оказались до такой степени схожими с действительностью.

Вероятно, треножник только что остановился, перейдя на площадь с соседней улицы, на которую выходила задняя сторона кинотеатра. Он еще не совсем погасил скорость, две изящные ноги распрямлялись, выравнивая вертикаль, в суставах вспыхивали ярко-зеленые искры. Несколько металлических щупалец с грохотом стукнулись о ноги, свободно повисли. Башня, сверкающая рядом многогранных иллюминаторов, поворачивалась с поразительной для такой внушительной конструкции легкостью.

Треножник поднял над башней блеснувшее металлом устройство, закрепленное в короткой толстой конечности. Чтобы сохранить равновесие, ему пришлось переставить одну из ног. Она опустилась на гранитную статую героя, отчего та разлетелась вдребезги, обломки камня рассыпались по всей клумбе. Было в этом движении что-то настолько банально-символическое, этакое воплощение космической мстительности, что Джек невольно скривился.

Из небольшого экипажа на полном ходу выскочил человек, Бентли резко вильнул в сторону, уворачиваясь от столкновения. Аннет крепко приложилась головой о спинку водительского сиденья и вскрикнула.

– Простите! – крикнул через плечо Дикси.

Джек посмотрел вперед. Секунду наблюдал за мельтешением перед капотом, но не смог преодолеть искушения – обернулся. Было что-то гипнотически притягательное в гигантской марсианской машине, хотелось неотрывно следить за каждым ее движением. Наверное, то же самое испытывает несчастный кролик перед удавом в последнюю секунду жизни. Вновь переведя взгляд на чудовищную машину, Джек с ужасом понял, что устройство, которым манипулировал марсианин, направлено рифленым жерлом прямо на них.

– Как нелепо, – почему-то пробормотал Джек.

– Что происходит? – спросила Аннет, делая еще одну попытку выбраться из промежутка между сиденьями.

– Пригнитесь!

Джек бросился вниз на сиденье и обхватил девушку руками. Автомобиль еще раз резко вильнул в сторону, и Джек увидел, как в считанных сантиметрах от борта промелькнул котел грузового паровика. Как только он скрылся из поля зрения, раздался оглушительный взрыв. Бентли взлетел на воздух. Вероятно, луч попал как раз по котлу грузовика, и теперь их поднимало вырвавшимся на свободу давлением.

Дальнейшее напомнило Джеку рабочие моменты в студии, когда оператор монтажа медленно прокручивает пленку вперед, ища нужное место. Машина стала крениться в воздухе на правый бок, где сидел Дикси. Джек увидел стену соседнего дома, повернутую в неправдоподобном ракурсе, и распахнутое окно на втором этаже. в окно выглядывал какой-то парень в майке. Он медленно открывал рот. Сигарета, прилипшая к нижней губе, плавно опускалась вниз вместе с челюстью.

Окно и стена сместились в сторону, туда же проплыл край крыши, взору Джека предстало ослепительно голубое сентябрьское небо. Потом – удар. в следующую секунду Джек потерял сознание.

Глава 2

Помутнение рассудка постепенно отступало, возвращалась способность соображать. Тело, стянутое перегрузочным коконом, изнемогало от только что пережитого страшного давления. Один за другим оживали органы чувств.

Воздух снаружи кокона бы еще очень горяч, но прохладная свежая струя, продувающая его изнутри, помогала быстрее прийти в себя. Скоро отсек управления начнет остывать после выхода из атмосферы, уже слышно натужное шипение воздуховодов, спешащих восстановить нормальный режим.

«Время на моей стороне. Я здесь, все свершилось, как и было задумано. Теперь есть только я, машина и Время, помогающее мне. Ничто меня не остановит».

Иррат открыл глаза и уставился на мутную белесую пелену кокона, державшую его в тугих объятиях. За слоем натянутой струной ткани перемигивались нечеткие цветные пятна контрольных панелей. Они ждали возвращения пилота, чтобы обрушить на него горы информации о завершении стартовых процедур. Пятна сливались в переливающееся море пугающих зеленых оттенков, говорящее, что пилоту все еще опасно покидать кокон. То тут, то там, начали всплывать из тревожной зелени красные успокаивающие островки. Многие параметры возвращались к норме быстрее других.

