Текст книги "Ваганьковский приют"

В тот день на перекрестке перед Рижским вокзалом был затор. Машины не двигались ни в центр, не из центра. Эстакада не избавила площадь от автомобильных пробок. Катерина двигалась по тротуару, волновалась, тяжело дышала, опасалась: а вдруг Маргарита уйдет из дома? Неожиданно она подняла голову вверх, почувствовала на себе чей-то взгляд. На пятом этаже в открытом окне увидела черноволосого мужчину в белом свитере. Он смотрел на нее. Ее охватило почему-то странное предчувствие, что она идет не к Маргарите в гости, а к этому человеку. Мужчина не сводил с нее глаз. Она остановилась и смотрела на него. На нее нашел шок, как тогда на Набережной, не могла двинуть ни ногой, ни рукой.

Сердце заколотилось еще сильнее. Ей нужна была опора, она могла просто упасть… Все же преодолела страх, опустила голову, сделала шаг, другой, завернула за угол, нашла подъезд, перевела дух. Нажала кнопки, и дверь открылась. Лифт не работал, она поднялась на лестничную площадку пятого этажа. Высоко над головой горела единственная тусклая лампочка. Она старалась отдышаться. Некоторое время раздумывала, позвонить или нет. Ее начал мучить прежний червь сомнения. Не повернуть ли обратно? Заставила себя потянуться к звонку и вдруг за дверью услышала шум, громкие возбужденные голоса. «Божественная» ссорилась с мужем? Она остановилась в раздумье. Потом тишина. Она снова потянула руку к звонку, и надо же, в этот момент дверь сама резко распахнулась. На пороге появилась Маргарита.

Катерина хотела улыбнуться, но так и стояла с открытым ртом. Лицо у Маргариты было покрасневшее, глаза горели. На «прекрасную леди» совсем не похожа. Фурия? Катерина хотела сказать, что просит прощения, что явилась без звонка, только… Маргарита же потянула носом воздух, осмотрела ее с ног до головы, черты лица ее исказились, она неожиданно крикнула: «Ах, вот ты где! Прячешься, страшилище! Черная ведьма!» – и влепила ей звонкую пощечину, за ней вторую, потом крикнула: «Не будет тебе счастья!», плюнула и сбежала вниз. Дверь осталась открытой.

Вот это знакомство! От обиды, унижения у Катерины помутилось в голове. За что с ней так? Пренебрегли, хотели унизить? Щеки у нее горели. В первое мгновение хотела броситься следом, нагнать обидчицу, ударить ее, расцарапать красивое лицо, вцепиться в волосы. Потом остыла. Размышляла. Может быть, произошла ошибка? Маргарита ее с кем-то спутала? Как бы там ни было, дверь перед ней в квартиру была открыта.

И Катерина вошла. Из коридора в комнату. И увидела того самого мужчину, который стоял у окна. Высокий, черноволосый, бледный, глаза зеленые, а губы красные. Он спросил, кто она, и, не дождавшись ответа, неожиданно засуетился, предложил сесть, выпить и притащил из кухни бутылку греческого коньяка «Метакса». Просидели они до позднего вечера. За эти часы Катерина буквально оттаяла, переродилась. Она вернулась к себе на Ордынку другим человеком. За то время, что провела в доме на Рижской, весь мир увидела с другой стороны. На другой день утром открыла окно своей комнаты. Доносившийся из церкви женский хор ее не раздражал. Она смотрела на нищих, толпившихся у изгороди, и улыбалась, они показались ей вполне симпатичными.

…Маргарита ушла из квартиры на Рижской. И Катерина вошла в ее обиталище. Вошла как к себе домой. И покорила Валентина. Они не просто беседовали, они откровенничали. Валентин весь перед ней раскрылся, рассказал всю свою жизнь без утайки. Никогда еще с таким упоением она не слушала ни одного мужчину. Теперь она была уверена, что не только вытеснила Маргариту из дома, но и забрала ее мужа, подчинила его себе. Чего желать большего? До двадцать четвертого июня – день субботы, или Сатурна, по-английски «Saturday» – оставались считаные дни. Свое полное могущество она могла продемонстрировать только в один-единственный в году день. В самый длинный. На смену которому приходит самая короткая ночь. Ночь Сатурна. Она дождется своего.

2. Ночь ворожбы

На темневшем небосклоне Катерина отыскала свою планету – Сатурн. Крошечная точечка, как одинокая горящая свеча в кромешной темени. Катерина навела окуляр телескопической трубы на резкость. Перед глазами появился дрожащий прозрачный шар с продольными кольцами.

Почему древний знак его – могильный крест и под ним дуга? Не потому ли, что это единственная планета, которая указывает на то, что все имеет свой конец и все живое обречено на смерть, и при взгляде на Сатурн появляется тоска, подталкивающая на мерзкие поступки. Катерина не сводила глаз с дрожащего круга. Она стала шептать заклинание, которое с детства усвоила от бабки Полины:

«Самая злая планета Солнечной системы, властитель смерти, – шептали ее губы, – любимая звезда всех черных магов, услышь меня. Люди, родившиеся под твоим влиянием, я знаю, имеют дурные наклонности. Я одна из них. Но меня это не страшит. Я дитя природы, выросшее в одиночестве, оказавшаяся в тени. Пусть коварство, хитрость и лживость будут моим разящим оружием. Пусть все мои пороки останутся при мне. Я люблю черный цвет, люблю ночь, тень, моя любимая птица – сова, мой любимый зверь – черная кошка. Когда приближается ночь и ты всходишь на небе, я начинаю ощущать в себе прилив бодрости и сил. Сон у меня пропадает. Так помоги мне исполнить все замыслы, и я принесу тебе любую жертву»…

Магия – творческий процесс связи реального мира с потусторонним, считала Катерина. Человек с богатой фантазией воодушевляет окружающий его мир, наделяет предметы особыми свойствами, верит в это до самозабвения. И чем сильнее такая вера, тем ощутимее откликаются неодушевленные предметы, они становятся заговоренными. Стоит послать им сильный импульс, и он отразится. Заговоренный да откроет рот. Тогда реальность отступает, и фантазия становится действительностью.

В детстве бабка Полина подарила ей две книжки. Одна называлась «Королева Марго», которую Катерина неоднократно перечитывала, вторая оказалась колдовской – путешествие в мир таинственных чудес и превращений. Она была с картинками. Из нее впервые Катерина узнала, что величественный Бог, которого сотворили люди и сами же распяли, погиб не потому, что был добр, а потому, что был одинок. Добро в единственном числе беспомощно. А злых демонов, сил ночи, коварных призраков, которых, кстати, тоже сотворили люди, – сотни, десятки сотен, тысячи. И они оказались живучи и непобедимы. Бога нет, его убили. А злые силы живут и действуют по сей день. И на кресте нет распятого зла, а есть распятое добро. И это тоже совершили люди. И зло чаще всего появляется в образе человека – это Дьявол или Сатана, поверженный ангел, Асмодей, Люцифер, Вельзевул, Анафема, Молох, Воланд и их подручные, разные вурдалаки, вампиры, оборотни, анчутки, василиски, вервольфы. Их тоже сотни… В лесу водятся лешие, ведьмы, паны, сатиры, вампиры. В воде живут уже мало похожие на человека существа – нимфы, русалки, сирены, левиафаны. Есть еще валькирии, кобольды, инкубы, суккубы, ундины, сильфы, саламандры, големы, шаманы, голиафы, тролли, гномы, гоблены, вольты, сфинксы, гогмагоги, франкенштейны, домовые.

Все? Нет, не все, малая толика из известных гадов. Живут еще где-то упыри, химеры, кикиморы, гомункулусы. Нечисти несть числа. Все они были изображены в образе полулюдей, полузверей, включая страшных мохнатых минотавров и кентавров. А в образе животных красовались страшные гарпии, дьяволы, черти, огнедышащие драконы, змеи-горынычи, черные коты. Завершала книгу картинка с изображением черной ведьмы: молодая женщина в островерхой шляпе с широкими полями сидела на пеньке перед костром. Ее зеленые глаза смотрели на Катерину. Женщина варила зелье, а в небе светила круглая луна. Возле пенька пристроились четыре черные кошки. На дереве, нахохлившись, с неподвижным взглядом желтых глаз застыла голубая сова. На древнем валуне перед женщиной стоял череп. В миске лежал кусок глины. Ведьме оставалось только обмазать глиной череп, и он открыл бы ей тайну скрытых сокровищ… Внизу подпись: «24 июня в полнолуние наступает ночь черных магов, это самая короткая ночь в году. Помни, в эту ночь действительность может стать фантастикой, а фантастика легко заменит действительность». Струйка дыма над котлом все увеличивалась…