Иррата мутило.

«Теперь понятно, почему перед стартом нельзя и куска проглотить. Это совсем не то, что тренировочные полеты. Я испачкал бы все вокруг, мог бы даже захлебнуться. а в коконе не пошевельнешься. Как хочется пить!».

Прошло несколько томительных минут бездействия. Разминая затекшие мышцы, Иррат медленно поворачивал темноволосую голову. Широкий плоский нос терся о нежную тугую ткань оболочки. Последний опасно зеленый огонек погас, и кокон обмяк. Иррат выскользнул в щель, медленно опустился на чуть вогнутый пол. Касание было почти не ощутимо. Остаточное вращение слабо прижимало ступни к полу.

Стараясь не делать резких движений, Иррат протянул руку и ухватился за обвисшие складки кокона над головой. на панели впереди вспыхнул предупреждающий зеленый сигнал, пилот сильнее сжал пальцы. Пол вздрогнул, Иррата потянуло вниз – тело обретало привычный вес. Пол перестал дрожать, и предупреждение погасло, как только была достигнута расчетная скорость вращения. Иррат расслаблено опустился на колени. Взлет, как это ни было ужасно, прошел успешно.

Напряжение быстро отступало. Иррат вновь ощутил голод и решил восстановить силы в надежде быстрее успокоиться и сосредоточиться на своем плане. Ему потребовалось некоторое время, чтобы сориентироваться в обстановке. Еще не полностью придя в себя после перегрузок, он медленно осмотрел рубку. Бледные, крупные, широко расставленные глаза жгло от многочисленных крошечных кровоизлияний.

Он запрокинул голову и наконец обнаружил контейнер с пищей. Надежно запертый металлический ящик стоял высоко над головой. Иррат тяжело поднялся и на дрожащих ногах поплелся по периметру помещения, повторяя изгиб пола. Поверхность впереди плавной дугой уходила вверх, становилась стеной, затем потолком и также опускалась за его спиной, вновь оказываясь под ногами. в этой огромной цилиндрической камере ему предстояло прожить десятки одиноких дней. Пора было привыкать к особенностям передвижения.

То и дело инстинктивно обходя задраенные люки в полу, Иррат приблизился к продуктовому ящику. Позади обвисший кокон уже переехал на потолок. Справа тянулись бесконечные приборы и панели, докладывающие о результатах диагностики бортовых машин. За переборкой, на которой были закреплены эти устройства, располагался носовой двигательный отсек, битком набитый тормозными и маневровыми двигателями, приборами контроля пространственной ориентации, камерами наружного обзора и колоссальным ударным датчиком, занимавшим весь острый нос корпуса.

Окрепшими пальцами Иррат вскрыл ящик, достал один из пакетов. Первый прием пищи на борту, вскрытие пакета, как символ первого шага на решающем отрезке пути к победе. Он с усилием откусил большой кусок от спрессованных в брикет обезвоженных листьев арры. Питьевой кран на гибком шланге торчал тут же, в углублении соседнего отсека. Иррат потянул его из гнезда, сделал несколько жадных глотков живительной жидкости.

Сухая масса во рту начала впитывать воду и снова приобрела естественный железистый вкус. Листья набухли, Иррат был вынужден поскорее их проглотить, укоряя себя за забывчивость. Пережитый стресс на короткое время вытеснил опыт, полученный при подготовке к старту. Если откусить слишком много этих распухающих как губка волокон, можно закупорить глотку и подавиться. Арра впитывала в себя воду в огромных количествах, поэтому обширные плантации этого растения культивировались повсюду, спасая мир Иррата от потери влаги при рассеивании атмосферы.

Иррат дождался, пока приятное тепло сытости начало разливаться по организму, и направился к главному пульту контроля. Теперь его не беспокоили последствия стартовых перегрузок, и он шагал намного увереннее. Пройдя обратно половину окружности, он вернулся к месту крепления кокона и расположился по другую сторону прохода, в кресле пилота, чтобы лично изучить показания приборов.