Катерина потянула носом воздух, ее чуткие ноздри уловили запах сладковатого шафрана. От чугунной курильницы, стоявшей на подоконнике и разогреваемой спиртовкой, исходил желтоватый дымок. Зернышки опиумного мака тоже раскраснелись. Сейчас и они дадут свой аромат. Она снова прислонилась к телескопу и продолжала смотреть, пока на глазах не выступили слезы, пока наконец кольца Сатурна не стали расходиться и вместо них появились тонкие светящиеся линии. Через мгновение полосы сменились сыпавшимися искорками. Они падали медленно и растворялись в пустоте неба. Неужели карты? Темно-синяя обратная сторона карт Таро с серебряными звездочками, искорками и полосками. Значит, все-таки гадание. Она покрутила окуляр, теперь перед глазами возникли фигуры, в этот момент у нее закружилась голова.

Она села, машинально взяла кусок пластилина и привычными движениями стала его разминать, разогревать. Дыхание наладилось, пальцы работали быстрее, все быстрее, как заводные. В который раз принялась лепить Маргариту. Вот на палке появилась голова с чертами знакомого лица, выступил прямой нос, поднялись высокие брови. Глаза подождут, они самые трудные. Чистый открытый лоб, придающий одухотворенный облик. А как быть с волосами? Какую сделать ей прическу? Такую, как на Набережной? Заостренным стеком она убрала с щек лишние складки. У Маргариты нежный овал и тонкие губы. Выходило похоже. Через десять-пятнадцать минут у головы появятся туловище, руки, ноги.

Через полчаса она отложила почти готовую фигурку. Хватит. Силы кончились. Помимо Маргариты у нее уже были готовые слепленные фигурки Антона Палина, Вероники. Валентина изобразила таким, каким увидела его в первый день, – в белом свитере, с пятнами крови на нем. Она усмехнулась, муж Маргариты в пластилине. Смешно. Мягкий, податливый. И про себя не забыла, смотрела в зеркало и лепила. Получилось похоже. Закончит Маргариту и всех поместит в одну комнату, может быть, в гостиную на Дегтярном, к Светлане Жировой.

Работать над Вероникой было проще всего. Вульгарная девица легко поддавалась ее пальцам и вышла стройной, игривой, такой, как в жизни. Нацепила на нее короткую кожаную юбку, на ноги – стоптанные мужские кроссовки. Себя слепила с распущенными черными волосами, сидящей перед зеркалом. Антону придала облик маньяка, стоящего за дверью. Она всех рассадит по местам. Кого в кресло, кого на софу. И побрызгает на каждого «мертвой водой», потом «живой». И поколдует над каждым. Произнесет заклинание, потребует, чтобы каждый действовал по ее плану. Они станут ее вольтами, исполнителями ее воли, простыми орудиями, манекенами. Живые оригиналы не должны догадываться об этих пластилиновых двойниках. В квартире Светы, когда там уже никого не будет, соберутся все, кого она слепила. И там развернется основной спектакль.

Наивная Маргарита и не предполагала, что в тот злополучный день, когда она ни за что ни про что влепила Катерине две пощечины, обозвала ее и стремглав убежала, Катерина стала ее злейшим врагом. Вмиг были забыты обожание, поклонение, слезы восторга. И появилось желание отомстить. Только месть могла облегчить ей душу, только унижение счастливой соперницы могло залечить ее рану. Две оплеухи и плевок вызвали неукротимое желание расквитаться, унизить соперницу. Она всласть поиздевается над Ритой и над ее ближайшим окружением…

В тот злополучный день Катерина с особым настроением вошла в квартиру Маргариты. Остановилась в прихожей. По стенам стеллажи с книгами. Папюс, Агриппа, Парацельсус, Паскаль, Блаватская. Она осматривалась. Зеркало в металлической оправе. За раму сунула свою цветную фотографию и снова потянулась к сумке, достала роман Дюма, положила на полку и вошла в гостиную. Там стоял мужчина. На нем был белый свитер с голубой рубашкой навыпуск, серые брюки и тапочки на ногах. Лицо бледное, волосы черные с проседью зачесаны назад, глаза зеленые, в уголках губ скорбная улыбка. Это он стоял в окне и смотрел на улицу. Это она смотрела на него. И вот они встретились.

– Здравствуйте, – произнесла она.

– Здравствуйте, – с удивлением в голосе ответил он.

– Меня зовут Екатерина Ледич, – она посмотрела ему в глаза и протянула руку.

– А меня Валентин Коновалов, – ответил он и пожал ее.

– Мы разговаривали с вами как-то по телефону.

– Может быть. К нам часто звонят. А как вы попали сюда?

– Дверь была открыта.

– А, – протянул он. – Вы к Рите?

– Да.

– Договаривались с ней?

– Да.

– Она, к сожалению, срочно ушла на работу, – он опустил глаза. – Ей позвонили… – он пожал плечами.

– Жаль, – произнесла Катерина, размышляя, что делать ей дальше.

Валентин сделал приглашающий жест.

– Проходите, садитесь, можете подождать ее.

Голос у него был глухой, какой-то потерянный. Видимо, уход Маргариты на него сильно подействовал. Катерина села в широкое кресло. Перед ней был пустой стол, накрытый белой скатертью. По стенам висели «заумные» картины, которые выставлялись на Набережной. Она их все знала. Это про них Котов говорил, что они есть заумь, ересь и масонство. Кроме картин ничто не напоминало, что в этой квартире обитает экстрасенс высшего класса. И Катерина не испытывала больше волнения и трепета. На полу мягкий пушистый розовый ковер. На нем осколки стекла. Что-то разбили? Вазу? Из-за чего? Любопытство ее разгоралось.

Валентин заметил ее взгляд, тотчас засуетился, сказал, что вазу сдуло порывом ветра, убежал на кухню и вернулся с щеткой и совком и неожиданно вскрикнул.

– Что с вами?

Она посмотрела на него. Он прижимал к себе палец. На белом свитере виднелись пятна крови.

– Вот, собирал осколки и порезался.

Катерина выскочила из-за стола.

– Давайте я вас перевяжу. – Она достала свой кружевной платочек и перевязала палец. Сквозь белую ткань стали проступать красные пятна. – У вас есть бинт, аптечка?

– Да, в ванной.

Она прошла в ванную, открыла шкафчик, достала бинт и пузырек с йодом. Затем вернулась в комнату, сняла свой окровавленный платок, сунула его в карман, смазала палец йодом и перебинтовала.

– Давайте я застираю вам свитер?

– Ах, ерунда, не стоит беспокоиться. Я брошу его в стиральную машину. Спасибо вам за помощь, – он слабо улыбнулся. – Извините, что у нас с вами такое кровавое знакомство.

– Но это даже к лучшему.

– Почему?

– Потому что мы связаны с вами теперь кровными узами.

– То есть как? Хотите сказать, как мафиозные итальянцы, – он рассмеялся. – Вы моя сестра, а я ваш брат?

– Да, – она подняла вверх свой указательный палец левой руки, по нему стекала струйка крови. – Вот видите, я тоже порезалась.

– Ой, давайте я вас перевяжу, – забеспокоился он.

– Не стоит, кровь сейчас сама остановится. Через пару секунд и следа не останется.

– Значит, у нас с вами в самом деле кровавое знакомство, – чуть улыбнулся он.

– Что-то в этом роде, – она тоже улыбнулась.

– А давайте мы с вами выпьем? – неожиданно предложил он. – Вы меня спасли, можно сказать, от потери крови.

– Ах, ерунда. – Она почувствовала, как у нее слегка порозовели щеки. Этот мужчина ей нравился. Голос бархатистый, глаза теплые.

– Как ваш пальчик? – он серьезно посмотрел на нее.

– Уже все прошло, никаких следов, – она повертела в воздухе своим чистым указательным пальцем.

– Я хочу предложить вам на пробу греческий коньяк. Очень ароматный и мягкий напиток. Это, знаете, такой букет.