Он заранее знал, что все в полном порядке, но ему нравилось смотреть, как изображения сменяют друг друга, как лаконичные пиктограммы постоянно сообщают свежую порцию технических данных. Когда он смотрел на этот калейдоскоп, на окружающую демонстрацию технического могущества, Иррату начинало казаться, что он близок к пониманию причины бедственного положения его народа. До сих пор, правда, Иррат не разгадал эту загадку, но теперь, когда у него столько времени впереди, был уверен, что найдет ответ.

Конечно, он знал историю. Она передавалась из уст в уста, ее помнил каждый, кто хоть раз, ребенком, услышал от своей матери волнующий рассказ. После постижения страшной истины детство заканчивалось. с Ирратом было точно так же. Но ему всегда казалось, что большинство упускает какой-то скрытый смысл, какой-то самый важный из подтекстов. Он предполагал, что историю невозможно было воспринять во всей полноте, потому что уже никогда им не поставить себя на место предков. Тяжесть собственного положения давила на них и не позволяла тратить время на такую роскошь, как воображение.

Пилот протянул руку к плоскости серебристого металла. Палец легко коснулся клавиши, отвечающей за выбор внешней камеры, дающей изображение для панели главного вида. Его взгляду предстала панорама за кормой. Камера была установлена строго на оси, а несложный механизм поворачивал ее в противоположную сторону, компенсируя вращение корпуса. Он видел красновато-бурую поверхность пустынь, рассеченную стрелами каналов. Кратеры покрывали большую часть поверхности, многократно наслаиваясь друг на друга. Иррат знал, что это следствие близости каменного пояса и разреженности атмосферы, не дающей незваным гостям сгорать и разрушаться на подлете.

Центр картины занимало чудовищных размеров ослепительно белое пятно, расползающееся во все стороны. Оно покрывало уже внушительную часть поверхности, становилось все больше с каждой минутой. Выброс пара, уже полностью покрывший Вулкан со всеми его подножиями, прилегающими долинами и каньонами. Под облаком скрывалась и стартовая площадка, и город, и каналы с плантациями вдоль берегов.

Это было последнее облако, снаряд Иррата замыкал череду стартов. Разрушительный эффект от каждого взлета не позволял выполнить слишком много запусков. Величайшее искусственное сооружение на планете должно было подвергнуться капитальному ремонту, прежде чем его можно будет снова использовать для кошмарных целей. Следующий снаряд мог и не взлететь, поэтому риск был неприемлем. К тому же, экипировка сил вторжения на этот раз была значительно лучше, что вселяло уверенность в надлежащем исходе даже при участии столь малого числа боевых единиц.

Мысль о пассажирах породила очередную волну ненависти, которой Иррат поддерживал себя в последние годы. Он ткнул пальцем в клавишу выбора внутренних передатчиков. Главная панель померкла, погрузилась в сумрак, слабо подсвеченный резервными лампами. Несколько тусклых светильников располагались по всему объему грузового отсека, давая представление о расположении самых важных объектов. Выбранная Ирратом камера давала вид на главную область – ряд коконов, каплями вытянувшихся к полу под тяжестью заключенных в них спящих тел.

«Они никогда не остановятся. Только физическое уничтожение может прекратить их попытки. Любые другие препятствия не имеют для них никакого значения. Они оцениваются лишь временем на их преодоление. Как жаль, что мы оказались не способны к тому же. Это все эмоции, они погубили нас».

Иррат рывком потушил панель и закрыл уставшие глаза. Горечь сожаления вытеснила ненависть на второй план, и он погрузился в пучину воспоминаний. Это всегда помогало вернуть нужный настрой, без которого он не мыслил выполнение дела своей жизни. Но настрой почему-то не возвращался. Вместо этого Иррат вдруг почувствовал тяжелый груз безразличия и пугающее стремление устраниться от любых дел. Он провалился в отрешенность, так и не успев задуматься над странной переменой.