Он принес поднос, на нем бутылка, нарезанный лимон, чашечка с черными маслинами.

– В нем и спелость винограда, и привкус дубовых листьев, – продолжал Валентин. – В нем теплота южного солнца и вкус соленого моря. Хотите попробовать?

Катерина удивилась. Валентин говорил поэтично. Она согласно наклонила голову. А он продолжал пояснять, что коньяк – это особый напиток, пить его следует только из широких тонких бокалов, что помещаются в ладони. Сперва надо согреть их своим теплом, взболтнуть, понюхать и потом чуть отпить. Несколько капель на язык.

– Наш предпоследний государь Александр Третий, – не унимался он, – был большой любитель российских традиций и, кстати, алкоголя. Но был вынужден прятать от жены бутылки с коньяком по разным шкафчикам. Мария Федоровна, или, как он ласково называл ее, Муся, опасалась за состояние его здоровья. А у него, действительно, со временем проявилась больная печень. Так вот, Александр частенько прятал коньяк за дверцами напольных часов.

Катерина слушала его внимательно. Ему это понравилось.

– И в кармане у него всегда был свежий лимон, – глаза у Валентина улыбались. – Когда же вокруг никого не было, царь нюхал корку лимона, наливал коньячок, вдыхал его аромат, делал глоток, второй, третий… И спокойно закусывал долькой лимона, – при этих словах Валентин выложил на блюдечко желтые кружки. – Попробуйте.

Катерина отпила коньяк, положила лимон на язык.

– Нравится? – тотчас спросил ее Валентин.

– Да, – негромко произнесла она.

Катерина никак не могла прийти в себя. Казалось невероятным, что сидит она в квартире «прекрасной леди», в жилище «божественной», у самой «Королевы Марго», спокойно разговаривает с ее мужем, пьет коньяк. А тот, похоже, не собирался закрывать рот. Он был явно расположен поговорить и выпить. Она только кивала головой и отвечала «да». И снова «да». Что ж, ей не стоило волноваться. Она в доме у соперницы, платок с кровью ее мужа Валентина у нее в кармане, свой палец она вовсе не порезала, а только измазала его кровью, так что кровосмешения не произошло. Она осталась чиста, верна своим принципам и своим помыслам, значит, может расслабиться.

Через полчаса на столе появились большая коробка с шоколадными конфетами и еще одно прозрачное блюдечко с дольками желтого лимона.

Валентин разлил в бокалы коньяк и посмотрел на Катерину. Он никогда раньше не видел эту женщину. Было в ней что-то загадочное. Сидит прямо, не шелохнется, едва улыбается. Законченная статуя из музея восковых фигур. Не похожа она на обычную посетительницу. Смуглая, глаза зеленые. Нос с горбинкой. Когда растягивает губы в улыбке, то в ее облике проскальзывает что-то от египетской царицы Нефертити. Волосы черные натуральные, некрашеные, глаза неподведенные. Лицо одухотворенное. Откуда она родом? Ему захотелось почему-то поближе познакомиться с ней и пооткровенничать.

– Итак, вас зовут Екатерина Ледич. Интересная фамилия.

Она согласно кивнула головой.

– Созвучное с Екатериной…

– Медичи, – закончила она вместо него.

– Точно. У вас в роду были итальянцы?

– Нет, цыгане.

– Понятно. Вы у нас первый раз? – он изучающе смотрел на нее.

– Да.

– С Ритой раньше не встречались?

– Нет. Мы разговаривали только по телефону.

– У Риты запись на радио, – сказал он и покрутил за ножку свой бокал. – Возможно, задержится. А мы с вами пока подождем ее. Согласны? Не люблю одиночества. – Он откинулся назад, поднял бокал повыше, рассматривая его на свет. Ему не терпелось поскорее выпить. Катерина подняла свой. – За ваше здоровье, Медичи, – сказал он и выпил. – Простите, но, кроме шуток, я не знаю, кто вы и по какому делу?

– У меня с ней должен был состояться один доверительный разговор, – неопределенно начала она.

– О, женские секреты? – улыбнулся Валентин.

– Отчасти.

– Вы меня интригуете, – глаза у него загорелись.

– Не собираюсь, – серьезно ответила Катерина.

– Значит, мне скажите? – Улыбка все еще не сходила с его лица, но глаза смотрели настороженно. – У Риты от меня секретов нет.

– Я по поводу квартиры, – она отвела глаза в сторону. Решила сыграть новую роль.

– Какой квартиры? – не понял Валентин. Брови у него удивленно поднялись.

Катерина помедлила. Ей не хотелось сразу открывать Валентину цель своего посещения. Кто знает, как он отреагирует. Его следовало помучить, вызвать интерес, разжечь любопытство. Но он взял такой темп. Она положила дольку лимона на язык. Так делал Александр Третий. От кислоты во рту стало приятно. Этот вкус она любила. Вкус Сатурна. Выпила коньяка. Он ей не понравился. Сладковатый одеколон. Слишком много запахов. Валентин не сводил с нее глаз.

– По поводу этой квартиры, – сказала она и сделала еще глоток.

– А что с ней?

Она снова взяла дольку лимона и положила на язык. Валентин налил ей.

– Маргарита говорила, – она сделала паузу, посмотрела ему в глаза, – она говорила мне, что собирается съехать отсюда и предложила занять эту жилплощадь.

Лицо у Валентина заметно вытянулось.

– Рита хочет съехать отсюда? – Уголки его губ опустились. – Я впервые об этом слышу. – Он сделал глотательное движение. Налил себе побольше и выпил залпом.

– Возможно, это ее секрет, и она просто не спешила говорить вам об этом. Чтобы… не расстраивать, – убедительно произнесла Катерина. – Меня вполне устраивает эта квартира. Готова ее купить. Цена меня не волнует. У вас горячая вода есть, балкон?

Валентин утвердительно закачал головой, но потом спохватился.

– Балкона нет, – он снова налил в свой бокал и выпил. – Ничего не понимаю, – отрешенно произнес он. – Простите, кто же вы?

– Я? – она помедлила. Взяла черную маслину, отправила ее в рот. Она была с горчинкой. Снова вкус Сатурна. Потом подняла на него глаза. – Я независимый экстрасенс.

– Вот как? – Он был явно обескуражен.

– Да, – она положила обе руки на стол, поправила колечко с бриллиантом.

– Тоже занимаетесь вопросами парапсихологии?

Лицо у него посерьезнело. Он заметил ее поблескивающее кольцо.

– Естественно, – кивнула она.

– Выступаете где-то?

– В узком кругу, среди людей посвященных.

– Эзотериков?

– Именно.

– А почему не перед широкой публикой? – Улыбка исчезла с его лица. Он откинулся назад.

– Я независимая.

– А что вы говорили мне по телефону насчет кольца с рубином?

– Этот вопрос уже решен. К нему не стоит возвращаться, – сказала она.

– Хорошо, но с какой целью вы решили переехать сюда?

Брови у него сошлись вместе.

– Меня устраивает этот район.

– Здесь ничего хорошего нет, – он развел руками. – Масса неудобств…

– Например, какие это? – Она через силу улыбнулась. Губы у нее слегка подрагивали от напряжения.

– Рижский вокзал под боком.

– Ну и что? – Она удивленно подняла левую бровь. – Он уже и не вокзал. А колокола у вас тут не гремят?

– Какие колокола? – не понял он.

– Церковные.

– Нет.

– Тогда мне подходит.

– Но я об этом ничего не знаю, – губы у него покраснели, на щеках заходили желваки. – Это такая неожиданность. – Он в раздумье покачал головой. – А о чем вы хотели поговорить с Ритой?

– Я хотела сначала осмотреть квартиру. Она мне ее так расхваливала…

– Послушайте, – брови у Валентина сошлись вместе, и лицо приобрело угрюмое выражение. – Но я не собираюсь разменивать эту квартиру. Я не знаю, что удумала там Рита. У нее нет никаких прав на эту квартиру.

Катерина помолчала, а потом неторопливо произнесла:

– А Маргарита говорила обратное…

– Что?! – выкрикнул он. Кулаки у него сжались. – Что она вам говорила?!

– Она сказала, что квартира принадлежит ей, она владелица…

– Это уж слишком, – Валентин вскочил с кресла и заходил по комнате. – Этот номер у нее не выйдет. Квартира – моя собственность, я получил ее в наследство от матери. Риту я сюда только прописал, – он возбудился, стал размахивать руками.

– Но Рита сказала, что она оплатила эту квартиру.

– Это чушь! – Он чуть не сорвался на крик. – Она с ума сошла!

– Но посмотреть квартиру я все же могу? – настаивала на своем Катерина.

– Можете, – резко ответил он. – У нас всего две комнаты, – он нервно размахивал руками. Она встала. – Мы с вами в гостиной, а есть еще спальня. И все! На двоих сорок метров. Вас это устраивает?

Он пошел вперед, Катерина последовала за ним. Ему не стоит больше пить. Его уже пошатывает. Он открыл дверь и прислонился к косяку. Перед ней была спальня. Широкая кровать с тумбочками по обе стороны. Слева платяной шкаф с зеркалом посередине. И вот тут она увидела то, чего так долго и страстно желала – магический кристалл. Всевидящий глаз. Он стоял на ночном столике возле зеркала. Значит, здесь Маргарита нагревает его руками, здесь раскрывает свою душу, здесь вкладывает в шар свои экзерсисы.

Валентин говорил еще что-то, но она его не слушала. Кристалл ее заворожил, манил к себе, ей хотелось нагреть его руками, заглянуть внутрь. Это был большой соблазн.

– Вы разрешите?

– Что? – не понял он ее.

Она указала на кристалл.

– Хотите посмотреть в него?

– Да.

Он на секунду задумался, потом пожал плечами.

– Вы умеете?

– Естественно, – не задумываясь, на одном выдохе произнесла она.

– Попробуйте.

Катерина присела на край пуфика, посмотрела в шар, чуть провела возле него руками. Перед ней открывался целый мир, полный света, теней. Мир неожиданный, радостный и тревожный. Но надо задвинуть шторы, надо уменьшить солнечный свет. Она наклонилась вперед и почувствовала сзади учащенное дыхание Валентина. Он сидел рядом. Она обернулась. Вот этого еще не хватало. Лучше бы он ушел, исчез куда-нибудь, хотя бы на пару минут.

– Перед тем как заглянуть в него, следует выпить, – сказала она и улыбнулась.

– О, вы мой достойный компаньон, – весело откликнулся Валентин. Он улыбался и протягивал ей бокал. – Жаль, что кончился божественный напиток, – с грустью в голосе произнес он. Бутылка пустой «Метаксы» стояла на полу.

– Как же быть? – Она заговорщицки подняла левую бровь.

– Может, я сбегаю и принесу еще одну? – На лице у него застыло вопросительное выражение.

Такая ситуация ее вполне устраивала. Если Валентин будет отсутствовать даже пятнадцать минут, то за это время она успеет не только заглянуть в шар, но и заполнит его собой, своими экзерсисами, натрет наркотической мазью.

– Неплохая идея, – она улыбнулась, – мне ваша «Метакса» очень понравилась.

– Правда, чудный напиток, – Валентин стоял уже в дверях. – Я мигом, а вы без меня займитесь пока этим кристаллом.

Катерина не стала дожидаться, когда хлопнет дверь, быстро задернула штору и наклонилась к шару. Он был какой-то мутный. Словно в него плеснули разбавленным молоком. Она размяла пальцы и, не касаясь кристалла, накрыла его двумя ладонями. От него исходил холод. Шар следует сначала согреть, наполнить своим теплом, затем своими мыслями и желаниями. Если опустить его в воду, то он потеряет все свои волшебные свойства. Но она сумеет разогреть его, и он ответит ей, скажет, как действовать дальше. Что оставила в нем «божественная»? Он должен хранить то, чем зарядила его «прекрасная леди». И когда Маргарита вернется, то кристалл будет уже другим, и когда она сядет к нему и начнет свои упражнения, то кристалл затуманит ей воображение, он потянет ее за собой, собьет с пути и приведет к ней, к Катерине, в западню, в ловушку.

Постепенно сквозь белесую муть стали проглядывать очертания женской фигуры в темном платье. Похожа на Маргариту. Женщина двигалась по улице. Вот она внезапно остановилась. Откуда-то к ней подъехала машина. Открылась дверца. Чьи-то руки накинули женщине повязку на лицо, а руки завели за спину. Ее втолкнули на заднее сиденье машины. Катерина замерла. Маргарита в машине? Она будет ехать с сумасшедшей скоростью, с визгом шин, с ветром, с жутким сердцебиением. И примчится к себе на квартиру, к родителям, на Сухаревскую. На Рижской ей делать уже нечего.

Катерина достала из сумки баночку с прозрачной наркотической мазью и ладонями растерла ее по шару. Он должен быть весь напоен наркотиком. Через несколько минут мазь застынет, превратится в стекло. Но стоит только шар разогреть руками…

В этот момент хлопнула дверь. Все, успела! Шар замутнился, и видение исчезло. Это опять чистый прозрачный кристалл. За короткое время она зарядила его черной энергией, своим видением. Катерина повернулась. Рядом стоял Валентин. В правой руке он держал бутылку.

– Увы, «Метаксы» не оказалось, – с сожалением в голосе произнес он, – пришлось взять молдавское бренди.

– Не беда, – ответила Катерина и как ни в чем не бывало встала, – у меня есть свой напиток. Хотите его попробовать?

– У вас с собой коньяк?

– Нет, это не коньяк, а напиток собственного изготовления.

– Вы и винодел к тому же?

– Домашний.

– Так кто же вы?

Она стояла напротив и смотрела ему в глаза. Лицо у него порозовело, снова улыбалось.

– По правде говоря, я ворожея, – она не сводила с него своих глаз.

– Вы ворожея? – Он отодвинулся назад. – Ворожея, – повторил он. – Значит, вы занимаетесь черной магией? Наводите порчу, делаете заговоры?

– Да, – она смотрела на него в упор.

– Изучили каббалу, знаете карты Таро?

– Безусловно.

– В зеркало любите смотреть?

– Конечно.

– В трехстворчатое?

– Именно.

Валентин ничего не ответил. Он растерянно взирал на Катерину. Потом повернулся и вышел в соседнюю комнату. Через пару секунд появился и протянул ей черную фигурку, напоминавшую человека или чертика, руки сзади, на глазах повязка.

– Вы когда-нибудь такие видели?

Катерина напряглась, у нее даже дыхание остановилось. Она взяла фигуру, невольно сжала ее и уставилась на повязку, скрывавшую лицо. Она не могла открыть рот. Она боялась выдать себя.

– Рита сказала, что это какой-то вольт, божок, – услышала она голос Валентина. – Он пугает ее. Ей кажется, что он подглядывает за ней, пытается залезть в душу и поработить тело. Вы что-нибудь слышали о них? Этого чудика она купила на Крымской набережной. – Он смотрел на Катерину, и она чувствовала, что против воли лицо у нее заливает красной краской. – Рита долго пыталась разгадать его тайну, – продолжал он. – Как вы думаете, кто делает такие?

Катерина с трудом перевела дыхание, стала машинально вертеть свой вольт. Значит, Маргарита почувствовала присутствие чужого духа в доме. Ей вспомнилась Набережная, подбежавший к каменному парапету сияющий Василий, который сунул ей сто долларов. Она тогда загадала, и вот чем все это обернулось. Ее заговоренный вольт начал действовать, привел ее в квартиру Белого мага и оказался в руках своей прежней хозяйки.

– Рита говорила, что это вольт, символ живого существа, – продолжал Валентин, – концентрированное повторение желаний человека. Но какого? Знаете об этом?

Катерина молча кивнула головой.

– Еще Рита говорила, что ими интересовались особы, приближенные ко двору. Особенно когда колдовали, когда хотели подчинить себе волю другого человека. И в девятнадцатом веке на них была большая мода. Ими занимались ворожеи. Сейчас на них тоже мода. Вы такие делали?

– Нет-нет, – замотала головой Катерина и стала искать место, куда бы ей поставить фигурку, – мне сейчас не до этого, – в горле у нее запершило. – Подождите меня, я сейчас принесу бутылку, она в сумке. – Катерина вместе с вольтом стремглав вышла из спальни. Из сумки она вытащила миниатюрные ножницы, разрезала завязанный сзади рук вольта шнурок, сняла с его глаз повязку. Все, теперь он свободен, теперь должен и дальше действовать по желанию хозяйки. Она поставила его в коридоре на полку и перевела дух. Главное сделано. Она вернулась в гостиную.